"Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе
        ту Россию, в которой мы когда–то жили, которую мы не ценили,
        не понимали, – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье...".
                И.А.Бунин "Окаянные дни", 1920 год.

Кровью снег оросили в роковые года
Дети Царской России, что ушли в никуда –
На века, безвозвратно, в серый мрак пустоты.
Но приходят обратно их былые черты,
Оживая на фото, пробуждаясь в душе...
Может статься, кого–то мы встречаем уже.
И не кадр фото–плёнки нам Россию вернёт, –
Взгляд обычной девчонки
Прежним светом мелькнёт.
 ________________

Михаил КАЗИНИК
из книги "Тайны гениев"

Это было в 1913 году. Одиннадцатилетняя девочка, пансионерка Московской Ржевской гимназии приставала к своему дядюшке с просьбой показать, что у него написано на медальоне, который тот всегда носил с собой на груди.

Дядюшка снял медальон и протянул девочке. Девочка открыла крышку, а там ничего не написано. Кроме 5 нотных линеек и четырёх нот: соль–диез – си – фа–диез – ми. Девочка помедлила мгновенье, а затем весело закричала: – Дядюшка. я знаю, что здесь написано. Ноты на медальоне означают: ” Я люблю Вас.”

И вот здесь возникает вопрос.

Вы представляете себе, как учили эту девочку, если она, увидав четыре ноты, пропела их про себя, а пропев, узнала начало ариозо Ленского из оперы Чайковского “Евгений Онегин”. Оказалось, что этот медальон – столь оригинальное признание в любви, когда-то получен девочкиным дядюшкой в подарок от своей невесты перед их свадьбой. Но вы подумайте, ведь девочке только 11 лет!

Каким же образом её успели так научить. И не в специальной музыкальной школе и не в музыкальном колледже, а в нормальной русской гимназии, да еще в начальных классах.

Вопрос: как учили эту девочку? – я уже задал, теперь задам ещё один вопрос, ответ на который выходит за рамки рассуждений об уровне образования только, а касается вопросов генофонда. Как нужно научить мальчика, чтобы он когда-нибудь подошёл к такой девочке и заговорил с ней, заинтересовал её как достойный собеседник, как личность, а со временем завоевал её сердце? Обучив девочку на таком уровне, ей как бы сделали прививку от бездуховности, от того потока примитивного однообразия, которое я условно называю “дискотечностью”.

К этой девочке лишь бы какой мальчик не подойдёт. Но если даже подойдёт, то вряд ли найдет взаимопонимание…

Таким образом, речь идет об уровне контакта, уровне духовного, культурного соответствия. Следовательно, обучая девочку искусству, музыке, поэзии, уже в младших классах русской гимназии воспитывая (или, лучше сказать, формируя) духовную потребность, думали о генофонде, об интеллектуальном обществе будущего.

Но существовал ли в русском обществе мальчик – достойный партнёр нашей маленькой гимназистки? Конечно, да! Вы не задумывались, почему все офицеры Царской армии учились играть на рояле? Так ли это необходимо для боевой подготовки? Для боевой, быть может, и нет, а вот для генофонда – конечно же, да!!!

Вдумайтесь, что это за образ – офицер, играющий на рояле? Да это же – символ мужской гармонии – сочетание офицерства и музыки. С одной стороны, офицер – защитник, воин, а с другой – тонкий интерпретатор музыки Чайковского и Шопена…

Высокое качество гуманитарного образования в России, начиная с 20–х годов XIX века и до начала 20–х годов века XX, породило невероятную потребность в культуре и подготовило культурный взрыв, подобно которому, думаю, история человечества до сих пор еще не знала…
 ______________________________

ИЗ ЛИЧНЫХ ВОСПОМИНАНИЙ:

Когда–то, в разгар перестроечной эпохи, я, молоденький студент Литинститута, гуляя по Москве, остановился у витрины книжного магазина на Кузнецком мосту, где были выставлены фотографии людей Царской России. Фотографий было много. Укреплённые на стёклах, они занимали два больших окна снизу до верху. А представлены там были все сословия прежнего времени: дворяне, крестьяне, купцы, рабочие, офицеры, гимназисты, девушки–курсистки, дети, а также священники и даже бродяги...

Помню, я остановился как вкопанный и часа два не мог отойти от этих снимков. Они меня поразили. И всматриваясь в лица прежних русских людей я вдруг осознал совершенно ясно: это – другой народ... То есть – совершенно другой! Это люди с какой–то исчезнувшей Атлантиды. Но исчезла... не Атлантида, исчезла моя страна, страна моих предков, прадедов и прабабушек, которых я даже не знаю по именам. Не знаю не потому, что я такой беспамятный, а потому, что они (по материнской линии во всяком случае) исчезли в никуда ещё в 1920–х...

И когда я слышу возмущённые голоса ревнителей советского строя: "А что плохого сделала тебе Советская власть?! Вырастила, выучила..." – я вспоминаю те самые лица из прошлого, глядевшие на меня со старых снимков. Лица уничтоженного, физически истреблённого, морально изувеченного народа, превращённого через три поколения в "новую историческую общность людей – советский народ". Тридцать лет назад я вышел из этой "общности", вышел, хлопнув дверью... Обратно меня не загонят. А вот других, молодых, могут... Но тогда мы потеряем Россию окончательно. И безвозвратно.

Впрочем, есть и другая, духовная реальность. Как–то в Париже я разговорился с русским "невозвращенцем" Виталием Жуменко. Это – известный коллекционер эмигрантских раритетов, военной амуниции, картин и фотографий, им издан фундаментальный портретный альбом Белых офицеров. В Париже он оказался ещё до перестройки, намеренно отстав от тур.группы, – его искали да не нашли. И вот я спросил Виталия: "Ну а сейчас, когда нет уже "железного занавеса", вы не хотели бы побывать на Родине?" Ответ был таким: "А я с Родиной не расставался. Моя Родина – всегда со мной. Она глядит на меня с портретов и фотографий, она снится мне ночами. Мою Родину уничтожили, но она не погибла. Она живёт во мне". Хороший ответ, в общем–то...
 ________________
 * На фото начала ХХ века –
    дети Царской России.