Шлюху вызывали? Заметки о древнейшей профессии

Бродят шлюхи по домам

 

- Ты шлюху заказывал?! – громовым голосом ревёт спецназовец, вдавливая в лоб клиента ствол двадцатизарядного автоматического пистолета «Стечкина».

- Что, простите? – жалобно вопрошает клиент.

- Шлюху, говорю, заказывал?!

Такая вот мелодрама разворачивается перед моими глазами. Но обо всем по порядку.

Несколько часов до драматического момента. Здание Петровки тридцать восемь. Тесный кабинет на третьем этаже ГУВД Москвы. Инструктаж.

- Задача простая до примитива, - внушает своим оперативникам начальник отдела МУРа. – Оттянуть девочек до клиента. Войти в адрес. Взять с клиента объяснение, что он заказывал проститутку. Войти в офис. И победно попасть в сводку происшествий.

Да, попасть в сводку происшествий по городу в раздел «раскрытые преступления» - это фетиш любого опера и руководителя подразделения угрозыска. Именно по этому разделу первоначально оцениваются результаты работы отдела. А отдел новый. А результаты нужны красивые. А с ними пока не густо. В общем, на эту операцию возлагаются большие надежды.

На дворе весна 1992 года. Страну захлестнула невиданная доселе волна криминала. И по-хозяйски обустроилась на российских просторах считающаяся древнейшей профессия - проституция. Ещё недавно это был досадный пережиток прошлого. А теперь на улицах бесплатно всучивают прохожим целевые журналы с рекламами шлюх, да в газетах типа «Московского комсомольца» в разделе объявления большинство заметок – об оказании интимуслуг. При этом употребляется такой вульгарный стиль, какого Россия не видела после 1917 года - «кошечки доставят мальчикам много удовольствиям», «очаруем, обольстим, к себе в гости пригласим».

Поскольку хоть страна и поражена вирусом дикого капитализма, но народ и законы ещё советские, с проституцией государство по инерции ещё борется в меру своих тающих сил. Вот и в МУРе создали целый «шлюшный» отдел – такая полиция нравов. И отделу нужен громкий результат. Вот и вцепились ребята в благополучную интимфирму «Территория чувств», офис которой расположен у Белорусского вокзала.

Обыска и задержания обычно проводятся ранним утром. Но тут ситуация другая. Работа у обольстительниц начинается с наступлением сумерек, когда пробуждается основной инстинкт, и в банях, на вечеринках, на хатах у поднабравшихся алкоголя самцов возникает законный вопрос:

- А где тёлки?

И рука сама, как-то непроизвольно тянется сначала к газете с соответствующим объявлением, а потом к телефону.

Тёлки стоят пока ещё достаточно дорого, ну так и деньги у народа пошли шальные – вовсю уже работает товарная биржа, заключаются мутные сделки, растаскивается национальная достояние. Ну а шальных денег без тёлок и выпивки не бывает. Народ успешно сдаёт нормы «ГБО» - грабь, бухай и отдыхай.

Стемнело. Мы сидим в служебном неприметном «ВАЗ-2106», припарковавшемся в переулке рядом с метро «Белорусская». И занимаемся привычным делом оперативников – ждём.

Опера накачивают себя пролетарской ненавистью, объясняя, каких же гадов мы идём брать. Положа руку на сердце, вся эта война со шлюхами для МУРа – это мелковато. Притоносодержание, сводничество – это даже не тяжкие преступления, вообще по идее участковые этим должны заниматься. А душа опера жаждет настоящих подвигов и коварных врагов. Поэтому они с удовольствием объясняют, что народец в интимфирме не такой простой и безобидный, как кажется на неискушённый взгляд. Девки там как девки – лимитчицы, иногородние, приехали в столицу за хорошей жизнью, и жизнь поучили не пойми какую, но яркую. Девичьи тела эксплуатирует куча сутенёров, водителей, охранников. Вот это народ поинтереснее - типичные мелкие бандиты новой волны. Отвозят девочек к клиентам, пока ждут их и заняться нечем, идут с пистолетом грабить ларьки. Ларьков сейчас много. На проспектах они стоят крепостными стенами и притягивают к себе всех – и простых граждан, и алкашей, и рэкет, и грабителей, и милицию. Это такой символический образ новой России. Там есть всё – хочешь ликёр «Амаретто», приготовленный в соседнем подвале из жидкости для выведения вшей, хочешь просроченный импортный шоколад, хочешь видеомагнитофон по цене в половину машины.

В самой интимфирме жизнь бурлит. Там постоянно делят бабки, кидают друг друга, наезжают, разбираются. Одна из девчонок прихватила общак и смылась, теперь её бывшие коллеги озабочены тем, чтобы найти её, забрать остатки денег и грохнуть, лучше мучительным способом. Как её будут убивать – бандиты со смаком обсуждают по телефону, стоящему на прослушке. Но это так, сопутствующие факторы. Главное – работа идёт, клиенты довольны, деньги текут мутной полноводной рекой.

Но вот с работой сегодня у фирмы дела идут неважно. Телефон в офисе молчит - как назло ни одного заказа. И вся силища, собранная для ликвидации этой «горячей точки» в центре столицы, простаивает зря.

А силища собралась изрядная. Отдел по шлюхам решил действительно отличиться и привлёк всех, до кого дотянулся. И своих сотрудников. И службу наружного наблюдения. Но ведь шлюшные фирмы под покровительством бандитов – в данном случае Долгопрудненских. Значит, нужны специалисты по бандитизму – и вот из шестого отдела задействованы человек пять. В фирме по информации должно быть оружие – значит, необходим спецназ, поэтому в операции участвуют бойцы отряда спецназначения ГУВД Москвы. В общем, народу набралось человек тридцать – целая орда, такими силами укрепрайоны брать.

А звонков все нет. Ни одного! Ну, бывает же такое. И вся орда начинает скучать и ругаться – мол, чего мы тут делаем, только весь вечер и ночь зазря погубили...

Нужен клиент. Без клиента вся операция коту под хвост. Где же ты, дорогой? Ну как в песенке поётся, позвони им позвони, позвони им ради Бога… Не звонит неизвестный герой. Не работает сегодня основной инстинкт у народа.

Уже полночь… Первый час ночи… Второй час ночи. Бог ты мой, рассвет уже скоро!

- Ни шиша сегодня не срастётся, - вздыхает старший оперуполномоченный по особо важным делам из шлюшного отдела – инициатор операции. – Закон подлости во всей красе.

Нам кажется, что он прав. Но он в корне обшибается. После его слов через минуту на автомобильную рацию в машине приходит сообщение от «двойки» - просушки. Нарисовался клиент, заснуть не может и требует себе грелку во весь рост. Родной, как же мы тебя ждали!

С нашего пункта наблюдения виден подъезд старого московского многоэтажного дома с трёхметровыми потолками и солидными дверями – тут в обычной трёхкомнатной квартире и расположен офис фирмы «Территория чувств». Вот из подъезда выходит невысокая тонкая девчонкам – достаточно скромно одетая, на шлюху в обычном вульгарном представлении совершенно не похожа – по виду обычная студентка или бухгалтерша. За ней понуро бредёт заспанный бугай-охранник и шустро скачет водитель. Они устраиваются в белом «Жигуле» и едут, едут, едут – прямо к клиенту!

Шлюхомобиль крутится по московским переулкам и выруливает на Петровку, точно к зданию ГУВД.

- Может сдаваться едут? – усмехаюсь я.

- Ну да, жди, - хмыкает инициатор операции. – У них просто на Петровке постоянный клиент.

Машина едет мимо ГУВД, заворачивает во двор-колодец рядом с монастырём. Живой товар остаётся на хате. Группа наружного наблюдения зафиксировала квартиру, то есть на языке оперативников уложила объект в адрес. И шлюховозка выруливает со двора.

- Ну, понеслось, - говорит инициатор операции.

Наша машина резво мчится вперёд по столице, наполненной ночной болезненной клубной, кабацкой и уличной жизнью. За нами держится тогда ещё экзотичная иномарка, которая проседает под тяжестью верзил из ОМСН, закованных в бронежилеты.

Шлюховозку тормозим на светофоре. Спецназовцы выскакивают из машины, вытряхивают охранника и водителя. Водителя кидают в нашу машину – это бывший офицер активно уничтожаемой нашей родной армии, не нашедший себя в новой жизни.

- А что случилось? – недоумевает он.

- Да вот охоту на вас объявили, - сочувственно поясняю я.

- Ну, у вас и шуточки.

- Какие уж тут шуточки.

Теперь гвоздь программы - обработка клиента. Рядом с домом на Белорусской уже жадно потирают руки опера и спецназовцы, ожидая отмашку, чтобы ворваться в офис. Но для этого нужны показания клиента с его подписью – по такому то телефону заказал шлюху, обязавшись заплатить ей столько-то. И тогда зарисовывается статья о сводничестве.

Подъезжаем к дому. На Петровке толпится народ, работает ночной злачный клуб, на тротуаре выясняют отношения подвыпившие новые хозяева жизни. Один из них – в крутом малиновом пиджаке и весь в золоте, пересекает вальяжно улицу перед нашей машиной, огрызаясь грубо на вполне законное матерное замечание спецназовца о непозволительности такого поведения. Нравы ныне суровые, и этот новый русской или бандитус-вульгарис – кто он там, просто не знает, что за то, что спецназ ему не перемолол ребра, должен благодарить клиента, заказавшего шлюху. Будь у спецназовцев время, уже лизал бы бандюган асфальт.

Вываливаемся всей толпой из машин и просачиваемся в подъезд. Поднимаемся на последний пятый этаж – потолки высокие, ступенек много, дыхание сбивается. Вся толпа застывает перед дверью, размышляя, под каким предлогом можно заставить хозяина отпереть эту массивную дверь, которую выбить затруднительно.

- Да ладно,- машет рукой мощный спецназовец в бронежилете. И незатейливо нажимает на дверной звонок.

Я прислушиваюсь, прижав ухо к двери. Слышно что-то вроде шлепков босых ног. И настороженный мужской голос осведомляется:

- Кто там?

- Открывай! Это мы! – по-простецки кидает спецназовец.

К нашему удивлению, ничего больше объяснять не приходится. Щелкают замки. Хозяин квартиры открывает дверь. А за ней действительно мы.

Спецназовец с боевым кличем прыгает вперёд – быстрота и натиск, как учили в деле борьбы с опасными вооружёнными преступниками.

Захожу в квартиру. И сцена представляется эпичненькая.

На полу лежит тощенький голенький мужчионка – рядом с ним на паркете белеет слетевшая с него простыня. На его груди сидит спецназовец и тычет ему в лоб пистолетом Стечкина, задавая простой вопрос:

- Шлюху заказывал?

У мужичонки глазки собрались в кучку и смотрят в глубину ствола, откуда может вылететь вовсе не птичка. Он выдаёт:

- Д-да!

- И заявление напишешь? – в голосе спецназовца звучит обещание скорой и жестокой погибели.

- Б-б-буду?

- Молодец! – спецназовец встаёт, поднимает клиента, как шкуру, кидает ему простыню и спрашивает: - А ты вообще кто?

- Б-б-б бизнесмен из Швейцарии!

- А, - сочувственно протягивает спецназовец.

Бизнесмены из Швейцарии, Германии, Люксембурга и других уютно обустроенных уголков нашей планеты в 1992 году очень любят Россию, несмотря не царящий здесь кромешный хаос. Ведь именно здесь на десять баксов можно безбедно гулять месяц. Здесь дешёвые и качественные шлюхи. Это Россия – страна поверженная, отданная на поток и разграбление со всем её населением.

Между тем объект интереса – сама девчонка, стоит в углу комнаты, тоже завёрнутая в простыню. Её бьёт мелкая дрожь. Чтобы она не скучала, её вместе со швейцарцем, кстати, эмигрантом из СССР, усаживают писать объяснение.

Наконец, бумажка получена. И обрадованный инициатор операции включает рацию, которая отсюда добивает до места основной баталии, сообщает:

- Входите!

Сам процесс штурма крепости я не видел. Но, как говорят, выглядело это знатно.

Спецназовцы подходят к двери офиса. У одного в руках «ключ» - это кувалда для вышибания дверей. Добрый молодец бьёт кувалдой с размаху по двери. Дверь трещит… И не вылетает, а остаётся на месте.

А это удар не только по двери, но и по престижу! Чтобы спецназ да не выбил дверь с первого удара. Позор!

Боец примеряется врезать ещё раз, но тут замок щелкает, дверь открывается.

- Кто там? – вопрошает бугай двухметрового роста и весом килограмм сто пятьдесят, возникая на пороге.

Это смотрящий от Долгопрудненской ОПГ. Он тут же получает прямой кулаком в лоб и ложится ковриком на входе. И по его мягкому телу пробегают в квартиру все участвующие в этом синематографе - а их человек двадцать. Спецназ, наружка, опера из шлюшного отдела. Только ещё прослушки нет – она бдит в своих тайных подземных убежищах.

И начинается акт возмездия за все грехи.

Когда мы входили в офис, в глаза сразу бросились некоторые особенности интерьера, появившиеся после визита опергруппы. Ну, например, кровь на стенах и потолке.

Расправа тут была в стиле захвата турками столицы Византии. Девок не трогали, они сидят, как цыпочки, на диване – четыре штучки, молоденькие, смазливые, лет по двадцати. Одной, платиновой блондинке, уже за тридцать, и опер ласково осведомляется:

- А на тебя, каргу старую, кто позарится?

Но это так, воркованье ни о чём, можно сказать, дружеские подначки. А вот охранникам-уголовникам и смотрящему достаётся по полной. Долгопрудненского братана, по которому пробежала вся толпа, вообще раскатали в блин, и он теперь лежит, хлюпая кровью и жалобным кряхтеньем намекая, что помирает.

Разведчики из наружки, которых, в принципе, тут быть не должно, но они случая позабавиться не упускают, раздают бандюкам щедрые целительные завиздюли. Особенно достаётся лежащему в маленькой комнате мордой в ковёр смуглому субъекту. Его колотят со словами:

- Что, сволочь, спустился с гор из своего кавказского аула нашими девками торговать?!

Бряк, блымс - смуглый только пищит что-то нечленораздельно в ответ, прикидывая, сколько ещё рёбер ему предстоит сращивать. Когда его переворачивают на спину, оказывается, что к Кавказу он имеет весьма отдалённое отношение. Это негр.

Начальник шестого отдела МУРа, заходя в квартиру и осматривая разгром, вздыхает:

- М-да, тут материала выше крыши для международного суда по правам человека! Разошлись наши не на шутку. Ну, зачем так уж?

А действительно – зачем? Бандитов отдубасить по тем временам – это законное право спецназа и оперов. Но, по-моему, ещё выплеснулось ментовские неприятие того, что происходило со страной, этой новой, мерзкой, липкой реальности девяностых годов, когда всё стало добычей и товаром, включая женские тела. Классовая ненависть – это ведь жестокая штука…

 

Интердевочки и томные мальчики

 

Учёными проводились исследования по реликтовым формам поведения, доставшимся нам от обезьяньих предков. В стадо обезьян-капуцинов внедрили нечто вроде денег – кругляши, за которые можно покупать виноград. Кругляши можно получить, тягая рычаг.

Обезьяны тут же уяснили для себя значение кругляшей и рычага. И их сообщество быстро разделось на несколько специфических групп. Появились пофигисты, которым много не надо, они и без винограда обойдутся, лишь бы ничего не делать. Возникли трудоголики, которые часами тягали рычаг. Потом начались кражи и грабежи. И как апофеоз – появилось предоставление интимуслуг за кругляши. Так что когда проституцию справедливо называют древнейшей профессией, следует упоминать, что она ещё древнее, чем само человечество.

В русской классической литературе девятнадцатого века редкое произведение обходится без описания скорбной судьбы проституток. Они были любимыми героинями всех литературных обличителей царского режима. Впрочем, как следует из дневника наших писателей-гуманистов, они практически все пользовались их услугами. Желающим углубиться в тему отсылка к журналу «Литературное обозрение» - специальный выпуск «эротика в русской литературе» 1992 года, где опубликованы фривольные произведения классиков. Так что шлюха была позорным, но органичным и неотъемлемым персонажем российской действительности. Проститутки тогда стояли на учёте в полиции, им выдавались специальные билеты, худо-бедно за ними присматривали врачи.

У коммунистов позиция была вполне здравая – человеческое тело товаром быть не может. И всё это родимые пятна царизма, капитализма, феодализма и прочих отсталых формаций. Тогда активно и с разной степенью успешности воспитывали нового человека.

Самое интересное, эти сорняки прорастали и через «тоталитарный асфальт», идеологию, воспитание. Смотришь милицейские документы и двадцатых, и пятидесятых, и семидесятых годов. И нет, нет, да проскользнёт – задержаны за проституцию столько-то женщин, составлено столько-то административных протоколов, возбуждено столько-то дел по сводничеству.

Железный занавес породил так называемых валютных проституток – обсуживавших исключительно иностранцев за несвободно конвертируемую валюту. Они ошивались около Интуристов, были одеты в фирменное шмотье, пользовались зарубежной косметикой, шпрехали немного по иностранному, а иные и были с института иностранных языков или университетов, как нынешняя печально известная своей русофобией Президент одной из Прибалтийских республик. Кстати, именно жаргону этих конвертируемых прелестниц мы обязаны появлению слова «совок», обозначающего презрительно советских людей. Естественно, многие из них работали на соответствующие органы, активно использовались в различных оперативных комбинациях, остальным же просто позволяли заниматься этим делом для массовки. Гостиницы с иностранцами были постоянным местом их обитания.

Старые сотрудники иностранного отдела МУРа с ностальгией вспоминают восьмидесятые годы, когда в среднем раз в неделю проводили мероприятия у Интуриста, задерживая и профилактируя там валютных проституток. Девах штрафовали, привлекали к ответственности за тунеядство. А многих отпускали, когда те предоставляли свидетельство того, что они не просто шлюхи, а шлюхи государственные.

Уже тогда за этой категорией гражданок тянулся шлейф самых различных сопутствующих ремеслу преступлений и правонарушений. В основном, это была фарцовка шмотками и косметикой, полученными от иностранцев, незаконные валютные операции, поскольку расплачивались с ними долларами, которые хоть и стоили шестьдесят копеек, но на чёрном рынке шли где-то от четырёх до семи рублей.

Время от времени это шлюшное мельтешение около интуристовских гостиниц надоедало властям, и тогда начинались настоящие зачистки. Органы госбезопасности и милиция проводили масштабные мероприятия, набивали целые автобусы проститутками и отправляли их на выселки – была зацепка в законодательстве, позволявшая привлекать их к общественно-полезному труду по выбору соответствующих органов. Традиционным местом таких исправработ были рыбные заводы в Архангельской области, где девочки наманикюренными пальчиками разделывали треску и прочие дары моря для консервов и упаковок. Возвращались они оттуда злые и потрёпанные, и их опять магнитом тянуло в интуристовские богатые угодья.

Однако и тогда далеко не все шалавы были такими избранно-валютными. Были и рублёвые, и даже копеечные. Помню, один прохвост кинул нашу хорошую знакомую в Баку на приличные деньги. И мы завалились к нему домой узнать, готов ли он за это сесть в тюрьму или все же расплатится. Жена этого азербайджанца-жулика - крепкая девка с Донецка, кричала на муженька:

- Сволочь! Такую хорошую девочку кинул. Все время всех кидаешь, а за твои долги мама должна работать в три смены!

Мамаша его, толстая угрюмая азербайджанка, работала шлюхой в одной из гостиниц Баку. В возрасте, страшная, как смертный грех – мне было непонятно, кто на неё клюёт. Оказалось, спросом пользуется очень хорошим у приехавших в командировку из дальних районов Республики. Рубликов тридцать-сорок, а то и сотню от щедрот положат. Молодые девки тогда стоили стольник. Был такой тихий, незаметный рынок интимуслуг.

Но настоящая феерия была в Кировабаде, где стояла десантная дивизия и ещё множество войсковых частей. Там были бани, куда ходило немало офицеров. Платишь двадцать копеек за помывку в отдельной кабинке и ещё два рубля за остальное, не входящее в перечень официальных услуг. Тогда, идеологически и морально непорочный, я никак не мог поверить в такое, пока один из офицеров не рассказал о своих похождениях:

- Заплатил я два двадцать. Жду. Заходит в кабинку тётка семейного вида, чуть ли не с авоськой, и деловито объявляет – ну ты давай быстрее. Мне ещё по магазинам идти и детей из детского сада забирать.

Ему стало как-то грустно, и он выпроводил её, так что большая любовь в тот день не состоялась.

Вся эта среда была достаточно узкая, к жизни народа отношения не имела. Ну а потом началось – кооперативы, перестройка, валюта, личное обогащение.

С середины восьмидесятых начался дикий идеологический прессинг – чуть ли не официально в органах печати, на ТВ, в кино стали разрушать старые идеологические устои, утопив заодно и мораль с нравственностью. Появился мерзкий фильм «Интердевочка», который на фоне нынешних откровений хотя и выглядит наивным, но тогда был бомбой, снёсшей немало девичьих мозгов. Там было показано – шлюшкой валютной быть не так плохо и вообще-то незазорно. Фирменного шмотья, импортной жратвы завались, да ещё на Запад можно свалить из родной страны, магазинные полки в которой тогда - спасибо Горбачёву за нашу счастливую молодость, отличались девственной чистотой, и где веял уже не шуточно призрак голода и разрухи. Тогда по опросам и выяснилось, что валютная проституция относится к числу самых престижных профессией, которыми школьницы мечтали овладеть.

Анекдот той поры. Комсомольское собрание:

- Сидорова. Ну, у вас же отец профессор, мать врач заслуженный. А вы валютная проститутка. Ну как вы дошли до этого?

- Да вот повезло по жизни…

Табу сломано. Мораль искорёжена. И толпы девчонок уже подготовленными, с трансформированным сознанием встретили «святые девяностые», когда стало можно творить всё, что захочется, и с готовностью подались в шалавы.

Место в профессии нашлось всем – и умненьким, и глупеньким, и страшненьким, и красавицам. Этот новый бизнес поглощал всех, кто желал к нему приобщиться. Были и подзаборные, и заборные, и надзаборные шлюхи. Плечевые стояли на дорогах, обслуживая водителей-дальнобойщиков – вдоль федеральных трасс девки из обнищавших деревень занимались этим, поскольку это было порой единственным средством к выживанию. На улицах больших городов скучали в ожидании заказа толпы шалав – в Москве прямо на Тверской, Ленинградке они цепляли прохожих за рукава или гордо ожидали принца на белом «Мерседесе» с лопатником баксов. В офисах ждали вызовов девочки уровнем повыше. Интернет вообще стал подарком для индустрии интимуслуг – он и сейчас весь забит соответствующими предложениями: приезжайте, встретим, обогреем, вот вам наши фотографии во всех видах и позах, мы так ждём. Или мы сами придём к вам. Только платите деньги - тугрики и баксы.

Кстати, интересно, что профессия эта втянула не только женщин. Появился ранее невиданный зверь – шлюх. Это мальчик по вызову для барышень или дяденек – как уж выйдет, тут выбирать не приходится. Некоторые очумевшие от безделья рублёвские жены, боясь изменять с любовниками, потому что это станет тут же известно, вызывают шлюхов. Ведь это ни к чему не обязывает – и удовольствие получила, и наставила рога муженьку – кобелю похотливому, который зажигает с секретаршами на работе сутками напролёт.

По долгу службы оперативнику со шлюхами приходится общаться постоянно. Они всегда оказываются в центре каких-то криминальных историй. То как свидетельницы, то как обвиняемые и подозреваемые, то просто как источник оперативной информации. Большинство из них в разговорах об их нелёгкой судьбинушке ссылается на обстоятельства – мол, с голоду помирали, вынуждены на панель идти. Ребёнка кормить нечем. Из дома выгнали. Годы проходят, а жить хочется сегодня и не в нищете. Жизнь заставила. Другого выхода не было. Такая я несчастная, что продаю своё девичье тело.

Чаще это лукавство. А суть простая – им просто нравится такой образ жизни. Все же в любой женщине живёт нездоровая страсть к цацкам, шмоткам, халявным деньгам и стремлению решить все эти вопросы за счёт мужчин. При нормальной жизни всё это компенсируется женской любовью, верностью, разумностью, воспитанием. Но только не в стране, получившей жесточайший психологический удар на рубеже смены эпох. Деньги, шмотки, цацки стали единственной стоящей целью для многих представительниц не одного поколения освободившейся от «гнёта тоталитаризма», как нам внушали, свободной России. Такие примитивные запросы многие сегодня удовлетворяют выгодными браками, которые часто тоже можно отнести к форме проституции – очень уж ясно расставлены там акценты с обеих сторон. Многие девки просто идут на панель.

Эх, российские шалавы – кого только среди них нет. Здесь и студентки, и лимитчицы. И работающие, и безработные. И из богатых домов, и из алкашных хавир. Кого мы только не задерживали. Тут и студентка консерватории-скрипачка. И выпускница инъяза. И тунеядка незнамо в каком поколении. И алкашки, мечтающие только о бутылке водки. Разные они.

В основном приезжие – с нашей глубинки, с Молдавии, Украины, Узбекистана. Вон, девчонка, прибыла с северов, где её отец начальник угрозыска одного из городков. Пока он ловил бандитов, дочка выбрала себе профессию по наклонностям. Начинала с клубов, где помимо стриптиза занималась борьбой в грязи – занятие оказалось неожиданно высокооплачиваемым. Выходила на ринг по колено в грязи и боролась с такой же девахой, а публика улюлюкала и делала ставки. Потом поняла, что настоящие деньги в Москве, умотала в столицу и довольна, что жизнь состоялась.

Отдельная болезненная тема – это шлюшки-коллеги. Как-то наш оперативник встречался с кавказскими бандитами на окраине Москвы. Перетёрли по служебным делам, а те в завершении встречи говорят:

- Ладно, сейчас коньяка возьмём. Потом к Университету МВД, там проституток прихватим - и на хату. Не хочешь с нами?

- Вы с ума сошли! – сказал опер, хотя от таких новостей впору было сойти с ума ему.

Оказывается, наиболее продвинутая в вопросах бизнеса, рынка и нового мышления часть слушательниц Московского университета МВД подрабатывала интимуслугами. Сейчас не знаю, как дела обстоят – этой истории уже лет десять, если не больше. Но не думаю, что изменилась что-то к лучшему, и на отдельно взятой части суши, где расположен наш Университет, взошло все-таки светило высокой нравственности.

А что с этими шлюшками случается, когда они все же заканчивают наши ВУЗы? А дальше начинается самое интересное кино и немцы – точнее, азербайджанцы.

Один из районов Москвы. Оперативники выставляют малину, где собирается азербайджанский криминалитет. Когда врываются на хату, видят, что там жизнь течёт в русле запретных и порочных удовольствий – смазливая деваха оказывает определённые услуги этим самым бандитам, и процесс в самой сладкой стадии.

Когда её одели и встряхнули, она начала качать права и махать удостоверением, по которому выходило, что она следователь в отделе внутренних дел.

Все-таки есть ментовская солидарность. Опера её обматюгали и пинком выпроводили из хаты, только записали её данные – на всякий случай.

Бандитов тех отпустили. А через некоторое время взяли снова – работало по ним уже другое подразделение. Дело возбудили. И сопровождающий дело оперативник жалуется своему коллеге:

- Не знаю, что делать. Следачиха целенаправленно губит дело.

- А что за следачиха? – интересуется коллега.

Услышав фамилию, лезет в записную книжку и находит там её. Оказывается, эта следачиха на тех, кому интимуслуги оказывала, теперь дело ведёт. В общем, справедливость восторжествовала - эту тварь с работы выкинули, бандитов посадили. Вот только проблема осталась.

Начало девяностых. Убивают при темных обстоятельствах следователя одного из московских ОВД – приятную на вид и ощупь женщину в самом расцвете лет. Начинают отрабатывать оперативники версии, выясняется, что она часто бывала в районе одного из московских аэропортов. Нагрянули туда, стали поднимать весь контингент на уши, чтобы понять, чего она там делала. Местная бандерша и заявляет:

- Катька-то? Она что, из милиции? Да она у нас тут на панели подрабатывала и про милицию ничего не говорила.

В общем, девочки в интимбизнесе собираются разные, но чем-то схожие. Они попадают в мир, который становится им родным. Со всеми жестокостями и чудесами. Имеют они там возможность не только себя показать, но и на людей насмотреть. Чего только не наслушаешься от шлюшенций про их клиентуру.

- Поймите, если работяга там, бизнесмен средней руки – это ребята нормальные, беспроблемные. Помилуешься с ними, деньги заплатят – и ладно. Но если крупные бизнесмены, депутаты, генералы – вот тут начинается представление. Они все ненормальные. Им или золотой дождь подавай – это чтобы он в ванной, и на него гадили. Или чтобы пороть его плёткой и бить сапогами. Или собачкой он служит, поскуливает у твоих ног. Или садисты встречаются. А богема – это вообще песня. Вон, очень известный артист со своей женой – не менее известной актрисулькой. Вызовут нас, бедняжек, и оргию закатывают такую, что небеса трясутся.

Какие только типажи не встречаются среди клиентов. Один дедуля вызывал девочку в свою огромную двухкомнатную квартиру, усаживал в одну комнату и строго приказывал:

- Жди.

Жрица любви и ждала с опаской – может, сейчас с бензопилой выйдет. Но получалось интереснее. Распахивались двустворчатые двери комнаты, и на роликах въезжал, блистая обнажённым телом, дедуля. После чего озадаченная проститутка целый час возила его по комнате на этих самых роликах, держа за мужское достоинство.

Другой клоун вызывал себе девочек, и они по два часа читали ему сказки Пушкина или Тургенева, от чего он приходил в сексуальное неистовство, но что характерно – к самим дамам даже не прикасался.

 

Воровки и рабыни

 

Есть жёсткая сторона древнего шлюшьего ремесла – криминал. Там процветает сводничество, похищение людей, наркоторговля – многие шлюхи идут на панель, чтобы заработать на дозу. Многие становятся жертвами.

Девяносто третий год. Накрыли одну из интимфирм. У всех таких организаций есть учётные книги, куда вносится адрес, телефон и имя клиента. А когда девочка возвращается, то пишет краткую характеристику по результатам выезда. Держу в руках толстую тетрадь. Заполнена она каллиграфическим почерком. В ней описания адресов и клиентов – короткие, но ёмкие: «Прокат» - это значит, прокатили, не заплатили; «Хачики»; «Много грязных мерзких хачиков»; «Бандиты»; «Прокат»; «Хачики»; «Стреляли»…

Да, проституткой быть порой не так уж и приятно. Хуже всего считается загреметь на заказ к «черным» - то есть бандитствующим представителями кавказских диаспор. У них отношение к женщинам как к вещи, и ещё они любят за их счёт самоутверждаться, порой самыми садистскими способами. Поэтому на адрес к нацменам уважающую себя шлюху трактором не затянешь. Некоторые с таких вызовов не возвращаются, как три чеченских жрицы любви, павших от рук своих же соотечественников – что-то грубое джигитам сказали, пуля в голову, и готова. Не лучше бывали в лихие былинные годы и поездки к русским бандитам. Тут уж на кого нарвёшься – можешь приехать к добродушной, широкой души братве, которая тебя примет как родную и баксами всю сумку набьёт. А можно нарваться на хладнокровных мерзких садистов или шутников, которым до безумия весело причинять тебе унижения и боль. Тогда тушите свет.

В девяностые нередко крыша на крышу находила. И до разборов дело доходило со стрельбой. Значительная часть вызовов Московского спецназа для освобождения заложников была именно по сигналам от сутенёров. Они отвезут девочек на час к бандитам, а те, в эйфории от неземной своей крутости, оставляют их на всю ночь, да ещё денег не платят, да и издеваются, а иногда и серёжки выдирают из ушей. На приезд крыши не реагируют. Тогда сутенёр звонит по «02» и мерзким голосом сообщает:

- Захват заложников по такому-то адресу.

Захват заложников – это серьёзно. Спецназ в таких случаях вламывается обычно в квартиру через окна, на альпинистских тросах, наводит справедливость в собственном понимании – то есть с последующей больницей, а порой и реанимацией для клиентов, а кого и пристрелят ненароком. А через несколько дней всё это повторяется.

Правда, ныне нравы сильно умягчились, сейчас таких эксцессов минимум, но все же бывают.

Много ходит в прессе душераздирающих историй, как несчастных доверчивых женщин работорговцы продают в сексуальное рабство в Эмираты и Израиль. Тут больше жути нагнетается, чем происходит в реальности - основная часть шалав работает вполне сознательно, их не надо обманывать и отбирать паспорта, им в радость вырваться за границу.

Сколько было статей, как на Дальнем Востоке обманом завлекают в Китай неразумных барышень, и те попадают в лапы жестоких сутенёров.

В Харбине нашу милицейскую туристическую группу гид повела в единственный русский ресторан «Двенадцать стульев», заявив, что сама там не была, но люди говорят, что вроде кормят неплохо. Заходим мы в такую длинную конуру со столами на восемь человек и деревянными скамьями – интерьер незатейлив. Зато какой контингент! Весь кабак как сельдями в бочке наполнен шлюхами из Хабаровска – теми самыми забитыми, которых сутенёры на цепи держат.

Признаюсь, такого изощрённого затейливого мата в жизни своей не слышал – жалею, что не записал. Одна жрица любви материт по телефону свою сутенёршу, заявляя, что она ей покажет, что такое русская кузькина мать. Другие радостно обсуждают, какого клиента и на сколько выставили. Тут руководитель службы участковых из Владивостока не выдержал и рявкнул:

- Эй, дамы! А за мат в общественных местах знаете, что бывает!

Почуяв твёрдую милицейскую руку, они в полсекунды угомонились. Сложили ручки перед собой, как курсистки, и заткнулись. Но всё равно на забитых женщин Дальнего Востока так и не стали походить…

Конец девяностых годов. Турпоездка в Италию. Тогда ещё туда летали ИЛ-86 на триста мест. И почти весь самолёт забит «танцовщицами» - ничего такие девки, фигуристые и весёленькие. Оказалось, что мэр курортного города Монтекатини договорился с нашей братвой, и появился такой негласный консорциум. Из России в Монтекатини летят толпы шалав – подбирали тех, у кого товарный вид на уровне мировых стандартов. И они начинают там работать, не покладая руки – или чего там ещё. В итоге довольны все. Девки рубят капусту не где-нибудь, а на лучшем курорте Италии. Бандиты имеют свой хороший гешефт. А мэр помимо гешефта имеет ещё и сильно выросший турпоток – итальянцев и прочих шведов, желающих приобщиться к запретным плодам, оказывается неожиданно много…

Начало девяностых. В кабинете на Петровке, 38 даёт показания возмущённая барышня:

- Вы что, правда считаете, что нас в Японию хотели отправить, чтобы мы там сексуслуги предоставляли?

- Ну конечно, родная, - улыбается оперативник.

Эта история прошла как-то тихо, и о ней мало кто знает. В начале девяностых при театре Кости Р. (ну сами понимаете какого – которого государство не докармливает с его театром и очень давит на свободу гомотворчества) появилась студия по поиску и развитию молодых дарований танцевального дела, которой заведовал очень шустрый господин с хорошими международными связями. Типа, искал девчонок для обучения хореографии и пристраивания их по новой специальности. На самом деле тупо собирал шлюх, запихивал их в самолёты и отправлял в разные страны.

Обратил МУР на него внимание, когда он подготовил партию под сотню человек для отправки с «концертами» в Японию. Я смотрел на изъятые цветные фотографии и обратил внимание, что девки в массе своей какие-то страшные.

- Ты не понимаешь, - пояснил оперативник. – У японцев главное не лицо. Для них главное изгиб шеи. А тут с этим всё в порядке.

Вызываемые на допросы девчонки в большинстве своём упорно стояли на своём:

- Нас наняли танцевать - на гастроли.

Вот разговариваем с одной такой.

- На гастроли? – спрашивает сотрудник угрозыска.

- Конечно, - презрительно фыркает девушка, глядя на нас с высоты своего положения человека искусства.

- А вас чему-то обучали в студии, смотрели там, как вы танцуете?

- Ну да. Даже преподавательница из Гнесинки пришла, посмотреть, как мы двигаемся.

- И что сказала?

Деваха вдруг вздохнула и с чувством произнесла:

- Говорит, из этих коров ничего путного сделать невозможно…

До сих пор не знаю, чем дело кончилось. Возможно, что в суд не пошло – учитывая, в каком безнадёжном состоянии тогда находилось отечественное правосудие.

 Так что когда говорят о злобно умыкаемых за бугор невинных девушках – меня берут большие сомнения. Но впрочем насильственное вовлечение в проституцию есть. Насмотрелся ещё в Азербайджане, в середине восьмидесятых.

В войсковой части в Сальянских казармах работала бухгалтерша – ничего так, симпатичная. Шла она вечером по Баку. Ей дали по голове. Очнулась в горах, в публичном доме. Два года там обслуживала местную знать, в том числе и руководство ОВД. Потом её опоили снотворным, и очнулась она в родном городе. Где была – не знает. И очень счастлива, что жива осталась. Добрые люди оказались. А могли бы и похоронить в этих горах.

Случается, что эти самые интимные салоны и фирмы превращаются для девушек в настоящий филиал ада на Земле. Бандиты им откровенно заявляют – от нас выхода по собственному желанию нет, если только ногами вперёд.

Когда был в Пензе, там уголовный розыск как раз прихлопнул такую шайку. Бандиты вовлекли в оказание интимуслуг множество девушек из города и окрестностей, условия труда и оплата были такие, что сотрудницы толпами пытались бежать. Так уголовные твари их находили и нещадно увечили. Было несколько случаев тяжких телесных повреждений. В результате основная часть банды оказалась на скамье подсудимых. Но это реликты девяностых. Сегодня уже все понимают, что лучше жить тихо и договариваться, чем быковать и орать, какой я блатной и крутой…

Но и сами шалавы, все как одна повёрнутые на лёгких деньгах, не брезгуют ничем в деле приобретения дензнаков. И нередко сами совершают опасные преступления.

1992 год. Кабинет в московском отделе милиции, обслуживающем территорию около Трёх вокзалов. На столе лежит изъятый несколько дней назад электрошокер – трубка такая увесистая, чёрная, нажимаешь на кнопку, и между усиками с треском дуга искрится. Вещь тогда была необычная. Он не для людей предназначался, а для подхлёстывания крупного рогатого скота. Впечатляет, прямо скажем.

На стуле сидит крепкий испуганный парень. Начальник уголовного розыска ему говорит:

- Ну что, молотобоец, колоться будем?

- Я ничего не делал!

- А электричества отведать? - начрозыска нажимает на кнопку.

Электрошокер искрит и трещит. Бандит заворожённо смотрит на него и визгливо восклицает:

- А я из окна сейчас выброшусь!

- Да сколько угодно. Тут первый этаж, и на окне решётки. Дерзай.

- Но…

- Тебя опознают, дурачок.

Дегенерат пишет собственноручную явку с повинной. Оказывается, нашёл в подельницы потрёпанную вокзальную шлюху. Та виляет хвостом, заманивает на дальние железнодорожные пути обещанием сладостных мгновений людей в возрасте, не способных к активному сопротивлению. Там ждёт этот негодяй, который бьёт по голове жертву и выворачивает карманы. Хлопнул его наряд прямо на факте.

Бандиты испокон веков любили использовать шлюх как приманки. Небесные создания заманивают наивных мужчин в переулки и подворотни, на квартиры и в офисы, разводят на мошеннические схемы. Несть числа всяческим криминальным хитростям, для которых необходимо женское участие. И один из самых опасных инструментов в руках отчаянных жриц любви - клофелин.

- Милый, давай выпьем перед тем, как… – сладко потягиваясь, воркует девочка.

И после глотка такой водки хорошо ещё, если жив останешься. Обычно потеря только наличности и памяти обо всём происшедшем за счастье принимается. Клофелин (сейчас уже подоспели новые препараты) из года в год забирает множество жизней.

Теперь клофелинщицы активно осваивают Интернет. Сидит перед следователем мужчина, потерянный какой-то и утративший веру в человечество. Шалава напросилась по Интернету к нему в гости. Распили с ней немножко спиртного… Когда он очнулся, увидел, что квартира почти пустая – вынесли все более-менее ценное.

В девяностые годы МУР постоянно шмонал «Кавказскую пленницу» - так в народе называли гостиницу «Россия», в то время оккупированную кавказским контингентном. В гостинице был свой отдел милиции. Начальник розыска гордо объявлял нам:

- Мы сюда чужих шлюх не пускаем. Сразу от ворот поворот.

- А чего, - спрашиваю я. – Постояльцы с их южным темпераментом - и шлюх в нумера не ведут?

- Ведут. Но это наши шлюхи. Проверенные!

Вообще, отношение милиции и жриц любви – это отдельная лирическая песня вперемешку с сатирическими куплетами. Одно время проститутки были бесценным источником информации для оперативных служб. Девочек постоянно приглашали на какие-то посиделки, где предавались пирам и оргиям бандиты, обвешанные оружием. А после ухода барышень заявлялся спецназ. Но времена те лихие канули в лету, так что теперь ценность шлюшек для оперов стремится к нулю – разве только получить информацию, какой чиновник какими извращениями балуется, но оно мало кому нужно, поскольку слово репутация в нашем обществе звучит чуждо.

А ещё шлюхам обязательно нужна ментовская крыша – иначе не выжить. Просто не дадут работать.

Деньги в этом бизнесе крутятся немалые, так что желающих поучаствовать в их освоении всегда хватало. Серьёзные бандгруппировки крышуют шлюх неохотно – считается западло. А вот бандюки поменьше и шантрапа – те с большим удовольствием. И в милиции находятся желающие приобщиться – деньги то хотя и криминальные, но ведь не на крови же добыты, а так, на обычном пороке, свойственном всем самцам.

Один знакомый – сотрудник Администрации Президента, несколько лет назад безуспешно пытался выселить шлюший притон, который действовал в квартире в центре Москвы прямо над его головой. По вызову «02» приехал замначальника местного отдела, с кислым видом выслушал все претензии и объявил, что на Администрацию Президента ему плевать, а девочки пускай работают, нехорошо болезных обижать. Чиновник вкалывал в структуре, которая занималась как раз контролем над правоохранительной системой, и поднял кипиш. В результате долгих разбирательств его же шеф, очень крупный чиновник, вызвал и сказал:

- Ну чего ты к ним пристал? Работают и работают – и Бог бы с ними. Будут вести себя потише. Понимать же надо.

Не каждая нефтяная компания может удостоиться такого доброго понимания на таком уровне.

- Ну, у нас с Химками хорошие отношения, - откровенничает очередная шалава. – Там в ОВД свои люди. Мы на точке стоим, а за нами присматривают, чтобы нам чего плохого не сделали. Менты хорошие. А вот бандиты… Однажды «джип» приезжает на точку. Оттуда бандиты появляются со стволами и орут: «Все на субботник!» Ну, то есть на бесплатное обслуживание. Мы по кустам и оврагам попрятались – кому же хочется на субботник к отморозкам? А бандиты ходят, злые такие – добра от них не жди, не дай Бог им под горячую руку попасться. Тут мамаша наша звонит в Химки по мобильному и говорит, какая у нас заварушка случилась. А в отделе, оказывается, ОМОН для каких-то своих дел находится. Ну, через три минуты автобус с ОМОНом подкатывает. Майор с автоматом выходит. Бандиты в «джип» свой спрятались. Майор кричит: "Выходите с поднятыми руками». А бандиты в ответ что-то плана: «Ментам поганым нас не взять!». Майор из автомата длинную очередь даёт, «джип» - в решето, шины сдуваются. Каким-то образом пассажиров не убил. Бандиты перепуганные из салона выползли. Их отколошматили, в автобус кинули и увезли. Больше мы их не видели – посадили их, наверное. И не жалко нисколько. А «джип» этот уже несколько месяце на точке стоит – весь продырявленный и со спущенными шинами. С него там уже все ценное сняли. Можете сами поглядеть.

Мой товарищ служил в Люберцах. Так шлюх они возили в отдел постоянно. И не на субботник – то есть бесплатно, а за свои кровные деньги. Скидывались всем розыском, благо, цены были доступные. Снимают такую фифу крашенную – мол, поехали. Она в предвкушении – сейчас шампанское будет и тысяча удовольствий. Тут её в отдел привозят. Вручают швабру. И говорят: «давай, мой полы и окна, время оплачено». Ведь в этот день в отделе настоящий субботник, ленинский – по наведению чистоты и порядка. Шлюхи потом причитали: «сволочи ментовские, лучше бы вы нас всем отделом поимели!»

Когда появилась в МВД грозная, жутко честная, всячески рекламируемая служба собственной безопасности, то самые ушлые её представители быстро чухнули, где клад зарыт. И объявили, что теперь шлюх крышуют они. Не повсеместно, конечно, но в некоторых регионах так дела обстоят, и некоторые точки Москвы под ними. Конечно, я ставлю своей целью не пороченье всех представителей службы, большинство из которых, надеюсь, честные люди, а всего лишь бичую отдельных коррумпированных представителей. Ведь доходило до такого позорища, что они лично на точках стояли.

Знакомый оперативник из ФСБ любил устраивать знакомым театрализованные представления:

- Хочешь, концерт покажу. Поехали.

Останавливается на машине на точке. Подзывает мамашу. Светит милицейским удостоверением прикрытия и объявляет:

- Ну-ка на субботник трёх девах! Живо!

И ждёт.

Через пару минут покатывает грозный перец и орёт:

- Я из УСБ. Предъявите ваши документы! Вы нарушаете закон!

Чекист внимательно выслушивает этого очень строгого господина и демонстрирует ему удостоверение ФСБ со словами:

- Ну что, кто из нас попался?

Сутенёр в погонах меняется прямо на глазах – переформатируется из грозного орла в земляного червяка, и начинает лебезить:

- Ну я же не знал… Ну любых девочек для вас. Выбирайте.

- Да ты совсем опух? Мне твои шалавы сто лет не упёрлись! Ладно, живи пока…

В деле борьбы с этой бедой всё зависит от того, кто борется и с какими целями. Мой родной переход на проспекте Мира одно время оккупировали шалавы. Такой их концентрации в одной месте я больше нигде не видел. По-моему, их там набиралось больше сотни - целая стрелковая рота. Стоят строем, и домой через них пройти невозможно, цепляются, как репей: «Мужчина, не хотите хорошо отдохнуть с очаровательными дамами?» Насчёт очарования они себе льстили – в основном страшные такие, коренастые. Жуть в общем какая-то. А ещё к ним клиенты на тачках подъезжают, торг, крики, выяснение отношений. Привык я постепенно к этому, понял, что сила непреодолимая, и её просто нужно воспринимать как должное. А однажды захожу в переход – и нет там девах лёгкого поведения, будто волна смыла их в городскую канализацию. Правда, они ещё попытались побанковать в соседнем переходе, но и оттуда их быстро вышибли. И район сразу стал куда спокойнее.

Потом я узнал, как дело было. Познакомился с энергичным таким спортивным сотрудником розыска - его как раз назначили начальником отделения по шалавам ОУР нашего округа. А он человек простой и добросовестный, и мзды не брал. Взял, да и прикрыл все точки, пересажал сутенёров и принялся шерстить ударными темпами офисы, так что нависла реальная угроза над существованием в наших краях шалав как биологического вида. Нельзя сказать, что ему это легко далось. Вот, кажется, линия работы спокойная, это не киллеров ловить, но на деле это постоянные задержания с мордобоями, когда приходишь с работы в разорванной куртке и с фингалом под глазом, зато с радостным осознанием того, что противнику пришлось куда хуже. Получил он ножевое ранение в схватке с бандюками-сутенёрами, да и пострелять пришлось. Но выдюжил – благо сам из ОМОНа, и силовыми решениями его не удивишь. Он классический русский опер – опора нашей системы.

«Не перевелись ещё в России опера,

Что не боятся ни волыны, ни пера».

Потом была знаменитая передача этих функций из розыска в УБОП. В подразделениях по оргпреступности ребята с самого начала собрались специфичные, со своими принципами. И этого момента они очень ждали. От оргпреступности в округе назначили на это место одного типа, который извивами судьбы стал потом моим руководителем. Мягко скажем, человек с пониженной социальной ответственностью. И шалавы как по волшебству стали возвращаться. Правда не в таких количествах - переходы уже не оккупировали, но офисов, салонов и бань расплодилась тьма. Оказывается, популяция шалав при отсутствии системного давления восстанавливается моментально…

Сакраментальный вопрос – что с этим всем делать? Раздаются истошные возгласы от либералов – немедленно легализовать, обложить налогами и зашибать с них бабки. Заодно легализовать марихуану. Ну, если идти по этой проторённой дорожке, то потом можно и до других сфер добраться, и в конечном итоге легализовать весь УК и обложить налогами – вот деньга попрёт!

Моё личное мнение, лишённое финансовой прагматики – легализовать проституцию нельзя ни в коем случае. Да, перебороть это явление не удалось даже коммунистам и прочим «тоталитаристам». Но им удалось забить в мозги людей – это неправильно, так нельзя, это нехорошо.

Легализация означает, что мы признаем порок нормой. Мы признаем нормальным, когда молодые девчонки, чьи-то дети и сёстры, вместо того, чтобы заводить семьи, выходят на панель и кричат прохожим: «мужчина, не желаете отдохнуть?» Мы сдвигаем мораль человека ближе с пропасти, забывая все наши цивилизационные достижения. Ссылки на Запад тут не катят – они сами уже давно летят в духовную бездну.

Так что у меня троцкистское отношение по этому вопросу – ни войны, ни мира. Разрешать нельзя ни в коем случае, поскольку нормальное государство должно всячески демонстрировать своё непримиримое отношение к порокам. Но и драконовскими мерами тут тоже особо много не наработаешь. Вроде не такое это страшное деяние, чтобы сажать в тюрьму самих жриц любви или заказчиков, как предлагают некоторые горячие головы. Тюрем не напасёшься. А вот приводить в порядок административное законодательство и реально бить шалав рублём, исправработами или прочими неудобствами вполне разумно.

С сутенёрством, похищениями людей, насилием – с этим надо бороться бескомпромиссно. Кстати, тут интересный опыт у французов, которые бьют нещадно именно по сутенёрам. Там есть чётко четыре пункта, когда человек является сутенёром. Даже если он живёт с проституткой и не может объяснить происхождение доходов, он считается сутенёром, и стандартный срок там – два года без всяких там условно и с отсрочкой.

Надо нещадно карать за вовлечение в это дело несовершеннолетних – вообще неплохо бы смертную казнь ввести, но это из области мечты. Да и совершеннолетних тоже втягивать нельзя – УК тут должен быть более гибок.

Ну и конечно надо бороться с такими безобразиями, как дивизии шалав, стоящих на улицах городов. Слава Богу, в Москве в последнее время такого не наблюдается.