В качестве предварительного замечания напомню описания свойств двух потоков информации (для собственного потребления и на экспорт в «колонии») западного мира из памфлета Дениса Соколова.

С наглядной иллюстрацией примером Русско-Японской войны 1904-1905 годов. По утверждениям коммунистических историографов — позорно и бесспорно слитой. Вследствие отсталости мат.части.

По последнему пункту категорически рекомендую насладиться тенденциозностью. На примере сопоставления описаний монографии Всеволода Евгеньевича Егорьева с практически современным (и в достаточной степени свободным от тенденциозности) анализом монографии Евгения Поломошнова.

По мотивам срача дискуссии в блоге камрада NOTFORME на тему… особенностей отражения истории РИ (и предшествовавшей Имперской фазе) в… сочинениях советских историков, в которой засоветчики озвучивали набросы высказывали утверждения об адекватности учёта досоветских достижений, а «русофобы» (по манипулятивно-тенденциозной формуле «антисоветчик == русофоб») обращали внимание например на то, что «проигрыш» русско-японской войны 1904-1905 годов в значительной степени обусловлен «гением» переговорщика со стороны РИ, *успевшего* подписать договор до пересечения островной империей расчётной точки обрушения экономики и за сей подвиг в народе награждённого титулом «граф полусахалинский».

Дискуссия влилась в пару статей: pro («Оболганная война с Японией. Кто проиграл-то по большому счету?») и contra («Что нужно сделать государству, чтобы проиграть войну Японии»).

Я же полагаю полезным необходимым посмотреть, что буржуины писали об этом эпизоде для собственного потребления:

Русско-японская война

Японские генералы, следуя по стопам своих немецких наставников, придерживались в основном стратегии прямых действий. За всю войну японцами фактически не было предпринято ни одной попытки использовать чрезвычайно благоприятные условия, которые создались в результате того, что военные усилия русских целиком зависели от единственной Транссибирской железной дороги. Никогда за всю историю ни одна армия не зависела от такой растянутой линии коммуникаций, причем эта зависимость еще более усиливалась из-за большой численности войск, втянутых в войну. Однако японские стратеги не придумали ничего лучшего, как нанести прямой удар по русской армии. Группировка японских войск была более компактной, чем у Мольтке в 1870 г. Правда, японцы пытались осуществить некий маневр до Ляоянского сражения, а после, войдя в соприкосновение с русской армией, несколько раз пытались обойти ее с фланга. Однако, хотя эти обходные маневры и выглядят на карте сравнительно глубокими, на самом деле они были чрезвычайно ограниченными, если учесть те силы, которые в них участвовали. К тому же японцы не располагали «свободной» армией, как это получилось по счастливой случайности у Мольтке, не было у них и ловушки, подобной Мецу, а также такого полководца у их противника, как Мак-Магон, который попался бы в эту ловушку. Напротив, японцы, мечтавшие повторить Седан, сами попали в ловушку, решив захватить Порт-Артур. Последовал ряд длительных кровопролитных боев, не давших решительных результатов. Японцы были настолько истощены в результате последнего безуспешного сражения под Мукденом, что были рады заключить мир с русскими, которые вели войну без всякого воодушевления, не втянув в нее и одной десятой доли своих наличных сил.

Сделанный выше обзор и анализ истории основан на фактах, а не на предположениях, т. е. имеет дело с тем, что было совершено, и с вытекающими отсюда результатами, а не с тем, что могло бы быть сделано. Теория непрямых действий, выведенная из этого анализа, должна основываться на конкретных примерах, которые подтверждают, что прямые действия, как правило, не дают решительных результатов. На эту теорию не должны влиять трудности, которые возникают при проведении непрямых действий в том или ином конкретном случае. С точки зрения основного тезиса не имеет значения, мог ли тот или иной полководец действовать иначе и не лучше ли ему было поступить по-другому.

Однако те или иные предположения всегда представляют интерес и часто являются ценными. Поэтому, несколько отклоняясь от исследуемого вопроса, полезно указать хотя бы на возможную аналогию между Порт-Артуром и Мантуей, принимая вместе с тем во внимание затруднения, с которыми японцы столкнулись на таких сложных театрах военных действий, какими являются Корея и Маньчжурия, имеющие слабо развитые коммуникации. Если одни условия на этих театрах были более тяжелыми, то другие могли оказаться более благоприятными, и в итоге можно было добиться успеха. Таким образом, эти соображения наталкивают на мысль, не могла ли японская стратегия на первом этапе войны более выгодно использовать Порт-Артур в качестве ловушки, как, например, Бонапарт использовал Мантую. На следующем этапе, по-видимому, были созданы более широкие возможности для использования хотя бы части японских сил против слабо охранявшихся русских коммуникаций между Харбином и Мукденом.

© Бэзил Лиддел-Гарт «Стратегия непрямых действий» (цит. по #527883)