Русский менталитет и его отражение в языке ,или почему Запад никогда нас не поймёт

Слово "душа" является для американцев трудным и не вполне ясным, они в своей письменной и устной речи чаще всего заменяют «душу» (soul) на «сердце»(heart). Высказывая свое мнение о человеке, американцы обычно говорят не о его душе или сердце, а о его уме (mind) и интеллекте (intelligence / intellect). Русское понятие о «задушевной беседе» (самый близкий перевод a heart to heart talk) чуждо культуре Штатов, где у людей иное чувство меры в проявлении эмоции: они предпочитают сдержанность в отношениях друг с другом даже в том случае, когда кто-нибудь из друзей или близких попал в беду.
Другое ключевое слово в русской культуре — «тоска» (тосковать) тоже с трудом поддается переводу. Американцам это слово преподносится как «Тоска — это то, что испытывает человек, который что-то хочет, но не знает точно, что именно, а знает только, что это недостижимо». Но всё становится сложней, когда приходится иметь дело с такими переменчивыми ингредиентами тоски, как ностальгия, скука, уныние, томление духа, меланхолия и страшная подавленность.

Я позволил себе здесь вырвать некоторые фразы из контекста в самом начале книги и свести в один абзац. Народ США не знаком с "низовой" самоорганизацией собственного народа, в отличие от русских. Отсюда отсутствие словесных смыслов обозначения внутреннего душевного дискомфорта - у них нет жизненно необходимой нужды в самокопании или в анализе окружающих людей. Поэтому если человека снедает тоска - для наблюдающего американца такой человек является просто больным, а от болезни помогают лекарства. Отсюда и их фармокологические традиции лечения депрессий всякой наркотой.

Чисто внешние признаки речи или поведения, свидетельствующие о знакомстве того или иного человека с чужой культурой, не дают основания считать, что он ее полностью освоил. Сегодня многие в России пьют кока-колу, но они не являются американцами и не считают себя таковыми. Противоположного взгляда на вещи придерживаются те граждане США, которые знают об иностранных культурах очень мало и поэтому убеждены, что раз во многих странах люди сейчас говорят по-английски, подражая заокеанским вкусам и нравам, значит, во всем мире стираются национальные и культурные различия. По поводу этого заблуждения голландский журналист Ян Бурума, специалист по межкультурным коммуникациям, заметил, что американцы, выросшие в одной культурной среде, верят, что раз иностранцы «говорят по-английски, и едят макдональдские гамбургеры, и смотрят голливудские фильмы, они должны очень походить на американцев»

Если американцы внимательно присмотрятся, то увидят, что носят китайские вещи и пользуются техникой, произведённой в Китае. Может быть американцы очень походят на китайцев? В самом Китае, считаю, таких иллюзий не строят. Говорить на анлийском приходится из-за его статуса эсперанто в мире, макдональдс воспринимается не иначе как "ещё одна забегаловка с нездоровой едой", а голливудские фильмы смотрим не потому, что нам нравятся смыслы, которые эти фильмы несут, а потому что нам нравится зрелище, происходящее на экране. И попытка нести чуждую нам мораль в таких фильмах вызывает раздражение.

Русский, хорошо владеющий английским языком, рискует прослыть человеком невоспитанным гораздо чаще, чем тот, кто знает этот язык не очень хорошо.
"Чем лучше говорит на не родном для себя языке человек, тем более странным выглядит его не согласующееся с этим языком поведение". Чем лучше новоприезжий владеет английским, тем больше от него ожидают знания правил приличия в США, не принимая во внимание, что культура и этикет той страны, из которой он прибыл, а значит и его собственные, были совсем другими на протяжении всей его жизни. Разве может быстро и радикально измениться взрослый человек, даже если ему этого хочется?!

Не пытайся быть американцем, у тебя не получится быть своим среди чужих. Наши методы оценки окружающей действительности слишком сильно разнятся и даже в совершенстве овладевший английским экспат физически не способен быстро перестроиться на чуждый способ мышления.

В американцах с раннего детства заложена вера в силу «позитивного мышления», предполагающего оптимистический настрой и доброжелательное отношение к людям. «Да, бывают в жизни затруднительные ситуации, но в конце концов everything will work out, все наладится, образуется», — вот, коротко говоря, философское кредо практикующего теоретика positive thinking. Человеку, живущему в соответствии с этим кредо, по идее, во всем должен непременно сопутствовать успех — в отношениях с друзьями и родными, на работе и отдыхе. Американцы стараются закрепить в языке свое оптимистическое отношение к жизни. Если человек едва не отправился на тот свет, то он прошел сквозь «жизнеутверждающее испытание». Товары, которые едва удается продать за полцены, называют не «неликвидами», а «не самым оптимальным ассортиментом». Если после интервью работодатель даст вам от ворот поворот, у вас «не сложилось полного взаимопонимания», а любое массовое увольнение называют «оптимизацией штатов». Особенно эта бездумная жизнерадостность распространена в сфере торговли недвижимостью: в их языке «уютный» означает «негде повернуться», а «живописная сельская местность» — «ни до одного магазина пешком не дойдешь». Эта привычка укореняется и становится рефлексом с детских лет. Приведя своего маленького сынишку на детскую площадку, американская мама не говорит ему: «Смотри, не падай», «Осторожно, не пачкайся», а отпускает его с пожеланием: Have fun («Развлекайся!»), You can do it!(«Давай!»).

Вы чувствуете, как в этом абзаце начинает нащупываться фундаментальная платформа понимания того, почему американцы такие? В следующем абзаце эта мысль раскрывается ещё больше:

Обычай высказываться честно и прямо — составная часть американской «позитивной» культуры, что ярко отражено в разговорной речи. И если нет веских причин сомневаться, американец уверен, что его собеседник говорит правду. Отсюда и всенародные изумление и протест, вызванные изощренными словесными выкрутасами и прямой ложью бывшего президента Клинтона, а также высокопоставленных управленцев — бизнесменов. Взять хотя бы скандалы, связанные с фирмами Enron и MCI. Американцы прекрасно понимают, что им лгут, порой нагло, но сколько бы ни искажались факты, национальное сознание в этой стране не меняется: This is not supposed to happen — «Такого быть не может»! Американцу трудно понять разницу между русскими словами «вранье» и «ложь», а для русского — это печальная и очевидная реальность. Русское слово «вранье» может употребляться в значении «нарочитая глупость», «чепуха», но в слове fibbing этого значения нет. Нет в нем и оттенка «преувеличения», которое иногда слышно в русском слове в той ситуации, когда говорящий явно преувеличивает, а собеседник это понимает, и, пожалуй, это его даже смешит. (Не любо — не слушай, а врать не мешай.) Подобное восприятие неправды совершенно чуждо американскому менталитету. С точки зрения американца, не допускающего мысли, что кто-то может говорить неправду, поведение настоящего лжеца является серьезной провинностью. You’re lying — чрезвычайно серьезное обвинение в том, что вы намеренно говорите неправду, и может быть воспринято как прямое оскорбление. Работники сферы услуг, сомневающиеся в словах клиента, говорящего: «Я зарезервировал номер в этой гостинице», часто выражают свое сомнение, используя вежливое американское: «Очень хорошо, и вы полне возможно говорите правду, но поскольку компьютер не подтвердил ваш заказ, я не могу предоставить вам заказанный номер» Прямые, но вежливые ответы такого рода точно передают стиль разговоров, при которых одна из сторон сомневается в правдивости другой.

Заметьте, какая интересная особенность: обвинить американца во лжи - нанести ему оскорбление. Тяжкое оскорбление. При этом американец, судя по всему, плохо понимает, когда ему врут целенаправленно, в отличие от тех же русских. Иначе откуда такая большая разница у нас в языках о понятии лжи, причём не в пользу английского языка? Откуда мы столько знаем о лжи и о том, как на неё надо реагировать? Продолжаем:

Американцы не большие мастера лжи. Они, например, не любят восхвалять мнимые профессиональные заслуги друзей и писать им рекомендательные письма с ложной информацией для устройства на работу. У глагола «списать» (на уроке в школе)  нет идиоматического эквивалента в английском языке, так как для американцев обман на экзамене является вопиющим безобразием. Эта точка зрения не случайна в общей нравственной атмосфере Америки: в ее индивидуалистическом обществе от человека с самого детства требуют: «делай свою работу сам», «думай самостоятельно» и т.п. В таком обществе нет понятия о коллективизме и взаимопомощи, поэтому никто не хочет помогать желающим списать. Во многих школах и колледжах и тем, кто дает списывать, и тому, кто списывает, грозит — ни много, ни мало, — исключение из учебного заведения.

Как можно при таком действительно крутом базисе ощущения справедливости скатиться до того уровня, который мы видим сейчас? Об этом ниже

В последние десятилетия, американское неприятие лжи, лежащее в основе «позитивного мышления», вступило в стадию кризиса. Это началось еще в конце 1960-х — начале 1970-х годов, когда воинствующие, но примитивно мыслящие радикалы из «Новой левой» стали проповедовать сочувствие ко всем и вся, независимо от того, идет ли речь о хороших или о плохих людях, о честных гражданах или преступниках, о разумных или сумасшедших.
Превращение отрицательных качеств в положительные и, следовательно, оправдание людей, сомнительных и с моральной, и с политической точки зрения, стало результатом доведения до абсурда любимой американской идеи о том, что все люди равны и поэтому имеют равные права. Что ни один человек, какими бы ни были его образ мысли, система ценностей и стиль жизни, не должен превосходить других людей, а униженное положение должно быть обречено на исчезновение. Ради этого сторонники политкорректности (ПК) ставили перед собой задачу создать bias-free — «свободный от предрассудков» язык и «проявлять исключительную тактичность, чтобы грубое действие языка не так сильно ранило людей, чей пол, раса, физическое состояние, условия жизни делают их особенно уязвимыми». Из-за этого многие слова за последнее время попали в разряд неделикатных, а то и попросту запрещенных. ПК в Америке привела к радикальному искажению истин, глубоко укоренившихся в американском мышлении. Следуя принципам Декларации независимости, большинство американцев искренне убеждено в равенстве всех людей от рождения, невзирая на то, что даже самый поверхностный взгляд на американское общество показывает нечто иное. В этом ясно отдают себе отчет многие серьезные люди в США, прекрасно понимающие слова из романа Джорджа Оруэлла «Скотный двор»: «Все животные равны, но некоторые равнее других». Однако старый миф воскрес сегодня в новой форме — в свободном от предрассудков языке. Подразумевая всеобщее равенство, этот "новый" язык отвергает те моральные и культурные ценности, которые традиционно являлись основой жизни в Соединенных Штатах. Если любой образ жизни и вместе с тем поступок равным образом приемлемы и оправданны, тогда понятия о «нормальном» и «нравственном» поведении становятся бессмысленными, открывая дорогу моральной уравниловке, от которой один шаг до вседозволенности. Постепенное нагнетание ПК привело к ряду конкретных последствий, одним из которых был ущерб, нанесенный известной всем американцам фразе, произносимой под присягой, — «говорить правду и только правду». Другим следствием явилось создание «лингвистически корректного поведения». Из-за «политкорректных терминов» людям, говорящим на американском английском, приходится теперь следить за своей речью, дабы не оскорбить окружающих. Это порождает длинную цепь гротескных лингвистических феноменов, превратившихся в мишень для критики со стороны многих здравомыслящих американцев, опасающихся за будущее своей страны.
С 1990-х годов ПК стала особенно популярной и назойливой. Своей новой терминологией она оказала настолько сильное влияние на язык, что стала фактически подобием самоцензуры во всех сферах СМИ. Более того, она обернулась угрозой не только для интеллектуальной деятельности страны, но и для ее международных связей. Ничего не подозревающий иностранец, не соблюдая новых лингвистических норм, продиктованных ПК, рискует теперь нанести оскорбление гражданам США и прослыть реакционным человеком, полным самых невероятных предрассудков.

То есть с американцами с начала 60-х годов ведётся целенаправленная работа по искажению и деформации "прописных истин"! Помните, у нас велась аналогичная работа, когда здоровые человеческие устремления в СССР заменили стремлением "жить как на западе с кучей сортов колбасы и джинсиками"? И в том, и в этом случае с массами работаю по наиболее уязвимой его части. В СССР - это дефицит личных благ и ништяков. В США - это неумение отличить правду от лжи. Ложь настолько окружила американцев, погрязших в чрезмерной политкорректности, что за деревьями отдельных случаев обмана не видят леса лжи, который вырос на их наивности. Чем больше рядовые американцы замечают, что что-то идёт не так, тем громче с политического олимпа раздаются громогласные вопли "об исключительности американской нации".
Но давайте отвлечёмся от меры лжи и правды снова на отличия в менталитете между русским и американцем

В американском английском не используются буквальные эквиваленты слов «отечество», «отчизна» (fatherland), «родина — мать» (motherland). Homeland приобрело популярность только после террористических актов 11 сентября 2001 года: оно употребляется главным образом в словосочетании homeland security. Американцы обычно называют США mу country, а не mу homeland, и никогда, за исключением патриотических песен и гимнов, не говорят mу native country, mу native land.
В английском языке нет эквивалента для излюбленного русского выражения «у нас». В зависимости от контекста «у нас» значит "В нашей стране, нашем городе, нашем доме". Как нация индивидуалистическая, американцы предпочтут сказать "В моей стране". В русском зарубежье нередко говорят о «наших», из-за чего в США иногда происходит путаница, над которой посмеялся писатель Василий Аксенов: «Ты говоришь «наши» про «наших»? Про наших советских или про наших американских? Давай договоримся: их наши — это уже не наши, а наши наши — это наши, о’кей?»
Один российский психиатр заметил, что русским, живущим в США, не очень приятно разделение мира на «они» и «мы». «Вообще эти разговоры в категориях «они» и «мы», вредят при переезде русского в США , потому что они усугубляют чувство отчужденности, что и есть психологическое препятствие в приобщении к английскому языку». С другой стороны, в Америке россиянин может спокойно сказать in this country. В русском языке многократное употребление словосочетания «в этой стране» имеет ощутимо негативный оттенок, в английском же оно совершенно нейтрально.
В американском обществе не существует понятия «национальность». На вопрос «Какой вы национальности?» житель США, по всей вероятности, недоумевающе посмотрит на вас и скажет:«американец». Вопрос «Вы еврейской национальности?» может быть воспринят как оскорбление. В Америке «еврей» — религиозная принадлежность, но никак не «национальность». Здесь это работает по другому - у людей в стране иммигрантов, когда они знакомятся, очень популярен вопрос: Where are you from? Основную часть населения США составляют уроженцы других стран, что позволяет им легко наводить мосты в беседах с недавно приехавшими. Люди охотно рассказывают о своем происхождении. Те, чьи семьи иммигрировали поколение назад, называют Америку местом своего рождения, а потом обычно следуют вопросы: «А где ваши корни?». Вот таким завуалированным способом можно получить ответ на вопрос о национальности.
Русские и американцы, как правило, по-разному обращаются к поскользнувшемуся прохожему. Русский спросит: «Вам помочь?». Американец же, сообразуясь с «позитивным мышлением», скажет: Are you OK?, Are you all right? Te же вопросы задаются человеку, который схватился за сердце, хотя очевидно, что он не ОК и не all right. Русский же в этом случае спросит: «Вам плохо?» что звучит вполне логично, но более мрачно

Мы продолжаем разбирать американского кадавра по имени "Политкорректность"

На политкорректность (ПК) огромное влияние оказывают феминизм и коммерческие интересы. Здесь уж нет предела безумным лингвистическим опытам: вместо привычных слов излишняя деликатность породила сотни странных уродцев. Многие нелепейшие «изобретения» — horizontally challenged (предпочитающие лежать), nonhuman animal companions (компаньон-нелюдь), заменяющие соответственно слова fat — «толстый», pets — «домашние животные» и т.п., которые можно спокойно выкинуть из головы, как и поступают здравомыслящие американцы. Однако такие выражения, как African-American (афроамериканцы) вместо black (ни в коем случае не Negro и не colored!), native American (коренные американцы) вместо American Indian (индейцы), стали повсеместными, a flight attendant (полётная прислуга) в современном языке необратимо заменил steward, stewardess.

Пренебрежение прежними словами и понятиями вызывает возмущение у многих добропорядочных американцев. Даже на безобидные шутки о людях другой расы, религии, этнической группы, на добродушный юмор по адресу представителей нетрадиционной сексуальной ориентации и веселые анекдоты о женщинах наложено строгое табу. Ситуация в нынешней Америке напоминает мне годы советской власти, когда некоторые анекдоты можно было рассказывать только в кругу очень близких людей. Но если в СССР человеку, чью шутку услышали недоброжелатели, грозила тюрьма на тот или иной срок, в Америке нарушители «политкорректности» подвергаются остракизму навечно — им выносят общественное порицание или, в крайнем случае, возбуждают дело за клевету и ущемление прав человека.

В словаре политкорректного языка poor people (бедняки) называются теперь disadvantaged (неблагополучные), old people (старики) — seniors (пожилые), Persons of color (цветнолицые) именуются представители всех рас, кроме индоевропейцев, natives (туземцы) стали indigenous peoples (люди природы). Многие американцы из политкорректности  предпочитают говорить не mankind (переводится как человечество, но из-за первого слога "man" (мужчина) имеет патриархальный смысл), a humankind (человечество). Вполне понятно, что этот словесный камуфляж не пользуется никакой популярностью среди людей здравого смысла, которые не хотят говорить fireperson (тушитель?) или firefighter (огнеборец) вместо fireman (пожарный).

Некоторые приведённые примеры могут вызвать недоумение - в России тоже стариков называют пожилыми, а пожарных иногда огнеборцами, видимо, в английском эти слова не несут достаточной роли для того значения, которое пытаются к ним присовокупить в приказном порядке.
Движение за равные права женщин с мужчинами на почве политкорректности приобрело поистине гротескно-ужасающие масштабы войны женщин против мужчин в разрезе "мы хотим ваши привилегии, но не хотим нести за эти привилегии ответственности", а примкнувшие к ним сексуальные меньшинства живописно дополняют получившуюся картину.

Всё началось около двадцати лет назад, когда феминистское движение сумело протолкнуть слово chairperson (председатель) на замену словам chairman (начальник) и chairwoman (начальница), следом sex roles (сексуальные роли) и sexual discrimination (сексуальная дискриминация) превратились в gender roles (роли пола) и gender discrimination (половая дискриминация). На текущий момент дело пошло намного дальше. Над шутками, где женщина предстает как the weaker sex (слабый пол), в Америке не смеют смеяться. Комплимент по поводу внешности или одежды женщина может расценить как sexual harassment (сексуальное домогательство); открывая даме дверь, предлагая донести тяжелый чемодан, вы рискуете возмутить агрессивных феминисток, убежденных в полном равенстве полов. Согласно англоязычным документам ООН, посвященным международной конференции по СПИДу, prostitutes (проститутки) — это sex workers (секс-рабочие). Если кто-то упоминает о своем companion или partner, то все в США знают, что речь может идти как о гетеросексуальном, так и о гомосексуальном лице. Услышав в официальной или даже полуофициальной обстановке анекдот о гомосексуалисте (заменителем этого слова является gay), слушатель может шарахнуться от рассказчика как от чумы. В наши дни шутники хорошо знают, что обобщающим политкорректным названием для гомосексуалистов и лесбиянок является alternate life style (альтернативный стиль жизни). Прилагательные sick (больной), perverted (извращенец) или жаргонные неодобрительные существительные fag (задрот), fairy (гомик) в вашей речи по отношению к сексуальным меньшинствам гарантируют вам место парии в политкорректном обществе. Мать усыновленного ребенка теперь называют просто mother (мать), а не adoptive mother (приёмная мать), поскольку приемные родители также считаются настоящими. О родной матери говорят birth / biological mother (биологическая мать). Pro-choice — человек или организация, поддерживающие аборты, pro-life — противники абортов. О школьнике-непоседе, которому не сидится на месте, говорят, что у него attention-deficit disordered (дефицит внимания). Совершенно необходимым стал и предельно внимательный выбор слов об умственно отсталых людях. Правильно говорить о них — mentally / developmentally challenged (бросившие вызов разуму). Людей, которых считают physically challenged (люди с ограниченными возможностями), нельзя именовать как handicapped (инвалид), а disabled person (неактивные люди) ни в коем случае не называют cripple (калека). И, наконец, drug addict (наркоман) превратился в substance abuser (обиженный веществами), a slums (трущобы) — в substandard housing (некондиционное жильё). Словарь ПК бесконечен, но большая его часть состоит из таких глупостей, как reduced state of awareness — понятие, за которым стоят пьяные и обкурившиеся травкой, а за negative care patient outcome — умершие в больнице. Смысл других политкорректных новообразований, которые широко используются в СМИ и вошли в язык очень многих американцев, иногда просто непонятен. Поэтому базовый словарь ПК стал сегодня трудоемким, необязательным предметом, который волей-неволей приходится осваивать всякому русскому человеку, говорящему по-английски, живущему в США или наезжающему сюда время от времени. Осваивать хотя бы для того, чтобы не оказаться белой вороной в американском обществе, нечаянно оскорбив представителя того или иного расового, сексуального или другого меньшинства.

Как видим, довольно немалая доля перечисленного выше уже так или иначе вошла в русский язык, вызывая у нас не меньшее раздражение, чем у самих американцев. Язык, на котором становится настолько трудно называть неприглядные вещи или явления своими именами, в итоге уступит место какому-нибудь другому языку.
Теперь, внимание! Ниже описана американская точка зрения отличия русского менталитета от американского. Я с такой точкой зрения яростно не согласен, но привести её нужно для понимания того, что они пытаются измерить русских с совершенно не с той стороны и совсем не тем инструментом.

Как в прежние времена, так и сейчас русские и американцы отличаются друг от друга во многих отношениях, но сходятся, по крайней мере, в одном: первые удивляются американскому улыбчивому оптимизму, а вторые — извечной русской тоске и пессимизму. Удивление это относится также к различию между русским и английским языками, которые сложились в очень несхожих исторических и географических условиях, а затем развивались под прямым и непосредственным воздействием нескольких постоянных факторов. Я имею в виду прежде всего умонастроение и менталитет, которые зависят, в свою очередь, от уклада и образа жизни народа, столь различных в России и США.
В отличие от английского языка, на который неизгладимую печать в США наложило «позитивное мышление», пронизанное жизнерадостно-оптимистическим настроением, русский язык столетиями пропитывался духом социальной системы, где огромная масса закрепощенных крестьян испытывала чувство обреченности и неуверенности в будущем, что создавало преимущественно пессимистическую атмосферу в обществе. За много веков этот пессимизм стал одной из отличительных черт русского национального характера. Иными словами, русские надеются на лучшее, а готовятся к худшему, но такой здоровый пессимизм нередко помогает русским избежать катастрофы.

Испанский стыд пробирает вот с таких слов, ну честное слово... Как можно критичный и рациональный склад ума помноженный на скептицизм принять за постоянную меланхолию и пессимизм? Если бы русские пребывали в хронической депрессии, они бы не смогли продолжать свой род. Единственная правильная фраза здесь - "надейся на лучшее, но готовься к худшему". Россия не прощает беспечного оптимизма - суровый климат, неспокойные границы да и люди иной раз недобрыми бывают, одиночек-авантюристов в России потому и нет, что они просто не способны выжить в наших условиях. Наиболее действенная стратегия выживания в России - строгое следование плану и традициям, а также внимательное отношение к людям как к трудовому ресурсу.
Далее сравнения по восприятию неблагоприятных событий русскими и американцами:

Контрастные черты, отличающие русский язык от английского, обнаруживают себя прежде всего в том, что является ядром любой христианской культуры. Это — вопрос о сочувствии и сострадании к попавшим в беду людям, который решается начиная с отношения к неприятным для них сообщениям. В Америке плохую новость всегда стремятся сообщить как можно скорее, чтобы человек тут же занялся решением своих проблем, продолжая «мыслить позитивно». Вам предстоит уволить подчиненного? Сообщите ему это поскорей — так лучше для вас обоих. Вы вернетесь к своим обязанностям, он пойдет собираться и сразу же начнет искать работу. Таким же образом действует типичный американец, даже если к нему пришла весть о скорой его смерти. Ваш врач только что сказал вам, что вам осталось жить полгода? Побыстрее покиньте его кабинет. Время — деньги. Врачу нужно принимать других пациентов, и вам тоже дорого время — нужно выбрать курс лечения и привести в порядок дела.

Русское отношение к плохим новостям — полная противоположность американскому. Даже в трудные годы очень многие руководители советских предприятий, наметив уволить подчиненного, задумывались над вопросом, когда и как сказать ему о своем решении. Это, к примеру, никогда не делалось под Новый год, что является заурядным событием в Штатах. Получая известия о смерти родственника на войне, члены русской семьи обычно решали, кому и когда сказать об этом в первую очередь — его матери, жене или детям. В повести Л.Н.Толстого «Смерть Ивана Ильича», являющейся прекрасной иллюстрацией одного из самых стойких русских обычаев, никто из близких героя не говорит ему открыто о том, что он обречен. Когда врач в России ставит своему пациенту смертельный диагноз, он сначала сообщает свое мнение родным больного, а они, как правило, хранят это в секрете от «приговоренного».

На фоне России, где сочувствие и сострадание к страждущим и обремененным веками играли решающую роль в создании общественной атмосферы, американское отношение к несчастьям других людей выглядит небольшим и бледным пятном.

Современный «позитивно мыслящий» американский оптимист никогда не испытывал таких бед, выпавших за короткий срок на долю русского народа, как революции, голод, репрессии и немецко-фашистская оккупация значительной части страны. Для жителя США неудачи — нечто краткосрочное и преходящее: better luck next time (не повезло сегодня, повезет завтра). Это относится и к работе, и к личной жизни. Вас уволили, ну и что из этого? Найдете другую работу — более интересную и высокооплачиваемую. Развелись после неудачного брака — это вовсе не трагедия. Американская пословица гласит: второй брак лучше первого. Короче говоря, в Америке неудачник (loser) вообще не вызывает такого сочувствия, в России же неудачник всё равно в первую очередь - человек, которому, если есть возможность, стоит помочь.

Разница в отношении американцев и русских к сочувствию и состраданию прямо выражается в семантике их языков. Если буквально перевести на английский такие восклицания, как «Ах ты бедненький!», «Бедная моя!», «Бедняжка!», которыми сердобольный русский человек утешает попавшего в беду, то, будь на месте последнего американец, слова утешителя нанесли бы удар по его самолюбию. Ни один американец не хочет, чтобы его считали «бедненьким». У русского человека на этот счет совершенно иной взгляд и своя лексика, которая содержит в себе целый ряд словообразований, труднопереводимых на английский.

Что есть, на самом деле, в очень распространенном слове «бедняжка»? Оно выражает не просто сочувствие, но и личное сострадание. Попробуйте перевести буквально фразу о «бедняжке» как You poor one — она становится не только ошибочной, но и бессмысленной потому, что оттенок сострадания может не утешить, зато способен унизить или разозлить американца. Утешение человека в Штатах выглядит по другому, это утешение и приободрение: "Уверен, ты справишься с этим и все будет хорошо». По мнению американцев, бедняжка, который собирается «поплакаться в жилетку» друзьям, «должен взять себя в руки» (he’s got to get his act together), ибо «успех порождает успех» — success breeds success, — а от нытья нет никакого проку.

Любопытно, у американцев закрыт один из главнейших порталов сближения между людьми. Сострадание у них считается чувством низким, недостойным. Они предпочли принести этот мощный инструмент в человеческих взаимоотношениях в жертву, обменяв его на возможность относится к бедам человеческим поверхностно, а, значит, не отвлекаться на всякую (с их точки зрения) ерунду и тратить высвободившееся время более продуктивно. Им в исторической перспективе просто не нужен этот инструмент - их самые тяжёлые периоды "от края до края ямы" длились не более 5-7 лет. За такой срок происходит "санитарный" отсев авантюристов-одиночек, оставив на плаву наиболее предумотрительных или наиболее гибких + в рамках таких сроков успевает появиться большое количество новых авантюристов, которым нередко "в мутной воде" перемен удаётся выловить золотую рыбку. Всё это не даёт развиваться механизму сострадания в США. В России же путь от края до края ямы может тянуться десятилетиями и без взаимовыручки путь будет нечеловечески тяжёл, именно поэтому попутчиков на своём пути русским надо знать досконально.
Теперь рассмотрим то, что у американцев до сих пор вызывает удивление и непонимание в русском менталитете. Запреты.

Психологически тяжелое наследие России ощущается в ее языке и вне лексики. Больше всего это нашло отражение в огромном количестве негативных конструкций, которые всегда занимали большое место в русском языке, но их роль значительно выросла в советскую эпоху. Именно тогда в стране возник изощренный бюрократический жаргон, утверждавший целую систему поступков и типов поведения, за которые полагались наказания или поощрения. В СССР люди из поколения в поколение наталкивались повседневно на длинный ряд ограничений и запретов, воспринимавшихся как назойливые, но хорошо знакомые, привычные обороты и расхожие фразы. Поначалу страшные, они постепенно становились скучными и потеряли свою остроту, превратившись в речевые штампы, которые обретают свой устрашающий смысл лишь в том случае, когда их буквально переводят на английский с целью напомнить о советском прошлом за рубежом. Понятно, что в таком случае старые советские запреты и ограничения способны вызвать в англоязычных странах неприязнь к современной России.

К труднопереводимым запретам и ограничениям в советские годы добавлялись и запреты на добросовестный перевод. Такие назойливые клише, как «нет», «нельзя» или «невозможно», ставили переводчиков в тяжелое положение. Им, мягко говоря, рекомендовалось не передавать на Запад настоящий смысл негативов, а заменять их более деликатными выражениями. Под «точностью» тогда подразумевался буквализм, попытки же переводчиков пойти по пути передачи не языковых форм, а смысла всячески пресекались. Как русские тексты на английском языке, так и речи официальных представителей СССР на Западе передавались как можно более «близко к оригиналу».

Негативные конструкции в русском языке, особенно те, которые выражали нормы общественного поведения, были одним из наиболее распространенных источников недоразумений и взаимонепонимания в отношениях между СССР и западным миром. Прежде всего они способствовали формированию представлений о русских как об упрямых, агрессивных, мрачно и негативно настроенных субъектах, встречающих чужестранцев в штыки. В Советском Союзе, где американцев практически не знали, все поступки и пожелания тех немногих из них, кто изредка приезжал в страну, встречались двумя отрицательными словами: «нельзя» и «некультурно».

Последнее из этих слов особенно удивляло американцев. В США за выражением «быть некультурным» (uncultured) стоят совершенно иные понятия, нежели в России.
В США «вполне культурно» находиться в верхней одежде в таких общественных местах, как театр (где часто нет раздевалки), класть ноги на стол, звать по имени едва знакомых людей, есть во время занятий в школах и университетах, носить рваные джинсы и делать многое другое, что в России считается неприличным. Представителям «дяди Сэма» было просто смешно, когда русские считали их поведение признаком невоспитанности: они со своей стороны не понимали, почему их обвиняют в «некультурности» именно в СССР, где пассажиры толкаются в переполненном метро, продавцы грубят покупателям, хлеб в частных домах кладут на стол, не подставляя тарелку, — разве все это вполне прилично?

Советские времена позади, но американцев до сих пор иногда удивляет, насколько укоренились в России негативно-нормативные формы поведения, а в языке — отрицательные конструкции. В 1960—70-х годах европейцы и американцы представляли себе русского эдакой «карикатурой», на все отвечающего «нет» и «нельзя». Западные дипломаты и журналисты за спиной бывшего министра иностранных дел СССР Андрея Громыко называли его «мистер Нет». Речи Громыко на международной арене были переполнены предложениями с частицей «не» и содержали длинный ряд таких слов и выражений, как «нельзя» или «не следует», которые создавали головоломки для переводчиков.

На этом пока окончим, снова много текста, снова потрачено много времени.

В предыдущей части мы остановились на явлении, которое у американцев вызывает недоумение и раздражение - запреты, которые столь характерны для русского языка Если у нас есть пословица "никогда не говори никогда", то у американцев должна быть пословица "no say no". Нет - страшное для американцев слово, это безусловный, беспрекословный запрет, не оставляющий шанса, исключающий лазейку. Именно из-за таких запретов американцам приходится придумывать новые слова для одного и того же явления. Тем больший шок вызовет у американцев тот факт, что наши многочисленные словесные запреты по смыслу могут быть вовсе не запретами!

Запреты, которые не запрещают
Слово «невозможно», казалось бы, выражающее буквально категорический запрет, часто имеет в русском языке другое, зависящее от контекста предложения, смысл.
К другим негативным выражениям, буквально означающим запрет и имеющим устрашающий оттенок, но фактически его утратившим, относятся «не следует», «не рекомендуется», «не положено», «не надо» и «не нужно». Во времена СССР такие повелительные или, наоборот, запрещающие выражения нередко имели такой подтекст, когда нарушение запрета было чревато очень неприятными последствиями. На сегодняшний день эти слова, в основном, утратили свой тяжёлый характер или, по крайней мере, перестали быть угрожающими. Поскольку эти выражения уже обрели свой новый смысл: «поступайте, как хотите, но результат непредсказуем», их перевод создает необходимость в радикальной перестройке тех фраз, где они употребляются.
«Не следует», например, может означать просто совет или увещевание: «Вам не следует писать диссертацию на эту тему, по ней уже столько написано».
«He надо» и «не нужно» означают предупреждение / совет / увещевание, правда, первая из этих фраз имеет более сильный, повелительный тон — Don’t do it!
Выражение «не нужно» по смыслу очень близко к «не надо», но не столь категорично.
Фраза «не положено» передается по-английски так, чтобы сохранился смысл: «это — нарушение правил», но чтобы было ясно: это не категорический запрет.
Иногда «не положено» и «не полагается» означают призыв к соблюдению традиционных норм поведения (потому что в обусловленных ситуациях так себя не ведут)

Негативные конструкции, особенно неоднозначные, при переводе на английский требуют хирургического вмешательства. Наряду с «нет», «нельзя» или «не надо», в русском языке есть много таких слов и выражений, семантика которых расходится с английской. И какими бы ни были источники возникновения русских отрицательных словосочетаний, будь то история, психология или логика развития самого языка, — эти слова заключают в себе такой смысл, который чужд американцу или ничего для него не значит. В английском языке запреты и предупреждения выражаются иначе, чем в русском, a "don’t" звучит не так категорично, как «нельзя». Если надо, чтобы американцы не сочли русского за «Мистера Нет», ему нужно заниматься структурной перестройкой родных отрицательных конструкций для устранения их категоричности: во фразах может и не быть позитивный момент (positive), но в них, по крайней мере, не должно быть и негатива (negative), действующего на психику англоговорящего устрашающе.
«Здесь переходить улицу нельзя.». Если по-английски воспроизвести эту русскую фразу буквально, то она будет звучать как It’s not possible to cross the street here и, следовательно, воспринимается как абсурд: ведь физически перейти улицу в указанном месте вполне возможно. Но смысл этой фразы в том, что переход запрещен именно «здесь».

Складывается ощущение, что американцы не умеют додумывать смысл запрета. Для нас в запрете "здесь улицу переходить нельзя" содержится тот смысл, что это может быть опасно для жизни. Для американца же смысл этой фразы ускользает, поскольку возможность перейти улицу конкретно здесь имеется, так почему же нет? Потому что в этой фразе нет намёка на опасность для жизни, а раз возможность есть - то почему "нет"? Напрашивается такой вывод, что для американцев во фразе с запретом должно быть дополнение о том, чем этот запрет обусловлен. Какой-то юридический способ мышления, как верно подметил кмрд. Юрий-Западная Сибирь.
Когда в России говорили "нет войне!", подразумевая, что война - это всегда страшно, в США недоумевали: "почему же "нет"? Смотрите, вот огромная военная машина, она дышит, движется, развивается - живёт! Раз она есть и она живая - нет никаких принципиальных препятствий для войны."
Теперь рассмотрим "не" на английском языке.

Носитель английского языка, «мыслящий позитивно», в принципе предпочитает положительные конструкции, а русский — в основном отрицательные.
Посмотрите, как выглядят одни и те же смысловые по форме, но не по сути, запреты - на английском языке (в переводе на русский):
рус - англ.пер.

Не исчезай / не пропадай! - оставайся на месте (Stay in touch)
Больше не болейте. - оставайтесь здоровым (Stay well)
He падай духом / Не вешай носа -  взбодрись / переключись на другое (Cheer up / Hang in there)
Это не бесполезно -  это можно использовать (This is useful)
Мы ждем вас с нетерпением -  Мы хотим снова увидеться с вами (We’re looking forward to seeing you)
Русская конструкция «не один» буквально не может быть переведена на английский. Где-то в этом же моменте англоязычные не поймут выражение «не раз».

Носители английского не понимают русский командный, нейтральный или положительный посыл через отрицательные формы в предложении. Их язык (и, соответственно, разум) так не работает, они не могут "инвертировать" смысл всей, на первый взгляд, отрицающей словесной конструкции. Отсюда знаменитая "прямота" американцев - у них не развиты механизмы иносказательной речи! Словесная фраза для них строго формальна и не должна нести в себе какой-либо другой смысл (если это заранее не обговорено).
Ещё хуже дело обстоит с двойным отрицанием:

В русских предложениях с отрицательными конструкциями нередко используются две-три отрицательные частицы, а в английских всегда одна, что приводит англоговорящих русских к коллизиям.
Что характерно, двойные отрицания в русском языке используются в основном в формальных и политических моментах и когда по-русски через эту конструкцию производится жёсткий акцент на проблеме, с точки зрения английского языка получается галиматья в стиле "мы настолько не хотим обращать внимания на эту проблему, что даже сказали вам об этом":

Фраза на русском "Нельзя не видеть сложности этой проблемы." для англоязычных тяжела для понимания, для акцента на проблеме они опять же говорят прямой фразой, наподобие "The complexity of this problem must be taken into account" (Сложность этой проблемы необходимо принять во внимание) или "We must deal with the difficulties of this problem" (мы должны разобраться с трудностями этой проблемы).

А теперь, на мой взгляд, я попробую объяснить, во что превращается непонимания двойного отрицания. Взгляните на два абзаца выше, там есть предложение следующего содержания:
 

Двойное отрицание. А это означает, что эта часть фразы на английском язык по смысловой нагрузке будет выглядеть как "Исходя из этих принципов - война возможна."
Чувствуете разницу? Вот так и на международной арене: Россия говорит о том, что висящее на стене ружьё не должно выстрелить, а США говорят, что в конце представления висящее на стене ружьё таки выстрелит. Мы не понимаем, почему ружьё обязательно должно выстрелить, они не понимают, почему ружьё, которое создавали для стрельбы, стрелять не может - железке же не запретишь!

А теперь интересный момент. Описания отрицательных качеств людей.

В английском и русском языке людей с отрицательными качествами описывают разными словами. «Злой человек» включает целый спектр значений — nasty, evil, bad, malicious, unpleasant, unkind. Но эти слова по смыслу разнятся с их прямыми переводами. Фраза «Он злой» не имеет точного перевода в английском языке. Пытаясь перевести в разговорной речи "он злой" как "he’s a bad person, he’s evil, he’s a nasty person" американцы лишь укрепляются в мнении о русских, сложившееся в результате чтения романов Достоевского (если они их читали и тоже в переводе). По-английски выражению «злой человек» соответствует "he’s bad news, he’s awful, he’s mean". Вспоминая о том, что американцы исходят из "позитивного мышления" русское выражение "он злой/плохой" они предпочтут переделать так, чтобы слова с отрицательным значением вовсе не появлялись во фразе: "He’s a difficult case, hard / tough / rough to deal" — как видим, отрицательная моральная оценка полностью отсутствует. Русские используют критерии добра и зла для разграничения моральных барьеров внутри себя,  но американцы этот инструмент для себя обычно не применяют.

У меня сложилось ощущение, что автор имел в виду совесть? Я специально загуглил перевод русского слова "совесть" на английский вот что мне выдало:
1. conscience - совесть, сознание (равные друг другу переводы, т.е. совесть = сознание)
2. breast - грудь, молочная железа, отвал, грудная железа, душа, совесть (что, простите?! Совесть сиськами называть?)

3. still small voice - голос совести, совесть (хотя на самом деле переводится как "внутренний голос")
В чём мы там обвиняем американцев? В том, что у них нет совести? Да у них нет даже адекватного значения для этого слова, они просто не знают, что это такое! Когда Россия пытается воззвать к их совести - Россия разговаривает с глухим! Их критерий совести - "я мыслю - значит, я существую".

Перейдём к тому, что мы и они называют проблемами:

Американцы часто бывают озадачены тем, почему у «негативно настроенных» русских столько «проблем». Дело в том, что слова «проблема» и problem не точно соответствуют друг другу по всем оттенкам смысла. На обоих языках это слово может означать вопрос, или дилемму, требующую решения. Но в определенном контексте эта русская «проблема» приобретает иное значение, и тогда ей гораздо более соответствуют issues или questions.

Во время командировок в Россию американцы часто слышат от того или иного русского коллеги, что им предстоит вместе c ним обсудить или решать «целый ряд проблем», а потом удивляются, почему, с их точки зрения, никаких problems не было. Оказывается, предлагавший собраться хотел обговорить то, что по сути означает ряд вопросов, тем, пунктов повестки дня, а по-английски называется: issues, questions, subjects, topics, agenda items, points, elements (for discussion). Что же касается слова problem, то оно для англоговорящего означает вопрос, по которому есть серьезные расхождения в позициях сторон или который будет сложно решить.

Снова натыкаемся на буквальность и юридичность языка американского английского. Русские имеют свойство сгребать всю эту шелуху (вопросы, обстоятельства, уточнения, согласования и т.д.) в кучу и называть получившееся нагромождение "проблемой", хотя бы для краткости и наглядности. Американцы же дотошно разматывают ниточки нагромождения и каждая ниточка должна иметь своё имя. Это нужно для того, чтобы среди этих ниточек не нашлась действительно имеющая место проблема. Если эта ниточка, под названием "problem", есть - все остальные ниточки становятся неважными и именно эта ниточка требует к себе внимания в первую очередь.

На сегодня пока что всё, снова потрачено много времени и снова перелопачено множество текста.
 

Мы остановились на проблемах, точнее на том, что русские считают проблемой комплекс предстоящих задач, а американцы проблемой считают ключевую причину невозможности продолжения того или иного мероприятия. Как пример:
Русскоязычный: оформить ипотеку - это целая проблема!
Американоязычный: в чём же проблема? Подаёшь заявку, подаёшь документы, беседуешь с работниками банка и дело в шляпе! Где же здесь проблема!
Русскоязычный: ну так-то да, если заморочиться, то ипотеку можно оформить. Только вот сумма одобренного кредита может быть недостаточной для покупки
Американоязычный: а вот это - проблема.

Теперь же поговорим о мироощущении.
Люди не одинаково относятся к объективному миру. Некоторые народы полагают, что могут полностью контролировать этот мир, сами распоряжаться своей судьбой. У других народов картина мира основана на предположении о том, что существуют высшие силы, управляющие человеком и окружающей его реальностью. В языке это различие проявляется в ключевых словах «судьба», «рок», «случай», «везет / не везет», «провидение», «промысел Божий», «на все Божья воля».

Соединенные Штаты Америки — яркий пример культуры, носители которой убеждены, что судьба человека подвластна его воле. Как и в любом другом индивидуалистическом обществе, люди в США предполагают, что каждый из них должен сам нести полную ответственность за свои действия и жизнь и что недопустимо перекладывать вину за свои неудачи на других и тем более — на высшие силы. Идеалы индивидуализма настолько интенсивно поглощают сознание американцев, что порой становятся причиной идефикс. Об одной из жертв таких идефиксов рассказала американский психиатр Анна Фелз. К ней однажды пришел физически совершенно здоровый пациент, недавно потерявший работу, который жаловался на то, что его преследует навязчивая идея, будто он и только он испортил себе жизнь — не экономический спад или какие-нибудь внешние обстоятельства, от него не зависящие, а исключительно он сам. Далее с её слов: «Американцам свойственно приписывать себе ответственность за невезение; это наша национальная черта. Такие пациенты слыхом не слыхивали о роке, судьбе - попросту не догадываются, что есть события, которые им не подвластны. Любая неудача, по их мнению, свидетельствует о каких-то дефектах личности. В конце концов, многие обращаются к психоаналитикам, надеясь, что их исцелит «познание самого себя».
Американцы часто говорят: Don’t just stand there, do something! — делай же что-нибудь, не тупи на месте, даже если тебя вот-вот поглотит катастрофа. Эта установка, как подметил стажировавшийся в США студент из России, «описывает все сознательное поведение американцев. Если человек все время не занят делом, он — не настоящий американец». Философия занятости во что бы то ни стало доводит людей до волюнтаристской готовности в случае необходимости по своему желанию управлять погодой во Вселенной. «Мне нужно лететь из Нью-Йорка в Атланту сегодня утром! Какой еще снегопад? Как это мой рейс отменен? Отправьте меня другим!» — такое можно нередко услышать в Штатах, где природные катаклизмы — не редкость.

Если бог даёт предостережение - русский останавливается, ему надо подумать, что значит этот знак. Может быть дальше хода намеченным путём нет? Может быть, надо подумать и сделать так, чтобы избежать опасности или неудачи, пусть она даже и мнительна? Американец же бросит вызов богу, наломает на своём пути кучу дров (приобретя при этом кучу соответствующего опыта), потратит на этот путь несоразмерно много времени или сил, но своего добьётся тем образом, которым задумал (если не встретится с пресловутой problem).

Судьба.
Человек, который в США полагается на судьбу, то есть фаталист, рискует прослыть ленивым и безынициативным. Между неприятием американцами фатализма и так называемым «позитивным мышлением» существует прямая связь, которая выражается в том, что назвать американца фаталистом - нанести ему оскорбление. Поскольку во главе всего "позитивное мышление", то и следует всегда отслеживать хорошие новости, изменения к лучшему, учитывать их для планирования будущего, а значит, зацикливаться на плохих новостях - показывать своё неумение думать "позитивно", т.е. идти против общества.
В лингвокультурном пространстве США главенствует мировоззренческая установка на то, что человек по природе своей активен, рационален, настроен на позитив и сам определяет, как строить свою жизнь. Если русское понятие «судьбы» часто применяется для описания целой жизни — от рождения до смерти и подразумевает высокую степень предопределенности, то в английском языке слово fate используют, говоря исключительно о частностях, например "Не суждено ему получить эту работу", "Не суждено им было пожениться". В английском присутствует слово, которое означает судьбу только в положительном значении - destiny, кроме того, есть прилагательное и для исключительно отрицательного значения судьбы - fatefull.
Понятие «судьба» объединяет в русском языковом представлении о мире идею непредсказуемости будущего с проистекающей из этого тщетностью усилий человека контролировать свою жизнь и среду. В русском умонастроении судьба неминуема и неизбежна, ее не обманешь и на коне не объедешь. Это прямо или косвенно происходит из самого языка, в пословицах «От судьбы не уйдешь», «тебе это на роду написано». Вообще носитель русского языка может вспомнить десятки выражений, связанных со словом "судьба": «какими судьбами», «жаловаться на судьбу», «быть обиженным судьбой» и т.д.

В понятии о «слепой судьбе» американцам особенно чуждо ее отождествление с бедами и неурядицами. Анекдот, в котором один собеседник повествует о том, что падение кирпича на голову - это и есть судьба, а падение кирпича мимо головы это таки не судьба - для американца смешным не будет, он его просто не поймёт.

Значит, у американцев судьба бывает хорошая, а бывает плохая, при этом судьба должна быть только хорошая, а плохая судьба - это точно про кого-нибудь другого.
Я даже не знаю, как это прокомментировать, это как-то эгоистично и неразумно считать, что судьба будет преподносить только хорошие подарки.

Этикет.
Об Америке часто говорят как о стране, где формальности особого значения не имеют и поэтому иностранцы могут себя вести здесь так, как им заблагорассудится. Это опасное заблуждение. Нарушение любым чужеземцем общепринятых норм поведения и этикета в США может серьезно повредить его деловым связям и даже разрушить их. Дело в том, что в американском этикете даже больше условностей, чем в русском, а чтобы понимать их истоки, нужно иметь взвешенный, сбалансированный взгляд на плюсы и минусы демократического общества. Здесь, казалось бы, все равны и пренебрегают иерархией отношений между людьми высокого и низкого статуса, и отношение к домработнице является таким же вежливым, как к начальнику. К сожалению, это не всегда так. Как и повсюду в мире, в Соединенных Штатах есть высокомерные грубияны, хотя средний американец, — а таких в стране большинство, — ожидает, что ни в быту, ни в общественных местах грубить ему не будут. Той же монетой он готов платить и иностранцам, если они не нарушают местные правила поведения.

Первый вопрос в общении — как правильно называть друг друга. Хорошо известно, что американцы в разговоре с собеседником быстро переходят к замене фамилии на имя. Здесь дает о себе знать так называемая «демократическая идея». Босс и подчиненный часто называют друг друга по имени. Человек, которого вы никогда в жизни не видели, хочет вам что-то продать по телефону и называет вас просто по имени, сколько бы лет вам ни было — восемнадцать или восемьдесят восемь. Но если вас с кем-то знакомят и человек назвал вас Mr. Ivanov, то и вы, разумеется, должны ответить тем же, обращаясь к нему как к Mr. Smith. Переходить на имя можно только после того, как он назовет себя Jim или вас — «Игорь».

В письмах всегда ставится сокращенное Mr. и никогда — Mister, что отдает явным пренебрежением. Другая довольно распространенная ошибка, когда Mr. и Miss ставятся только перед именем, без фамилии. Но говорить Mr. Jim, Miss Ellen или Mrs. Jane — в высшей степени странно: так обращались в старое время к своему хозяину рабы и слуги. Сегодня в некоторых отдаленных районах юга все еще можно слышать такое обращение, но подражать этим старомодным обращениям южан — значит ставить себя в положение надменного человека, требующего для себя исключения из правила. В наши дни так обращаются только к духовенству.

В русском языке есть много способов вежливо обратиться с просьбой с помощью волшебного слова вежливости «пожалуйста». Желание или просьба часто выражаются с помощью отрицательных конструкций наподобие "Не могли бы вы...", "Не затруднит ли вас..." (дословный перевод на английский превращает вежливый русский вопрос в грубость).
В английском языке такими «волшебными» ключевыми словами являются please или thank you. Они абсолютно необходимы для любой просьбы, обращенной к ближайшему родственнику, другу, начальнику, коллеге, подчиненному или официанту, и потому встречаются в английской речи гораздо чаще, чем в русской, где есть различные способы выражения вежливой просьбы. Но в английском языке такие фразы встречаются гораздо реже или вообще не используются, поэтому американцы и русские невольно оказываются в комнате смеха при попытке входа в пространства этикета друг друга. Первые из них, говоря по-русски, часто кажутся носителям этого языка странными и склонными к сарказму: они то и дело, к месту и не к месту употребляют «паажаала-аста» вместо того, чтобы сказать «будьте добры», «будьте любезны», употребить вопрос с отрицанием «не сможете ли вы», или ограничиться восходящей интонацией. В свою очередь, русские, когда говорят по-английски, пренебрегают словом please, что и является важнейшей причиной, по которой их считают в Америке плохо воспитанными. В результате — парадоксальная ситуация: переходя на язык друг друга, представители двух культур перестают симпатизировать друг другу из-за различий в их формулах вежливости.

Одна из самых больших трудностей для русских, говорящих по-английски - проблема догматизма. Не имея ни малейшего намерения восстановить против себя иностранца, они, однако, легко наживают себе врагов, высказываясь в тоне, который воспринимается в Западной Европе и особенно в Штатах как слишком самоуверенный и категоричный. Хотя и среди американцев есть немало ограниченных и твердолобых людей, их способ изложения своего мнения, особенно если оно отличается от взглядов собеседника, диаметрально противоположен тому, как носители русского языка оперируют понятиями «правильно» и «неправильно».

Стиль возражений друг другу американцев практически всегда оказывается отличным от того, что принято в русском споре. Если русский бросит своему соотечественнику свое короткое и категоричное мнение: «Вы не правы», тот и бровью не поведет. Американец даже в споре, защищая свою точку зрения, вряд ли когда-либо скажет: You are wrong.Такая фраза в США воспринимается как непростительная грубость.
Концепция «правильно» — «неправильно» принесла много бед представителям СССР на международной арене. Употребление этих слов советскими дипломатами чуть ли не на каждом шагу было постоянным источником раздражения среди западных дипломатов и помехой для достижения многих соглашений.
Если не считать религиозных фундаменталистов, а также осатанелых поборников тех или иных мистических теорий, то в среде образованных американцев не пользуются популярностью взгляды, согласно которым философские системы могут объяснить все, что на все вопросы есть «правильные» или «неправильные» ответы. В своем большинстве люди в Штатах склонны считать, что каждый из них должен сам взвешивать разные идеи и выбирать для себя самую приемлемую. Со школьной скамьи они приучены предварять свое мнение словами «Вполне возможно, что вы правы, но…» или «На это можно посмотреть и под другим углом зрения».
Отстаивая свои взгляды, русские используют действительное наклонение: «Вы не правы», «Это неправда», «Это не так». И хотя американцы даже в языке предпочитают пассивным формам активные, но, высказываясь, они ведут себя по-другому: предваряют свою точку зрения безличными конструкциями.
Если речь идет не о чисто техническом предмете, вроде управления каким-нибудь механизмом, то абсолютная уверенность говорящего в правильности или неправильности своей теории, идеи, своего подхода к проблеме может довести американца до белого каления. Американец всегда танцует от одной печки: у вас свое мнение, у меня свое. Для него неприемлема позиция: «я прав, ты не прав»: кто ты (или я) такой, чтобы судить, чья точка зрения более правильна? В том или ином споре у него, конечно, может быть свое мнение, и в таких случаях он не менее русского собеседника способен быть уверенным в своей правоте. Но он выражает это мнение по-другому, оставляя за оппонентом полное право иметь собственные убеждения.
Серьезных и острых споров в США даже между друзьями почти не бывает, так как никто от этого не получает удовольствия. Американские политические диспуты за круглым столом чаще всего проходят в спокойном, неагрессивном тоне. Их участники стараются приглушить резкое расхождение во взглядах самыми различными способами, включая компромисс, и подчеркивают свое уважение к чужому мнению, высказываясь во всеуслышание: мы согласны, что вы несогласны, как говорят американцы. (Чтооооо?! Может быть тогда те американские политические деятели, с которыми Россия имеет дело, вовсе не американцы, раз не следуют этой формуле?!)
Глубокое убеждение, что «каждый по-своему прав», что «все идеи и ценности относительны», боязнь незаслуженно обидеть собеседника иногда создают у русских представление об американцах как о мямлях и тюфяках. В русском языке слово «компромисс» многозначно; оно может означать отказ от некоторых положений, отстаиваемых двумя конфликтующими сторонами, и принятие взаимоприемлемых уступок. Но оно также означает отказ от фундаментальных принципов, что придает слову отрицательный оттенок. Английский compromise полностью лишен этого второго значения — отступление от «правильного» пути. В английском языке, принятом в США, compromise всегда имеет положительный смысл.
Самое обычное русское выражение «Это факт», буквально переведенное (This is a fact), может вызвать у американцев гнев. Когда оратор хочет высказать личную убежденность в том, что отстаиваемая им идея подтверждена некими доказательствами, различного рода опубликованными материалами и пр., то вместо "это факт!", он использует другие фразы, наподобие "моя мысль подтрвеждена следующими доказательствами..."Фраза "Это факт" — очень сильное утверждение, которое ставит автора в положение человека, заверяющего: «могу клясться в этом; я был свидетелем этого».

Пока на этом закончу.
Могу сказать, что американцы, судя по всему, застыли в позднем СССР относительно способностей русских к полемике. Я исправил или удалил некоторые фразы в книге, убрав довольно назойливо мелькающие фразы типа "в советском тоталитарном прошлом" и т.п., но они лишний раз подчёркивают то обстоятельство, что они воспринимают русских как некую "константу" - упрямые, не способные принять чужую точку зрения грубияны. Не могу подтвердить или опровергнуть личным примером эту точку зрения - с носителями английского языка мне сталкиваться не удавалось, но что-то мне подсказывает, что мы с момента развала СССР весьма сильно изменились в этом плане.

Предыдущая часть окончилась на разнице разногласий между американцами и русскими.
Продолжим ощущением времени

Американцы представители монохронной культуры. Это означает сосредоточие всего внимание на одной сложной задаче, решении ее в строго намеченный срок и переходу к следующей. Выполнение задачи более важно, чем отношения с людьми, которые оказывают ему содействие.
Русские относятся к представителям полихронной культуры. Здесь внимание людей обращено одновременно на несколько событий: человек умеет гибко себя вести, делая сразу три-четыре запланированных дела, при этом очень значителен фактор дружеских отношений, намеченные сроки имеют гибкий характер, личностные отношения могут одерживать верх над интересами дела.
Разница между монохронным и полихронным отношением ко времени - настоящая головоломка. В США, к примеру, у людей нет надобности «созваниваться» за день или накануне для уточнения часа или места назначенной встречи, когда как это принято в России, где из уст в уста переходит невероятно расплывчатый глагол «созвониться», которому нет точного эквивалента в английском языке и который озадачивает людей в Америке. Что означает этот глагол: кто кому должен звонить — «вы мне позвоните» или «я вам»? Американцу не ясно, для чего его русский собеседник предлагает «созвониться» — то ли он еще не знает, когда можно назначить встречу, то ли увиливает от точного ответа, оставляя за собой возможность маневра.

Видимо, это следствие веры в судьбу в России. Созвон нужен хотя бы для того, чтобы убедиться, что судьба благоволит этой встрече, что с собеседником ничего не случилось и он действительно способен прибыть на место. В свою очередь я не понимаю в этом плане американцев, которые не "перестраховываются" созвоном для экономии времени. Мало ли что случится? Если у них такое щепетильное отношение ко времени, не проще ли потратить буквально полминуты на короткий разговор, чтобы в итоге при неблагоприятных обстоятельствах сэкономить гораздо больше времени? Я углядываю здесь противоречие с содержанием книги.

Счет жизни по минутам и секундам в Америке является нормой, где педантичная пунктуальность сверхзанятых деловых людей с давних пор приводила их к выводу, будто время и деньги гораздо важнее дружеских и родственных отношений.
Отношение ко времени людей в России и в Штатах отличается друг от друга примерно так же, как резина от металла.
Расхождение обеих культур в понимании времени отражается во фразе «в ближайшем будущем». Переведенная дословно, она ставит американца в тупик. Эта фраза для него звучит туманно, уклончиво и не передает всей полноты значения "все будет сделано, но не сразу." Еще одно выражение, представляющее трудность в понимании американцем — «На днях».  Оно может относиться как к прошлому действию, так к будущему, что для конкретной логики мышления американца является тёмным пятном в логике мышления русских.

Странное дело, почему американцы не понимают "резиновость" времени, когда как для русского понятны оба значения? Заметьте, непонятки возникают только со стороны американцев при попытке трансляции им русских понятий. Обратная операция трансляции смысла от американца к русскому таких "затыков" не производит. А ещё вот этот намёк на то, что американцы, оказывается, не могут делать несколько дел одновременно. Возможно, именно в этой способности к одновременному труду на нескольких разных направлениях и оценка времени "резиной" является той самой мобилизационной силой России? В трудные времена России, когда на людей ложились непосильные на них задачи, психика полностью перестраивалась на долгосрочное сверхусилие и на интуитивное восприятие времени, причём перестраивалась психика не одного человека, а всей окружающей общности. Люди, по сути, переходили в другое измерение существования, гораздо более энергозатратное и более эффективное, время сжимается в таком режиме в точку и жизнь русского далее течёт вне времени, до тех пор, пока источник потребности в превозмогании не исчезал. Именно в этом режиме становится важным не время, а межличностные отношения и чувство локтя, при этом результат такого экстремального труда может значительно отличаться от запланированного, иметь неожиданные последствия или дополнительный незапланированный функционал. Может быть ещё именно с этим связан феномен лучшего результата в творческих "разовых" задачах русских над американцами, в которых требуется нестандартный подход и значительная мобилизация, и обратный результат в методичном регулярном труде, где сверхусилие не требуется.

За пределами делового общения:

Поскольку американцы воспринимают жизнь не столь эмоционально, как русские, в их языке гораздо более скромное место занимают уменьшительно-ласкательные формы. Это относится как к предметам, так и к людям. В английском языке нет того изобилия уменьшительных суффиксов, которыми богат русский, со всеми его формами для выражения уменьшительно-ласкательного отношения к окружающим. Носители английского не создают подобные формы, так как не испытывают в этом необходимости. Если Мария для русских друзей может быть Машей, Машенькой, Машуткой, Марусей или Мусей, то для американцев она всегда просто Маrу: в английском языке у этого имени нет устоявшихся уменьшительных форм. Они отсутствуют у большинства американских имён, и попытки их придумать удаются нечасто.
Буквальный перевод таких русских слов, как «милая, дорогуля, ласточка, солнышко» или «лапочка» используемых в качестве обращения к собеседнику в английском языке просто не срабатывает. В лучшем случае это звучит странно, в худшем — уничижительно. Из-за распространения в США влияния во всех сферах жизни феминизма и политкорректности, мужчины даже в неофициальной обстановке стараются не называть женщин ласковыми именами — разве что при интимном общении.

Весьма небогатыми средствами американцы могут выразить свою нежность, любовь к близким или детям. Попробуйте выразить любовь сухим юридическим языком? Думаю, вы потерпите фиаско... Может быть поэтому, если судить по фильмам, фраза "i love you" в США столь легко используется чуть ли не для всего на свете (потому и моральная стоимость её сильно ниже, чем у русского "я люблю тебя").

Имеется одна особенность в английском и русском языке, когда речь идёт об объяснении чего-нибудь нового для собеседника(ов). В английском языке суть нового вставляется буквально в самое начало фразы, а в русском языке суть нового явления описывается в конце предложения. Например: "Это наш новый сотрудник по взаимодействию с клиентами - Иван Иваныч!" - такое построение характерно для английского. "Это Иван Иваныч, наш новенький. Он будет отвечать за взаимодействие с клиентами" - характерный пример для русского языка. С точки зрения американца, нагнетание информации, завершающееся самым важным только в самом конце русского пассажа, иногда воспринимается американцами как преднамеренная «задержка» информации или дешевый риторический прием. Необходимость ждать вызывает у американца неприятное ощущение, как будто говорящий сознательно играет с ним в прятки, а не переходит прямо к сути дела.

Видимо, тут идёт разница в восприятии. Для американца первостепенна функция, он в голове своей даёт этой функции конкретно имя (маркер) и от имеющегося смысла этого имени уже отталкивается в своих дальнейших суждениях о новом объекте или личности. Для русского же первостепенно окружение, с которым будет связано новое. Эта описательная часть задаёт некий подготовительный фон, среду существования нового объекта. Только после описания этой среды будет названа функция нового объекта. Возможно, это позволяет русским сделать быстрый первичный анализ того, как повлияет новое на среду своего существования и выстроить на основе этого анализа своё отношение к этому.

Запредельные эмоции

Русские восклицания «Боже!», «Боже мой!», «О, Господи!» имеют в английском несколько эквивалентов, которые употребляются гораздо реже, чем в русском.
Русскому «ну и Бог с ним!» в английском аналога нет. Гораздо реже поминают на английском черта - «Иди к черту» передается выражением Go to hell, но оно значительно сильнее русского. То же и с английским "The hell with him", оно сильнее, чем русское «черт с ним», его невместное употребление весьма чревато.
Поскольку вера в evil eye (дурной глаз) не существует в американской традиции, в США нет эквивалента слову «сглазить». Для оскорблений в каждом языке существует своя лексика, и в русском языке диапазон возможностей в этом отношении гораздо шире, чем в английском. Буквальный перевод русских ругательств производит не только странное впечатление, но сама ругань может приобрести другой смысл. Особые оттенки значений ругательных слов «гадина», «подлец», «холера», «нахал», «паскуда», «подонок», «стерва», «хам» непонятны иностранцу и не имеют в английском языке точных эквивалентов.

Заметьте, наш русский мат здесь ни одной буквой не упомянут. Но даже без учёта этого могучего инструмента у английского не оказывается должных понятий для перевода даже литературных оскорбительных выражений! Чтобы нелицеприятно объяснить человеку что он и кто он на английском, надо, видимо, в голове составить целую докладную записку с богатой и конкретной описательной частью и не отступая ни на шаг от задуманного, зачитать это из головы оппоненту. В свою очередь у оппонента должно хватать хладнокровия чтобы всё это выслушать и не перебивать. Наверное, именно отсюда пошло то самое "джентельменство" у англичан. Видите ли, джентельмена трудно оскорбить, поскольку в английском языке отсутствуют достойные инструменты оскорбления. Американцам же плевать на джентельменство, да и мат им тоже ни к чему. Зачем всё это, когда вместо того, чтобы тратить нервы, можно достать ствол? Интересно, американцы понимают, что такое русский мат и как он способен значительно упростить, укоротить и решить множество проблем для того, кто умеет им пользоваться? Мат ведь это едва ли не отдельный язык из нескольких обсценных слов, которыми можно эффективно объяснить как жёсткую инженерную задачу, так и весьма абстрактное понятие...
Ещё я хочу заметить, что в книге ни слова не указывается про фразы ненависти. Что весьма прискорбно, мне хотелось бы знать, как ненавидят американцы.

Невербальное

В процессе общения смысловую нагрузку несут не только слова, но и паузы, телодвижения и жесты, которые в большинстве культур неодинаковы и поэтому порой приводят людей к взаимонепониманию, например, свистом в конце зрелища американские слушатели выражают свое одобрение, тогда как во многих странах подобная реакция была бы проявлением негативного отношения к представлению.
Американцы часто не понимают тонких бессловесных нюансов в поведении собеседника — того, что выражают его телодвижения, осанка, паузы. Американцы при разговоре между собой предпочитают держать пространственную дистанцию большую, чем это принято в России, которая, как правило, составляет около полутора метров от собеседников, если только они не друзья или не близкие родственники. Нарушение этой дистанции рождает нервозы или даже мысли о сексуальном домогательстве.
В общении через вербальный и невербальный язык, важное значение имеют паузы. Их бывает так же непросто понять, как и преодолеть различия в структуре языка.
Очень важную, но все же значительно меньшую роль играют паузы в устной речи. Американец обычно делает во время разговора много маленьких антрактов, давая себе возможность подумать над тем, что говорит собеседник и как ему ответить. Этот способ общения закладывается с первых классов, в которых учат детей в разговоре с любым человеком не болтать без умолку и отвечать ему ясно и коротко. В свою очередь, в СССР сложилась такая ситуация, когда после революции на поверхность общества поднялась огромная масса людей, образование которых значительно опережало их воспитание, что обуславливало значительную невербальную составляющую в их речи. А из-за структуры русского языка раскрытие с помощью его средств едва ли не любой темы требует большего количества слов и, следовательно, большей скорости изложения материала, нежели это происходит в английском. Переходя на английский язык, русские по инерции сохраняют повышенную скорость речи, забывая делать перерывы, и поэтому временами оставляют у американцев впечатление о себе как об излишне говорливых собеседниках. В современной России участники горячих политических споров говорят с англоязычными оппонентами на такой бешеной скорости, что не дают ни себе, ни переводчику никакой возможности перевести дыхание.

Может быть это намёк на то, что русские в принципе соображают быстрей, чем американцы?

Еще более контрастным является в России и Америке отношение к тому, что представляет собой, пожалуй, самое распространенное и приятное в человеческом общении, — к улыбке. Последние пятьдесят лет в Западной Европе много говорилось и писалось о неискренности улыбки, не сходящей с лица американцев. На взгляд автора, это прямое следствие незнания психологии и нравственности в США. Здесь улыбка американца плод неосознанного мировосприятия через призму "позитивного мышления", которое с ясельных лет прививается детям. Соответственно, в этой улыбке и вежливость, и удовольствие от нового знакомства, и готовность поддержать беседу. Что бы ни случилось —- keep smiling (держать улыбку) (делай хорошую мину при кислой игре). Поэтому американцам непонятна русская поговорка «Смех без причины — признак дурачины». Им невдомек, что русский может принять улыбку за несерьезность или за неискренность, посчитать вечно улыбающегося лицемером или клоуном. С другой стороны, постоянная хмурость, неулыбчивость людей в России кажется американцам признаком враждебности. В США преобладают лица открытые, приветливые и радостные (угу, пройдитесь по нынешним улицам крупных городов США и посмотрите на выражения лиц бомжей), а в России — сдержанные, озадаченные и сосредоточенные. По наблюдению многих иностранцев, американцы, с их улыбающимися лицами, производят впечатление людей, у которых нет двойного дна.
Благодаря "позитивному мышлению" с детства, естественностью своего приветливого выражения лица служащие учреждений США очень сильно отличаются от тех иностранцев, которых обучили подражать американским манерам. В России многие значимые заведения обзавелись персоналом, вымуштрованным западными менеджерами, которые донесли до русских работников сферы обслуживания, что надо кеер smiling, но их улыбки столь искусственны, что даже американцы диву даются.

Интересно, есть ли у американском английском "спокойное выражение лица"? Русский не оттого не улыбается, что вечно чем-то загружен. Русский не улыбается потому, что он ведёт с собой внутренний диалог, или слушает музыку души внутри себя, или просто ни о чём не думает, или находится в полудрёме. Типичное пребывание русского - гармония с самим с собой, ему не нужно искать внешних источников позитива для поиска равновесия или самому излучать позитив. Русские не на улыбку глядят, а прямо в душу: вот идёт мимо человек, на нём нет никакой улыбки, но что-то тебе говорит что у него всё в порядке, он находится в гармонии с миром. Для нас американские улыбки бездушны и являются масками - в английском нет понятия "душа" и закрыт портал взаимодействия с людьми через механизм души. Американцы с нашей точки зрения, если разобраться - не пробудившиеся, спящие духом, а окружающая американская действительность не даёт, не позволяет их душам проснуться.

Физические контакты во время разговора — тоже вопрос весьма деликатный. В Америке, где царствует political correctness и преувеличенная опасность сексуальных домогательств, среди квазиинтеллигентных людей сейчас разворачивается настоящая истерия: дружеское похлопывание по плечу или поцелуй в щеку иногда оборачиваются иском в суд.
В России прикосновение к собеседнику — признак приятельских отношений, в США же это нередко воспринимается как агрессивное или навязчивое поведение.
Русские вообще жестикулируют гораздо энергичнее, чем американцы. Сейчас в США отношение к «языку без слов» стало несколько меняться, поскольку в страну прибывает огромное число людей славянского, итальянского, латиноамериканского происхождения, для которых активная жестикуляция является естественным дополнением к языку.
У русских набор жестов гораздо богаче, чем у американцев. Примеры непонятных для американцев жестов:
- Рука сжата в кулак, большой палец выставлен вверх в знак одобрения или восхищения — жест, который непонятен в США. Кроме того, частица «Во!», сопровождающая этот жест, адекватно на английский также не переводится.
- Поднять руку, обратив ее к собеседнику тыльной стороной ладони, и повертеть ладонь, растопырив пальцы, означает, что говорящий сомневается в услышанном
- Американец не понимает человека, грозящего ему указательным пальцем, и в ответ сильно раздражается. В не меньшей мере выводит из себя американца и покачивание перед его носом указательным пальцем из стороны в сторону, что означает: «нет», «ни в коем случае», «не разрешаю». Оба этих жеста считаются в США очень грубыми и встречаются очень редко.
- Русские склонны рубить воздух указательным пальцем, желая что-то напомнить, внушить, довести до сведения. С американской точки зрения, этот жест видится как снисходительное отношение к собеседнику, стремление поучать с уверенностью в собственном превосходстве.
- Очень настораживает людей в США привычка целого ряда русских людей тыкать в сторону указательным пальцем с целью подчеркнуть какую-то мысль.

Примеры русских жестов, которые американцы воспримут искажённо:
- Поскольку американцы "think positive" и стараются представить себя в наилучшем свете, им приходится не по душе и широкий набор русских самоуничижительных жестов (например, стучать себя по лбу), означающих: «Какой я дурак!» Американец в подобной ситуации прикоснется ладонью к щеке, что означает: "Oh dear, I m afraid I forgot all about that!". Человек, который разводит руками или воздевает их к небу, не вызовет в США сочувствия и может сойти за неудачника, отказавшегося от борьбы за жизнь.
- В ходе беседы русские люди могут неожиданно опустить кисть одной из рук вниз, что соответствует прямому жесту «на все махнул рукой». В этом движении руки американцу видится не выражение отчаяния, досады, раздражения и недовольства собой или ситуацией, а, напротив, агрессивная позиция человека, решившего сказать своим собеседникам: "Go to hell / Get lost / Get out of here!"
- Когда русский бьет себя в грудь (божится, что говорит правду, или с какой-то иной целью), вряд ли он найдет в Штатах должное понимание. Такое поведение может показаться американскому собеседнику истеричным.
- Если на глазах американца провести или постучать ребром ладони по горлу (сыт по горло), то для него этот жест будет угрозой лишения жизни.

На этом книга окончилась.
Я опустил очень значительное количество текста, который представляет из себя конкретные примеры изменения смысловых нагрузок слов в тех или иных фразах при трансляции с русского на английский и обратно, также опустил малозначимые объяснения, которые не подходят в разрез ветки БПМ. К концу книги изложение стало максимально сжатым, подробности использования тех или иных слов и исторические очерки почти исчезли, ощущение, что книгу дописывали в жёстком временном цейтноте. Настало время подвести итоги.

США и России суждено и дальше не понимать друг друга, пока кто-то один из них кардинально не изменится. И судя по тому, что божественную искру американский английский (следовательно, и носитель этого языка тоже) практически вытолкнул из своих понятий, суждено измениться им, причём достаточно скоро. Судьба такая.
До тех же пор дипломатический разговор между нашими странами так и будет напоминать разговор слепого с глухим и только универсальные пи...дюли служат на текущий момент мерилом всего, поскольку истинная цена денег теперь непонятна. Поэтому жаль, что в этой книге не написано о том, как ненавидят американцы или как их заставляют ненавидеть через принудительное внушение "позитивного мышления". Биороботы и жёсткое социальное программирование - залог идеального общества по американски? Нет, спасибо, мы как-нибудь сами, мы такое уже прошли.