Славой Жижек против Джордана Питерсона (2)

Часть 2. Ответ Жижека. Занятный, но очень беспорядочный. Есть несовпадения между субтитрами и текстом (смыслы сколь, мог исправил, но стиль...) Для интересующихся лучший вариант слушать на английском... Или заставить Жижека привести в порядок словацкие черновики и отдать нормальному переводчику. Но если потратить время и внимание Жижек занятен и здесь.

Часть 1. Критика Питерсоном марксизма

Часть 3 будет. На BBC есть пересказ, как  минимум. Может быть, Убермаргинал занятно разбирает. Еще кое-каки материалы... Так что когда не знаю, желающие могут дослушать.

 

 

Часть 2. Славой Жижек о счастье, Китае и апокалипсисе

Сначала небольшая вступительная ремарка. Не могу не заметить, что доктор Питерсон и я участвуем в том, что называется «дуэль века», а сами оба маргинализированы академическим сообществом. Предполагается, что на этих дебатах я буду защищать левую либеральную повестку, выступая против неоконсерваторов. А ведь все нападки на меня исходят от левых либералов. Просто вспомните возмущение насчет моей критики ЛГБТ+ идеологии! Я уверен, если бы ведущих активистов из этой области когда-нибудь спросили, захотели ли бы они, чтобы я встал на их сторону, они бы перевернулись в гробах, даже если бы были живы.

***

Позвольте начать с трех терминов в названии дебатов: счастье, коммунизм, капитализм. Рассмотрим один показательный пример – Китай. Сложно поспорить с тем, что за последние десятилетия он стал самой экономически успешной страной за всю историю человечества. Сотни миллионов выросли из нищеты в средний класс. Каким образом Китай этого достиг?

Для левых 20-го века была характерна оппозиция против двух фундаментальных позиций современности: правление капитала с его агрессивной рыночной конкуренцией, авторитарная бюрократическая государственная власть.

Современный Китай совмещает в себе эти две черты до крайности. Сильное тоталитарное государство, дикая динамика капитализма. 

И что важно упомянуть они делают это для достижения счастья большинства своих граждан. Они не упоминают коммунизм для легализации своего верховенства, они предпочитают старый конфуцианский принцип о гармоничном обществе. Стали ли китайцы счастливей благодаря этому? 

***

Счастье как цель нашей жизни является очень спорной идеей. Если мы что-то и можем узнать из психоанализа, так это то, что мы, люди, очень креативны в саботаже нашего счастья.

Дэвид Хокни. Портрет художника (Бассейн с двумя фигурами)

Счастье – это запутанное понятие, которое полагается на неумение субъекта или его неготовность полностью встретиться с последствиями своих желаний. В ежедневной жизни мы притворяемся, что хотим вещи, которые на самом деле не так и хотим. В итоге самое страшное, что может случиться с нами – мы получим то, что «официально» хотели.

***

Я согласен, что человеческая жизнь со свободой и достоинством не состоит в простом поиске счастья, вне зависимости от того, как и сколько мы занимаемся духовными практиками в попытке реализовать свой внутренний потенциал. Помимо простой борьбы за приятное выживание нужно найти какое-то значимое дело.

Но так как мы живем в современном мире, мы не можем просто ссылаться к бесспорному верховному авторитету, чтобы он наделил нас полномочиями, дал миссию..

Современность означает, что мы должны нести бремя свободы. Мы отвечаем за бремя, которое взяли на себя. Нам не только нельзя прибегать к дешевым отговоркам, почему мы не выполнили свои обязанности. Обязанность как таковая не может служить оправданием. Мы же не являемся просто инструментами какой-то более высокой цели.

Если традиционная власть теряет свою существенную силу, к ней уже невозможно вернуться. Все камбэки такого рода сегодня – это постмодернистский фейк.

Выступает ли Дональд Трамп за традиционные ценности? Нет, его консерватизм – это современное представление, гигантское путешествие эго.  Трамп – президент постмодерна.

Если сравнить Трампа с Берни Сандерсом, Трамп – постмодерновый политик в чистом виде, в то время как Сандерс – моралист довольно устоявшихся старых взглядов.

***

Консервативные мыслители говорят, что наш кризис происходит из-за потери доверия какому-то божеству, веры в более высокой ценности.

Если нас предоставить самим себе, если всё исторически предопределено и относительно, то что мешает нам потакать своим низменным наклонностям?

***

Но может  ли это быть уроком, который нам необходимо выучить? От людей, которые убивают, грабят, линчуют во имя религии?

Часто обсуждается, правда ли, что религия меняет людей в лучшую сторону. Из сегодняшнего опыта я думаю, что нам лучше придерживаться идеи Стива Вайнберга о том, что и без религии хорошие люди будут делать добро, а плохие – зло. Но только религия может заставить хороших людей творить зло.

Больше ста лет назад в своем произведении «Братья Карамазовы» Достоевский предупредил об опасности бездуховного, безбожного морального нигилизма. Если бог не существует, тогда все разрешено.

А Французский философ Андре Глюксман применил критичные слова Достоевского о безбожном нигилизме к 11 сентября, назвав свою книгу «Достоевский на Манхэттене». Урок терроризма сегодня предполагает, что Достоевский не мог ошибаться сильнее. Если Бог существует, тогда получается, что все, даже подрывания сотен невиновных людей, разрешено тем, кто напрямую взывает к богу и действует от его имени.

То же можно применить к безбожным сталинским коммунистам. Есть прямое подтверждение этого – им все было разрешено, так как они воспринимали себя в качестве прямого инструмента божества, исторической необходимости прогресса на пути к коммунизму. И в этом заключается большая проблема идеологий – они заставляют хороших людей идти на ужасные преступления. 

***

Да, нам нужно нести свое бремя и принимать страдания, которые преподносит это бремя. Но здесь есть опасность: на мой взгляд, никогда нельзя влюбляться в свои страдания. Никогда не думайте, что ваши страдания сами по себе являются подтверждением вашей аутентичности. Отречение от удовольствия легко может превратиться в удовольствие отречения.

Например, белые левые либералы смеются, чтобы очернить их собственную культуру и обвинить евроцентризм в наших грехах, но совершенно очевидно, как такое самоунижение выгодно само по себе. Говоря об отказе от своих корней, мультикультурные либералы оставили за собой универсальную позицию, грациозно запрашивая других отстаивать их конкретную идентичность.

***

Жак Лакан (французский психоаналитик, философ) сказал кое-что весьма парадоксальное, но глубоко верное: даже если обвинения ревнивого мужа в том, что его жена спит с другими мужчинами, являются правдой, в любом случае его ревность патологическая. Патологический элемент заключается в нужде мужа в ревности, что является для него единственным способом поддерживать свою идентичность.

Точно так же можно сказать: даже если большинство заявлений нацистов о евреях («евреи эксплуатировали немцев и соблазняли их женщин») были бы правдой (хотя это точно не так), то и тогда их антисемитизм все так же был бы патологическим феноменом, игнорируя настоящую причину, почему нацистам нужен был антисемитизм.

С точки зрения нацистов, их общество органично и гармонично. Поэтому нужна внешняя сила, чтобы учесть различия и антагонизмы.

***

То же можно сказать и о антимиграционных популистских высказываниях некоторых политиков и том, как они относятся к мигрантам в Европе. Причины проблемы также проецируются на внешнюю силу или вмешательство.

Даже если все истории об инцидентах с мигрантами правда, то все популистские миграционные речи и отчеты – ложь.

***

Гитлер был одним из величайших сказочников двадцатого века. В 1920-е многие немцы ощущали беспорядок в стране и не понимали, что происходит с их жизнью на фоне войны и экономического кризиса.

А Гитлер дал им историю с еврейским заговором, сказав, что страна находится в таком беспорядочном состоянии из-за евреев.

Именно это я хочу подчеркнуть: мы рассказываем истории сами о себе, чтобы ощутить смысл нашей жизни.

Но этого недостаточно! Одна из самых глупых мудростей (а мудрости обычно глупы), заключается в следующем: враг – это кто-то, чьи истории вы еще не слышали. Вы действительно так думаете?

Вы готовы подтвердить, что Гитлер был нашим врагом, потому что его историю не услышали?

Опыт, который мы проживаем внутри нас, и истории, которые мы себе рассказываем, чтобы понять то, что мы делаем, (то что я называю идеологией)  фундаментально  является  ложью. Правда лежит вне того, что мы делаем.

***

Таким образом одержимость альтернативных правых культурным марксизмом выражает отказ бороться с теми  феноменами, вину за  которые они им приписывают.  Моральная деградации, сексуальная распущенность, консьюмеристский гедонизм и так далее все это есть следствие неминуемой динамики капиталистических обществ.

***

Я хочу сослаться на классика Дэниела Белла и его «Культурные противоречия капитализма», написанные еще в 1976 году. Автор говорит, что неограниченный драйв современного капитализма подрывает моральную основу оригинальной протестантской этики. Говоря о новом мире, Бэлл предлагает свое видение современных западных обществ, раскрывая важные культурные линии раскола  двадцать первого века.

Отдаление от культуры это ключевой компонент капиталистического воспроизводства и сопутствующей ему коммерциализации жизни вообще.

***

На мой взгляд, культурный марксизм играет такую же роль, как и та, которую имеют евреи в антисемитизме. Он проецирует некоторый антагонизм, напряжение и двусмысленность нашей социально-экономической жизни на какую-то внешнюю силу.

Точно так же либеральные критики Трампа никогда серьезно не задавались вопросом, как наше либеральное общество могло поспособствовать появлению Трампа.

В этом смысле образ Дональда тоже является фетишем. Последнее, что видят либералы перед тем, как бороться с насущными социальными конфликтами.  Девиз Гегеля - зло заключается во взгляде, который видит зло везде, полностью подходит здесь.

Сама либеральная повестка, демонизирующая Трампа – тоже зло, потому она что игнорирует свои собственные неудачи и то, как эти неудачи открывают возможности для патриотического популизма Трампа. 

***

Следующий пункт: нужно перестать винить гедонистический эгоизм. Настоящей оппозицией эгоистической любви к себе является не альтруизм, а зависть и негодование, что заставляет меня действовать против моих же интересов. Многие проницательные философы поэтому считали, что зло в некотором смысле более духовно, чем благо.

Именно поэтому эгалитаризм никогда не должен быть принят в качестве проблемной ценности. Эгалитаризм очень часто де-факто означает, что мы готовы от чего-то отказаться, чтобы у других этого тоже не было.

Это переносит нас к проблематичному вопросу политической корректности. К так называемым излишкам политической корректности, регулятивному фанатизму.

Герой это истории – чернокожая женщина, которая создала кампанию MeToo более десяти лет назад. Она отметила в недавнем критическом анализе, что со времён основания движения оно развило непоколебимую одержимость преступниками. MeToo - искренний протест, который пропитан  обидой.

***

 Нужно ли поэтому отказаться от эгалитаризма? Нет. Равенство тоже может означать (и за такое понятие равенства я выступаю) создание пространства для развития личностных потенциалов.

Это мое парадоксальное заявление: именно современный капитализм слишком нас уравнивает, что приводит к потере многих талантов.

Что насчет баланса равенства и иерархии? Погнались ли мы за равенством? Есть ли в Соединенных Штатах сегодня слишком много равенства? Я думаю, что простой анализ ситуации говорит об обратном.

Левые постепенно теряют основание под ногами уже не первый год. Их главные пункты: универсальная система здравоохранения и бесплатного образования и так далее неизменно ослабевают. Посмотрите на Сандерса (и я не идеализирую его программу): это версия того, что полвека назад в Европе было доминирующей социальной демократией.  А сегодня преподносится как угроза нашим свободам и американскому образу жизни.

Я не вижу никаких угроз свободной креативности в его программе, наоборот, я вижу пункты о системе здравоохранения и образовании. Я считаю базовое равенство возможностей основой для создания  «создания различий» И почему бы и нет, для создания различных приемлемых иерархий.

***    

Думаю, что очень сложно бороться с сегодняшним  неравенством, которые задокументированы во множестве источников (например Пикетти в его книге). 

Бороться с неравенством компетенций. В тоталитарном государстве компетенции определяются политическим путем, но и рыночный успех не нейтрален как регулятор социального признания компетенций. В социальной дисгармонии есть и его вина.

***

Я далек от простых социальных конструктов, я глубоко ценю эволюцию мысли. Конечно, мы все люди, но как мы знаем, наш ДНК на 98% (хотя я могу ошибаться) совпадает с ДНК обезьян. Это что-то значит. Не нужно забывать, что природа – не устойчивая иерархическая система, а полна импровизаций наподобие французской кухни.

Один француз рассказал мне, что когда французы пытались приготовить какое-нибудь блюдо и у них не получалось, потом они понимали, что неудачу можно обернуть в успех. Так и появились многие национальные французские блюда.

Например, они традиционным способом делали вино, но что-то пошло не так с ферментацией – и французы начали производить шампанское.

Я рассказываю это не с целью пошутить, а чтобы провести параллель с некоторыми выводами из психоанализа и показать, что наша сексуальность работает точно так же.

Сексуальные инстинкты, очевидно, определяются биологически, но посмотрите, что люди с ними сделали! Они не ограничены брачными сезонами, эти инстинкты могут превратиться в постоянную одержимость. Они могут постоянно развиваться (и поддерживаться препятствиями, которые нужно преодолевать) в надлежащую метафизическую страсть. 

Это все та же биологически обусловленная сексуальность, но уже, если я могу использовать этот термин, трансфункциональная.

***

То же относится к традициям. Элиот (поэт, драматург, нобелевский лауреат – Прим. KYKY) однажды написал: «Когда создается новое произведение искусства, происходит спонтанное слияние со всеми произведениями искусства, созданными ранее. Прошлое должно изменяться настоящим точно так же, как и настоящее определяется прошлым».

Чтобы это понять, позвольте мне объяснить одно изменение, принятое христианством. Несмотря на наши естественные и культурные различия, одинаковая божественная искра затрагивает каждого. Эта искра позволяет нам создавать, как христиане это назвали, Святой Дух. И создать сообщество, в котором, по крайней мере на каком-то уровне иерархия семейных ценностей упразднена. Вспомните слова Павла: «Больше не существует еврея или грека, больше нет мужского или женского у Христа».

*** 

Демократия распространяет данную логику и в политическое пространство. Несмотря на все различия в компетенциях, конечное решение должно быть принято всеми нами. Мы не должны отдавать всю власть в руки некоторых компетентных экспертов. Это коммунисты у власти легализовали свой порядок, представляя себя как экспертов.

***

Я далек от того, чтобы верить в мудрость простых людей. Нам часто нужна профессиональная фигура, чтобы вытолкнуть нас из инерции и подтолкнуть к тому, чтобы быть свободными. Свобода и ответственность причиняют боль, так как требуют усилий. Наивысшая и главная функция такой фигуры заключается в том, чтобы буквально разбудить нас для нашей свободы.

Кроме того, я думаю, что социальная сила и авторитет не могут прямо основываться на компетенции.

В нашем мире власть это нечто мистическое и иррациональное. Мой и ваш любимый Кьеркегор писал: «Если ребенок говорит, что будет подчиняться своему отцу, так как его отец компетентный хороший человек, это будет считаться посягательством на власть отца». Он применил такую же логику к самому Христу: Христа называли Христом не из за его способностей. Как говорил Кьеркегор - хороший ученик теологии может говорить лучше, чем Иисус.

У лобстеров тоже есть иерархия. Но не думаю, что смысл "авторитета" главного у них совпадает с авторитетом Христа у нас.

***

В демократических обществах политическая власть и экспертиза не должны быть рядом – так же, как они стояли рядом в системе сталинизма.

Еще в Древней Греции это знали. Поэтому очень часто власть разыгрывали лотереей.. 

Причем здесь коммунизм? Почему я до сих пор повторяю это проклятое слово, зная и признавая, что коммунистический проект в двадцатом веке провалился?

Вопрос в том, содержит ли в себе современный глобальный капитализм достаточно сильные антагонизмы, которые остановят воспроизведение этого общественного уклада? . Я думаю, что такие антагонизмы есть: угроза экологической катастрофы, последствия новых технических разработок, особенно в биогенетике и новые формы апартеида.

Весь этот антагонизм касается того, что Маркс называл общиной, значимых форм нашего общественного бытия. Во-первых, конечно, угрозы внешней природы: загрязнение, глобальное потеплении и т. д.

Позвольте быть конкретным. Я хорошо осознаю соблазн вовлечься в поспешные экстраполяции. Например, когда я был молод, в Германии существовало наваждение идей о потенциальной гибели лесов и предсказаний, что через несколько десятилетий Европа окажется без лесов. Однако, согласно недавним оценкам, сейчас в Европе территорий, засаженных лесами, больше, чем сто или пятьдесят лет назад. Несмотря на это, я все равно не исключаю возможности катастрофы.

Нам нужно действовать масштабно и коллективно. Проводники капитализма не задумываются об экологических последствиях, нанесенных окружающей среде вследствие проблемы перенаселения. И чтобы меня не считали односторонним, в коммунистических странах ситуация была еще хуже, так как лидеры у власти, кого заботила проблема низкой рождаемости, не были субъектом никакого общественного контроля.

***

Как нам нужно действовать? Во-первых, признать, что мы устроили ужасный беспорядок. Во-вторых, осознавая, что решение проблем должно быть демократическим с участием общественности, задать себе вопрос: «Даже если сознание общественности не размыто корпоративными интересами, какие у людей должны быть навыки и квалификации, чтобы взять на себя суждение о таком деликатной вопросе?» Более того, радикальные меры, продвигаемые некоторыми экологами, могут повлечь за собой новые катастрофы. Сейчас, когда мы знаем, что действовать нужно (и срочно), надо тщательно думать, как действовать.

В двадцать первом веке, наверное, нужно признать, что в прошлом столетии мы пытались изменить мир слишком быстро. Пришло время сделать шаг назад и подумать.

***

Ещё одна угроза связана с приходом новых биогенетических технологий. Перспектива создания нового человека становится все более реалистичной. Новые связи между человеческим мозгом и цифровыми машинами уже сейчас меняют наш мир. Диджитализация нашего мозга открывает множество новых возможностей контроля, о которых раньше и не слышали. Возможность делиться опытом и впечатлениями со своими близкими может казаться весьма привлекательной, в то же время те же данные попадают в различные агентства без вашего ведома.

Мы живем в одном мире, который, с одной стороны, с каждым днем становится все более и более связанным между собой. А с другой стороны, он начинает быть глубоко разъединенным. Как на это реагировать?

Во-первых, разрабатывать механизмы самозащиты. Мир в хаотичном состоянии, давайте защищать себя всеми видами «стен». Мир снаружи это бардак, а нашими странами управляют. относительно хорошо. Но разве бардак, в котором находятся страны-изгои не связан с тем, как мы взаимодействуем с этими странами?  Где бы были наши компьютеры без минералов, поставляемых из Конго? Что вы скажете насчет иностранного вмешательства в Ирак или Сирию? Возникает новый порядок мира – мир мирного сосуществования цивилизаций.

***

Вторая реакция – это глобальный капитализм с человеческим лицом. Вспомните о социально ответственных публичных фигурах как Билл Гейтс или Джордж Сорос. Они страстно защищают права ЛГБТ сообщества, поддерживают благотворительные организации.

Но разрешение проблемы не должно лежать на плечах богатых западных стран, мы все вместе должны попытаться изменить ситуацию. Является ли такое изменение утопией?

Нет, настоящая утопия заключается в том, что мы можем выжить без такого изменения. Для разрешения глобальных экологических, миграционных и информационных проблем нужно каким-то образом ограничить и регулировать капиталистический рынок.

Прежде, чем вы скажете, что это утопия, я отвечу: подумайте, как уже сейчас мировой рынок функционирует. Я всегда думал, что неолиберализм – довольно размытое понятие. Но посмотрите внимательнее – и вы увидите, что государство играет более важную роль, чем когда-либо в капиталистических богатых экономиках. Рынок уже ограничен, но не самым правильным образом.

Мой пессимистический вывод: вместо протестов, вероятнее всего, мы продолжим скатываться к какому-то апокалипсису в ожидании, пока большие катастрофы не разбудят нас. Я не принимаю никакой дешевый оптимизм. Когда мне кто-то говорит, что в конце тоннеля все-таки есть свет, я отвечаю: «Да, он есть, но это очередной поезд, который идет на нас».