Гуманитарная помощь

Даю слово моему другу Игорю, в суровые девяностые годы честно отпахавшему оперуполномоченным уголовного розыска в 176-м отделении милиции (ныне ОВД Солнцево г. Москвы).

«Пойми. Я же тоже отец. Рука не поднимается санкцию дать, - театрально вздыхает заместитель межрайонного прокурора.

Я был опером по малолеткам.  И бесчинствовала на моей на территории многочисленная шайка несовершеннолетних правонарушителей, ядро которой состояло из пятерых  четырнадцатилетних оболтусов. Все из неблагополучных или многодетных семей. Старший у них был Сашок – ему едва пятнадцать годочков стукнуло. Как же эти раздолбаи весь район достали. Все время тащили, что плохо лежит, ломали, хулиганили по мелочам.

Главное достижение их пытливой технической и воровской мысли – они открыли тайну устройства автомашин марки «Запорожец». То есть научились их угонять. Способ простой – заталкивали машину  руками на гору, потом сталкивали с неё, и двигатель в движении заводился.

 

Слава Богу, на этом чуде украинского автомобилестроения их познавательный порыв иссяк, более дорогие машины они так и не изучили.

Сколько заяв по угонам было. И я на все сто процентов по каждой из них был уверен – если взяли «Запорожец», то он найдётся на озере ДСК – там вода была для потребностей нашего домостроительного комбината. Сашок и его команда любили там культурно отдыхать и жрать со смаком  продукты, которые спёрли по случаю.

Однажды приходит в отделение возбуждённый гражданин:

- Угнали мой «Запорожец»!

- Найдём, - уверенно заявляю я, прикидывая, за сколько времени мы доедем до озера.

- Но он без мотора был! – восклицает хозяин машины.

- Тем более найдём.

Эти утырки вкатили машину на гору и спустили её вниз. А мотор не завёлся. Потому что мотора не было. Под горой её и нашли.

В общем, надоели они хуже горькой редьки и жителям района. И мне  лично. Я у них постоянным гостем в семьях был. Увещевал мелких гадёнышей. Призывал их родителей – или многодетных работяг, или заправских алкашей, воздействовать на своих чад. А те чем воздействуют? Ну, обматерят или затрещину отвесят. А с дитятки как с гуся вода. Ему родители по фиг. Ему главное, что шелупонь на районе скажет.

Заместитель прокурора, зараза такая, в гуманизм, так модный в начале девяностых, играет по системе Станиславского:

- Дети же! Рука не поднимается их сажать! Совсем мелкие. Испортим им жизнь.

- А чего мне с ними делать? – интересуюсь я невзначай.

- Ну, так воспитывай. Убеждай.

Как можно убедить в чем-то ошалевшего от безнаказанности малолетнего раздолбая без применения порки и пыток – я не представляю. В общем, как педагог я оказался несостоятелен. И бесчинствовали детишки с прежней лихостью и бесшабашностью. Есть такое состояние у правонарушителей – когда что-то делаешь непотребное, то становится очень весело, крылья вырастают, и всё хочется на новые подвиги.

Вот и совершили они свой главный подвиг. Решили пройтись по гаражам, где в то время люди не столько держали машины, сколько хранили всякие необходимые в быту вещи, как то запасы дефицитной туалетной бумаги, соли, сигарет и гречки. На страну реально надвигался голод, спасибо нашему перестроечному Правительству.

Эти малолетние шалопаи решили прошерстить гаражи на предмет наличия плохо лежащих материальных ценностей. Там такие ещё советские кирпичные гаражи с капитальными внешними стенами. Внешнюю стену они пробили. А там перегородочки хлипкие. Ну малолетки и пошли чёсом по всем боксам. Дольше всего подзадержались в гараже нашего гуманного заместителя прокурора. Того самого, который их воспитывать призывал.

У того там как раз новенький сияющий ВАЗ-2107 стоял. А также весь гараж был забит гуманитарной помощью.

Для тех, кто не помнит, что такое гуманитарная помощь, коротко поясняю. Благодаря мудрой политике партии и правительства во главе с горбатым бесом полки магазинов в начале девяностых опустели почти что полностью. Правда, в избытке оставалась консервированная морская капуста, но есть её можно было только в качестве административного наказания – редкостная гадость, правда, питательная и с витаминами.

Горбачёв тогда от гордости за звание лучший немец года очень быстро и охотно  сдал геополитическим противникам социалистическую ГДР. То есть кинул нашего союзника на растерзание ненавидящим его западным немцам. Позже я читал воспоминания немецких функционеров. Германцы тогда все извелись, подсчитывая с ужасом, сколько Горбачёв запросит за воссоединение Германии. И  порешили, что на переговорах больше ста двадцати миллиардов марок не давать, иначе в разнос экономика пойдёт. Но у русских широкая душа. Горбачёв же бессребреник. ГДР отдал безвозмездно – мол, нам, обнищавший в реформах стране,   чужого не надо.  Только консервами подсобите.

Тогда и пошла из Германии в голодающую Россию гуманитарная помощь. Такой милый привет победителям от побеждённых оккупантов. Приходили в школы и детсады ношенные шмотки, с дырками. Их  привозили самодовольные немцы, с плохо скрываемым ликованием взирающие на погружавшихся в отчаянье советских людей. Эти самые шмотки директора средних школ заставляли детей забирать себе, да ещё подобострастно благодарить фашистов. На этой почве постоянно были скандалы, ибо не все дети любили дырявые немецкие шмотки, пусть и с фирменными наклейками.

Но самый главный предмет, можно сказать, символ гумпомощи – банка с консервированными сосисками. До сих пор их помню. Они, видимо,  из какой-то пластмассы были сделаны, во всяком случае по вкусу именно такие. Но по тем временам для неискушённого советского человека выглядели круто. Никто у нас  консервированных сосисек сроду не видел. Да ещё банки красивые, с импортными надписями, хоть и просроченные местами. Ну, прям мечта советского человека, который пакеты с надписью «Мальборо» за дикие деньги в переходах у цыган покупал, а потом хвастливо  носил и стирал их годами. А что откушивать эти волшебные консервы противно – ну так с голодухи и не то слопаешь.

И тянулись бесконечные товарняки из Германии в Россию с этими долбаными консервированными сосисками. И те, кто поближе к раздаче материальных благ, этих самых сосисек получали побольше. А у заместителя прокурора в его гараже их стояло аж несколько ящиков.

Пацаны спёрли из магазина лоток ещё горячего, с печи, хлеба и устроились уютненько в гараже  - жрать прокурорские сосиски. Что не сожрали, то пооткрывали, разбросали, уничтожили различными способами. Да ещё на пике веселья нагадили в прокурорскую, только что с конвейера,  машину. Настоящие вандалы такие, для которых разрушение есть самоценность. Весело же. Прикольно!

Сказать, что блюститель закона и порядка был взбешён – это ничего не сказать.

- Кто это сделал? – кричит.

Ну я и говорю:

- Шпана. Которую вы привлекать не хотели.

- Всех под арест! – заместитель прокурора вытаскивает свою колдовскую печать,  начинает штамповать все постановления об аресте. – В изолятор! Сегодня же!

Ну, наше дело маленькое. Собрали негодяев. Обвинения следователь предъявил. Сидят варвары малолетние в нашей дежурке, ждут попутный автозак до следственного изолятора.

Я посмотрел на них – заморенные, взъерошенные, как птенцы, жалкие такие.

- Дядя Игорь, а нельзя как-нибудь… Я больше не буду… - жалобно ноет Саша – это их самый старший.

И мне его так жалко стало, что я на миг обо всех «Запорожцах» забыл, и даже о прокурорских гуманитарных банках.

А тут ещё жена Саши приходит. Её тринадцать лет. Можно сказать, типичная семья эпохи Возрождения -  Ромео и Джульетте примерно столько же было. Девчушка покачивает на руках месячного ребёнка и гундосит:

- Дядя Игорь. Когда Сашку домой отпустите?

- Никакого дома. Сядет твой Сашка.

- Но он же не со зла. Он же в шутку.

- Кончились шутки. Думать надо раньше было. Сколько я перед вами соловьём разливался. Теперь поздно пить «Боржоми», когда желудок отстрелен.

- Какой «Боржоми»?

- Баста, карапузики! Никто его не отпустит!

В общем, поехали дитятки в изолятор, как на смертную казнь.

Осудили их быстренько. Дали по году.

Через год Сашок возвращается. Ко мне, как к оперу, на регистрацию. Я его сфоткал в очередной раз, отдактилоскопировал, задал необходимые вопросы о связах, местах обитания. В общем, карточку заполнил на поднадзорный элемент. Спрашиваю:

- Ещё так веселиться будешь?

- Да чего я, дурак, что ли! – искренне так возмущается парнишка.

- Ну, поглядим.

Через три дня на опорном пункте ночью загульбарили мы с участковым – что-то там справляли, уж не помню. Нагрузились основательно. А рано утром звонит дежурный по отделению:

- Срочно в школу. Кража с проникновением.

Прилетаем в мою родную школу № 1004. И правда, кража. Спёрли неработающий магнитофон «Весна», кучу бесполезного хлама. А ещё там завхоз ящик с портвейном хранил. Часть бутылок воры украли, а часть разбили и содержимое разлили. Весь пол красный. Вспоминается фильм «Операция Ы». Мол, это не кровь, а вино! А в вине вовсе не истина, а отпечаток отличный кроссовки.

Самое главное, из школьного музея пропал белый китель маршала бронетанковых войск Богданова, чьим именем была названа улица по соседству. Это действительно жалко – раритет все же, да и память героев – она священна.

Следователь приехал, протокол пишет. А мы с участковым на территорию – опрос делать. Пока суть да дело, выяснили, что сторожихи в школе не было. Она в час ночи домой намылилась - отсыпаться перед выходным днём. Чтобы, значит, с новыми силами взяться за отдых.

Прискакала директор школы. Я ей на нервах, да не опохмелившись, высказал открытым текстом всё, что думаю о трудовой дисциплине в её владениях. А она, солидная такая, авторитетная, депутат, смотрит на меня возмущённо и восклицает:

- А я Вас помню. Вы же в нашей школе учились!

И вижу – хочет добавить: «хулиганом были». Ну что было, то было. Других в уголовный розыск не берут. Главное, что теперь есть. А теперь по халатности кража совершена. И мундир маршала ушёл с концами. И как искать? Ясно, что малолетки поработали. Будем тщательно и монотонно трясти контингент.

Выходим с участковым на улицу. А по дороге, насвистывая весело, пацан, тоже из трудновоспитуемых, фланирует. Я его пальчиком подзываю. И даже слово сказать не успел, а он уже кричит отчаянно:

- Это не я школу обокрал!

- А кто?

- Сашок.

Сашок – это тот самый варвар, который три дня назад откинулся с малолетней зоны. Мы тут же и на других участников сего подвига полный расклад получили.

До его дома два квартала. И до остальных воришек – тоже недалеко. Мы с участковым идём их упаковывать.

Мать Саши открывает.

- Дома сынок? – спрашиваю я.

- Спит. Всю ночь где-то болтался.

- Где-то,  - хищно оскаливаюсь я.

И тут же мой взор в кроссовки упирается. Подошва красная – не кровь, а портвейн. С того самого ящика и из варварски разбитых бутылок.

Захожу в комнату.

- Вставай, Сашок, - пинаю его.

Он очумело на меня смотрит.

- Китель где? – спрашиваю вежливо.

Он кивает на шкаф.

И правда там висит белый маршальский китель.

Магнитофон находим у его сообщников. Остальное имущество собираем. А позже наслаждаемся  похвалой директрисы школы, которая везде не устаёт говорить:

- Вон, милиция работает. За час и воров, и вещи нашли. Выпускник наш нашёл…

А мне чего-то опять всех этих неприкаянных дурачков стало жалко.

Дело в том, что больше девяноста процентов преступлений совершается по дури, из-за глупого куража и элементарной неспособности думать о последствиях. Щёлкнуло у придурка в мозгах, подвигов захотелось, и понеслась телега по ухабам. Сделал одну гадость, потом другую. И чувствует себя сверхчеловеком. Ведь обычные человеки дома сидят и телевизор смотрят, а ты тут паришь, как ужас на крыльях ночи. Крадёшь булки с банками, мотоциклы угоняешь, плюёшь мимо урны, вандализмом веселишь душу. И главное, перед корешами красуешься во всём своём неистовом великолепии. И такое упоение у тебя на душе. Такое чувство собственной исключительности и радости бытия.  А что потом платить по счетам придётся – ну так это когда будет, да и, может, пронесёт. Это уже потом начнутся крики раскаянья, слезливые вопли – простите, извините, больше не буду!

Так что основной преступный контингент – это вовсе не какие-то прирождённые злодеи. А  профессиональные дураки.

Эта дурь может далеко завести. Сегодня сосиски у прокурора слопал. Завтра  сумку у женщины рванул в переходе. Так и до особо-тяжких, в том числе до убийств, доходят, а потом недоумевают – как же это я.

Поэтому главная профилактическая мера по борьбе с преступностью – это борьба с дураками и легкомысленными шалопаями. Те в жёстких и умелых руках часто нормальными людьми становятся – Макаренко с его колонией не даст соврать.

Но есть правда категория людей с врождённой печатью зла. Тех никакая зона и увещевания не исправят. Они грабят, убивают детей, и по совести не испытывают никогда никаких угрызений, получая удовольствие тем большее, чем более пакостные деяния свершают. Для таких не суд, а служба очистки нужна. Им почву топтать незачем»…

 

Школьная жизнь в доносах и наветах  

 

Тоже школьные дела. Тоже Солнцево. Только школа другая – не будем называть номер. Прославилась тем, что там знаменитый преступный авторитет Михась учился. Может, когда памятную доску повесят. Все же не какой-то там инженеришка или космонавт, а историческая личность, крестный отец распиаренной на весь мир солнцевской мафии.

Началось всё с вечной милицейской реорганизации. Солнцевский РУВД должны были ликвидировать, а в округах вакансий не было. Должности оперов  ОЭП сокращаются. Это значит – в другие службы иди. В тот же уголовный розыск. Из экономических преступлений – да в розыск, к портяночникам. А где же харчеваться?!

Срочно операм ОЭП надо было себя зарекомендовать. Что-то такое  на свет божий вытащить - дело века какое-нибудь завалящееся. Чтобы в «Вашингтон пост», или, на крайняк, в районной газете про тебя написали – герой без страха и упрёка.

Опер по экономике не стал грустить и отчаиваться. Не будь дураком, принялся резко шерстить оперативную информацию, агентурные записки, доносы. И тут – отрада души, находит стукалку завуча школы на её же директрису. Они жили душа в душу, потом деньги не поделили, разлаялись. А донос, как известно -  отличный способ урегулирования межличностных отношений.

Двинул опер копытом, взрыхлил землю. И бросился на проверку со всей строгостью и непримиримостью.

И вот картинка перед ним возникает просто пасторальная. Оказывается, государство, в том числе Московские власти в лице мэра Лужкова, о детях сильно заботятся. Без дураков. То есть московские школы вовсе не нищие, просящие подаяния Христа ради. А вполне состоятельные учреждения, куда денег бухается без меры. Два раза в год за счёт московского бюджета школьникам организуются выезды в другие города – в Санкт-Петербург, по Золотому Кольцу. Выделяются деньги на постоянное посещение театров.  Хорошие деньги. Даже чрезмерные. Во всяком случае, директриса решила именно так – зажрались детишки. Надо этому конец положить. Нехай родители напрягаются, а то совсем  мух ловить перестанут.  Выживают сильнейшие, а тут государственная халява. Вредно это, состязательность и конкурентную борьбу за выживание убивает.

Детские поездки и походы в театр оплачивались из госбюджета, их не уведешь в правильном направлении – то есть в собственные закорма. И порешили педагоги так. Стали объявлять родителям, что эти услуги платные, несите денежки, да побольше. Так и получался налик, который можно приспособить на тысячу приятных в этой жизни вещей…

Доказуха преступной деятельности есть.  Документы в наличии. Так что опер на коне. К прокурору скачет, только подковы цокают  - гордый такой, гривой трясёт. Материал подшитый и пронумерованный протягивает.

- Вот. Нарыл. Мафия. Надо дело возбудить.

Прокурор скривился. Лениво материальчик одним пальчиком полистал. И объявляет, позевывая и потягиваясь:

- Ну ты же знаешь, что директора школ – это уважаемые люди. Это власть в районе.

- Понимаю. Вот заворовались. Надо бы пресечь. Принародно. Чтоб другим неповадно…

- Не-ет, дорогой мой. Не вижу я тут состава преступления.

- Как это? – удивляется опер.

Получался такой кот Шредингера в  коробке из-под уголовно-процессуального кодекса. Здесь его вижу, здесь не вижу. Здесь есть состав. Здесь нет.

- Не вижу, - как Вий заявляет прокурор.

И даже не добавляет: «Поднимите мне веки».

В общем, в квантовой механике такое называется эффект наблюдателя. А в уголовном процессе это обозначается термином прокурорский произвол.

- Ты материальчик, сынок, оставь, - ласково заявляет прокурор. - И иди. Работай. Трудись на благо страны.

Материальчика больше опер не увидел. Правда, пристроиться в новый  отдел ему удалось. Таков вот принцип неопределённости…

 

Насмеши судмедэксперта….

Подмосковные Химки. Тёмная ночь. Дежурка отдела внутренних дел. Здоровый сон здоровых людей.

И вдруг в самый сладкий час тьмы – в четыре утра – час Быка, когда инфернальный мир и материальный находятся в равновесии и поглощают друг друга,  тишину грубо разрубает телефонный звонок.

Дежурный привычно хочет обругать ночных сов, которые ухают не по делу и приличным людям спать не дают. Есть такие идиоты, которые любят в милицию по ночам звонить и грузить всякими глупостями.

Но дело оказывается серьёзное. В общем, подъём. Тревога. Опергруппа на выезд. Труп с ножевыми.

Группа приезжает на место. Тело там на самом деле имеется в наличии в количестве одной единицы. В холодном состоянии без какой-либо надежды на выздоровление. Лужа крови тоже там - как обещано.

Вскоре подтягивается прокурорский следователь. А затем - судебно-медицинский эксперт. Начинают осматривать труп.

 

Служивый люд выглядит уныло. Трупы с признаками насильственной смерти милиция и прокурорские сильно не любят. Это головная боль. Пока злодея не арестуешь – спать спокойно не будешь. А если висяк  - то вообще жизнь нормальная закончена. Будут долбать на каждом совещании – когда раскроешь, вынь да положь.

- Не,  - протягивает эксперт с каким-то даже разочарованием в голосе. - Скорее всего, ненасильственное.

Следователь прокуратуры смотрит на эксперта с подозрением:

- Это как? Человек кровью истёк, весь живот исполосован.

- Вон, - кивает судмедэксперт на осколки. – Это орудие. Орудие несчастного случая.

Выяснилось следующее. Закон на дворе был сухой, Горбачёвский. Так что добыча выпивки – задача нетривиальная. Парень добрался до спекулянтской точки - они тогда как грибы разрослись по всем насёленным пунктам. И прикупил там бутылку портвешка за десятку. На радостях бросился бежать в свою тёплую кампанию, где его уже давно с нетерпением ждали. Споткнулся. Упал. Бутылка разбилась. И пропорола ему живот. Да так, что он даже на помощь позвать не смог…

Смерть бывает страшной, глупой, нелепой, потешной. Но самое жуткое во всех её вариантах и ипостасях одно – она неотвратима. Кто-то наверху отмерил людям не то, что часы, а секунды. И тот парень, покупая бутылку, представить не мог, что этот предмет судьбы, перечеркнувший все его планы, все его будущее. Но тут уже высшие промыслы, человеку неподвластные…

 

А Украина против!

Это ещё до Великого Майдана и эпохальной Революции Гидности было. Тогда ещё СНГ - Союз Независимых Государств, всячески крепился и обрастал взаимными договорами. В том числе о правовой помощи и полицейском сотрудничестве.

Армения вытащила на свет тему возврата культурных ценностей, похищенных на территории одного государства СНГ и обнаруженного в другом. Имевшихся соглашений в целом хватало, но армянам захотелось отметиться неординарной инициативой.

Сказано – сделано. Подготовка соглашения была включена в план международного сотрудничества.  И начались мои поездки в Минск в качестве эксперта Секретариата СНГ.

Классные командировки были. По большому счёту ни за что не отвечаешь, ничего не делаешь,  только языком чешешь. «Соглашение о сотрудничестве стран – участников Содружества Независимых Государств борьбе с хищениями культурных ценностей и обеспечении их возврата» не судьбоносное, без него вполне можно обойтись. Хотя в какой-то мере и полезное.

Тогда в командировках по России нам платили, кажется, стольник командировочных, да ещё на провинциальные отели рублей 300-400 (точно не помню). Хотя  номеров в приличных заведениях за эту цену не найдёшь. Так что вечно ютились мы по каким-то тавернам, трактирам  и ночлежкам. А тут заграничная командировка. Это сто баксов в сутки на гостиницу и ещё сорок – командировочные. При этом цены в Минске ниже московских раза в три. Так что гуляй, рванина. Почувствуй себя состоятельным иностранцем. Да ещё мешок сэкономленных денег по приезду останется на разгульную жизнь.

Так что наша группа МВД России ездила в Минск с удовольствием. Правда, моя радость, как старшего группы, была омрачена тем, что я получал в бухгалтерии за всех доллары, потом отчитывался за траты. Писал справку по выезду. Мороки много. Но хоть Минск посмотрел – это прекрасный, чистый город.  Где живёт спокойный, добрый братский народ. Там порядок, дисциплинированная и строгая полиция.

Встречавший нас водитель секретариата СНГ в уважением и некоторым каким-то благоговением заявил:

- Тут гаишники взяток не берут. Лучше даже не предлагать – неприятностей не обреешься. Строгие. Но правильные.

Наши гаишники тогда по благоприобретённой несознательности и врождённой алчности гребли тогда силос ковшом, да ещё причмокивали.

Меня поразил рынок. Не увидел в торговых рядах ни одного торгаша кавказца или среднеазиата. Только белорусы.

«Живут же люди!» - подумалось мне, травмированному постапокалиптическими пейзажами бескрайнего Черкизона.

Добирались в Минск в первый раз с приключениями. Тогда во Внуково в разгаре была реконструкция, и аэропортовские массовики-затейники умудрились сделать новую систему досмотра – это когда твои чемоданы и карманы трясут перед регистрацией. Да ещё открыли всего два пункта досмотра. В результате начались дикие очереди и массовые опоздания на рейсы. Мы успели чудом. А вот киргизы опоздали, ночевали в посольстве в Москве и прилетели на следующий день…

Заселили нас, кажется, в гостинице «Беларусь»   – такая ещё советская высотка в уютном месте недалеко от центра. Как раз хватило ста баксов на хорошие номера на престижных верхних этажах,  прекрасные завтраки включены. Эх, неизбалованные мы были сервисом.

У представителей Российского МИДа были командировочные и гостиничные куда выше, так что они расселились в престижном отеле в самом центре. Но они белая кость, грешно обижаться. У них работа такая – проливать кровь на передовых оборонительных рубежах державы - в Парижах, Лондонах.

Круглый стол в круглом зале круглой башни здания Совета СНГ. Лепнина, колонны, позолота. В мягких кожаных креслах расселись представители всех стран-участников. Эксперты-юристы, дипломаты, полицейские.

Атмосфера в целом доброжелательная и рабочая. Собрались люди взрослые и ответственные, достигшие высот  в своих национальных структурах. Шла подготовка и лакировка соглашения. Длинная юридическая процедура. Вносятся предложения. Оттачиваются формулировки статей, до запятой. Дерём глотки по поводу заложенных в договор понятий и трактовок. Нормальный такой процесс. Работа для меня привычная, поскольку приходилось сотрудничать с российскими законодателями.

Самый разгар зимы. На улице свирепый мороз. Да ещё ураганный ветер. У меня трескаются губы, от чего перед каждым выходом за порог я их смазываю специальной помадой. Коллеги из стран СНГ косятся на меня с подозрением – чего это русский полицай губы мажет помадой. Подозрительно это все.

После мороза в теплом помещении клонит в сон. Сухощавый, уже в возрасте представитель Узбекистана, являющийся там каким-то солидным чином в правоохранительных органах, скромненько согнувшийся за столом, клюёт все время носом, упуская нить дискуссии. И председательствующий время от времени его дёргает:

- А что по этому вопросу думает представитель Узбекистана?

Узбек вздрагивает, приосанивается и чеканит громким голосом:

- Узбекистан во всём согласен с позицией российской стороны!

Потом в кулуарах он мне говорит:

- Понимаешь, мы советские люди. В наших органах, в госвласти таких большинство пока что. Мы до сих пор в глубине души считаем, что в Москве наши начальники. Поэтому во всем оглядываемся на вас. Слишком много нас связывает.

Ну а что. Узбеки – люди разумные, мудрые, спокойные. Они мне всегда нравились.

Заместитель начальника ГУБОП МВД Армении, когда заходит разговор о реорганизации МВД , тоже заявляет:

- Да у нас все реорганизации после вас начинаются. И по вашим лекалам. Потому что тоже в глубине души Москву главными считаем.

Такое отношение практически у всех. Россия и правда тогда ещё служила центром притяжения и негласной власти – это я тогда почувствовал наяву, а не теоретически. Это как Римская Империя после развала – она ещё долго почиталась центром мира, феодалы и варвары мечтали о её возрождении, грезили ей. Так что Россия для бывших своих республик служила солидным авторитетом. Почти для всех. За некоторым исключением. Но за каким исключением!

На этот раз клонит в сон представителя российского МИДа. Это такой солидный, килограмм на сто пятьдесят живого веса, пузатый, с едким юмором, очень неглупый и обаятельный человек. Вот только спать ему вечно хочется. Да ещё с храпом, поэтому сидящие рядом его подчинённые одёргивают постоянно.

Просыпается он лично всегда, когда выступает  Украина. Тут он бодрится и тут же  приобретает повадки хищной бойцовой кошки, вышедший на охоту. И вступает в бой.

- А что, украинская сторона против принципа привата международного права над национальным? – интересуется ехидно.

Проходит некоторое время. И мидовец после очередной репризы хохлов опять в атаке:

- А что, украинская сторона против Постановления Генеральной Ассамблеи ООН от 1964 года?

И так далее. Доводил он украинских партнёров до белого каления, поскольку в решениях ООН, в приматах права те разбирались как слоны в химии органических полимеров.

Украинских партнёров наш дипломат ненавидел по-детски искренне.

Как же я его понимал. Через пару дней работы украинскую сторону начинают ненавидеть дружно все.

Вообще, с украинцами по работе мы общались немало. Приглашали представителей их Главного управления уголовного розыска на наши семинары-совещания. Организовывали совместные мероприятия, обмен оперативной информацией. Работали по международным ОПГ. Одна такая группа выносила картины Айвазовского в Крыму, а потом принялась чистить наши Кунсткамеру и Эрмитаж. В общем, ребята были нормальные, обычные опера, воспитанные ещё при СССР и знающие толк в работе.  Но произошёл неожиданно какой-то перелом. И попёрли тогда во весь рост, строем, на всех направлениях  щирые диковатые хохлы распространённой марки «что не съем, то понадкусываю».

На Украине в тот момент происходило какое-то очередное обострение майданной лихорадки и напал новый приступ самостийности, гидности и незалежности. И там снова актуализировался образ  главного врага –  клятого москаля. И структурировалась государственная политика – лишь бы москалям нагадить. На этой волне и прикатила делегация с Украины.

Руководил ей функционер, из молодых и ранних. Типичное чиновничье отъевшееся мурло, костюм дорогой и качественный, яркий галстук. Ну, прямо как с типичного предвыборного плаката – весь такой кругленький, гладенький, с нахальными глазками потомственного барыги, прямо взывающий к избирателю: «Ну, выбери меня, ну пожалуйста, выбери. И я опять буду тебя обворовывать, брать взятки и плевать на избирателя с Эйфелевой башни!»

Чего бы ни обсуждали, хотя бы время на обед – украинцы всегда в бою. Они всегда скандалят, возмущаются. Они всегда против.  У них всегда как на привозе базар-мазар.

Обсуждение юридических тонкостей и формулировок статей с ними – мука мученическая. Им не нравится ничего. Что они хотят – сами сказать не могут. Но они против. Они маниакально видят в любом знаке препинания злокозненное ущемление самостийности.  Они везде наблюдают подлую руку Москвы. Они не хотят, чтобы сожрали их сало. Они против. И это ещё до Крыма было! Это по поводу заявлений, что взяв Крым, мы упустили украинский народ.

Каждая запятая, каждое слово – украинская делегация возражает.

Притащили они с собой тяжёлую артиллерию – какого то профессора - доктора юридических наук. Этот лысый головастик все время пространно что-то вещал непонятное и не мог дать определения нормативно-правового акта, всё путал его с законом.

Упёртая, нахрапистая, тупая самостийная государственность - на её лик мы насмотрелись вдоволь на этих заседаниях. Не думаю, что после Великого Майдана там что-то изменилось в лучшую сторону. Для них с самого первого нашего заседания было главное не что-то сделать, а чтобы москалю поплохело.

В общем, вместо того, чтобы глянуть на линию обороны Сталина и музей Вооружённых сил, прошвырнуться по зимнему Минску и посидеть в кафе мы до позднего вечера вынуждены были утрясать запятые и тире по настоятельным требованиям незалежных братьев-небратьев. Ненавидеть их стали дружно все – в этом искреннем чувстве пришло истинное единение бывших советских республик. Под конец уже до матюгов дело стало доходить.

Наконец ,текст Соглашения устаканили, утрясли, отредактировали. Порешали все вопросы. Предварительное подписание должно состояться. А потом его вынесут для подписания на заседании Совета глав государств. В общем, торжественный момент. Только духового оркестра не хватает.

И тут украинец встаёт и гордо так, сияя, как медный пятак, заявляет:

- У меня указание нашего Правительства – украинская сторона это Соглашение подписывать не будет. Оно нас не интересует.

Немая пауза. А потом кто-то кричит, не выдержав, во весь голос:

- А что вы тут нам голову морочили? Зачем выпендривались тут? Почему работать нам не давали?

- Ну, так мы же хотели, шоб усе правильно було, - ещё шире лыбится щирый хохол.

И такая у него искренняя радость от сделанной пакости, что хочется ему ещё бочку варенья дать – ешь, иудушка, ни в чем себе не отказывай.

Все же  Соглашение подписали. Действует сейчас худо-бедно, так что не пропал наш скорбный труд. И зря хохлы палки в колеса ставили…

 

Ксёндзы-дипломаты

Недавно мой друг ездил в очередной раз в Минск. По взаимному обмену - по тематике борьбы с терроризмом.

Вернулся оттуда со странными ощущениями. И какой-то тревогой.

Город всё так же чист и приятен, население симпатично и близко нам по духу. Хотя цены подросли значительно. Спокойствие в целом. Тишина. Но какие-то точки напряжения создаются и укрепляются.

Он обратил внимание на то, что появилось огромное число ксёндзов. Как черные вороны порхают по всему городу. А заодно толпы католических монашек.

Но дело даже не в них – в общем-то, есть прихожане, пусть будут и священники, пусть даже и схизматики.  

Поразило то высокомерие и наглость, с которыми они себя ведут.

  

Как-то не по христиански заносчиво. Вроде бы чувствуют они себя людьми высшего сорта.

Сотрудники КГБ посетовали, что среди этих сверхчеловеков практически нет гражданин Белоруссии – все как на подбор гордые поляки. Ну и ведут вполне  вольготно и широко пропагандистскую, а то и откровенно подрывную работу. При этом принимать в отношении них какие-либо меры категорически запрещено.  Сотрудникам органов чуть ли не официально сверху указывают – отношение к представителям католической церкви должно быть как к дипломатам. То есть иммунитет такой. А те строят козни конкретно. Ибо Польша уже и не скрывает, что зарится на белорусские земли и что мечтает о духовном лидерстве на этой территории. Такая вот бохатовекторность. Которая редко до добра доводит.

Идёт мой друг по центру Минска. Многолюдье, толкучка, час пик. Все куда-то бегут, спешат. Суетливые и тесные дела большого города.

И тут как линкор среди рыбацких лодок движется чёрная фигура ксёндза. Взирает на окружающих с высоты своей шляхтицкой спеси. А народ перед ним как-то опасливо и вежливо расступается. А он даже по сторонам не смотрит. Считает, зараза, что перед белым господином папуасы всегда разойдутся.

Ну и столкнулся с офицером нашего родного ФСБ. Ещё за десяток метров глазами недобро встретились. Друг на друга прут, как истребители в лобовую атаку. Друга сильно  заело – когда это русский офицер шляхтичу дорогу уступал?

За метр, чтобы не столкнуться, ксёндз вильнул в сторону. Ругнулся и вслед по-польски заверещал нечто типа:

- Русские свиньи…

Как ни грустно, но ветшает тихонько идейное единство. Зараза западная постепенно и неотвратимо проползает. А тут ещё боевики-националисты с Украины повадились – или отдыхать от трудов праведных – расстрелов русских в Донбассе, или народ белорусский к майдану подбивать.

Друг долго с тамошним КГБ общался. И неутешительный вывод сделал – не шибко те готовы к серьёзному обострению.  Заняты  больше межведомственной грызней и укрощением больших должностных лиц, губернаторов, в чем отлично поднаторели. Практики по тем же терактам просто нет. Как и методики жёсткой работы с теми же украинскими националистами и прочими бандеровцами. Не умеют. Недаром батька Лукашенко уже границы с соседней Украиной закрывать хочет.

Помнится дело о взрыве в Минском метро в 2011 году. Тогда повязали двоих террористов, которых успешно расхлопали  по приговору суда под истошные крики ужаса и негодования всей мировой, а особливо россиянкой общественности.

Наши либералы,  помнится, на визг изошлась по поводу того,   как кровавый режим Лукашенско сфальсифицировал взрыв, чтобы расстрелять двух совсем невиновных мальчиков, которые мимо проходили, и тем самым запугать оппозицию. Кажется, в "Новой газете" были феерические заявления, что-то вроде: «Всё враньё! Чемодан с взрывчаткой, как утверждают так называемые следователи белорусского КГБ, квадратный был. А воронка круглая! В общем, утритесь, ватники. Если воронка не квадратная, значит, мальчики не виноваты!»

В общем рассуждения на уровне анекдота, когда чукча ходил по поезду и бился об стенки головой – мягкий вагон искал.

За кадром осталось, что КГБ Беларуси при раскрытии преступления буксовать начал. В принципе, ничего удивительного. Такой страшной практики, как у русских спецслужб, работавших по террористам в Чечне, взрывам домов в Москве, предотвративших тысячи терактов, у белорусов, к счастью, не было. Помогли в раскрытии именно наши эксперты и опера, собаку съевшие на таких делах.

Получается, если что–то серьёзное начнётся, белорусам придётся на ходу учиться, а это обходится очень дорого…

Да, неспокойно там. И нам за них неспокойно. Все же наш родной братский народ. Хороший народ. Жалко, если ксёндзы в шляпах и хохлы с трезубцами его раскачают на всякие непотребства и разорвут связи с Россией.

Но будем надеяться на лучшее…