Господа, деятельно ленящиеся аргументировать свою точку зрения, очень любят посылать своих оппонентов самостоятельно искать опровержения собственных утверждений. О физическом смысле технологии рекомендую обратиться к «Манипуляции сознанием» Сергея Георгиевича Кара-Мурзы, сейчас рассматриваю другую сторону проблемы. А именно: что можно найти в данном режиме (без физической возможности поверки результатов), сугубо — в интернетах.

Помним, что правильно сформулированный вопрос содержит бОльшую часть ответа. Но без технологий (с возможностью практического применения) верификации даже от идеально-непротиворечивого знания толку не много.

---

На АШ был (да и наверное есть) замечательный пропагатор вселенской несправедливости антисемитизьма (помним о начале истории) Ruis. Внезапно-случайно — из Земли Обетованной.

Получил сей товарищ справедливый вопрос о физическом смысле некоторых национальных обычаев, без демонстрации знания которых возмущения антисемитизьмом не засчитываются. И, по наивности, не только признался («слов таких не знаю»), но поискал их значения и поделился найденным:

Ruis [Израиль] (1 год 8 месяцев)(15:20:20 / 07-09-2016)

Я честно посмотрел в инете значения обеих слов, потому как и не слышал никогда. Вот например, нашел:

На основании X. запрещено занимать место работника, если это место не было освобождено повзаимному согласию или по решению раввинского суда. Обычай этот основан на запрете Торы: "

Не преступай пределов ближнего своего".

В Средние века, когда евреи были заключены в гетто, и во многих странах им запрещено было владеть земельными участками и домами, евреям приходилось арендовать квартиры и лавки у христиан.

Если христианин домовладелец замечал, что еврей арендатор преуспевает в делах, он немедленно повышал ему арендную плату, а если арендатор отказывался переплачивать, хозяин выбрасывал его и сдавал дом другому. Раввины сочли необходимым принять меры, и на основании запрета "преступать границу"объявили хэрэм (анафему) каждому еврею, арендующему у иноверца квартиру или лавку, если они ранее уже были арендованы другим евреем. Раввины постановили, что у первого еврея есть "хазака (правопервенства), и запрещено лишать его этого права без его согласия. Установление это принял р. Гершом,Светоч диаспоры, в XI веке: "Не арендовать у гоя дом, в котором живет еврей, без разрешения последнего.Даже если гой уже перепродал этот дом другому гою, не прекратилось право первенства еврея до истечения года со дня оставления им квартиры. Но если еврей арендатор оставил квартиру по своей воле, можно другому еврею арендовать ее у гоя немедленно, и да не возьмет сын Израиля право ("хазака") ближнегосвоего силой" ("Кол бо" 11.).

А что плохого-то? Это ж типа профсоюза квартиросъемщиков! Потому долгосрочный съем и лучше краткосрочного, чтобы квартировладелец не бурел и не повышал цену каждый год. В России квартировладельцы сегодня все бессеребренники и цены не дерут?

Ну вот вы же читали Богемикуса, согласны, что европейцы доминируют благодаря рационализму? Вот и тут - рациональное решение проблемы, социалистическое, я бы даже сказал.

Меропия - собственно означает личность. Этим словом именуют еврейский закон и евреи знакомого вообще и в частности клиента (Kunde) в самом широком смысле этого слова: постоянного покупателя в отношении к продавцу, заказчика в отношении к ремесленнику, заемщика в отношении к кредитору, служащего к принципалу*3 - словом, всякое лицо, с коим еврей приходит в сношения, в столкновения, называется меропия.

Тут муть какая-то. Если вы находите оправдания погромов, то зачем умножать сущности? Скажите хотя бы себе: я жидоборец и несите свое звание гордо, можете даже какой союз черносотенный организовать и стать в нем лидером - вон вы какие слова из позапрошлого века знаете, точно будете авторитетом среди себе подобных.

А теперь ознакомимся с тем, что писал на этот счёт образованный иудей, принявший Православие (Я. А. Брафман, «Книга кагала» третье издание). Сравниваем и наслаждаемся разницей между вышецитированными парадными определениями и реальностью.

Отношение кагала к личности нееврея

…

«Ошибкою иноверца дозволено [еврею] пользоваться, если иноверец сам ошибается: если нееврей, — развивает это положение Талмуд, — составляя счет [товару, проданному еврею], ошибся [не в свою пользу], тогда еврей должен сказать ему: „Смотри, я доверяю твоему счету, но сам не знаю [верен он или нет] и плачу столько, сколько ты требуешь“»^[195].

Подобный, далеко не дружелюбный тон и взгляд еврейского закона на нееврея еще рельефнее выясняется при изучении чрезвычайно оригинального права, известного в еврейском законодательстве под именем мааруфия^[196], или правильнее, меропия.

Меропия — собственно означает личность. Этим словом именуют еврейский закон и евреи знакомого вообще и в частности клиента (Kunde) в самом широком смысле этого слова: постоянного покупателя в отношении к продавцу, заказчика в отношении к ремесленнику, заемщика в отношении к кредитору, служащего к принципалу^[197] — словом, всякое лицо, с коим еврей приходит в сношения, в столкновения, называется меропия.

В высшей степени интересными представляются, конечно, постановления еврейского закона относительно меропия нееврея. Вот слова еврейского закона:

«Если у еврея есть меропия нееврей, то в одних местах бет-дин (суд) воспрещает другим евреям делать подрыв [тому еврею, который имеет за собою этого меропию] и иметь дела с этим неевреем, а в иных местах разрешает и другим евреям ходить к этому нееврею, давать ему деньги в рост, иметь с ним дела, давать ему подкуп и вытягивать с него (гефкер) и кто им раньше завладеет, тому он и принадлежит»^[198].

Таким образом мы видим, что еврейский закон говорит здесь специально о меропие нееврее и точно устанавливает для еврея право на этого меропию нееврея. Само собою разумеется, что при словах приводимого закона эксплуататорская деятельность еврея становится вполне устойчивою, так как дача нееврею денег в рост, подкуп и «вытягивание», словом, эксплуатация во всех формах и видах является уже осуществлением дарованных ему законом прав на меропию нееврея. Но относительно Талмудического закона всегда следует помнить, что закон сам по себе, а жизнь сама по себе, и что первый сплошь и рядом обращается в мертвую букву, если она не находит себе поддержки во внешней авторитетной власти. К сожалению, данный закон о меропие нееврее нашел себе сильного поборника и защитника, который постоянным его применением беспрерывно проводит его в жизнь и не дает ему умереть.

Заправляя жизнью еврейской общины, кагал присвоил себе всю совокупность прав на меропий неевреев и продает их в розницу отдельным евреям. Для того чтобы иметь возможность исключительно, без вторжения других евреев осуществлять свое право на меропию нееврея, еврей должен купить это право у кагала. И вот, сегодня кагал продает еврею А. право на его меропию, нееврея Иванова, завтра он продает еврею Б. право на исключительную эксплуатацию целой группы лиц, служащих в каком-либо учреждении, и т. д. Одним словом, личность нееврея, бесправная с точки зрения иудейства, продается, составляет для кагала предмет торговли. Нечего говорить, что существование права меропий тщательно скрывается от иноверческого глаза и уха наравне с другим, еще более рельефным правом, о котором будет сказано ниже.

Тем не менее, кто знаком с жизнью христианского населения Северо- и Юго-Западного края, тот, бесспорно, признает тот факт, что нет там христианина, особенно пролетария, нет такого учреждения, нет и такой крестьянской общины, при которой не состоял бы какой-нибудь еврей, фактор, шинкарь или перекупщик. Он всегда сумеет втереться, сделаться сначала необходимым, а впоследствии и неизбежным. Но ни отдельному лицу, ни учреждению, ни общине неизвестен тот факт, что это вначале как бы случайное и впоследствии упорное вмешательство еврея в их дела и жизнь основано на праве купленном данным евреем у кагала с условием исключительного бесконкурентного со стороны других евреев им пользования^[199].

После всего сказанного читателю станут понятны изложенные во 2-й части этой книги акты №№ 447, 448 и др., коими кагал продает данному еврею право на эксплуатацию лиц христианского вероисповедания, без притязаний со стороны других евреев. Насколько своеобразное право меропий, низводящее в глазах еврея личность христианина до объекта торговли, соответствует как интересам местного населения, так и видам правительства, мы считаем выяснять здесь излишним.

И-23: какой милый и няшный обычай. Не предоставляет гоям ну никаких оснований для недовольства местной еврейской общиной и никак не объясняет мотива еврейских погромов. Было бы нелишним завести аналогичный для нисчастного народа и посмотреть, что они запоют, испытав свои практики на собственной шкуре.

Отношение кагала к имуществу нееврея.

…

С территориею еврейского царства знакомят нас правила о Хезкат-Ишуб, т. е. о власти кагала над территорией и населением его района.

В силу правил о Хезкат-Ишуб власть кагала простирается далеко за рубеж всех прав какого-либо частного общества; в силу этих правил местный кагал имеет право все, что входит в район данной территории, подчинить своей власти; опираясь на них, он считает себя хозяином всех имуществ — как еврейских, так и христианских, находящихся в его районе^[200]. Согласно этому, личность еврея и его имущество находятся в полной фактической и юридической зависимости от кагальной власти; личность нееврея, как это было указано при разборе права меропии, тоже находится в его ведении, равно как ему же подчинены находящиеся на его территории имущества христиан. «Имущество нееврея свободно», как говорит закон^[201]; «имущество нееврея — что пустыня свободно», сказано в другом месте^[202], а р. Иосиф Кулун, один из авторитетнейших еврейских законодательных комментаторов, прибавляет: «Имущество нееврея — что озеро свободное»^[203]. Согласно такому взгляду закона и толкователей его, кагал, руководясь властью, санкционированною для него правилами о Хезкат-Ишуб, видит в нееврейских жителях и их имуществе, находящихся в его районе, так сказать, свою государственную или казенную собственность, которою он распоряжается на своеобразных правовых началах. Выше мы уже говорили о праве меропии, по которому кагал продает данному еврею в исключительную эксплуатацию принадлежащее ему право на личность нееврея; здесь же мы рассмотрим право с меропией однородное, но с продажей которого в обладание еврея поступает нечто более реальное, чем личность нееврея. Право, о котором идет речь, называется хазака, т. е. право владения недвижимым имуществом нееврея. Считая недвижимое имущество христиан, как мы сказали, своею собственностью и руководясь словами закона «кто раньше имуществом нееврея завладеет, тому оно и принадлежит»^[204], кагал предоставляет каждому еврею возможность завладеть этим имуществом, если только последний купит у кагала хазаку на него, т. е. право на владение этим имуществом.

Непосвященным в кагальные тайны продажа, о которой здесь говорится, может показаться непонятною. Возьмем пример: кагал продает на основании своих прав еврею Х. дом, который, по государственным законам, составляет неотъемлемую собственность христианина А., без ведома, конечно, и согласия последнего. Какая, спрашивается, здесь польза для покупателя? Полученный им от кагала купчий акт (гахлата) не может ведь поставить купившего к обозначенному в нем имуществу в те отношения, какие устанавливаются между собственником и приобретенным им имуществом. А. не уступит своего дома ради того только, что он негласно продан кагалом какому-то еврею, равно как и у кагала нет той власти, которая принудила бы его к этой уступке. Что же, спрашивается, приобрел еврей Х. на уплаченные им кагалу деньги? Ответ на этот вопрос представляется следующим:

Покупая хазаку на недвижимое имущество христианина, еврей приобретает право исключительного владения этим имуществом или, точнее, исключительного воздействия на него, влияния на это имущество. Опираясь на хазаку, владелец ее проявляет свою деятельность по отношению к имуществу христианина в двояком направлении: 1) он старается окончательно завладеть этим имуществом и 2) он устраняет конкуренцию других евреев на него. Что касается первого рода воздействия на это имущество христианина, окончательного, как кагал нередко выражается, завладения им^[205], то купившему хазаку предоставляется полнейшая свобода в выборе средств для достижения этой цели, что и означается словами в купчих актах: «предоставляется (такому-то) полное право завладеть имуществом посредством каких бы то ни было мер»^[206], а до того времени купившему хазаку предоставляется исключительное право арендовать, нанимать упомянутое в гахлате (купчей) на хазаку имущество христианина, открывать торговлю, передавать это право другим лицам или вообще, как в актах сказано: «распоряжаться имуществом по своему произволу: продавать, завещать, отдавать в наем или под залог и дарить — одним словом, распоряжаться всем этим, как будет [купившему] угодно, как каждый человек распоряжается своею собственностью»^[207].

С этим положительным правом исключительного воздействия на имущество христианина стоит в тесной логической связи второе последствие для приобретшего хазаку, а именно: право устранения конкурентов. Из купчих актов видно, что эту обязанность кагал всегда берет на себя: «всякий кагал и бет-дин (суд), — сказано в актах, — должен защищать сказанного ребе Х. [купившего хазаку], его наследников и уполномоченных против всякого сына Израиля, который когда и где-либо вторгнется в его пределы и нанесет ущерб его правам; они [т. е. кагал и бет-дин] должны преследовать и гнать такого человека везде, где это представляется возможным для еврейской власти, чтобы согнуть его в дугу и взыскать с него все расходы и убытки, кои понес из-за него сказанный ребе Х., его наследники и уполномоченные»^[208].

Само собою разумеется, что в случае если бы приобретший хазаку на христианское имущество временно и пострадал в своих правах от нескромности пред местным правительством или хозяином имущества от другого еврея-конкурента, то он нашел бы в кагале и бет-дине верных защитников его нарушенных прав, которые, благодаря различным находящимся в их распоряжении средствам, сумеют руками иноверческой власти «согнуть в дугу» ослушника закона и постановлений кагала. Равно как тот же кагал, памятуя основной принцип иудейства: «один за всех и все за одного», написанный на знамени всемирного еврейского кагала — «Всемирного союза евреев», всегда сумеет защитить верного сына Израиля, если бы тот, как купивший хазаку на христианское имущество, стараясь окончательно завладеть им, был неосторожен в выборе средств для достижения своей конечной цели и попал бы в ответственность пред иноверческим судом.

Таким образом, путем хазаки кагал устанавливает для еврея не только право исключительного владения имуществом христианина, но даже, так сказать, закрепляет его за данным лицом на случай перехода этого имущества в более или менее близком будущем в полную его собственность.

Хазака, имея большое сходство с меропией, является тем не менее более серьезным и более реальным правовым институтом, нежели последний. Сходство их выражается 1) в их конечных целях: как хазака, так и меропия имеют своей целью эксплуатацию неевреев и 2) в том, что и та, и другая могут переходить от приобретшего их к наследникам, уполномоченным и т. д. Но в то же время они и глубоко различны: в то время как меропия обращает эксплуатацию на личность данного нееврея, хазака обращает ее на недвижимое имущество; в то время как меропия умирает вместе со смертью эксплуатируемого нееврея, хазака следует судьбе имущества без обращения внимания на то, в чьих иноверческих руках это имущество находится: «Право кагала на такое-то имущество, в таких-то границах, — говорится в купчей на хазаку, — от недра земли до высоты небес^[209], проданы такому-то, его наследникам и уполномоченным продажею ясною, совершенною и окончательною на веки»^[210].

Но как бы не различались между собою эти два оригинальные еврейские правовые института, бесспорно одно, что и хазака, и меропия по своим последствиям крайне вредны для местного христианского населения. Определить время возникновения института хазаки у евреев чрезвычайно трудно; бесспорно можно утверждать только то, что в конце XVI столетия хазака уже практиковалась в самых широких размерах между евреями на Литве. В респонсах Йоиля Сиркиса, умершего в 1640 г. в Кракове, мы находим следующий любопытный протокол об установлении хазаки на Литве: «В собрании всех представителей от всех [евр.] общин Литвы постановлено: так как мы [делегаты] убедились во вреде, происходящем от повышения платы арендаторами заводов, чрез что они [т. е. новые арендаторы, предлагающие владельцу-христианину высшую арендную плату] лишают своего ближнего всяких средств к жизни и даже налагают руку на себя самих, то нами решено и постановлено: если кто-либо держал завод в аренде в продолжении 3-х лет, или даже имел только контракт на 3 года, хотя и не вступал в пользование им [заводом], то никто из его ближних не должен причинять ему подрыва во всю его жизнь».