Загадки в пятницу (№ 137)

Версий масса: крышка для ящика с углями, который использовали, чтобы греть ноги; верхняя часть коробки для рыболовной наживки (ассоциации с символикой мышеловки); решето (одна из деталей винного пресса); заготовка для блока с гвоздями, который на многих поздне средневековых изображениях римляне привешивали к ногам Христа (чтобы усилить Его страдания во время Его шествия на Голгофу)...

А еще дощечка эта сильно напоминает экран, который установлен перед потухшим камином на центральной панели триптиха, там, где сама сцена Благой вести происходит.

Чтобы понять всю глубину замысла художника, стоит изучить все детали, от исторических до религиозных.

В Северной Европе в эпоху позднего Средневековья была очень популярна одна легенда, согласно которой Иосиф был подкаблучником. Неожиданно?

Тут вот какое дело. Отношение к Иосифу было двоякое - его одновременно почитали как супруга Бого­матери, преданного кормильца Святого семейства, чтили за его необыкновенно вовлеченное для того времени отцовство и презирали за то, что он занимался делами, традиционно считавшимися женскими (готовил, например, или сушил и штопал пеленки), высмеивали как старика-рогоносца.

И, естественно, в сюжете "Благовещения" он был гостем редким. Редким до РОБЕРА КАМПЕНА, который один из немногих вписал Иосифа в сюжетную линию Благой вести, и стал первым, кто изобразил его ремесло в таких подробностях и деталях.

Это правая створка триптиха "Благовещения" - самая интересная и необычная. Потому что это только на первый беглый взгляд все просто: Иосиф был плотником, поэтому перед нами его мастерская.

Пауза.

Напомню вам сперва одну важную особенность искусства эпохи Возрождения - художник смотрит именно в свой мир и пишет подробности именно своего мира, своей реальности. Это фиксация самой жизни, когда Священная история более не воспринимается в отрыве от реальности, как какое-то инобытие, а изображается как событие именно человеческой жизни (потому что человек стал мерилом всех вещей, а значит и мир, окружающий этого человека больше нельзя трактовать как символ, его нужно видеть как реальность; более того, реальность, современную именно этому художнику).

Поэтому и Священная История будет трактоваться как событие человеческой жизни, происходящее здесь и сейчас, и сюжет будет помещен в реальную обстановку (ход, который психологически сокращал дистанцию между верующими и святыми, к которым они обращались, а заодно сакрализовал и их собственный быт).

В данном случае перед нами бюргерский, любовно выписанный, интерьер. В частности, декорации богатого фламандского дома.

Скорее всего, это жилище заказчика триптиха Петера Энгельбрехта - богатого торговца тканями из Мехелена (они с супругой изображены на левой створке триптиха). Вообще, у Энгельбрехта было две супруги, на панели, скорее всего, изображена его вторая жена - Хельвиг Билле. И написана она позже, поскольку сам триптих был заказан еще при первой супруге - им никак не удава­лось зачать ребенка (изображение это, как вы поняли, предназначалось не для церкви, а для спальни, гостиной или домашней часовни хозяев).

Поэтому и плотник Иосиф изображен за работой не абы где, а в типичной бюргерской мастерской XV века с видом на реальную городскую площадь, скорее всего Мехелена, где кипит реальная мирская жизнь (она же виднеется и на панели с супругами). И здесь, в мастерской, перед Иосифом куча всяких плотницких инструментов, что вполне просто объяснить (он же плотник).

А еще есть мышеловка (целых две! - одна выставлена за окном, словно товар на витрине) и какой-то странный предмет в виде деревянной дощечки с дырками. А вот это уже интересно.

Потому что Аврелий Августин, живший в IV-V веках, в одном из текстов назвал крест и крестную муку Христа мышеловкой, установленной Богом для дьявола (Иисус добровольно принял смерть - человечество искупило первородный грех - власть дьявола была сокрушена).

Т.е мышеловки - это напоминание о грядущей смерти Иисуса и победе Его над силами тьмы. А смастерил их Иосиф, потому что брак Марии с Иосифом воспринимался как некий акт - действо, которое помогло обмануть дьявола, поскольку дьявол не знал действительно ли Иисус есть тот самый Сын Божий, которому суждено погубить его царство.

дощечка эта сильно напоминает экран, который установлен перед потухшим камином на центральной панели триптиха, там, где сама сцена Благой вести происходит.

И это наша ниточка - та самая, которая логику интерпретации в нужное русло направит.

Почему камин без огня? Потому что Жан Жерсон, один из самых автори­тетных теологов рубежа XIV-XV веков и горячий пропагандист культа святого Иосифа, срав­нивал плотскую страсть, которую испытывает любая "падшая плоть" с "пылаю­щим пламенем", которое Иосиф сумел погасить.

Поэтому не удивительно, что он мастерит каминный экран - символ иммунитета Иосифа перед огнем плотской страсти (про целомудренную природу их брака).

Но и не без примет времени (все те бытовые ассоциации, которые указаны выше). Потому что любой художник эпохи Возрождения, коим без сомнения является Робер Кампен, фиксирует саму жизнь, ее бытовые подробности и более не воспринимает Священное писание в отрыве от мира вокруг.

Источник.