Драгоценности (зависки)

Разумеется, драгоценность – это свободное (от забот сильно материального мiра) время. Во время которого (пардон за тавтологию, но красиво всё равно!) мы можем просто думать, размышлять, мечтать, представлять всяку хрень, но и узко фокусироваться на чём-либо практическом или отстранённом. Свободное от забот время, посвящённое одним раздумьям (на любую тему) – это и есть одно из главных БОГАТСТВ человека. Правда, человеки его зачастую за богатство не воспринимают, оно им не нужно.

Я вспоминаю сотни постных юношеских часов (где-то в районе 15-18 лет), когда вынужденное безделье (плохая погода, отсутствие друзей, разъехались куда-то) заставляло коротать время в ничегонеделании. Ну, сядешь у окна, ну всунешь сигарету в зубы, ну походишь из угла в угол. Скукотища же. И ничего не радует: ни музычка, ни телевизор, ни книги. Лишь очередная маета в свободное от всего время. Несколько часов обычно, потому что затем заботы приходили, разумеется, и я с радостью включался в привычную безтолковость подрастающей жизни.

Но, наверно, именно эти проведённые в безмолвии окружающего мiрка часы постепенно подтолкнули меня к одной интересной привычке: зависать. Я умею зависать на несколько минут, хотя знаю людей, которые могут это делать и на часы (в Тае каких только пассажиров не встретишь!). Зависшие минут я затем ни хрена не помню. Они выключаются из памяти, будто прошлась стёрка. Ну, а поскольку по молодости со мной приключались и мадамы, которых требовалось постоянно развлекать всякой ерундой, зависки эти иногда вносили в мадамов тревожные сомнения в моей целесообразности/правильнонаправленности.

В армии, кстати, где делать зачастую особо нехрена, особенно в караулах, зависки пригождались как нельзя кстати. Зависнешь так невзначай, отвиснешь, зависнешь, даже в строю, даже топая в столовку или ещё куда, отвиснешь. Интересно было. Никто ничего не замечал. Кроме одного человека, нашего ротного. Поскольку он всегда разговаривал одним матом, мне трудно будет передать его точные слова, но сказал он примерно следующее: «Балдеть любишь, чудо-юдо… Ещё раз увижу в строю – разобью чайник на мелкие кусочки!» Я же восхитился его проницательностью и редким умением командира видеть своих подчинённых до их необычного нутра.

Отточенное в армии умение затем, разумеется, пригождалось на лекциях в институте, да и вообще по работе на заводе, в поездках в автобусах, троллях и трамах, а то и в такси, во всяких унылых ожиданиях, типа очередей. Постепенно я обнаружил, что свободного времени вообще-то у каждого человека – хоть отбавляй, из минуток и полуминуток в день могло складывать до полноценных часиков двух, а то и трёх-четырёх. В общем, рыбаки понимают, о чём я говорю. Думаете их рыба эта несчастная привлекает? Ну-ну…

Затем я заметил, что зависки стали получаться всё реже и реже, и я не был тому виной, а некая возросшая плотность действительности, которая окружала меня густой такой бетонностью. Иногда я ощущал эту плотность, как сопротивление мне попасть в мои привычные зависки. Это шло довольно долго, и довольно долго же я сопротивлялся, как мог. Пока не обнаружил, что есть некоторые пересечения зависок с точками, где их будто бы «обёртывают» в густую ткань, не продерёшься. Точки эти были разные: географические, циклические, и… родовые.

Родовые – это воспоминания, погружения в свой род (воспоминания о детстве, родственниках и т. д). Самые труднопробиваемые точки – циклические. Причём я так и не разгадал периодичность их возникновения, хотя и много раз пробовал их подсчитывать, находить закономерности. Ну а самые лёгкие – географические. Понятно, да? Есть места, где зависки не случаются вообще. Если их избегать при нужде, то всё будет тики-таки.

Другими словами, мне были «даны» указания, как и где, а также чего избегать, чтобы зависки проходили как по маслу и не встречали никакого сопротивления. Сейчас я очень примерно, но чётко ощущаю лишь циклические зависки, которые могут появиться неожиданно, географические полностью исчезли, поскольку я не живу в России уже давно, ну а родовые… они как-то испарились, что ли, сам не пойму. В общем, не безпокоят больше. Кстати, ощущаю всё это в общем тоже как некий большой такой цикл.

Ещё я научился делать зависки такими короткими, какие захочу. Делать сильные зависки, скажем, на час, не удаётся: материальный мiр обычно не даёт это делать, обязательно какая-нибудь хрень влезет в процесс, отвлечёт-разбудит. А вот шебутные такие крохотули запросто! Полминуты – это так вообще стандарт. Легко и ненапряжно я умею выпадать из мiра с точностью до нескольких секунд.

В зависках не происходит ничего примечательного, кроме одного: из них выходишь чутка обновлённым. Иногда на полграмма, иногда на целый литр. Крупнотоннажные зависки тоже бывают, но очень редко. По пальцам можно пересчитать. Ощущение выхода из зависки достаточно плавное, напоминает выстрел из рогатки в замедленном темпе, сознание его «видит» и отмечает, ага, пошёл на выход. Или типа того.

Зависки можно также подрегулировывать по степени ничегонепроисходящести. Т. е. некоторые ничегонепроисходящести я могу усилием воли перенести в следующую зависку, затем ещё в одну и т. д., сколько захочу. Обычно это заканчивается само собой, поскольку ощущается цельность полученного результата, или вывода, или концептуальной яркости. Более точно описать словами, что конкретно происходит, я не могу. Потому что в банальном смысле слова не происходит ровным счётом ничего. Но что-то всё же происходит.

Неоднократно я пробовал разобраться в «природе» этого явления, интересно же. Пока не поговорил с одним моим товарищем, здесь в Тае, который иногда глотает мелочи ЛСД. Сам я против инородных ингредиентов подобного рода внутрь своего тела, хрен его знает, однако, что они там внесут, ну а товарищ мой вот не против вовсе. Он и рассказал мне как-то, как в своих шести-восьмичасовых последующих трипах напропалую и всласть раздружился со своей… совестью. Да так лихо, что если очередной трипчик его не сводит с его же совестью ему даже становится скучно. Прямо в трипе, что вообще писец какой-то. Но слушать занимательно.

Из чего я сделал вывод, что зависки мои – это мягкая форма, в плотном и сверхзащищённом от любых влияний, коконе, определённых странствий хрен знает где, где моё сознание тотально защищено от всех влияний, кроме каких-то как-то (а может и кем-то) выбранных. Прошибание зависок искусственными препаратами возможно, но тогда зависки исчезают, превращаясь по сути в нечто совершенно другое. Ну, скажем так, с возможностью ещё и осознавать, что даётся, да ещё и взаимодействовать как-то. По каким-то внутренним причинам я ещё к этом вовсе не готов, хотя и не боюсь этого. Тоже интересное чувство, между прочим. Готовность неготовности без причинно-следственных связей, во как!

Никаких точных доказательств у меня, разумеется, нет, всё на тонких и даже тончайших ощущениях, которые и отранжировать в нечто, чтобы хоть что-то знакомое напоминало, не получается. Но всё это крайне любопытно. Потому что, выходя из очередной зависки, я всегда ощущаю появление того, чего раньше у меня никогда не было. Некий дар. Некое изменение. Некий аспект вкуса.

Ну и да, в день я могу писать до десяти полноценных статей на совершенно разные темы, их даже мне можно предлагать, я подхвачу. Мысля обычно прёт, как бешеная. Мне это изобилие почему-то не очень нравится, поэтому я себя слегка так стреножу, пытаясь запихнуть невпихуемое (раз что-то появилось, оно уже никуда не исчезнет) обратно, но ничего не получается. Поэтому мысли просто бегают и скачут, радостные, а в бумагу (в комп) не ложатся. Я подозреваю, что они сами себя где-то складируют до поры до времени, чтобы выскочить обратно в самый неподходящий момент (когда я их не жду).