В качестве предварительного замечания напомню утверждения о том, что наука является технологией обеспечения превосходства Запада (пока не упираясь в подробный анализ натяжек в данном утверждении):

«Вообще-то Запад претендует на приоритет и диктат в науке, образовательных […] и социальных технологи[ях] […].» © Электрик [Россия]

С непосредственной привязкой к проблеме успешного утверждения в Державе культов рукопожатных кумиров на фоне мягко говоря небрежения посконными достижениями (начиная от «ломоносовоедения» и далее со всем остановками, включая скандал с *попыткой* избрания Великого Менделеева в «российскую» академию наук) и с частным примером в виде культа (со многопрофильным капищем) сера Чарльза (см. одну из недавних статей с обсуждением предложения потеснить эту теорию в школьной программе).

Начну с цитирования заметки Варракса:

---

Эффект Рингельмана, капитализм и социализм

Попалась тут статейка, краткий пересказ:

Сто лет назад француз Рингельман проводил эксперименты с перетягиванием каната и обнаружил, что один человек тянет канат сильнее, чем тот же человек в составе команды. Чем многочисленнее команда, тем меньшие усилий прикладывает каждый ее участник. Явление назвали эффектом Рингельмана и стали исследовать. Ученые проводили самые разные эксперименты и убедились, что, например, в толпе каждый участник хлопает и кричит слабее, чем в одиночку и крутит педали лучше, если думает, что делает это один, а не в составе команды. ....

Это явление назвали социальной леностью. Когда появляется возможность «затеряться в толпе», каждый прилагает чуть меньше усилий, чем когда трудится в одиночку: возрастает социальная леность. ...

... На работе действует тот же эффект Рингельмана: чем многочисленнее команда, тем слабее усилия каждого сотрудника. Коллективная ответственность, обезличенный труд — условия для проявления социальной лености. Чтобы снизить негативные проявления, нужно максимально персонализировать ответственность и результат труда каждого работника.

Исследователи также выяснили, что коллективная работа не всегда становится условием для проявления социальной лености.

Если команда работает над сложной, неординарной, увлекательной задачей, социальная леность не проявляется. Участники команды оценивают свой труд как незаменимый и стараются изо всех сил, независимо от персонализации результатов.

Не ленятся и члены группы, в которой работают друзья: никто не хочет подвести друга, поэтому социальная леность в такой группе не проявляется.

Первым шагом в профилактике социальной лености является определение персональной зоны ответственности и выработка ясных требований к сотрудникам.

1.Достаточно ли четко распределены персональные зоны ответственности между сотрудниками?

2.Знает ли каждый из сотрудников о своей зоне ответственности?

3.Понимают ли работники, какими должны быть результаты их труда? Если вы уверены, что да, то как вы это поняли?

4.Случаются ли на предприятии стихийные перераспределения зон ответственности, при которых сотрудники перестают понимать кто за что отвечает? И если да, то как часто?

5.Производится ли учет и анализ результатов индивидуального труда? Бывают случаи, когда показатели вроде бы и есть, но их либо не контролируют, либо делают это формально.

6.Отражается ли результат индивидуального труда на оплате труда?

Обратите внимание: в самой же статье написано, что эффект имеет место при неинтересных, нудных, формальных задачах, которые делаются неизвестно зачем -- типа перетягивания каната. Понятно, что будут сачковать.

И, вместо того, чтобы психологически подавать труд как важный и незаменимый, и дружески сплачивать коллектив, предлагается всех атомизировать и вввести такой маразм, как KPI, т.е. сделать ситуацию ещё хуже.

Наглядная разница: первый вариант -- социалистический, труд на благо Родины и нации важен сам по себе, все выполняют нужную задачу, стараются подойти по мере сил к процессу творчески, изобретательно, применяется социалистическое соревнование. Коллектив при этом рассматривается как дружеский, со взаимной поддержкой. В результате общий КПД растёт, психологически людям комфортно и т.д.

Но предлагается капиталистический вариант: вместо труда -- работа за зарплату, формальная по критериям, коллектив отсутствует, хуже того -- имеется конкуренция. Кстати, учет и анализ результатов индивидуального труда -- это вовсе не сдельная оплата труда, которая при социализме, а т.н. KPI (key performance indicators) -- формальные показатели оценки работы, которые и принимаются за результат. (И-23: тут Варракс потерял другую мерзость, на которой вся эта хня основывается — принцип S.M.A.R.T.)

Получается интересно: при понимании ситуация современные экономисты (которые, как мы знаем, занимаются не экономикой, а хрематистикой), рекомендуют делать хуже, но при этом не отходить от духа капитализма. Очень наглядная иллюстрация того, что экономика -- не наука, а средства рационализации идеологии.

А вот индустриализация СССР -- наглядный пример того, как работает мотивация "участвуем в очень важном для всех деле вместе".

© Warrax 20.05.2018

vlkamov: Тут кругом путаница из-за использования одного названия для различных явлений. (И-23: скажем просто: итальянская забастовка в науке) Не каждая группа -- коллектив, но поскольку специфические эффекты совместной деятельности везде названы "коллективными", то коллективам (подмена денотата номеном) приписывается пониженная эффективность -- то есть мерзкая и лживая пропаганда, а не наука.

---

Аналитическая сумма со свойствами (неизбежные дезингрессии при сложении трудовых активностей)? Не… Не слышали. Ибо какой буржуазный учоный опустится до честного цитирования заимствований русской науки (если они чудесным образом станут ему известны)? Норберт Винер с Лудвигом фон Берталанфи не дадут соврать.

А теперь просто процитирую датируемое примерно тем же временем описание товарища Богданова:

§ 1. Организованные комплексы

Первые попытки точно определить, что такое организация, привели к идее целесообразности. Понятие организации относилось тогда, конечно, только к живым существам, и исходным пунктом исследования брался отдельный организм. Целесообразное устройство разных его частей и целесообразная их связь не только были очевидны, но при дальнейшем исследовании этот их характер выступал все полнее и глубже, поражал своим совершенством.

Идея целесообразности заключает в себе идею цели. Организм, организация имеют свою «цель» и «сообразно» ей устроены. Но цель предполагают кого-то, кто ее ставит и реализует, существо сознательно-активное, устроителя, организатора. Кто же именно поставил организму человека, животного, растения те цели, которые достигаются в его жизненных функциях? Кто устроил органы и ткани сообразно этим функциям? Эта вполне естественная для обыденного мышления постановка вопроса немедленно лишала исследование всякой научности, направляла усилия мысли в области метафизики и религии, приводила к принятию личного творца, бога. И до сих пор жрецы всех религий, христианских и нехристианских, в основу «апологетики», т. е. теоретической защиты религий, кладут «целесообразность» устройства живых существ.

С развитием науки, однако, выяснилось, что те соотношения, которые выражаются словом «целесообразность», могут возникать и развиваться вполне естественным путем, при отсутствии всякого «субъекта», сознательно ставящего цели, — что в природе существует объективная целесообразность. Она — результат мировой борьбы организационных форм, в которой формы «целесообразные» или «менее целесообразные» разрушаются и исчезают, «более целесообразные» сохраняются: процесс естественного подбора. И само понятие целесообразности оказывается при этом в сущности только аналогией или, вернее, метафорой, способной вводить в заблуждение. Ясно, что оно не годится для научного определения организованности.

Попытки формально определить организованность как гармонию, или соответствие частей между собой и с целым, также не решают вопроса; это просто замена слова «организованность» его синонимами. Надо именно выяснить, в чем заключается это соответствие, или гармония, а иначе нет пользы ставить одно обозначение на место другого.

Биологи уже давно характеризовали организм как «целое, которое больше суммы своих частей». Хотя, употребляя эту формулу, они сами вряд ли смотрели на нее как на точное определение, особенно ввиду ее внешней парадоксальности; но в ней есть черты, заслуживающие особого внимания. Она не включает фетиша — ставящего цели субъекта, и не сводится к тавтологии — к повторению того же другими словами. А ее кажущееся или действительное противоречие с формальной логикой само по себе еще ничего не решает: ограниченность значений формальной логики вполне установлена научно-философской мыслью.

Что, собственно, подразумевалось под словами «организм есть целое, которое больше суммы своих частей»? В каком смысле или отношении он больше этой суммы? Дело идет, очевидно, об его жизнеспособности, об его силе в борьбе с окружающей средой. В разъединенном состоянии части сколько-нибудь сложного организма обладают жизнеспособностью либо бесконечно малой, либо настолько пониженной, что сумма ее величин, если бы ее удалось численно выразить, была бы, конечно, гораздо меньше величины, соответствующей живому целому: тело, лишенное руки, и рука, от него отрезанная, — достаточный пример. Но исследовать вопрос на таких сложных системах, как организм, и на таких относительных, трудно измеряемых величинах, как жизнеспособность, всего менее удобно; лучше начать с комбинаций более простых.

Таково, например, элементарное сотрудничество. Уже соединение одинаковых рабочих сил на какой-нибудь механической работе может вести к возрастанию практических результатов в большей пропорции, чем количество этих рабочих сил. Если дело идет, положим, о расчистке поля от камней, кустарников и корней и если один человек расчищает в день 1 десятину, то два вместе выполнят за день не двойную работу, а больше: 2¼ — 2½ десятины. При 3, 4 работниках отношение может оказаться еще более благоприятным — до известного предела, разумеется. Но не исключена и та возможность, что 2, 3, 4 работника совместно выполняют менее чем двойную, тройную, четверную работу. Оба случая всецело зависят от способа сочетания данных сил. В первом случае вполне законно утверждение, что целое оказалось практически больше простой суммы своих частей, во втором — что оно практически ее меньше. Первое и обозначается как организованность, второе — как дезорганизованность.

Итак, сущность этих понятий сводится к сочетанию активностей, взятому с его практической стороны; и для полной ясности формулы о целом, которое больше или меньше суммы своих частей, ее надо дополнить этим словом «практически». Тогда она становится простым выражением несомненного, бесспорного факта. И все-таки с логической стороны некоторая парадоксальность в ней остается, по крайней мере для среднего современного мышления. Оно легко представляет себе, каким образом соединение активностей может уменьшить их практическую сумму: это происходит тогда, когда они друг другу противодействуют, вполне или отчасти друг друга парализуют, уничтожают, словом, взаимно «дезорганизуются». Но каким образом величины могут соединяться так, чтобы это увеличивало их практическую сумму? С первого взгляда, здесь получается какое-то создание из ничего.

В действительности загадка решается просто — надо только представить организуемые активности вместе с теми сопротивлениями, которые они преодолевают. Почему два работника совместно выполняют расчистку поля не в 2, а, например, в 2½ раза быстрее, чем один? Экономист в ответ на это укажет такие моменты: во-первых, сама совместность работы действует на нервную систему работника оживляющим, ободряющим образом и тем повышает интенсивность труда; во-вторых, соединение двух сил позволяет преодолевать препятствия, каждую из них в отдельности превышающие, а многие препятствия, ее не превышающие, но для нее значительные, осиливать гораздо быстрее. Исследуем оба эти момента, начиная со второго, легче поддающегося анализу.

Пусть мускульная сила каждого работника в отдельности позволяет ему поднять и перетащить камень весом в 5 пудов, но не больше. Двое могут справиться с камнем, конечно, не в 10 пудов, а меньше, потому что комбинировать усилия нельзя без потери, т. е. без некоторой взаимной помехи: эта сумма всегда окажется меньше, чем результат простого сложения; допустим, она равна 9 пудам. В таком случае камень в 8 пудов для одного работника представляет сопротивление либо вообще непреодолимое, либо вынуждающее к изменению метода работы, значит, во всяком случае к значительной лишней затрате энергии и потере времени, например на раскалывание камня молотом или на устройство рычага для его передвижения. Координация сил двух работников устраняет непреодолимость или надобность в изменении методов. Если же камень меньше 5 пудов, но близок к этому пределу, то отдельный работник вынужден применять к нему наибольшее напряжение, причем он резко истощает свои силы и затрачивает гораздо больше времени, тогда как для двоих этот вес много ниже предельного, они убирают его со средним напряжением и быстро.

Здесь сопротивления постоянны. Но они могут и изменяться в зависимости от условий самого сотрудничества. Например, пусть два работника должны поднять самих себя из колодца, на дне которого они находятся. Для подъема служит большая бадья, веревка которой перекинута через простой блок и концом доходит до дна, где лежит и сама бадья. Вес этой последней 40 кг, вес каждого работника 70 кг, а сила, с которой он может тянуть веревку, 100 кг. Значит, отдельно ни тот, ни другой поднять себя данным аппаратом не может: специфическая активность равна 100 кг, а сопротивление 40+70=110 кг. Но вместе они в силах поднимать, допустим, несколько меньше 200, а именно хотя бы 180 кг. В таком случае при сотрудничестве они в состоянии поднять себя, потому что вся тяжесть будет 40+70+70, т. е. тоже 180 кг. Сопротивления складываются, но только отчасти, часть же их остается неизменной общей величиной; и хотя суммирование активностей несовершенно, оно все-таки превосходит это частичное суммирование сопротивлений (в одном случае эмпирическая сумма больше каждого из двух слагаемых в 180/100, т. е. в 1,8 раза, в другом — 180/110, т. е. приблизительно в 1,64 раза).

Что касается «психического» влияния сотрудничества, то оно относится к внутренним сопротивлениям организма. При труде в одиночку работник все действия предпринимает и выполняет за счет собственной инициативы и собственных стимулов; для каждого нового акта ему приходится вполне самостоятельно настраивать соответственным образом свой нервно-мускульный аппарат. В совместной же работе значительная доля этого процесса приспособления идет за счет подражания, т. е. гораздо более механическим, более автоматическим путем, при котором для подражающего внутренние сопротивления организма значительно меньше. Возбуждающее действие видимой успешности работы также сводится к уменьшению внутренних сопротивлений и т. п.

В общем, как видим, дело сводится к отношению между организуемыми активностями и теми сопротивлениями, на которые они направлены. Организуемые активности складываются не без потери, так что взятая сама по себе их практическая сумма меньше, чем была бы при точном численном их сложении: 5 пудов и 5 пудов дали у нас в результате 9 пудов. Но сопротивления либо совсем не складываются — восьмипудовый камень для одного и для двух работников остается того же веса, либо если складываются, то менее совершенно, чем организуемые активности; здесь это видно на внутренних сопротивлениях организма, связанных с переменами в направлении усилий: если для каждого при самостоятельном переходе от одного действия к другому такое сопротивление равно а, то для двух вместе оно не 2а, потому что на сцену выступает подражание, и для одного из двух, того, который следует примеру другого, эта величина значительно уменьшается: а+а дает практическую сумму, например, 1½а.^[106]

Впрочем, дело не только в том, какое сложение совершеннее, какая из двух сумм ближе к математической. Возможен случай, когда специфические сопротивления складываются полностью, а специфические активности — лишь отчасти, и тем не менее организованность налицо. Предположим, что для матери и младенца требуется перемещение из одного пункта в другой. Младенец еще не умеет ходить, следовательно, его специфическая активность по отношению к поставленной задаче равна нулю; сопротивление же — масса его тела — представляет реальную величину. Для матери величина специфической активности реальна и превосходит величину сопротивления; например, первую можно выразить коэффициентом 100, тогда как вторую — 60; т. е. если вес тела матери 60 кг, то это значит, что она могла бы еще пройти требуемое расстояние и в том случае, если бы ее вес увеличился до 100 кг; вес же ее ребенка, допустим, 10 кг. Итак, она берет ребенка на руки и отправляется с ним вместе. Объективный результат больше суммы тех, какие получились бы при отсутствии связи между двумя существами: перемещение их обоих, а не только одной матери, какое произошло бы тогда. А что дают наши суммирования? Специфические активности 100+0 — в сумме даже не 100, а несколько меньше, потому что ребенок не только весом увеличивает работу матери, но, кроме того, стесняет ее движения, препятствуя нормальному положению тела при ходьбе и отвлекая внимание; пусть, поэтому, сумма здесь будет 95. Напротив, специфические сопротивления — вес или масса — складываются без потери: 60+10=70. Но 95 все-таки больше 70, и соотношение обнаруживает характер организованности.

Итак, организованное целое оказалось на самом деле практически больше простой суммы своих частей, но не потому, что в нем создавались из ничего новые активности, а потому, что его наличные активности соединяются более успешно, чем противостоящие им сопротивления. Наш мир есть вообще мир разностей; только разности напряжений энергии проявляются в действии, только эти разности имеют практическое значение. Там, где сталкиваются активности и сопротивления, практическая сумма, воплощенная в реальных результатах, зависит от способа сочетания тех и других; и для целого эта сумма увеличивается на той стороне, на которой соединение более стройно или «гармонично», заключает меньше «противоречий». Это и означает более высокую организованность.

Иллюстрация из иной области — симбиоз сувойки и зоохлореллы, одноклеточной инфузории с одноклеточной водорослью, которая в ней живет. Первая принадлежит к простейшим животным, потребляет кислород и выделяет углекислоту; вторая — из простейших растений, заключает в себе зеленые зерна хлорофилла, за счет энергии солнечных лучей разлагает углекислоту, пользуясь ею как материалом для своих тканей, и выделяет кислород. Таким образом, известная доля активностей в материальной форме того или иного вещества, теряемая одним участником симбиоза по непригодности для него, приобретается непосредственно другим, и обратно, а следовательно, сохраняется в симбиотическом целом. Понятно, что это целое практически располагает большей суммой активностей, чем если бы его части существовали отдельно: образец бесконечно распространенного типа организационных связей.

Элементарная иллюстрация из неорганического мира: миллион мелких кристаллических частиц, вместе весящих 1 грамм, развеивается в пространстве легким дуновением ветра; а связанные в целый кристалл, они испытали бы от такого же воздействия разве лишь легкую вибрацию.

---

¹⁰⁶ На этой относительной изменчивости сопротивлений основан любопытный и важный практический парадокс. Если А убегает, а В преследует его, то в случае полного равенства их сил и способностей второй неизбежно догонит первого: А принужден вполне самостоятельно выбирать путь, изменять направление, реагировать на все препятствия; между тем В в той или иной мере может следовать его примеру, затрачивая соответственно меньше энергии. Тектология полна таких парадоксов, показывающих, насколько не охватывают действительность формальные, отвлеченные понятия, как математическое равенство, логическое тождество и т. п.

---

© А. Богданов «Тектология», первая книжка, цит. по #381314.