В качестве предварительного замечания и повода к написанию статьи процитирую реплику, фиксирующую востребованное (выгодополучатели часто, если не обычно стремятся обставить результаты своей деятельности как воплощение некоторых естественных процессов, законов природы) заблуждение:

«До сих пор реформы письменности закрепляли фактическое состояние языка.»

В качестве контр-тезиса сформулирую утверждение: одним из (!) факторов эволюции языка является разработка его норм (за счёт активностей, которые в ином случае могли бы быть использованы для адаптации в среде обитания и отсюда следует историческая оценка Познания, в том числе в библейском символизме плодов древа), с последующим распространением оных посредством механизма имитатогенности (к которому о позапрошлом веке присоединился массово-доступный транспорт, а о прошлом веке — и радио с телевидением).

Плюс разного рода учоные реформаторы (см. историю запуска реформы русского правописания, или, дальше в историю и немного в сторону, — ввод в оборот метрической системы).

Но начинать правильно с хотя бы попытки реконструкции стартовой точки. То есть собственно письменности.

Во времена далёкие, дописьменные, информация распространялась по личным каналам. Источник… как минимум имел возможность получения представления о личности получателя. И, в случае негативного прогноза, заблокировать передачу. Такая аргументация, по крайней мере *записана* (за неимением возможности прямого обращения к хранителям устной традиции, приходится использовать свидетельства их антагонистов)…

Переход к записи и соответственно чтению сообщений ознаменовал переход к сверх-личному режиму распространения информации. Когда автор (источник сообщения) не всегда мог не только контролировать процесс получения, но элементарно знать о нём.

И с ещё некоторыми нюансами: читать поначалу умели далеко не только лишь все. Более того, в средние века (а события предшествовавших эпох в значительной степени объясняются логикой второй этической) в Европе письменность на народных языках провозглашалась ересью (см. например монографию господина Осокина), читать можно было только латынь, причём исключительно специально рукоположенным священникам, но не простому быдлу народу.

Тут стоит сделать отступление и напомнить след изначальной христианской Традиции Руси. В пакете со «Сказанием…» широко известного в узких кругах черноризца.

После чего вернёмся снова в Европу: НЯП на Острове был кризис радикального реформирования письменности (с учётом религиозных войн полагаю правильным ассоциировать его с утверждением протестантства). С тем прикладным результатом, что дореформенные книги современному читателю доступны только в переводе. Со всеми прилагающимися… особенностями.

Ну и вернёмся на Русь. Первой, практически гарантированно-провальной (с учётом масштабов распространения грамотности) попыткой… *сочинения* правил была широко известная и популярная в узких кругах «Грамматика» господина Шлецера.

Далее я скажу одну крамольную штуку: ещё в середине позапрошлаго века детализация проработки правил Великого и Могучего… изрядно не дотягивала до привычного нам сейчас уровня. С тем прикладным следствием, что реформаторы не столько «фиксировали» эволюцию языка, сколько втискивали закономерности *реального* живого языка в прокрустово ложе доступного уровня формализации и обобщения. С неоднозначными результатами, воплощёнными в том факте, что ход реформе дали по вне-лингвистическим соображениям, после и вследствие успеха ВОСР.

Причём (с привлечением послезнания) можно констатировать *заметное* проявление отмеченного эффекта: реформа письменности отсекает Знание, зафиксированное в дореформенных источниках от пореформенных грамотеев. Единственно, с учётом скромного масштаба реформы, эффект этот проявляется на ограниченной части популяции, преимущественно условных «второгодниках» (то есть тех, к кому можно адресовать вопрос о полноценности освоения грамоты).

Ну и на декретах семнадцатаго года реформаторский зуд не утих. За ним последовал ряд аналогичных по сути… дополнений. Например в виде прописанного в правилах табуирования обозначения древнейшей профессии (согласно замечаниям некоторых камрадов — производное от [ещё не] табуированного слова «блуд», интересно когда), табуирование де-факто трёхбуквенного этнонима на букву «ж»…

С закономерно прилагающимся софизмом риторическим вопросом: какое «фактическое положение» «закреплял» лоббировавшийся товарищем Ильиным (и благополучно провалившийся) проект перевода русской письменности на латинский алфавит?

Ну а теперь — пример лоббирования [почему-то претендующей на общеобязательность] нормы Великого и Могучего из современности (с очевидным вопросом: какую СЛОЖИВШУЮСЯ «норму» оно «фиксирует»???):

Российский еврейский конгресс призвал писать "Холокост" с заглавной буквы

МОСКВА, 9 мар — РИА Новости. Российский еврейский конгресс (РЕК) призвал закрепить написание слова "Холокост" с заглавной буквы, текст заявление оказался в распоряжении РИА Новости.

Организация направила запрос с подобной идеей в Орфографическую комиссию Российской академии наук и Институт русского языка имени В. В. Виноградова РАН.

Как отметил глава пресс-службы РЕК Михаил Савин, единственно корректным в русском языке должно стать написание этого слова с большой буквы как имени собственного, обозначающего геноцид еврейского народа.

Представитель организации пояснил, что в своем письме РЕК предложил выпустить соответствующие рекомендации для составления словарей и справочников, а также для редакций СМИ.

Сейчас, продолжил он, многие издания пишут слово "Холокост" со строчной буквы, руководствуясь орфографическими словарями, а часть источников рекомендует писать его с большой буквы только для обозначения массового уничтожения нацистами евреев в годы Второй мировой войны и писать с маленькой буквы — как синоним к слову "геноцид".

"Холокост — это не синоним геноцида. Это совершенно определенное понятие, которое означает массовое уничтожение нацистами евреев во время Второй мировой войны", — подчеркнул Савин.

По его словам, написание слова с заглавной буквы подчеркнет уважение к памяти его жертв, поможет избежать размывания понятия "Холокост". Кроме того, написание со строчной буквы принижает подвиг людей, спасавших евреев на оккупированных территориях, и воинов Красной армии, освободивших нацистские лагеря и гетто.

Савин допустил, что на утверждение новой орфографической нормы уйдет много времени, поэтому призвал писать "Холокост" исключительно с большой буквы и использовать это слово в прямом значении.

В качестве приложения — свежий пример от Счетовода, иллюстрирующий механизм продвижения новин от противного, посредством ассоциации *объекта*, назначенного к «устареванию», со специально обученными провокаторами.

И да, что интересно, новации, активно продвигавшиеся товарищем Ильиным в компании с Луначарским, почему-то, ну совершенно случайно, не затрагивали талантливый народ (ну кроме экзотических сект с открытым вопросом статуса и признания).

И благополучно провалились в случае с товарищами китайцами. Которые публично заявляя о приверженности делу Ленина-Сталина почему-то «забывают» о похеренной ими инициативе первого по переводу китайской письменности на использование латинского алфавита.