История одного «пруфа»

На АШ в качестве распространённого правила хорошего тона принято спрашивать пруфы высказываемых утверждений.

Но тут есть один пикантный нюанс… Даже если до времени оставить в стороне образцово-научный метод, наилучшим образом проиллюстрированный эпизодом информационного обеспечения агрессии против Югославии.

Проблемы документирования и доступности свидетельств. Вот что об этой тенденции на нейтральном примере утверждает Ф. Брукс:

Если организационная структура может представлять угрозу, не будет документироваться ничего, кроме того, что нельзя оспорить.

Технология контроля над областью распространения информации и прикладного использования языкового барьера хорошо изложена в монографии Якова Александровича (Я.А. Брафман «Книга кагала», читать рекомендуется текст третьего издания).

Но в данной статье я рассмотрю практически нейтральный пример.

На заре становления феномена РКЛ (если кто не вполне в теме уникальности феномена — рекомендую знакомство с гипотезой) в ноосфере промелькнул такой феномен, как литературный журнал «Европеец». Промелькнул — и исчез. Уже от третьей книжки остались только рожки да ножки в закрытых источниках.

Согласно юридическому принципу «ищи, кому выгодно», мотив запрещения выводили из интересов немецкого лобби.

С точки зрения борцов с «коньспирологией» — чушь, потому что «коньспирология».

И такое положение сохранялось больше века (с 1832 года).

И только НЯП во второй половине прошлого века, в частной переписке обнаружились свидетельства в пользу «коньспирологической» версии (цитирую по практически современному источнику):

Русско–немецкая «война» отражена и в истории русской литературы. Скажем, сегодня уже можно считать доказанным, что запрещение журнала «Европеец» в 1832 г. было связано с несколькими строками его издателя И. В. Киреевского в статье «„Горе от ума“ — на московском театре», метившими в «русских немцев»: «…любовь к иностранному не должно смешивать с пристрастием к иностранцам; если первая полезна, как дорога к просвещению, то последнее, без всякого сомнения, и вредно, и смешно, и достойно нешуточного противодействия. Ибо, — не говорю уж об том, что из десяти иноземцев, променявших свое отечество на Россию, редко найдется один просвещенный, — большая часть так называемых иностранцев не рознится с нами даже и местом своего рождения: они родились в России, воспитаны в полурусских обычаях, образованы так же поверхностно и отличаются от коренных жителей только своим незнанием русского языка и иностранным окончанием фамилий. Это незнание языка, естественно, делает их чужими посреди русских и образует между ними и коренными жителями совершенно особенные отношения. Отношения сии, всем им более или менее общие, рождают между ними общие интересы и потому заставляют их сходиться между собою, помогать друг другу и, не условливаясь, действовать заодно. Так самое незнание языка служит для них паролем, по которому они узнают друг друга, а недостаток просвещения нашего заставляет нас смешивать иностранное с иностранцами, как ребенок смешивает учителя с наукою и в уме своем не умеет отделить понятия об учености от круглых очков и неловких движений»[137]. Николай I, по свидетельству А. Х. Бенкендорфа, лично обратил внимание на этот пассаж как на «самую неприличную и непристойную выходку на счет находящихся в России иностранцев…»[138].

© С. Сергеев «„Хозяева“ против „наемников“»

К сведению интересующихся предметом и/или верификацией — в 1989 году «Европейца» переиздали (о чем, кстати, далеко не все заинтересованные исследователи знали, ещё во втором десятилетии текущего века), текст есть у «пиратов» (борцуны за монополию книготорговцев рассказывают кто/что и у кого «уворовал»: по имеющимся у меня данным оригинальный графический файл утянут из библиотеки Конгресса США, причём «пираты» исправили рудимент профессионального происхождения файла), #311313. Можно самостоятельно и с точки зрения современности оценить на что же так обиделись талантливые остзейские бараоны.

Сюда же стоит отметить столь же коньспирологическую гипотезу о «негласном запрете», наложенном на демократического Журналиста (именно так: без кавычек) Дугласа Рида.

Или, с точки зрения тематики АШ, интереснее следующее признание (цитирую по современному *художественному* источнику):

«…Некто из великих министров, было дело, ляпнул от великого ума: „Если в колониях изготовят хотя бы гвоздь, я буду рассматривать это как государственную измену“. Проговорился один, но думают так все…»

Истинно-научная методика анализа «тоталитарных» источников (И-23)

Отдельные… персонажи, начиная с небезызвестного Волчонка (см. выступление в комментариях статьи про нарушение прав собственности на рукопожатную терминологию) очень любят критиковать советские реалии со ссылками на Науку. Скромно опуская необходимые ссылки на описание использованной методологии. Полагаю необходимым исправить это упущение.