Аргументация прото-«хроноложцев», век XIX

Импортированные первым оголтелым еврореформатором гастарбайтеры в своём багаже привезли в том числе элементы идеологии зарождавшейся Шведской империи (личинка которой так и не смогла развиться до куколки, не говоря о бабочке, чего Шведы, по некоторым свидетельствам, досейчас не могут нам простить), решавшие насущнейшую для этой страны задачу обоснования прав владения землями, прихваченными по Столбовскому перемирию.

На основании которых была разработана «научнейшая» теория происхождения русской государственности. Очень понравившаяся нашим европейским «партнёрам». И потому старательно воскрешаемая не смотря на мягко говоря тенденциозность и наплевательское отношение как к *фактам*, так и к свидетельствам.

Откуда автоматически следует насущнейшая задача выработки рабочей технологии утверждения *востребованной* теории.

Эта задача решается посредством набросов о «ненаучности» любой критики (и чем опаснее замечание, тем более оно «ненаучно»), с привлечением административного ресурса, обеспечиваемого диаспорическими механизмами. Когда неудобный вопрос организационно устраняется из оборота, чтобы потом (спустя десятилетия) можно было устранять попытки вернуться к нему одними констатациями «устарелости», без попыток сочинения невозможных возражений по существу.

В качестве примера такого вопроса из эпохи становления теории можно вспомнить риторику Михайлы Ломоносова (век осьмнадцатый, середина), на которую уже не первый век возразить нечем, что принуждает свидетелей секты довольствоваться набросами об «идейном разгроме».

Потом был XIX век, полемика которого, являющаяся предметом данной статьи, практически похоронила голема.

Но тут, как нельзя кстати, случилась ВОСР. По вне-научным мотивам решившая проблему победившей стороны и очистившая поляну для возрождения такой востребованной (вспомним пунктик тов. Ильина на тему великороссов) теории.

Потом случилась Великая Отечественная Война, обеспечившая очередную метаморфозу, опять под воздействием текущей конъюнктуры.

В десятилетия «застоя» учоный гуру *археолог* г-н Клейн жаловался на сложности с продвижением «науки» (в смысле описываемой теории).

И только под конец века, с вбросом в оборот провокации гг. Фоменко и Носовского стало очень удобно «доказывать» научность теории от противного, набрасыванием на оппонентов лохунга об исповедании символа веры умышленной провокации.

На основании чего лично я сделал терминологическое обобщение: есть гильдейские профессионалы, исповедующие догматы норманской теории, есть хроноложцы в смысле последователей теории Фоменко/Носовского (кстати, очень интересно, занимательно и умилительно наблюдать совпадение в ключевых элементах мировоззрения этих фантомных антагонистов) и есть «хроноложцы», не имеющие никакого отношения к теории ФиН, зато осмеливающиеся опасно критиковать догматы и на которых поэтому критически важно набросить компрометирующий ярлычок.

Ну а теперь вернёмся к предмету статьи. В век XIX. Только сначала — ма-а-аленький пролог из XXI.

Рекомендую заценить две цитаты с оценкой одним и тем же борцуном с «хроноложеством» (обратите внимание на кавычки) одного и того же историка позапрошлаго века (С.А. Гедеонова).

Первая рефлекторная (ату «хроноложца»), основанная на не-знании матчасти:

Читайте труды профессиональных историков и будет вам счастье. Или не будет. А на фриков ориентироваться не стоит.

И онже о том же Учёном, но несколько позже:

Я глубоко уважаю Гедеонова как ученого и историка, потому против использования его трудов столь нечистоплотными методами, как это сделал ТС.

Откровенная шизофрения в качестве эталона «чистоплотности»: *декларация* об «уважении» на фоне последовательного игнорирования приводимых аргументов.

Ну а теперь предлагаю оценить аргументы, вывод которых из оборота является вопросом жизни и смерти для опосредованно отстаиваемой теории:

Какъ славянскіе источники свидѣтельствуютъ о всеславянскомъ обычаѣ бритья или постриженія бороды и волосъ, такъ, напротивъ, германскіе о неприкосновенности и религіозномъ значеніи той и другихъ, у всѣхъ народовъ германскаго племени. Длинные волосы были отличительнымъ знакомъ свободнаго мужа; бритая голова клеймомъ раба. Франки признавали только reges crinitos; у Григорія турскаго Клодвигь названъ Chlodovaeus Comatus. Германскіе язычники клялись волосами и бородою (Водановой); клятва per capillos воспрещается въ Новеллахъ 77. c.1. § 1. Скандинавскій Одинъ прозывался Harbarðr, Sîðrani, (haarreich), Sîðskeggr (bartreich); Торъ — краснобородымъ, rauðskeggiaðr (Grimm, D. M. 134. 161). Въ древней Эддѣ (Rigsmal) говорится o волосахъ и бородѣ свободныхъ людей, ярловъ и конунговъ. Jomsvikinga Сага сохранила преданіе о томъ, какъ осужденные на обезглавленіе норманскіе викинги заботились передъ смертію, о неприкосновенности своихъ волосъ. «mox vir juvenis producitur, magna coma et bombycis instar flava. Thorkel solitam quaestionem proponit. Ille… hic comam a capite expeditam teneat, caputque raptim attrahat, ne coma sanguine madescat» (Scrpt. h. Isl. XI. 139, 140). Обритіе головы почиталось y германскихъ и скандинавскихъ народовъ высшимъ безчестіемъ; о примѣрахъ см. у Гримма (DRA. 1.239—241.283 — 286. II, 702. 703¹⁹³). И теперь, на скандинавское ли происхожденіе указываетъ бритая голова Святослава? И возможно ли допустить что бы уже во второмъ поколѣніи династіи, знаменіемъ благородства норманскаго конунга (И-23: фразу на греческом не распознаю, а опускаю, ибо с точки зрения цели публикации оно несущественно), явилось то, что у Норманновъ почиталось клеймомъ позора и рабства?

¹⁹³ Кадлубекъ, разсказывая о покореніи даномалхійскихъ (датскихъ) острововъ балтійскими Славянами (которыхъ онъ, по обыкновенію, смѣшиваетъ съ Ляхами), прибавляетъ что Датчанамъ было дано на выборъ, или платить дань, или одѣться въ женское платье и зачесывать волосы по женски, въ знакъ «бабьяго» безсилія (Гильфердингъ, ист. балт. Слав. I. 64).

И-23: интересно, что в данном эпизоде выбрали гордые даны, память о набегах которых до недавнего времени жила в коллективном безсознательном островитян?

Цит. по С.А. Гедеонов, Историческое изслѣдованіе «Варяги и Русь» (САНКТПЕТЕРБУРГЪ, 1876, ТИПОГРФІЯ ИМПЕРАТОРСКОЙ АКАДЕМІИ НАУКЪ), книжка первая, «Варяги», стр. 364-365.

История господствующей теории происхождения русской государственности (И-23)

Едва ли я буду оригинален, затрагивая эту тему, но… Знание из категории не просто общезначимого, но долженствующего быть общеупотребимым старательно табуируется уже не первый век. И дело тут даже не в биографии князя Ингвара Игоревича (согласно науковым словопроизводствам сектантов — невозможное, ибо они привыкли производить имя «Игорь» от «Ингвар», последнее подтверждение от Xtriss)…