Диалектика - вселенская мистификация. Часть 5

Дорогие камрады, сейчас рассмотрим Учение Гегеля о сущности. Не надо торопиться с Марксом, до него мы еще доберемся. Ленин же четко говорил, что сначала - Гегель. Не будем в этом с ним спорить. Вместо этого сегодня по окончании Учения о сущности мы на удивление кратко резюмируем его вместе с Учением о бытии. А споры - дело неблагодарное.

 

1.9. Учение о сущности

 

Истина бытия есть сущность.

Кучеряво. В юности, в бытность учеником, автор тоже, грешный, любил при случае выразиться заковыристо. И ведь действительно, очень помогало, особенно на семинарах и экзаменах по истории, философии и научному коммунизму. Да и на политзанятиях тоже.

…знание…не останавливается на непосредственном и его определениях, а пробирается сквозь него дальше…

…познание…начинается…с бытия, и должно пройти предварительный путь, путь выхождения за пределы бытия, или, вернее, вхождения в него. …сущность есть прошедшее, но вневременно прошедшее бытие. (455)

Немецкие словари ( Worterbuch von Daum/Schenk, Deutsche-Russisch, Leipzig, 1979; Worter und Wendungen von Christiane Agricola und andere, Leipzig, 1979) и русские словари, в том числе В. Даля, слово сущность (das Wesen) толкуют одинаково. У В. Даля не отведено даже для этого слова отдельного параграфа; есть параграф для слова сущiй, то есть существующий; существенный - главный, важнейший, основной, коренной.

Казалось бы, вопрос ясен. Гегелю, однако, этого мало.

Гегель спекулирует на том, что в немецком языке каждая часть речи может выступать как существительное. Например, глаголу sagen (сказать, говорить) достаточно присвоить артикль, обычно среднего рода, и написать этот глагол с большой буквы, - и получим существительное

 das Sagen. Перевести его на русский  язык как говорение или как процесс говорения – не звучит. Обычно переводят как сказание, что не совсем точно.

Так вот слово das Wesen (сущность) по конструкции выглядит как производное от глагола wesen. Но нет в словарях немецкого языка такого глагола! Есть форма gewesen, которая применяется в сложных временных конструкциях немецкого языка как часть сложного (составного) сказуемого. Если бы глагол wesen существовал, то форма gewesen могла бы рассматриваться как Partizip II от глагола wesen. Гегель намекает именно на это.

Но увы(!): форма gewesen употребляется не только применительно к прошедшим временам – Perfekt  и Plusquamperfekt, но и к будущему времени –

Futur II  (Grammatik der deutschen Sprache von Walter Jung, Leipzig, 1971, стр. 222).

Поэтому все длинные рассуждения о сущности как о вневременно прошедшем бытии суть не более чем das Sagen.

Познание не может вообще остановиться на многообразном наличном бытии, но оно не может также остановиться на бытии, на чистом бытии. (455-456)

Сущность занимает место между бытием и понятием и составляет их середину, а ее движение – переход от бытия к понятию. (458)

И как же это возможно перейти от бытия, которое суть ничто, минуя наличное бытие, к понятию? Или хотя бы к сущности?

Сущность, во-первых, сначала светится внутри себя самой, или, иначе говоря, есть рефлексия; во-вторых, она является; в-третьих, она открывается.

Она полагает себя в своем движении в следующих определениях:

1. как простую в-себе-сущую сущность в ее определении внутри себя;

2. как выступающую в наличное бытие, или, иначе говоря, по ее существованию и явлению;

3. как сущность, которая едина со своим явлением, как  действительность.(458)

Сущность происходит из бытия. (459)

Сущность есть в себе и для себя снятое бытие; то, что ей противостоит, есть только видимость. Но видимость есть собственное полагание сущности. (459)

Свечение сущности видимостью (das Scheinen des Wesens) внутри ее самой есть рефлексия. (460)

Сущность есть снятое бытие. (460)

Как говорится, пофилософствовал, порефлектировал, поразмышлял спекулятивно. Если по-русски – наговорил...

Какое это все-таки удобное слово – снять.

Сняли качество – получили количество; сняли бытие – получили сущность.

А вот если поснимать все, что можно и нельзя, что тогда получится?

«Есть» - этого скептицизм не позволял себе сказать; новейший же идеализм не позволял себе рассматривать познание, как некоторое знание о вещи-в- себе…Но вместе с тем скептицизм допускал многообразные определения своей видимости, или, вернее, его видимость имела содержанием все многообразное богатство мира. (462)

Далее рефлексия подразделяется на внешнюю, полагающую и определяющую. Здесь опущено.

…всякая определенность бытия есть по существу переход в противоположное; отрицательное всякой определенности столь же необходимо, как и она сама; как непосредственным определенностям каждой из них противостоит другая. (480)

Очередной повтор. Сколько их, этих повторов – очень много.

На Руси говаривали в таких случаях – пластинку заело.

Мышление, держащееся в рамках внешней рефлексии и не знающее ни о каком другом мышлении,.. не доходит до познания тождества,...до познания сущности…Оно полагает, что разум есть не более, как ткацкий станок, на котором основа, скажем – тождество, и уток – различие – внешним образом соединяются и переплетаются между собой…(482)

Это Гегель так с Гете пытается полемизировать. Дескать глупый он, Гете, недалекий.. Не дорос он, Гете, ни до познания тождества, ни до познания сущности. Не то, что он, Гегель. Чего с ним дискутировать?

…рассмотрение всего, что есть, в нем самом показывает, наоборот, что оно в своем равенстве с собой неравно себе и противоречиво, а в своем различии, в своем противоречии тождественно с собой, и что в нем самом совершается это движение перехода одного из этих определений в другое; и это – так именно потому, что каждое из них в самом себе есть противоположность самого себя. (483)

Да это просто болезнь какая-то, не иначе. Нормальному человеку достаточно один раз доказать какую-либо истину, и больше не надо. У Гегеля же повтор следует за повтором. Ощущение такое, что он хочет доказать самому себе.

Вообще же данный абзац - чисто софистический пассаж. Аналог того, как можно приравнять бытие и ничто и, согласно их различному определению, противопоставить друг другу. А после объявить: видите, они одновременно тождественны и противоположны друг другу. И мы назовем это диалектикой.

…тождество есть рефлексия в себя самого, которая представляет собой такую рефлексию  в себя лишь как внутреннее отталкивание, а это отталкивание есть отталкивание лишь как рефлексия в себя.- оно (тождество) есть отталкивание, непосредственно вбирающее себя обратно в себя. Оно тем самым есть тождество как тождественное с собой различие. Но различие тождественно с собой лишь постольку, поскольку оно есть не тождество, а абсолютное нетождество. Но нетождество абсолютно постольку, поскольку оно не содержит в себе ничего из своего другого, а содержит лишь самого себя, то есть поскольку оно есть абсолютное тождество с собой. (484)

Ну нет – это уже клиника.

По сути здесь снова обыгрывается тождество и противоположность бытия и ничто; и есть и не есть одновременно. Совсем, между прочим, как у западных политиков: когда выгодно – есть, а когда невыгодно – не есть.

По мере изучения и анализа гегелевского текста у меня все чаще возникает  странная, просто крамольная мысль.  Гегель всю свою жизнь занимался только философией, «как скот голодный, что в степи сухой кружит себе, злым духом обойденный, а вкруг цветет роскошный луг зеленый» (11, 108). И не сотворил ли он отчасти шутку, отчасти месть современникам и последующим поколениям – свою «Науку логики» - творение предельно научное по форме, украшенное массой интереснейших мыслей-афоризмов, и в то же время совершенно скудное, абсурдное и зачастую ошибочное по содержанию. При этом и ошибки-то обычно не маскируются, а, наоборот, проповедуются с самым серьезным видом и по многу-многу раз. Потому что ведь не мог же человек, обладающий громаднейшими, всесторонними и поистине энциклопедическими познаниями, не мог же он с таким серьезным видом, прямо-таки с апломбом, утверждать просто-напросто нелепости. Но все встает на свои места, если предположить, что этим своим трудом Гегель отчасти пошутил, отчасти отомстил за всю свою скучную жизнь. Как философ Фауст:

 

«Так пес не стал бы жить! Погибли годы!» (11, 54)

 

И с этой же самой целью в Логику Гегель включил Учение о бытии и Учение о сущности – вещи, сами по себе не имеющие отношения к Логике, но зато дающие полный простор фантазии. Такого простора в области Учения о понятии, конечно, нет; в Учении о понятии автор связан хотя бы наличием логических формальных конструкций, которые никуда не денешь: как они были сформулированы в явном виде Аристотелем, так и остались.

 

…истина достигает полноты лишь в единстве тождества с разностью и тем самым состоит только в этом единстве. (485)

Как и подобает упрямому немцу, упорно стоит на своем: объединяем необъединяемое, и точка.

…разность, как таковая, в ее абстрактности, ближайшим образом безразлична к одинаковости и неодинаковости. (497)

Различие вообще содержит в себе обе свои стороны как моменты; в разности они равнодушно распадаются врозь; в противоположности как таковой они суть стороны различия, определенные лишь одна через другую,- суть, стало быть, лишь моменты; но они вместе с тем также определены в самих себе, как безразличные друг к другу и взаимно исключающие: они суть самостоятельные определения рефлексии. (508)

Одно из важнейших познаний состоит в усмотрении и удержании того взгляда на эту природу рассмотренных определений рефлексии, что их истина состоит лишь в их соотношении друг с другом, и тем самым состоит в том, что каждое из них в самом своем понятии содержит другое; без этого познания нельзя, собственно говоря, сделать и шагу в философии. (510)

Тем самым Гегель определенно утверждает, что истинным философом может быть лишь шизофреник.

Действительно, какой же ты философ, если не можешь обосновать, или хотя бы твердить с непоколебимым упорством, что вот это самое, например, здесь лежит и не лежит одновременно?

…следовало бы противоречие признать более глубоким и более существенным. Ибо по сравнению с ним тождество есть лишь определение простого непосредственного, определение мертвенного бытия, противоречие же есть корень всякого движения и жизненности; лишь поскольку нечто имеет в себе противоречие, оно движется, обладает импульсом и деятельностью. (520)

То, что противоречие может быть причиной движения, с этим следует согласиться; например, зять вошел в противоречие с тещей и, как следствие, организовал движение половника по шее теще. Далее могло произойти (а могло и не произойти) связанное со всем этим движение полиции и т.д.  Но то, что без противоречия движение невозможно, следует оспорить. Для этого достаточно посмотреть на звездное небо: какие еще противоречия движут небесными телами? Не простое ли это движение по инерции в условиях гравитационных полей? И какие-такие противоречия двигали  А.С. Пушкиным, когда он сотворил  совершенно неземное «Я помню чудное мгновенье…»?

…противоречие не следует принимать только за какую-то аномалию, встречающуюся лишь кое-где: оно есть отрицательное в своем существенном определении, принцип всякого самодвижения, состоящего не в чем ином, как в некотором изображении противоречия. Само внешнее чувственное движение есть его непосредственное наличное бытие. Нечто движется не поскольку оно в этом «теперь» находится здесь, а в другом теперь «там», а лишь поскольку оно в одном и том же «теперь» находится здесь и не здесь, поскольку оно в этом «здесь» одновременно находится и не находится.

Надлежит согласиться с древними диалектиками, что противоречие, которое они нашли в движении, действительно существует; но из этого не следует, что движения нет, а наоборот, что движение есть само существующее противоречие. (521)

Здесь видимое смешение представления с мышлением. Для представления (созерцания, измерения) всегда необходимо некоторое конечное время.

За это время, как бы оно не было мало, движущееся тело пройдет некоторый конечный путь, соответственно будет здесь и не здесь, то есть в начале процесса измерения будет в одном месте, а в конце процесса измерения – соответственно в другом. Но ничто не мешает в мышлении фиксировать момент времени, в который движущееся тело будет именно здесь, и никак не в «не здесь». Каждый, кто хотя бы ознакомился с теоретической механикой, не говоря уж о механике аналитической, все эти «здесь» и в то же время «не здесь» считает просто пустыми словами.

Подробнее обо всем этом сказано в Предисловии.

Но не дает нам покоя вопрос - откуда все-таки первоначально пошла быть эта крайне злокачественная и имеющая в итоге такие большие последствия для судеб всего человечества мысль про «и тут, и не тут»? Где ее сокровенные истоки? Каковы условия ее формирования? Каков ее генезис? Должна быть и у нее своя первопричина. Разъяснил же нам Кант, спасибо ему, что все, имеющее место быть, имеет место быть не просто так, так сказать, самостийно, а произошло из ранее имеющего места быть. Более того, Кант совершенно определенно напирает, что нет вообще ничего, имеющего место быть, что не произошло из имеющего места быть ранее. Но мы, как ни старались, в логическом пространстве ничего подходящего обнаружить не смогли. Убедились мы в очередной раз, что мышление наше далеко и  не вполне диалектическое. Любопытство, однако, одолевает. И хотя в самом начале нашего исследования мы обязались рассматривать исключительно логическую сторону дела,  взглянем же, хоть один раз, на сторону психологическую. Утверждать со всей определенностью мы не беремся, но один, гипотетический вариант ответа, у нас есть. Вариант этот таков. Если философ после напряженного трудового дня позволил себе бутылочку-другую бургундского или хотя бы рейнского, то греха в этом никакого нет. Но если после этого вперил  он свой исследовательский ищущий взор в любую, пусть даже совершенно пустяшную, находящуюся поблизости, вещь-в -себе, скажем, на абажур, на бокал  или на кота, то, точно знаю, смотри он хоть левым глазом, хоть правым, хоть обоими глазами одновременно, всенепременно и с полной ясностью обнаружит он на практике это самое несомненное «и тут, и не тут; но так же верно, что тут»! А если еще, до кучи, устремит он случайно взор свой на пробегающую мимо курицу, пиши – пропало. Все загадки движения отпадут сами собой.

Мы, грешным делом, за неимением рационального объяснения в области чистого бытия, вынуждены искать его в области бытия наличного, в скорбной юдоли всеобщего становления, разрушения и прехождения. Полагаем, что именно таким образом, сама собою, подобно искре, самочинно проскочила первоначально эта самая  подлая мыслишка и озарила, и зажгла ум. Ну а уж с зажженным-то умом, да располагая кое-каким философским инструментом,  развить ее – дело техники.

(Не исключен, если быть предельно честными, и прямой плагиат: нечто похожее отлили Отцы Церкви в 451 году в Халкидоне – «неслитно и неразделимо»).

Нечто, следовательно, жизненно лишь постольку, поскольку оно содержит в себе противоречие и притом есть та сила, которая в состоянии вмещать в себе это противоречие и выдерживать его. Но если нечто существующее не способно в своем положительном определении вместе с тем охватывать свое отрицательное определение и удерживать одно в другом, если оно не способно иметь в самом себе противоречие, то оно не есть само живое единство, не есть основание, а идет в противоречии ко дну. (521)

Нечто жизненно не постольку, поскольку имеет в себе противоречие – противоречие скорее есть действительно аномалия, болезнь нечто; нечто жизненно лишь постольку, поскольку имеет приток извне материи,  энергии и информации.

Противоположные постольку содержат в себе противоречие, поскольку они в одном и тот же отношении суть – а). соотносящиеся друг с другом отрицательно или взаимно упраздняющие друг друга и  в). безразличные друг к другу. (522)

Та же навязчивая мысль:  взаимно упраздняющие друг друга и в то же самое время безразличные друг к другу.

Так все-таки Вася,  или не Вася?

Лишь доведенные до заостренности противоречия, многообразные впервые становятся активными и живыми по отношению друг к другу и получают в нем ту отрицательность, которая есть имманентная пульсация самодвижения и жизненности. (523)

Далее анализируется принцип Лейбница: все имеет достаточное основание.

Глава «Основание» начинается так:

Сущность определяет самое себя как основание. (525)

…она (сущность) определена в себе или для нас как основание, в котором разрешается бытие. (525)

Поскольку от определения, как первого непосредственного, идут дальше, к основанию, то основание есть ближайшим образом  определение через то первое. Однако этот процесс определения, с одной стороны, как снятие процесса определения, есть лишь восстановление,.. тождество сущности, которое рефлексивное определение есть в себе; с другой же стороны, это отрицающее движение, как процесс определения, и есть впервые полагание той рефлексивной определенности, которая представлялась непосредственной, но которая на самом деле лишь положена исключающей самое себя рефлексией основания… Следовательно, как основание, она полагает себя как сущность, и ее процесс определения в том именно и состоит, что она полагает себя как сущность. (526)

Да это просто потрясающе: сущность …полагает себя как сущность, и ее процесс определения в том именно и состоит, что она полагает себя как сущность.

Нам объясняют с умным видом, что, к примеру, бегемот есть бегемот, и потому только он есть бегемот, что определяет себя как бегемот.

Рефлексия есть чистое опосредствование вообще, основание есть реальное опосредствование сущности с собой. Первая, движение ничто через ничто обратно к самому себе, есть свечение себя в некотором другом… (526)

А это вообще поражает своей «глубиной»: движение ничто через ничто обратно к самому себе, есть свечение себя в некотором другом…

Основание есть, во-первых, абсолютное основание, в котором сущность ближайшим образом есть вообще основа для того соотношения, которое конституируется категорией основания; но ближе оно определяет себя как форму и материю, и сообщает себе некоторое содержание. Во-вторых, оно есть определенное основание, как основание некоторого определенного содержания; поскольку соотношение основания в своей реализации становится вообще внешним себе, оно переходит в обусловливающее опосредствование. В-третьих, основание предполагает условия; но условие в такой же степени предполагает основание; безусловное есть их единство, суть в себе (die Sache an sich), которая через опосредствование обуславливающего соотношения переходит в существование. (527)

В этом абзаце Гегель откровенно озорничает.

Все имеет достаточное основание. (Лейбниц) – Гегель отмечает, что слово «достаточное» здесь излишне, ибо то, для чего основание было бы недостаточным, не имело бы никакого основания, а между тем ведь все должно иметь свое основание. (528)

Лейбниц этот принцип понимал глубже других и положил его в основу своей философии. Он понимал его не только в механическом смысле причинности, но и в целевом отношении (как будто в природе есть цель). Гегель отмечает:…. телеологическое основание есть достояние понятия…(528-529)

Сущность обладает некоторой формой и ее определениями. Лишь как основание, она впервые обладает прочной непосредственностью или есть субстрат. Сущность как таковая едина со своей рефлексией и есть неразличимо само движение рефлексии. Поэтому нельзя сказать, что это движение рефлексии проделывается сущностью; она также не есть то, с чего рефлексия начинает, как с первого. Это обстоятельство затрудняет вообще изложение рефлексии; ибо нельзя сказать, что сущность возвращается  сама в себя, что сущность светит в себя, так как она не существует до своего движения… (530)

Что тут сказать? Недержание речи.

В том-то и состоит абсолютное взаимоотношение формы и сущности, что последняя есть простое единство основания и обоснованного, и в этом единстве как раз сама является определенной или есть отрицательное и отличает себя как основу от формы, но таким образом сама становится вместе с тем основанием и моментом формы. (532)

…форма имеет в своем собственном тождестве сущность, равно как сущность имеет в своей отрицательной природе абсолютную форму. Нельзя, стало быть, задавать вопрос, каким образом форма привходит к сущности, ибо она есть лишь свечение последней в себя самое, ее собственная, имманентная ей рефлексия. (532-533)

Под словом «материя» Гегель имеет в виду: Материя есть…простое лишенное различий тождество, которое есть сущность, с тем определением, что она есть другое формы. (533)

Предложение есть, мысли нет.

…материя должна иметь форму, а форма должна материализоваться… Поэтому форма определяет материю, а материя определяется формой. (533)

Материя имеет форму.

Содержание имеет, во-первых, некоторую форму и некоторую материю, принадлежащие ему и существенные для него; оно есть их единство.

Содержание тоже имеет форму.

 Но так как это единство есть вместе с тем определенное или положенное единство, то содержание противостоит форме; последняя составляет положенность и есть по отношению к содержанию несущественное. Поэтому содержание безразлично к форме; последняя объемлет собой как форму как таковую, так и материю; и содержание имеет, стало быть, форму и материю, основу которых оно составляет и которые суть для него голая положенность. (540). И содержание, и материя имеют форму.

О формальном основании. В силу этого тождества основания и обоснованного как по содержанию, так и по форме, основание есть достаточное (при ограничении достаточности этим соотношением); нет ничего в основании, чего нет в обоснованном, точно также, как нет ничего в обоснованном, чего нет в основании. … поскольку в определенном основании основание и обоснованное суть вся форма, и их содержание, хотя и определенное, есть одно и то же, то основание в обеих его сторонах еще не определено реально, они не имеют разного содержания; определенность есть пока что лишь простая, еще не перешедшая на эти стороны определенность; определенное основание имеется пока что лишь в своей чистой форме, имеется лишь формальное основание. (543)

По существу – это когда в следствии нет ничего, чего нет в причине.

О реальном основании. …содержание состоит в том, что оно есть тождество основания с самим собой в обоснованном и обоснованного в основании.

…возвращение в основание и выхождение из него к положенному уже не есть тавтология; основание реализовано. (548)

Вследствие…разности…основы и того, что связано с ней в обосновании, указание реальных оснований становится, следовательно, таким же формализмом, как и формальное основание. В последнем тождественное с собой содержание безразлично к форме; в реальном основании имеет место то же самое. Вследствие этого оказывается далее, что оно не содержит в себе самой указание, какое из многообразных определений должно считать существенным. Нечто есть некоторое конкретное, состоящее из таких многообразных определений, которые оказываются в нем одинаково постоянными и пребывающими. Поэтому одно из них с точно таким же правом, как и другое, может быть определено как основание, а именно, как то существенное определение, сравнительно с которыми прочие суть тогда лишь некоторое положенное. (553)

Отыскивание и указание основания, в чем преимущественно и состоит рассуждение, есть поэтому бесконечное шатание из стороны в сторону, не приводящее ни к какому окончательному определению; относительно всего и каждого можно указать одно или несколько хороших оснований, ровно как и относительно его противоположного, и может иметься множество оснований, без того, чтобы из них что-нибудь следовало. То, что Сократ и Платон называли софистикой, есть не что иное, как рассуждение из оснований… Основания почерпываются лишь из существенных определений содержания, отношений и точек зрения, которые в каждой вещи имеются во множестве, ровно как и в ее противоположности; каждое из этих определений в своей форме существенности значимо ровно столько же, сколько и другое; так как оно не объемлет всей вещи, то оно есть одностороннее основание, прочем другие стороны вещи имеют в свою очередь другие особенные основания, ни одно из которых не исчерпывает вещи, составляющей их соединение и содержащей их все вместе; ни одно из них не есть достаточное основание, то есть понятие. (554-555)

Реальное основание ничем по существу не отличается от формального основания.

О полном основании. Вследствие того, что реальное основание само возвратилось в свое основание, в нем восстанавливается тождество основания и обоснованного, или формальное основание. Возникшее соотношение основания есть поэтому полное соотношение, содержащее в себе вместе и формальное, и реальное основание… (556)

Полное основание – это и формальное, и реальное основание.

Об относительно-безусловном. …само наличное бытие непосредственно и не имеет основания…  …наличное бытие есть некоторое положенное; непосредственное наличное бытие должно быть условием не для себя, а для другого. Но вместе с тем то обстоятельство, что оно есть условие для другого, само есть лишь некоторое положенное; что оно есть некоторое положенное, это снято в его непосредственности, и какое-либо наличное бытие безразлично к тому факту, что оно есть условие. (559-560)

Нечто есть не в силу своего условия; его условие не представляет собой его основания. (560)

Иными словами, налично бытие было всегда.

Много слов наговорили об основаниях, а вот с мыслями – хуже.

Оба относительно-безусловных ближайшим образом светят каждое в другое: условие, как непосредственное, светит в формальное соотношение основания, а это соотношение – в непосредственное наличное бытие как в свою положенность, но каждое из них вне этого мерцания одного в другом самостоятельно и имеет свое собственное содержание. (562)

В голове у Гегеля, действительно, мерцает. И ничем тут не поможешь.

Обе стороны целого условие и основание, суть, следовательно, единое существенное единство и как содержание, и как форма. Они переходят друг в друга через себя самих. Или, иными словами, так как они суть рефлексии, то они полагают сами себя как снятые, соотносят себя с этим своим отрицанием и взаимно предполагают себя. (564)

Пожалуй, можно сказать, что имеется здесь простое недержание речи.

А «крыша едет» определенно.

Выход мыслимой вещи в существование. (566)

Абсолютно-безусловное есть абсолютное, тождественное со своим условием основание, непосредственно мыслимая вещь как истинно-существенная.(566)

Движение мыслимой вещи, состоящее в том, что она, с одной стороны, полагается через ее условия, а с другой – через ее основание, есть лишь исчезание видимости опосредствования. Становление мыслимой вещи положенного есть, стало быть, выступление, простой выход в существование, чистое движение ее к себе самой. Если имеются налицо все условия какой-нибудь мыслимой вещи, то она вступает в существование: мыслимая вещь имеет бытие ранее, чем она существует…(568)

…если все условия мыслимой вещи налицо, то есть если положена ее тотальность как лишенная основания непосредственность, то это рассеянное многообразие углубляется в нем самом.- Вся мыслимая вещь должна наличествовать в ее условиях, или, иначе говоря, для ее существования требуются все условия…(569)

Мыслимая вещь проистекает из основания (569)

На стр. 556-569 слов много, но мало мыслей. Анализировать каждое предложение этого текста на предмет констатации отсутствия смысла можно, но не видно никакой необходимости. Если у читателя есть такое желание, то проделать это он вполне в состоянии и сам.

 

1.10. Явление

 

Сущность должна являться. (571)

Являться (появляться, обнаруживаться) должна  не только сущность, является все. То, что никогда не является, прямо или косвенно, того, почитай, просто нет.

Учение о бытии содержит в себе первое предложение: бытие есть сущность.

Нет такого вывода.

Второе предложение: сущность есть бытие, составляет содержание первого отдела учения о сущности.

И такого вывода тоже не имеется.

Но это бытие, которым делает себя сущность, есть существенное бытие, существование, состоявшийся выход из отрицательности и внутренности. (571)

Сущность, достигшая непосредственности, есть ближайшим образом существование, а как неразличенное единство сущности с ее непосредственностью она есть существующее или вещь. (572)

Сущность есть, допуская некоторую тавтологию, существенные свойства наличного бытия. В духовном мире тоже можно выделить существенные аспекты.

Явление есть то, что есть вещь в себе, или истина последней. (572)

Явление есть то, что является человеку. Для инфузории явление, видимо, будет несколько иным, чем для человека.

…миру явлений противостоит рефлектированный в себя, сущий в себе мир.(572)

Нет, мир явлений содержит в себе мир сущностей. Можно зайти и с другого конца и это же самое сформулировать так: мир сущностей являет себя в качестве мира явлений.

…являющееся обнаруживает существенное, и последнее имеет бытие в своем явлении. (572) Правильно.

Между вещью и существованием проводится различие… Вещь и существование есть непосредственно одно и то же. (577)

Вещь-в-себе как простая рефлектированность существования в себя не есть основание несущественного наличного бытия; она есть неподвижное, непосредственное единство… (578)

Последняя (вещь-в-себе) не должна в ней самой иметь никакого определенного многообразия и поэтому приобретает последнее, лишь будучи перенесена во внешнюю рефлексию, но при этом остается к нему безразличной (вещь-в-себе имеет цвет, лишь будучи поднесена ко глазу, запах – к носу, и т.п.). Ее различия суть лишь различные отношения к ней некоторого другого, они суть определенные соотношения с вещью-в-себе, сообщаемые себе этим другим, а не ее собственные определения. (578)

Определенность разных вещей-в-себе по отношению друг к другу имеет поэтому место во внешней рефлексии. (579)

Неправда. Действительно, измерить одну вещь можно лишь с помощью другой вещи, но отсюда не следует, что первая вещь без соотнесения к другой вещи не имеет размера и прочих других свойств. Она не имеет численной меры своего размера, а не размера: размер и его численная мера – это совершенно разные вещи.

Вещь становится через свои свойства причиной, а причина заключается в том, что она сохраняет себя как действие. (582)

Снова неправда. Не только вещь может быть причиной. И вещь не обязательно должна быть причиной. И если вещь является причиной, то дело не столько в свойствах вещи, сколько в ее отношении к другим вещам.

И причина, послужив спусковым механизмом, вовсе не обязательно сохраняет себя как действие. Да и где граница между причиной и поводом?

Для трансцендентального идеализма эта внешняя рефлексия есть сознание. Так как эта философская система переносит всякую определенность вещей  как по форме, так и по содержанию, в сознание, то согласно этой точке зрения во мне, в субъекте, кроется причина того, что я вижу листья дерева не черными, а зелеными, вижу солнце круглым, а не четырехугольным, что для меня вкус сахара сладок, а не горек, что я определяю первый и второй удар часов как последовательные, а не как рядоположенные, что я не определяю первый удар ни как причину, ни как действие второго удара и т.д. – Этому кричащему изображению, даваемому субъективным идеализмом, непосредственно противоречит сознание свободы, согласно которому я знаю себя скорее чем-то всеобщим и неопределенным, отдельно от себя те многообразные и необходимые определения и познаю их как нечто внешнее для меня, присущее лишь вещи.

Это тоже напрасно. Против субъективного идеализма (солипсизма) никакое сознание свободы не поможет: последний логически неопровержим: достаточно все объявить продуктом своего сознания.

«Этость» (das Diese) составляет, следовательно, полную определенность вещи таким образом, что эта определенность есть вместе с тем внешняя определенность. Вещь состоит из самостоятельных материй, безразличных к их соотношению к вещи. Это соотношение есть поэтому лишь некоторое несущественное сочетание означенных материй, и различие одной вещи от другой основано на том, находится ли в ней несколько особенных материй и в каком количестве они в ней находятся. Они за «эту» вещь, продолжаются в других вещах, и их принадлежность этой вещи не есть для них предел. Столь же мало они суть, далее, ограничение друг для друга, так как их отрицательное соотношение есть лишь бессильная «этость».  Поэтому, сочетаясь в вещи, они не снимают себя; они, как самостоятельные, непроницаемы друг для друга, соотносятся в своей определенности лишь с собой и суть некоторое взаимно безразличное многообразие устойчивого наличия; они способны иметь лишь некоторую количественную границу.- Вещь, как «эта» вещь, есть это их чисто количественное соотношение, есть голая коллекция, их «также». Она состоит из какого-либо определенного количества некоторого вещества, состоит также из определенного количества некоторого другого вещества, состоит также и из других; эту связь, состоящую в том, что они не имеют никакой связи, единственно и образует собою вещь. (589)

Это один из тех случаев, когда философ, не располагая достаточными узкопрофессиональными познаниями, а если называть вещи своими именами, то, будучи полным профаном, если же быть совсем точным, то – не понимая ни уха, ни рыла, пытается о конкретных вещах судить и рядить. Ничего достойного внимания из этого обычно не получается. И получиться никак не может по определению.

…вещь рассматривается так, что она обладает свойствами, устойчивое наличие которых есть вещь. (592)

Тут не поспоришь: свойства, желательно устойчивые, у вещи должны быть. А иначе какой же ты пан атаман, если нет у тебя золотого запаса? Хлопцы разбегутся. И материя разбежится, ежели неустойчивая.

Все материи пористы, и в промежутках каждой из них находятся все другие, ровно как и сама она вместе с прочими материями находится в этих порах каждой материи. Они поэтому составляют некоторое множество, взаимно проникающее друг в друга таким образом, что проникающие в свою очередь пронизаются другими, что, стало быть, каждая материя снова пронизывает свою собственную пронизанность. Каждая материя положена как свое отрицание, и это отрицание есть устойчивое наличие другой, но это устойчивое наличие есть в такой же мере отрицание этой другой и устойчивое наличие первой. (593)

Это в голове у Гегеля поры, а не в материи.

Снова мы имеем суждение дилетанта, понятия не имеющего о строении материи.

Разговоры, разговоры, слово к слову тянется…

Существование есть та непосредственность бытия, которую сущность снова сделала собой. (595)

А здесь наблюдаем «диалектические» прыжки: сущность сначала произошла из бытия, а потом сама изготовила бытие.

Явление есть…ближайшим образом сущность в ее существовании; сущность наличествует в нем непосредственно. …существование, как существенное существование, есть явление. (596)

Но если говорят, что нечто есть только явление, в том смысле, как будто в сравнении с ним непосредственное существование есть истина, то нужно сказать, что скорее наоборот, явление есть более высокая истина; ибо оно есть существование, как оно существенно, тогда как непосредственное существование есть еще лишенное сущности явление… (596)

Явление есть поэтому единство видимости и существования. (597)

Скорее,  явление есть единство видимости и сущности.

Закон находится поэтому не по ту сторону явления, а непосредственно наличен в нем; царство законов есть спокойное отображение существующего или являющегося мира. (602)

Закон есть, следовательно, существенное явление… (602)

Явление есть некоторое множество дальнейших определений, которые принадлежат «этому» или конкретному и не содержатся в законе, а определены чем-то другим. (602)

Не исключено, что это множество дальнейших определений, которые не содержатся в законе, не содержатся лишь в данном законе. По мере развития науки каждое из множества дальнейших определений вполне может подпасть под очередной открытый закон. Не исключено поэтому, что объективно мир явлений не более многообразен, чем  мир сущностей. Просто сегодня мы субъективно видим больше явлений, чем сущностей.

В законе соединены два определения содержания как существенные…

В законе могут быть соединены значительно больше, чем только два определения содержания. Взять хотя бы закон Клайперона-Менделеева. В нем соединены три определения содержания. Есть и большее количество.

Существенным единством обеих сторон закона была бы их отрицательность, а именно то обстоятельство, что одна сторона содержит в ней же самой свою другую; но это существенное единство еще не выступило в законе.- Так, например, в понятии пройденного при падении тела пространства не содержится, что ему соответствует время как квадрат. Так как падение есть чувственное движение, то оно есть соотношение времени и пространства; но…можно… представлять себе время без пространства и пространство без времени; одно, следовательно, присоединяется внешним образом к другому… (603)

Царство законов содержит в себе лишь простое, неизменное содержание существующего мира. (606)

В настоящее время нахождение закона может  пониматься как установление инварианта, то есть нахождение инвариантного соотношения между входящими в закон элементами (переменными, параметрами, координатами и т.п.)

Истиной явления служит существенное отношение. (612)

…существенное отношение имеет своими сторонами такие, которые положены как самостоятельные тотальности. (613)

…целое равно частям, и части равны целому. Нет ничего в целом, чего не было бы в частях, и нет ничего в частях, чего нет в целом. (618)

Не всегда. Строго говоря, никогда, потому что в целом имеет место взаимодействие частей, которого нет в частях, взятых порознь.

…отношение целого и частей перешло в отношение силы и ее проявления. (621)

Сила есть отрицательное единство, в которое разрешилось противоречие целого и частей… (621)

Сил как таковых в природе вообще нет. Есть взаимодействие,  которое люди описывают путем введения такой абстракции, как сила.

…в вещи нет никакого основания для обладания некоторой силой; сила, напротив, как сторона положенности имеет своей существенной предпосылкой вещь. Поэтому, когда ставится вопрос, каким образом вещь или материя доходят до того, чтобы обладать силой, то последняя представляется внешне связанной с вещью и втиснутой в нее каким-то чужим насилием. (623)

Позвольте, а как же с « борьбой противоположностей»,  которые « есть в каждой вещи»?  Противоположности что, уже испарились? Разве силы не от них? Забавно: когда противоположности есть, а когда и нет. Ощущение такое, что про них иногда просто забывают.

Внутреннее определено как форма рефлектированной непосредственности или сущности в противоположность внешнему как форме бытия, но оба суть лишь единое тождество. (629)

Снова упрямо навязывается то же самое: противоположны, но тождественны. Удобно.

Внутреннее есть…завершение сущности по форме,…сущность, будучи определена как внутреннее, содержит в себе указание на то, что она недостаточна и имеет бытие лишь как соотношение со своим другим, с внешним; но и последнее точно также есть не только бытие или также и существование, а нечто соотносящееся с сущностью или с внутренним. (631)

Внутреннее чего? Забыли определить. И разве у сущности может быть форма? Да и не может сущность содержать никакого указания.

Движение сущности есть вообще становление понятием. (632)

А это -  как посмотреть.

Очень важно обратить внимание на непосредственное тождество формы, как оно здесь положено еще без содержательного движения самой мыслимой вещи. Оно встречается в мыслимой вещи, как последняя есть в своем начале. Так, например, чистое бытие есть непосредственно ничто. Вообще, все реальное в своем начале есть такое лишь непосредственное тождество; ибо в своем начале оно еще не противопоставило друг другу и не развило моментов; оно, с одной стороны, еще не вышло из внешности, еще не получило характер внутреннего, а, с другой стороны, еще не выбралось через свою деятельность из внутренности, еще не вывело себя во-вне и не продуцировало себя; оно есть поэтому лишь внутреннее, как определенность относительно внешнего, и лишь внешнее, как определенность относительно внутреннего. …Это встречается нам во всяком вообще природном, научном и духовном развитии, и очень важно убедиться в том, что всякое первое

(das Erste), когда нечто остается только чем-то внутренним, или, что то же самое, имеет бытие лишь в своем понятии, именно потому есть лишь свое непосредственное, пассивное наличное бытие. (632-633)

Мы узнали в самом конце Объективной логики, что наличное бытие бывает еще и пассивное. Но по сути снова муссируется схема бытие-ничто-становление. Настырный Гегель немец, ничего не скажешь. Настоящий Пфуль, описанный Львом Толстым в «Войне и мiре». Знаменательно: и Гегель, и Пфуль творили в одно и то же время. Только Пфуль творил планы военных компаний на основе придуманной им науки о войне, а Гегель творил философскую систему на основе выдуманной им диалектики. Общим также у них является то, что ничего хорошего из их творений не вышло.

 

1.11. Действительность

 

Действительность есть единство сущности и существования…(636)

…единство внутреннего и внешнего есть абсолютная действительность. (636)

Действительность, возможность и необходимость составляют формальные моменты абсолютного или его рефлексии. (637)

Тщательно, с любовью разбираются философские системы Спинозы и Лейбница. Опущено.

Действие…не содержит в себе вообще ничего такого, чего не содержит в себе причина. И обратно, причина не содержит в себе ничего такого, чего нет в ее действии. Причина есть причина лишь постольку, поскольку она порождает некоторое действие; и причина есть не что другое, как это определение, состоящее в том, чтобы иметь некоторое действие, а действие есть не что другое, как то, что оно имеет некоторую причину. (677)

От искры Москва сгорела. Так что – в одной искре заключался пожар всей Москвы? Ой, не верится.

 

Как итоговое резюме Учения о бытии и Учения о сущности, которые почему-то Гегель объединил под общим названием «Объективная логика» и включил в «Науку логики», следует сказать следующее.

Все эти 678 (!) страниц текста представляют из себя настырнейшее, назойливое, правдами и неправдами, местами с напряженным  идиотизмом, местами путем бессовестной лжи, с упорством, явно достойным лучшего применения, многократно и на разные лады повторенное вколачивание в голову всего-то навсего трех основных мыслей, а именно:

Мысль 1: все, что есть и чего нет, что только может увидеть, услышать и просто помыслить человек, представляет собой одно сплошное противоречие, и это противоречие представляет собой единственный источник всякого движения вообще;

Мысль 2: всякое качественное различие имеет основой различие количественное, и качественные изменения могут происходить и происходят исключительно лишь в результате накопления изменений количественных;

Мысль 3: все качественные изменения всего и вся происходят всегда и везде по одной и той же схеме – путем отрицания отрицания, то есть путем восстановления прежних качеств, пусть и в иных пропорциях.

Вот, собстенно, и все...

 

При этом – обратите на это пристальное внимание – доказательств, в полном смысле этого слова, нет. Нас пытаются обратить в свою веру исключительно путем много-много-многократного повторения одного и того же, только на разные лады.

 

Ну вот мы добрались и до Понятия. Рассмотрим его в следующей части.