Есть ли у справедливости интерес?

Наверно, это продолжение вот этой статьи.

Если вопрос в заголовке непонятен, то можно переиначить: а вот в стремлении к справедливости существует ли какой интерес? Вот человек хочет и добивается справедливости – вот какой-такой интерес им движет?

Этот глубокомысленный вопрос имеет миллионы ответов, потому что за каждой искомой справедливостью маячит тот или иной интерес, а то и интересик. Но, что любопытно, маячить-то он маячит, а вот проявляет ли себя всегда в оглашении? И уже на этот вопрос можно ответить однозначно твёрдо: проявляет иногда, но никогда не ВСЕГДА. И не у всех. А у совершенно отвязного МЕНЬШИНСТВА, которое почему-то не боится никаких оглашений, будь они хоть как неудобны, стыдны, не к месту и не ко времени, в общем, старая, добрая правда-матка такая.

Во всех других случаях справедливость опирается на явный или скрытый интерес. Который крайне несложно обнаружить, если покопаться в конкретной ситуации. Что с удовольствием и делают жиды всех мастей: докапываются. Они ищут интерес, и они его находят. Как правило, интерес этот – строго личный, потому что жиды и представить себе не могут, что интерес может быть направлен не на себя любимого, а на каких-нибудь других людей (кроме своей семьи, рода, корпорации), в целом и общем.

Но вот что делать с совершенно отвязным меньшинством, которое режет правду-матку? К ним докапывайся, не докапывайся – толку никакого не будет! У этого отвязного меньшинства, смелого не по заслугам, почему-то вызывает интерес сам ПОИСК справедливости, хотя у многих их слушающих и им внимающим эта искомая справедливость кажется просто интересной.

Ключ лежит в сочетаниях этих двух понятий. Нежиды склонны рассматривать справедливость, как ИНТЕРЕСНЫЙ феномен, поиск которого идеального занимает (может занять) годы и годы, а то и всю жизнь. Жиды же находят некую справедливость иногда интересной, а иногда и скучной. Ну, драйва нет, ну что тут поделать!

Если же человек строг к себе, то он не может сочетать интерес со справедливостью, резонно полагая, что интересы ПОДАВЛЯЮТ любую справедливость уже одним тем, что они интересы и они конкретны, а справедливость мало того, что туманна, зыбка, и её не видно в практике, она ещё и «у каждого своя».

Но отвязному меньшинству на глубокомысленные потуги аналитиков совершенно пох. Они почему-то способны даже в практике бытия найти резвость интересов и медлительную поступь далёкой справедливости.

Лично я полагаю, что лучше всегда стремиться к справедливости, наступая на интересы. Не спорю, что эти взгляды могут быть подвергнуты жидовскому остракизму, где обвинение в лицемерии будет ещё самым мягким (жиды судят по себе, поэтому я их сразу прощаю, идиотов). Но вот они есть, увы, и ничего с ними поделать нельзя.

Конкретика справедливости (при поиске ея) всегда утыкается в одно и то же: в существующие (выпуклые) интересы. Кокон интересов и интересиков людских окутывает/опутывает любую мысль, любое действие, любой акт любого индивидуума или группы. Разобраться в таком клубке взвихрений крайне трудно, ещё труднее отделить зёрна от плевел.

Но я попробую.

Итак, справедливость может состоять в таких сочетаниях интересов большинства, при которых интересы меньшинства не только ущемляются, но и это ущемление ещё большинством и одобряется (ибо нех, как говорится!). Подобную конструкцию ну никак не назовёшь справедливостью, даже будучи прилично под мухой.

А как тогда её можно назвать? Ну, диктатурой большинства, к примеру, с ярко-выраженным свойством (а не интересом) чхать на мелкое меньшинство. Но не потому, что оно меньшинство, а потому, что интересы большинства такие большие, что пусть меньшинство лучше подстраивается, чем большинство СТРАДАЕТ. И иного пути нет, к сожалению.

Справедливость может ощущаться, как тяжесть бытия теми, кто сопротивляется бытию, ища свой «путь». Как правило, таких людей очень мало, они составляют меньшинство. Их зуд поиска «своего» такой силы, что способен разрушать многие и многие большинства, подтачивать т. с. Справедливость не может быть тяжестью бытия, скажете вы. И будет правы. Ощущать тяжесть не есть справедливо. Тяжесть – это наказание. Значит это тоже не справедливость. А что тогда? А полная и непроходимая несправедливость, вот что.

Является ли ощущение справедливости чувством лёгким и воздушным? Неа. Это удовлетворение победой такое. А ощущение справедливости совершенно другое. И какое же? А такое, будто во глубине человека стоит полновесный такой ШТИЛЬ. Штилевой пласт, мощный и осязаемый, таков, что уходит в никуда.

Впрочем, подобными размышлениями мы сразу же отдаляем себя от заявленной темы статьи, которая сравнивает интерес и справедливость, а также ищет, есть ли у справедливости интерес, и, если есть, то в чём он. Но определённый смысл в описании личных переживаний всё же есть, потому что возникновение глубинного психического штиля, как сопереживание найденной справедливости – не есть ли искомый интерес?

Я думаю, что интерес к нахождению психических переживаний по любому поводу вряд ли можно назвать интересом. Это скорее побочные явления чего-то другого. Это такие ОТСВЕТЫ от какого-то иного огня. Сам огонь и есть интерес, но не его отсветы.

В предыдущей статье я назвал интерес и справедливость двумя несовпадающими друг с другом по фактуре феноменами. А также указал, что отождествление двух этих понятий, мол, они одно и то же – есть способ мышления жида. Его, в общем, направление.

Тогда следует указать, а каков способ мышления нежида в распутье между этими двумя феноменами. А он, наверно, таков: для нежида справедливость важнее интереса. Но фишка состоит в том, что справедливость более общее понятие, тогда как интерес – предельно конкретное. Поэтому для нежида возникновение тяги к справедливости возникает РЕЖЕ, нежели осмысления вопросов его собственных интересов. Но, как говорится, если уж ВОЗНИКНЕТ, то – тушите свет! Нежид гряде, интересы снесе, и безпорядок в гневе внесе… (т. е. появится, разгневается на выявленную несправедливость, и всех разгонит к едрёной фене!).

В данной ситуации жиды поступают проще, и, как им кажется, мудрее. Они отождествляют два понятия и дальше… хоть трава не расти. Нежиды же хранят свои глубинные чувства по поводу справедливости под спудом наносных интересов и интересиков, которые сбрасываются подобно змеиной коже в момент ИСТИНЫ.

Поэтому-то для нежида понятие «справедливости» свято, в отличие от обывательского, мещанского «интереса», которое лишь бытийно, как гвоздь или подошва. Святость не выпячивается, не бахвалится собой, она – на дне колодца, в прохладной тишине и спокойствии.

Поэтому её и не видно обычно, поэтому жиды и двигают спокойно свою идею в том, что интерес и справедливость есть одно и то же. Даже оглашают её иногда.

А для нежида нет никакого интереса в справедливости, это как тяга к солнцу, свету, росту, любви. Вот такая штука.