XX век начинается. «Розовые» либералы

Весьма неплохая статья именно о российском либерализме, порода чувствуется. Прошло 100 лет, а написано будто про наши времена. Обращаю внимание, что я убрал из текста некоторые авторские эпитеты (не более 5 слов) - они не меняют суть текста, а лениносрач в комментариях уведет нас от нее.

►«Либералы начали розоветь», — с радостью писал в 1905 году Ленин. Ленину было важно использовать радикальную либеральную публику в интересах революции. Однако и сами либералы были не прочь загребать жар руками профессиональных революционеров.

Еще задолго до январских событий 1905 года в России заметно активизировалось либеральное движение. На фоне усиливающегося недовольства царской политикой и углублявшегося противостояния между властью и обществом закладывались основы новой либеральной программы, принципиально отличавшейся от прежнего земского либерализма как своим радикализмом, так и явно выраженным стремлением к объединению оппозиционных кругов различных оттенков.

В 1894-м вступление на престол императора Николая II породило новые надежды в кругах оппозиции. «От Николая II ждали… возобновления линии шестидесятых годов, возвращения к либеральной программе», – писал видный либерал Василий Маклаков. Впрочем, этим надеждам не суждено было сбыться.

Уже на третьем месяце царствования – 17 января 1895 года – прозвучали известные слова Николая II о «бессмысленных мечтаниях об участии представителей земства в делах внутреннего управления» и о том, что новый император будет «охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял их незабвенный покойный родитель».

Последнее пятилетие XIX века изменило вектор развития либерального движения в России. В рамках общей эволюции русского либерализма отчетливо прослеживалась тенденция его перехода от легальной оппозиции к выработке радикальной программы упразднения самодержавия и установления конституционного строя, причем использоваться стали самые разные методы, включая и нелегальные, определялась иная тактика борьбы. Например, в Москве возник земский полуконспиративный кружок, или даже тайный клуб, под названием «Беседа» (он просуществовал с 1899 года до осени 1905-го, когда его члены разбрелись по различным политическим партиям).

Земские деятели и представители оппозиционно настроенной демократической интеллигенции активно выступали за необходимость введения в России конституции, провозглашающей широкие гражданские права и свободы и полномочия законодательного собрания. Публицистическая и литературная деятельность, издание газет и журналов стали той почвой, на которой объединялись либеральные противники самодержавной власти в России. В конце XIX века началась работа по созданию журнала, призванного стать рупором всего либерального лагеря. Нужно отдать должное настойчивости либералов: 12 раз они пытались получить разрешение на печатание журнала в России, однако столько же раз им было отказано. В итоге выпускать его пришлось в Штутгарте в издательстве Дитца, которое известно тем, что здесь же выходила в свет и революционная социал-демократическая газета «Искра». Журнал с символическим названием «Освобождение» начал издаваться в июле 1902 года и стал зачатком организации, консолидировавшей различные политические силы, враждебные царизму. По сути, это был прообраз будущей межпартийной коалиции.

Нелегальная встреча за границей земских деятелей и представителей демократической интеллигенции с целью обсуждения вопроса об образовании тайной либеральной организации произошла в Швейцарии 20–22 июля 1903 года в районе Шаффхаузена, на берегу Боденского озера. Здесь впервые в истории русского либерализма были выдвинуты в качестве программных социально-экономические мероприятия, которые намечалось осуществить в «интересах трудящихся масс». Однако ближайшей задачей обозначались ликвидация самодержавия и установление правового государства. Именно эта последовательность в проведении реформ: сначала политические, затем экономические – позволяла, по мнению русских либералов, рассчитывать на объединение различных по своим взглядам людей.

Тогда же новая организация получила и свое название – «Союз освобождения». Участниками встречи, представлявшими крупнейшие города России, было принято решение об образовании многих местных групп «Союза» – в возможно большем количестве, чтобы уже к учредительному съезду организации покрыть ими всю страну.

Сам съезд состоялся в Петербурге 3–5 января 1904 года. Считая политическую свободу, даже в самых минимальных ее пределах, совершенно несовместимой с абсолютным характером русской монархической государственности, «Союз освобождения», как уже говорилось, ставил цель добиваться прежде всего уничтожения самодержавия и установления в России конституционного режима. Образцом для членов объединения была старая добрая британская монархия.

Все: программа, устав, социальный состав, тактика и организация «Союза освобождения» – настолько отличалось от традиционного земского либерализма, что появлялись все основания говорить о новом либеральном направлении, или «новом либерализме». Это проявилось и в безоговорочном отрицании самодержавия и признании необходимости выдвижения социально-экономических требований «в интересах трудящихся масс»; и в выборе тактики – в принятии нелегальных методов борьбы; и в заметном преобладании (до трех четвертей) в составе объединения лиц свободных профессий: профессоров, адвокатов, журналистов. Деятели русского земства численно отошли на второй план…

Либеральное общественное движение в России в начале ХХ века нельзя рассматривать изолированно от развязавшейся Русско-японской войны, которая оказала на него заметное влияние, сперва несколько затормозив рост оппозиционности либералов, а затем резко усилив его.

На царский манифест о начале войны с Японией земские собрания ответили «единодушным патриотическим порывом». Соревнуясь друг с другом, земства жертвовали на войну миллионные средства. Но вскоре ситуация изменилась. Оппозиционные настроения среди российских либералов в связи с положением дел на фронте стали расти, и темпы роста впечатляли.

Несмотря на публичные заявления земских собраний о поддержке власти, лидеры «новых либералов» активизировали свою антигосударственную деятельность. Осенью 1904 года представители «Союза освобождения» приняли участие в совместной конференции революционных и оппозиционных сил России, проходившей в Париже. Далеко не все присутствующие на конференции догадывались, что ее финансирование осуществлялось на деньги японского Генерального штаба через посредство финского революционера Конни Циллиакуса, который провел серию переговоров с лидерами основных революционных и оппозиционных партий России, обещая им финансовую поддержку Японии в борьбе с самодержавием. «Союз освобождения» на конференции представляли историк Павел Милюков, философ Петр Струве и земские и общественные деятели Петр Долгоруков и Василий Богучарский-Яковлев.

В качестве основной цели совместной борьбы было единодушно признано упразднение самодержавного строя. По выражению лидера большевиков Владимира Ульянова (Ленина), либералы «начали розоветь», то есть проникаться сочувствием к левым радикалам. Насколько искренним было это сочувствие – другой вопрос. «Зачем, господа, нам спорить? – цинично вопрошал революционеров Павел Милюков. – Вы делаете за сценой гром, а мы будем играть на сцене».

Текст резолюции по итогам конференции, составленный Милюковым, включал в себя, помимо прочих, такие положения, как осуждение насильственно русификаторской политики внутри России (в первую очередь в Финляндии) и неприятие агрессивно-захватнической политики вовне. Последнее касалось продолжавшейся Русско-японской войны. Его включение в итоговый документ Парижской конференции и было главной целью тайных организаторов мероприятия, о чем наши либералы, по их позднейшему признанию, и не подозревали.

Между тем в России либералами укоренялось и широко распространялось мнение, что Русско-японская война – это едва ли не преступление, «попытка шайки придворных авантюристов и членов династии ценою русской крови добыть богатство в чужом крае», как писал в середине 1905 года один из основателей будущей кадетской партии Иван Петрункевич.

Цусимское сражение (май 1905 года), в котором была полностью разгромлена 2-я Тихоокеанская эскадра русского флота, по мнению либералов, стало ярким доказательством полной неспособности власти успешно вести войну. Они были не одиноки в этих суждениях. В итоге революция, которую, по выражению Павла Милюкова, министр внутренних дел Вячеслав Плеве хотел потушить при помощи «маленькой победоносной войны», приобретала новый размах. Свою лепту в разгорающийся пожар активно вносили либералы.

Оппозиционно-радикальные силы из числа земцев и представителей демократической интеллигенции использовали войну как повод воздействия на правительство. Патриотизм становился разменной монетой в их политических играх. Ответственности за подобные действия и их последствия русские либералы явно не осознавали.

К середине 1905 года вопрос о создании либеральной партии в России был предрешен. Манифест 17 октября, объявлявший о даровании гражданских свобод и учреждении Государственной Думы, был воспринят обществом как первая и значительная победа общественных сил над самодержавием. Он и положил начало легальной Конституционно-демократической партии.

«Кадетская партия занимала немалое место в жизни той думающей, читающей России, которая количественно составляла незначительную часть населения, но как движущая умственная сила имела большой политический и моральный авторитет», – писала в своих мемуарах член ЦК партии Ариадна Тыркова-Вильямс. В спектре возникавших в горниле революции политических организаций «партия к.-д.» призвана была занять лидирующее место в борьбе за установление в России конституционного режима. Лидер кадетов Павел Милюков считал партию «внеклассовой», но соответствующей «традиционному настроению русской интеллигенции».

Кадеты выступали за радикальное реформирование общественно-политической системы во всех ее ключевых звеньях исходя из принципа разделения властей, требования гражданского и политического равноправия, введения демократических свобод. Ориентируясь на западные образцы парламентского строя, кадеты стремились к укоренению в России норм демократического правового государства.

Организация партии была поддержана значительной частью русской интеллигенции, что выражалось в массовом вступлении в ее ряды. Уже в 1906-м численность кадетов достигла примерно 60 тыс. человек.

Впрочем, по словам Ивана Петрункевича, «стремясь демократизировать власть, кадеты порой забывали, что они сами, как господствующий класс, составляют часть власти, которая издавна принадлежала их предкам». «В течение десятилетий в передовом дворянстве отмирало классовое сознание, – отмечает он. – Это вносило благородный, рыцарский оттенок бескорыстия в их жизнь и деятельность. Но для России, может быть, было бы выгоднее, безопаснее, если бы дворянство крепче держалось за свою руководящую роль, яснее сознавало свое значение для культуры».

«Ныне настало время, следуя благим начинаниям их, призвать выборных людей от всей земли Русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов, включив для сего в состав высших государственных учреждений особое законосовещательное установление, коему предоставляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений и рассмотрение росписи государственных доходов и расходов, – говорилось в Манифесте 17 октября 1905 года. – В сих видах, сохраняя неприкосновенным основной закон Российской империи о существе Самодержавной власти, признали Мы за благо учредить Государственную Думу. Питаем уверенность, что избранные доверием всего населения люди, призываемые ныне к совместной законодательной работе с правительством, покажут себя пред всею Россией достойными того Царского доверия, коим они призваны к сему великому делу».

Выражаемая в манифесте уверенность была напрасной. Первая российская Дума вошла в историю как Дума народного гнева. И в этом была немалая заслуга кадетов…

Избирательную кампанию они провели энергично и успешно. И поскольку революционные партии отказались участвовать в выборах в Думу, кадеты оказались самой левой партией на политической арене. Да, число членов Конституционно-демократической партии не достигло абсолютного большинства: они получили 179 мест. Но все-таки это позволило кадетам иметь в Думе широкое влияние: сказывались также дисциплина, образовательный и политический авторитет «профессорской партии».

Дума была открыта 27 апреля 1906 года. Вся ее работа свелась не к законотворчеству, а к постоянным конфликтам с правительством и требованию для себя дополнительных властных полномочий. «Власть исполнительная да покорится власти законодательной!» – взывал депутат от партии кадетов Владимир Набоков, отец будущего писателя. Больше всего либеральные думцы хотели ответственного перед Думой, а не царем правительства (чтобы можно было самим назначать и отстранять министров, а если повезет – даже премьера) и ликвидации Госсовета (верхняя палата мешала законотворчеству, уверяли депутаты). Кстати, было еще одно требование – амнистия политическим заключенным, что в условиях революции и вовсе означало помилование террористов и убийц, обагривших руки в крови сограждан. Депутаты Первой Думы практически заняли антигосударственную позицию, явно или неявно поощряя массовый отстрел «слуг самодержавия».

Надо признать, Дума выдвинула много хороших ораторов, но не дала стране ни одного государственного деятеля. Де-факто она превратилась в огромный клуб всероссийской оппозиции, по камертону которого настраивалась почти вся антиправительственная часть общества.

Правительство стало врагом номер один. Депутаты-профессора устраивали министрам форменные обструкции. «Вон! Долой! В отставку!» – такими криками встречали появлявшихся в зале министров, приходивших отвечать на думские запросы. Свободная пресса тут же разносила по всей стране речи либералов. Перводумцы вошли в число излюбленных героев газетной хроники. «Дума ничего не должна уступать!» – призывали депутатов многочисленные ходоки.

Между тем самый главный и самый больной вопрос Первой Думы (да и России в целом) – аграрный. Кадеты вместе с фракцией трудовиков предлагали принудительное отчуждение частновладельческих земель и их перераспределение в пользу «трудового народа». Идея справедливости вступала в конфликт с реальностью: реализация кадетской инициативы требовала земли на десятки миллионов десятин больше, чем было во всей Европейской части России.

В июне 1906 года правительство заявило, что никакого принудительного изъятия частных земель не будет. Дума в ответ обратилась к населению с обещанием, что станет бороться за принцип принудительного отчуждения и никакой другой закон, регулирующий земельные отношения, не пропустит. 9 июля Думу распустили. «Выборные от населения вместо работы, строительства законодательного уклонились в не принадлежащую им область», – говорилось в императорском указе. Первая Дума, избранная на пять лет, просуществовала 72 дня.

Царь был прав: результаты работы Первой Думы оказались весьма скромными. После долгих дискуссий ею был принят только один законопроект – об отмене смертной казни. Впрочем, законом документ так и не стал: Государственный совет в итоге его не утвердил.

Одновременно с указом о роспуске Первой Думы Николай II подписал указ о назначении премьер-министром (с сохранением должности министра внутренних дел) Петра Столыпина…

Часть перводумцев собралась в Выборге и оттуда обратилась к русскому народу с воззванием (официально оно называлось «Народу от народных представителей»). К чему? Не платить налогов, не давать рекрутов, не выполнять правительственных распоряжений.

«Граждане! Стойте крепко за попранные права народного представительства, стойте за Государственную Думу. Ни одного дня Россия не должна оставаться без народного представительства. У вас есть способ добиться этого: Правительство не имеет права без согласия народного представительства ни собирать налоги с народа, ни призывать народ на военную службу. А потому теперь, когда Правительство распустило Государственную Думу, вы вправе не давать ему ни солдат, ни денег».

Это был не просто призыв к гражданскому неповиновению, в тех условиях это был призыв к гражданской войне.

Правда, ничего из этой затеи не вышло. Петр Столыпин взял курс на стабилизацию ситуации. «Сначала успокоение, потом реформы!» – заявил премьер. Он знал, о чем говорит: 12 августа 1906 года государственную дачу главы кабинета на Аптекарском острове взорвали эсеры-максималисты. От взрыва погибло 27 человек, еще 32 (в том числе 3-летний сын и 14-летняя дочь премьера) были ранены. С революционной вакханалией пора было заканчивать, невзирая на вопли либералов о том, что государство начало наступление на гражданские права. «Россия отличит кровь на руках палачей от крови на руках добросовестных врачей», – полагал Петр Столыпин.

«Государство может, государство обязано, когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые исключительные законы для того, чтобы оградить себя от распада, – говорил премьер-министр с думской трибуны. – Бывают, господа, роковые моменты в жизни государства, когда государственная необходимость стоит выше права и когда надлежит выбрать между целостностью теорий и целостностью государства».