О существующем – 8. Социум как система психотипов-сущностей

Проведённая в предыдущей части критика соционики показала, что какой бы продвинутой ни была эмпирическая типология личности, она всё равно остаётся классификацией того, что лежит на поверхности и, в лучшем случае, частично затрагивает существенность человека. В обычном порядке, при определении психотипа исходят, прежде всего, из эмпирического как первичного источника достоверной информации – т.е. отталкиваются от массива внешних данных, генерируемых человеком – и затем интерпретируют эти данные как такие, которые должны подпадать под тот или иной тип психики. После чего человеку сообщается, что он (это значит, внутренне) таков, как он интерпретирован внешне. По существу, это частный случай психодиагностики, который стоит рассмотреть подробнее.

В самом общем виде, определение психотипа направлено на то, чтобы:

1) выявить в психике человека существенное (типное) и отделить его от несущественного (личностного) – или, говоря философски, отделить в человеке субстанциальное от акцидентального;

2) на основании этого выявленного, дать человеку сформулированное описание его типа психики – которое, как предполагается, отражает не меньше чем саму его сущность (т.е. потенциал).

То, что тесты на определение психотипа (или также экспертные услуги по этому) вообще популярны, говорит о некотором спросе на достоверную самоидентификацию. Люди хотят знать себя, хотят иметь адекватную формулировку их неопределённого внутреннего – т.е. такое знание, которое совпадало бы с их естественным чувствованием и знанием самих себя. А это истина совершенно иного рода, нежели та, что мы знаем под привычной дефиницией «соответствие знания действительности» (которая и служит критерием истинности всевозможных психологических типологий). Сегодня мы привыкли к тому, что истинным знание бывает только в отношении вещей и явлений материального мира, в то время как философское знание истинным не признаётся. Ибо вся познающая (западная) философия тоже отталкивалась от данности материального мира, и когда говорят об её бесполезности и неистинности, то имеют в виду, прежде всего, её неприложимость в конкретных действительных условиях и, следовательно, несоответствие тому, что наблюдается здесь и сейчас. Но достоверная самоидентификация – это такая истина, которая соответствует не только объективной, но и субъективной действительности человека. А значимость этого второго компонента не принимается во внимание психологами – потому что... да кто его знает, что там за субъективная действительность; вот же, есть массив эмпирических данных, который нужно просто добросовестно обработать, а согласен ли клиент с результатом этой обработки или нет – дело второстепенное; в конце концов, его можно аккуратно убедить, что, согласно вот этому и вот этому, он – именно такой, а не другой, и ему нечего будет возразить со своей непосредственной субъективностью на предоставленные ему объективные данные. Если же у него по-прежнему остаются сомнения – это его проблема; работа в любом случае сделана. Этот кажущийся объективным подход, впрочем, легко обнаруживает свою же субъективность, когда тот же клиент приходит за достоверной самоидентификацией к другому эксперту – который пользуется совершенно другой методикой определения психотипа (а то и вовсе другой классификацией) и, закономерно, выдаёт совершенно другой результат. Нетрудно также представить ситуацию, когда и третий эксперт выдаёт в отношении этого клиента свой отличный от первых двух результат, а затем – четвёртый и т.д. Но человек-то один и тот же! Если его психотип и должен быть той или иной сущностью, то он должен быть в нём некой константой на протяжении его жизни; следовательно, на него должен быть выработан какой-то единый, общий для всех психологов системный взгляд – в который он должен быть сначала адекватно вписан, а затем в этом контексте адекватно идентифицирован. Вместо этого имеется огромное множество психологических (и околопсихологических) типологий – каждая из которых, естественно, претендует на достоверность своих результатов и, значит, на истину.

Этот факт поднимает серьёзный вопрос: существенное ли выявляется в человеке, когда идентифицируют его психотип? Говоря по правде, на сегодняшний день никому не известно, что в данном конкретном человеке существенно – и даже то, что в нём должно быть существенным. Действительно, психологи могут составлять свои типологии, только отталкиваясь от наблюдений за поведением и реакциями множества людей; это значит, каждая психологическая типология – неизбежно эмпирическая типология (что правильно). Со стороны объективной действительности всё в порядке; проблема только в том, как интерпретируются и на основании чего классифицируются эти наблюдаемые данные. А общее слабое место у таких интерпретаций в том, что они носят, по преимуществу, описательный характер. Они исходят из того, что не признаётся существование самогó глубинного уровня психики человека (который только и должен идентифицироваться), а подлежит рассмотрению данная психика как имеющая некоторые определённые свойства, идентифицируемые по наблюдаемым признакам. Тогда и типологизирование психики (а то и вовсе способностей) осуществляется подобно сортировке вещей по их свойствам – скажем, предметов одежды по цвету, по ткани, по степени изношенности и т.д.

Всё разнообразие психологических типологий существует из-за того, что избегается «метафизический» взгляд на психику человека; из-за непризнания её чем-то бóльшим, нежели психика остальных животных; из-за неукоснительного выполнения требований позитивизма – а в конечном счёте, из-за признания этого последнего мировоззрения абсолютной истиной. Но какую бы пользу ни приносила бы опора на аксиоматику позитивизма, она меньше всего направлена на познание того, кто и что и мы есть. С точки зрения позитивизма, мы существуем только в сенсуальном виде, т.е. друг для друга. Внутренней природы человека, которая порождает все наши внешние проявления, для него попросту не существует как таковой; вернее, она для него даже существует, но всегда во вторичном статусе, как что-то производное от наблюдаемой динамики поведения человека, но никогда не как первичное в нас. Поэтому, кстати, говорят с глубокомысленным видом «душа человека – это тайна…».

Тогда, если представить себе всё возможное разнообразие способов классификации людей, то какой-то один среди них должен быть единственно существенным способом классификации – который «зрит сразу в корень» и определение психотипа по которому только и будет определением существенного в человеке. А он возможен только как такой способ, который с самого начала предполагает существование «пространства» психотипов-сущностей – причём такого, в котором последние находятся в системной связи друг с другом; это значит, что такое «пространство» есть обязательно система психотипов, а не какое бы то ни было эмпирическое множество их (будь такое множество даже выстроенным по бинарному принципу). С этой точки зрения, всё наблюдаемое поведение людей – не первично само по себе просто потому, что оно наблюдаемо, а, наоборот, есть вся совокупность явлений в этом самом «пространстве» психотипов-сущностей. Получается, что мы имеем дело с уже фактически существующей системой психотипов, которую нужно только идентифицировать во всей её существенной полноте и описать. Никакой другой типологический подход не даст полноты картины человеческой психики; в каждом таком случае результатом будет та или иная урезанная классификация, оставляющая вне своего внимания то существенное в человеке, что в неё не включено по усмотрению (или, скорее, в силу недостаточности кругозора) её автора.

В этом «пространстве» психотипы-сущности, разумеется, существуют объективно – это значит, независимо от того, к какому из них склоняется диагност. Да и сам он в неизбежном порядке оказывается встроенным в эту систему как один из психотипов-сущностей. В этом «пространстве» ни у кого не может получиться занять отстранённую или возвышающуюся над остальными позицию. Все психотипы-сущности имеют в этой системе равный статус – это значит, ни один из них не лучше и не хуже остальных. На этом уровне нет никакой человеческой иерархии; она – целиком продукт действительного мира с присущим ему делением на сильных и слабых.

Стоит также отметить, что это «пространство» – именно классифицированность, т.е. сведённость фактического числа наблюдаемых объектов действительности (людей) к меньшему числу абстрактных объектов класса (психотипов-сущностей). Однако абстрактность этого «пространства» состоит не в том, что оно просто не-действительно, а в том, что оно потенциально, т.е. что оно само есть существующий потенциал. И, конечно, сами его объекты тоже не иначе как потенциальны – что исключает проблему разности подходов к интерпретированию актуального массива данных от человека.

Словом, это «пространство» представляется как внеэмпирическая система, состоящая из n психотипов-сущностей, каждый из которых способен находиться в n вариантах отношения с остальными (включая тождественный ему психотип-сущность). А эта система есть не что иное как… социум. Искусственное понятие «социон» Аушра, основательница соционики, ввела оттого, что она не была до конца уверена, есть ли её типы информационного метаболизма типы психической сущности человека. Ибо одно только допущение того, что человеческая психика есть разнотипная константа, влечёт за собой вывод, что социум есть по своей природе система психотипов-сущностей. Это и есть действительный взгляд на психику – согласно которому она вообще есть что-то определённое, только не исследованное и не описанное адекватным образом.