Накажи гопника, премия Дарвина и другие байки из сейфа

    

Накажи гопника

- Мы с  самого начала решили в плен никого не брать, - хмыкает начальник моего отдела Геннадич.

В девяностых годах он служил в ГУБОПе. Тогда был пик преступлений в Подмосковных электричках. Разгул гопничества и бандитизма. Криминал вообще потерял всякие берега. Поездка в электричке стала прогулкой по минному полю – то ли пассажира ограбят, то ли из дверей на ходу выбросят. И убийства были. И что угодно. Стало у Подмосковной гопоты модным сбиваться в стаи по двадцать-тридцать человек и идти, как татаро-монголы, с молодецким гиканьем, пуская всё на поток и разграбление. Сбивались туда совершеннейшие маргиналы и подонки – все приличные пацаны тогда по всяким Люберецким и Подольским группировкам разошлись. Чем больше шобла, тем меньше возможности получить ответку, и тем больше незамутнённой гопнической радости от унижения и избиения случайных людей.

Достали все эти фокусы хулиганские всех. Изредка удавалось кого-то задержать, и начинались длинные следственные процедуры, потерпевшие порой не могли, да и боялись опознать обидчиков. Те нередко выходили на свободу гордые и ещё более наглые. Да и российская Фемида тогда была настолько снисходительна ко всякой шушере, что вкрадывались подозрения, будто это её родственники. Тогда руководством МВД было решено организовать, как их называют, оперативно-профилактические мероприятия.

Профилактировать гопоту взялись оперативники из подразделений по борьбе с организованной преступностью и собровцы. Просчитали маршруты, где эти твари чаще всего развлекаются. Расселись в электричке, якобы случайные люди. Ждут.

И вдруг, как и было просчитано, эта орда гопников появляется: здрассьте, люди добрые, сейчас вас будут бить и грабить.

- Ну а тут мы, - рассказывает Геннадич.  – С самого начала решили никого не задерживать. Ну за каким фигом – иди, доказывай, что они делать хотели, что сделали. Время было, когда судебная система почти не работала, и наверняка большинство этих уродов вышло бы на свободу. Ну, мы их «спрофилактировали» так нормально. Они настолько были изумлены, когда их начали отоваривать, что почти и не сопротивлялись. Прикинь, что у них в душе творилось. Только что ты был гордым волком, тебя переполняла такая радостная энергия вседозволенности. Кого хочешь в соли кровавые размажешь – притом не за дело, а просто для удовольствия. И так смешно, радостно в их поганых душах. Перешучиваются, над людьми измываются. Хозяева жизни и электрички! И тут из хищника ты превращаешься в дичь, в шавку шелудивую, подзаборную. И тебе уже не смешно. А смешно другим. Ты для них запуганная обгадившаяся жертва.  А против них профессиональные бойцы из СОБРа, мастера мордобоя, сопротивляться которым – это как такой изощрённый способ самоубийства для мазохистов. Мы знали, какие против нас уроды, поэтому никого из них особо не жалели. Об скамейки руки ломали, зубы в разные стороны летели. В общем, отлились им слёзы трудового народа. Тела их выпихнули из вагонов, в бессознательном состоянии… Знаешь, после этого, мне кажется, гопники стали эти электрички за три километра обходить. Это место их ужаса и позора. Больше никаких толп не ходило. Вывод из этого простой и не новый – битие определяет сознание…

 

Откройте, полиция

Обыск – это такое ответственное следственное действие, напоминающее лоцию среди мелей. В любой момент можно налететь на подводные камни,  опозориться и вообще получить вагон неприятностей. Только успевай озираться и перестраховываться. Бывало, что на обысках клиенты на моих глазах глотали смертельные дозы наркоты, пытались выброситься из окон, так что приходилось их от окна  оттаскивать, а от наркоты откачивать. Но ещё неприятнее бывают накладки, которые возникают изредка.

Воровской отдел   управления по организованной преступности ГУУР МВД России проводил обыска по делу Шакро -  то ли молодого, то ли старого – кто их разберёт.  Там была какая-то борьба  за гламурное какое-то заведение, во время которой бывшие сотрудники милиции в порядке самообороны перестреляли бандитов. Потом ворье занесло в Следкомитет несколько миллионов долларов, чтобы их не судили строго за излишнюю активность. Всё это выплыло наружу, и чекисты руководство Московского следкомитета арестовали. Вся эта история тянется до сих пор, и недавно по этому делу приняли ещё одну шишку из Следкомитета. В общем, латиноамериканские страсти.

Обыска было решено устроить по всем известным адресам участников банды. В семь утра мы должны вломиться в адрес с постановлением. Народу требовалось много, так что опергруппы собирали по всему Главку. Мене в группу дали молоденького следака, а ещё Пашу – полковника из кинологического отдела. Он очень умело включил дурака перед замначальника Главка:

- Моё дело собачки, корма. Ну, какой там обыск?

Паша умолчал, что всю жизнь опером проработал. Но все равно не проканало.

- Приказ есть приказ, - отчеканил генерал.

Паша тогда мне со вздохом сказал:

- Илья, на вражеские пули не лезем, героев не изображаем. Нам эти бандитские дела не нужны.

- Поглядим, - пожал я плечами.

Это такое мероприятие, что ничего наверняка предсказать невозможно. Не так трудно и на пулю нарваться – такое тоже бывало не раз.

Вечером прослушали мы инструктаж в Следственном департаменте в небольшом зале на Газетном переулке, 4, где едва вместилась вся толпа готовящихся в атаку на врага сотрудников. И ранним утром рванули в Балашиху. После этого, как говорят в Одессе, весь день все только и делали нам смешно. Так что следственные мероприятия превратились в «Камеди-клаб».

Водитель того самого агитировавшего нас бросаться на амбразуру генерала был горд, что в его машине установлен навигатор. Мастерски так задал адрес назначения. И двинул указанным маршрутом. Ну и привёз нас вместо Балашихи в Мытищи. Так что попасть мудро в гости с раннего утра, как призывал Винни-Пух, мы не успели. Потом этот чёртов навигатор поболтал нас по Балашихе, которая была вся перерыта.  Руководитель следственной группы –вредная такая тётка из Следственного департамента МВД, всё  долдонила:

- Ну, вы вошли в квартиру?

- Уже входим, - жалобно лопотал следователь, с ненавистью глядя на водителя и его навигатор.

Добрались все же до места. Поднялись на третий этаж стандартной пятиэтажки. И вот железная дверь, за которой коридорчик с двумя квартирами. Как войти? А, чего-нибудь придумаем.

Начинаем названивать в дверной звонок. Ноль реакции.  Звоним дальше. Никого, чёрт их возьми. У бандитов тоже, что ль, рабочий день начался?

Звоним дальше, и становится всё грустнее и тоскливее. Это как  охотничью собаку остановить перед тем, как она  в дичь зубами вопьётся.  Вдруг слышим размеренное шарканье шагов и низкий старушечий голос:

- Хто там?

И тут мы делаем ошибку. Паша-кинолог – это такой двухметровый верзила-самбист  с добрым и наивным лицом лесного разбойника, елейно начинает что-то мести какую-то  пургу  типа про ЖЭК газовую службу и прочее – этих историй у любого опера тьма.

- Не-а, - слышится озабоченный старушечий голос. – Ня открою.

И шаги удаляются.

Я начинаю лупить ногой по двери и ору:

- Полиция! Откройте! Или дверь взломаем!

Ноль эффекта. Старушка прячется за двумя стальными листами.

Ну и что делать в таком случае? Я ещё подолбил  ногой, позвонил в звонок. Потом выключили в квартирах электричество – всё без толку. В результате вызывали по телефону сотрудников из местного отдела. Те тоже начали орать что-то типа:

- Откройте, полиция!

Ну, хоть кто-то бы шевельнулся. А в адрес надо входить любой ценой  и любыми способами. А способ мне виделся один – позвонить в МЧС и снести к хренам обе двери. Благо судебное постановление есть, и взломать препятствие к проведению следственного действия - это не только наше право, но и служебная обязанность.

Паша тем временем поймал за шкирку какого-то спускающегося сверху наркомана, заинтересовавшегося происходящим на свою беду,  и начинает его колоть на то, где он дурь берет. Тот, глядя на бандитский вид оппонента, робко начинает выдавать хорошее место, где он затоваривается гашишем.

А я уже с меньшим напором  продолжаю долбить по двери и орать:

- Откройте, полиция!

И неожиданно шарканье тапочек – более энергичное. Дверь открывается. На пороге парень лет семнадцати - упитанный такой, в трусах. Смотрит на нас ошалело:

- А чего?

Я тыкаю ему в нос постановление. Входим с понятыми в квартиру.

Спрашиваю:

- Ты чего затаился и не отвечал?

- Спал, не слышал.

- Ну, ты здоров спать.

Как можно было не услышать такое – ну это как проспать бомбёжку родного города.

Тут прибегает мамаша парнишки. Смотрит на постановление. И бледнеет.

- У нас этот человек  не живёт, - заявляет она.

- Как это? – изумляюсь я.

- Мы полгода назад квартиру купили. Вот ремонт сделали.

Притаскивает все документы. Оказывается, она права. Грузинские воры ей продали эту квартиру, и она не при их делах.

Чтобы получить постановление на обыск в суде, надо в обязательном порядке притащить выписку из домовой книги. Опера из воровского отдела как-то умудрились без выписки получить постановление. В результате мы едва не разнесли квартиру правопослушных людей.

- И чего, дверь бы ломали? – восклицает возмущённая женщина.

- А как же, - говорю я.

- А евроремонт?! – женщина в ужасе.

- Ну, что поделаешь. Издержки работы.

А ремонт там действительно был новенький, страшно представить, сколь дорогой.

Пока мы все шумели, из своего логова – соседней квартиры, вылезла та самая старушка-одуванчик, что нам не открыла. Не выдержала, решила разобраться, что происходит.

- Вы чего нам не открывали? – спрашиваю я. – Я же сказал – полиция.

- Испугалась.

- Чего?

- Посмотрела в глазок, а там он, - показывает она на Пашу. – Ну и подумала – полиция такая не бывает…

Паша аж зарделся от смущения – парень-то он добродушный и покладистый.

 

Ужин для гурмана

Прокурорский следак ещё в советские времена одно длинное и запутанное хозяйственное дело вёл. И главный обвиняемый его дико достал – тысячами жалоб, бесконечным враньём, саботажем. И вот, наконец, дело закончено, наступил этап ознакомления обвиняемого с его материалами.

Следак в кабинете вручает ворюге толстый том с бухгалтерскими документами, на которых строится все  дело.

-Знакомьтесь внимательно.

И уходит – дела.

По возвращении видит, немножко побледневшего, но сияющего, как начищенная солдатская пряжка,  жулика. Потом смотрит на том уголовного дела, который сильно сдал в весе. И спрашивает:

- Ну что, съел документы?

- Ага, - икает сыто жулик и немножко кривиться, поглаживая себя по пузу.

- Водички дать, чтобы запить?

– Не надо! И чем доказывать теперь будете?

- Да не бойся. Это копии. А подлинники у меня в сейфе.

У жулика сначала начался нервный припадок, потом сердечный приступ. А бумага была такая восковая, жёсткая, как он её зажевал – непонятно. И от неё у него дополнительно  ко всему заворот кишок. Откачали дурака для участия в процессе. Правда, следователю это потом долго икалось – чуть не угробил ведь подследственного. Но почему-то ему его нисколько не жалко. Суровые были люди в прокуратуре…

 

Премия Дарвина

Не суй пальцы в розетку. Не перебегай дорогу в сантиметре перед трамваем. Не стой под стрелой. Есть ещё куча народных премудростей, которые позволяют нам выжить в нашем высокотехнологичном опасном мире. И обязательно есть те, кто изощрённо и даже с гордостью их попирают. И становятся номинантами Премии Дарвина – калечатся и гибнут по своей дури и безалаберности, или приносят окружающим, да и себе тоже, нешуточный ущерб.

Северный флот. Время советское. Матрос-срочник вышел покурить на палубу в неположенном месте и окурок куда не надо бросил. И боевой корабль сгорел на фиг. Интересно, сколько тысяч лет надо работать без перерыва, чтобы он хотя бы за гребной винт заплатил?..

В Баку мы расследовали дело. Два лётчика показывали друг другу фигуры высшего пилотажа и в конце устроили воздушный бой. Бились так азартно, что одна машина разбилась, другая была сильно  повреждена. Ущерб какой-то дикий – ну сколько истребитель стоит!

Помощник прокурора, помню,    умудрился тогда описать имущество лётчиков вплоть до серёжек в ушах их жён, за что получил по шапке – по  неосторожным преступлениям обычно имущество не описывается. Воздушных асов привлекли к уголовной ответственности, раньше с этим строго было – за народное   добро всегда взыскивали…

Один дурачок, военный строитель,    решил в темноте посмотреть, сколько в бочке бензина осталось, и ничего лучше не нашёл, как для этого спичку зажечь и бочку осветить. Иногда каюк бывает яркий и жаркий…

Первый месяц моей службы в военной прокуратуре Бакинского гарнизона. Выезд на стройку. Один вольнонаёмный в  стационарную бетономешалку залез. Это такая дурында с лопастями в несколько метров. А другой включил мотор. Ну, перемешало бедолагу так, что ни одной косточки целой не осталось…

Прокуратура четвертой армии в Баку. Дело у моего друга было. Трое человек тянут провод. С молодецким криком дёргают его. Он как хлыст взымается по дуге. И аккуратно ложится на высоковольтный провод.  Три трупа…

Да, электричество – страшная сила. Убедился наглядно в этом в Нахичеване в 1988 году. Там железнодорожные войска тянули линию для электровозов. Двое бойцов подняли металлическую лестницу. И умудрились уложить её на  линию с напряжением, по-моему,  семь киловольт. В общем, ударило елестричество  по ним так, что руки обуглились. А сама лестница вошла в грунт, оплавив его – как будто метеорит ударил. Два трупа…

А эта история о великой силе идиотии. В вагончике пили горькую военные строители. А их приятели решили изысканно пошутить -  в отверстие в двери стали из баллона  запускать газ. Пьянчужки решили подшутить в ответ. И к баллону спичку горящую  поднесли – вот уж юмор так юмор, Петросян обзавидуется. В результате все это так рвануло, что пять обгоревших трупов юмористов и весёлых затейников. Меня хотели   отправить на вскрытие их всех, а у меня  перед такими мероприятиями всегда ступор. Отбрехался как-то…

Истребитель МиГ-29 – такая красивая машина, аж до дрожи. На стоянке вокруг него жёлтой краской расчерчено, куда заходить нельзя, когда двигатель работает.

Военный аэродром около Семипалатинска. Техник сзади стоял. А тут лётчик по газам дал, да так, что  этого самого техника вдоль всего самолёта протащило и в воздухозаборник засосало. Машина повреждена, техник перемолот. Я стою на взлётной полосе и недоумеваю – как же оно такое возможно. А потом думаю – какая же силища в этом двигателе. И преисполняюсь уважением к инженерам и рабочим, создавшем такое чудо техники…

А это из другой оперы – как плохо быть алкашом и жить с алкашами.  Муж  с женой пили упорно и долго – почти всю сознательную, а заодно и бессознательную, алкогольную, жизнь. Раздавливали бутылочку «Особой палёной». Потом жена с любовью мужа чем-нибудь не шибко сильно  охаживала –тряпкой там или шваброй по хребту, а то ещё чем-то. Но нежно, без телесных повреждений. А однажды в больницу благоверного отправила на три недели. И ведь не хотела такой беды. Врезала-то ему всего-то подушкой, любя, да вот подзабыла с пьяных глаз, что в наволочке этой литровые банки с вареньем держала…

 

Гиблое место

Ближнее Подмосковье. Администрация одного из  районов, где земля ну очень дорогая. Настолько дорогая, что ФСБ стало разрабатывать чиновника, который этой дорогой землёй активно приторговывал с энтузиазмом проигравшегося в карты помещика, распродающего доставшиеся ему наследство.

Поставили негодяю в кабинет видеоаппаратуру. Отдокументировали лет его на десять  так, не меньше. И повязали…

Оперативники, замотавшись, снять вовремя аппаратуру не успели. А на место выбывшего начальника его преемник сел. И кресло по его седалищу как влитое оказалось. И неудивительно – землица-то дорогая, люди её распределяют проверенные. Свои, в общем, люди.

В общем, решили опера и его немножко послушать. Ну и услышали… В общем, в камеру ещё один заехал…

Место такое волшебное.  Бермудский треугольник. Место, в котором российские чиновники пропадают на срок от пяти до десяти лет.

 

Капитан-террорист

Подмосковье. Люберцы. Девяностые годы. Служба участковых инспекторов милиции.

Обычно участковые почти не появлялись в отделе - то они на опорном пункте, то на обходе территории, то за палатками присматривают и торговыми рядами. Но совещание еженедельное – это святое.

И одного ушлого участкового на этих совещаниях с таким смаком любили драть, как Сидорову козу, что он сильно грустил перед этим действом. Однажды понял, что драть его сегодня будут особо жестоко и цинично.

Тогда он поразмыслил. Вздохнул. И отправился к телефонному автомату. Позвонил по «02» и изменённым голосом сообщил, что райотдел заминирован.

Ну, там сапёры, собаки, и прочее. Совещание, понятно дело, и не состоялось. Оперативная смекалка такая.

Потом всплыло всё это. Но простили дурака -  дефицит кадров, все же. А участковый хоть и балбес, но работу вроде бы неплохо знал…