В развитие темы о гневе репрессированных народов, которое вызвал учебник истории. Из мемуаров Ивана Серова (будущий председатель КГБ, на момент описываемых событий замглавы НКВД, т.е. лицо очень ответственное и информированное и на тот момент времени) о депортации народов.  Понятно, что это личные субъективные оценки, но они характеризуют.  Первичная информация, какой бы она ни была, это ценное историческое свидетельство. 

Обратите внимание, что бандитствующий элемент был представлен не только криминалом и люмпенами, но и руководителями (председатель райисполкома, республиканский министр просвещения и т.д.).

В то же время даже Иван Серов считал, что хотя явление бандитизма и "ждунов" было среди некоторых народов массовым, оно не было поголовным, и значительная часть населения честно работала на общее дело.   Но, увы, обстановка была предельно горячей, и разбираться тщательно кто есть кто возможности не было.  Серов указывает, что решение о депортации не было волюнтаризмом отдельных руководителей, ему предшествовали многочисленные ходатайства офицеров, как мера сокращающая военные риски. В принципе, интернирование типовая мера военного времени, она и сейчас предусмотрена законодательством.

Слово Ивану Серову:   

---

...

Обстановка к тому времени складывалась следующая: у нас были данные, что Гитлер приказал частям во что бы то ни стало захватить Майкоп и Грозный, иначе нечем будет немецкой армии без горючего воевать, и, кроме того, он рассчитывал, что, захватив Кавказ (если Гитлер захватит Кавказ), Турция выступит войной против СССР. Эти данные похожи на правду. Было видно, с каким упорством он двигал войска на перевалы и Владикавказ.

...

Вдоль Военно-Грузинской дороги я организовал так называемую «дивизию НКВД» из работников НКВД, милиции, пожарной охраны, подсобных отделов НКВД и других организаций. Эту дивизию, когда уже была готова, я в районе Грозного осмотрел и представил им командира дивизии, комиссара милиции Орлова. Здоровый парень, достаточно волевой.

Этой дивизии была поставлена задача курсировать по Военно-Грузинской дороге, выставлять боевые посты, а в наиболее уязвимых точках, ущельях, на поворотах дороги — боевые точки с пулеметами, подготовить взрывные шашки для обвалов в наиболее узких местах и т. д.

Это все они быстро выполнили, я приехал, осмотрел, вроде все было хорошо. Затем мне Орлов стал докладывать, что в ряде мест чеченцы начинают безобразничать. Застрелили несколько бойцов дивизии, зарезали командира роты, подрывают заложенные мины и т. д. Я приказал начальнику УНКВД Грозненской области чеченцу Албогочиеву разобраться в этом и доложить. Тут что-то дело нечисто…

К несчастью, где тонко, там и рвется. В Грозном получены данные, что немцы в тыл за Грозный в горы выбросили несколько офицеров во главе с полковником, задача которого организовать из чеченцев и ингушей диверсионный отряд 200–300 человек, с тем чтобы в нужный момент, когда будет по радио дана команда, они бы ударили нам в тыл и заняли Грозный.

...

Утром я послал в аул двух сотрудников-чеченцев с задачей разузнать поподробнее об этом отряде, и послать на место хорошего агента…

После совещания приказал Албогачиеву* (нарком внутренних дел) часов в 10 вечера собрать на конспиративной квартире лучших из лучших чекистов 10 человек русских и 2 чеченцев, наиболее преданных. Туда подбросить солдатских шинелей, телогреек и сапоги. Албогачиев удивился, для чего это нужно, однако пошел выполнять.

Обстановка в г. Грозном, как мне доложили, тревожная. Боятся немцев. Чеченцы ходят нагло, а в некоторых случаях грозят русским убить, когда придут немцы.

Имелись случаи, когда находили трупы солдат, которые везли продовольствие на фронт. Лошадей забирали вместе с продовольствием. Поступили данные от агентов, что нарком просвещения Чентиева* через своих людей связывает заброшенных в горы немцев с антисоветски настроенными чеченцами. Придется завтра допросить ее.

В 22.00 с Албогачиевым пошли на конспиративную квартиру. Сотрудники собрались. Кто-то не растерялся, принес нам покушать. Очень кстати.

Я ребятам сказал: «С сего часа вы все бандиты. Один из вас дезертир из Советской Армии, другой уклонился от призыва, третий — антисоветчик, бежавший из Грозного и т. д., придумывайте всякий себе легенду и соответственно одевайтесь и берите оружие». Все смотрят на меня и думают: «Рехнулся генерал».

Продолжаю дальше: «На рассвете отдельными группами выйдите в район Ведено (бывшая крепость Шамиля) недалеко от Грозного. Там вы сходитесь в горах в лесу в одну банду и питаетесь за счет местных жителей. Задача: разведать, где находятся немцы и их пособники, что они замышляют. Все это разведать и выслать ко мне человека или, возможно, двух. Самим оставаться до моего приказания в горах. Ясно?» — «Ясно». Албогачиеву остаться до утра, отработать все вопросы до деталей, проводить и доложить.

...

Через два дня после этого, ночью мне позвонили из Курчалоевского района и доложили, что туда вечером явилась банда в 200 человек, все местные власти разогнала, а имевшийся взвод солдат блокировала и предлагает им сдаться.

...

На обратном пути уже почти темно было, имел место курьезный случай. Я еду впереди, маузер в руке, вальтер в кармане, вдруг из кустов выскакивает бандит с автоматом и ко мне.

«Товарищ комиссар, мы бандита поймали!» Ничего не пойму. Где, что, кто вы. Отвечает: «Я из вашей группы».

Наконец, я понял, что это мои «бандиты». Спешился. Повел меня в кусты. Там стоят два «бандита» и держат человека, на голову которого одета конская торба, чтобы он не видел.

Оказалось следующее. Этот бандит был полгода назад председателем Веденскою райисполкома, член партии. Забрав деньги и оружие, ушел к бандитам. Затем поругался с бандой и ходил в одиночку.

Встретив нашу «банду», он решил примкнуть к ней. Все это он рассказал и в подтверждение привел ряд случаев, кого он за полгода убил из советских людей. Наши сотрудники знали об этих убийствах, но не знали, что это он сделал.

Видя такое дело, наша «банда» разоружила его под видом провокатора, который может выдать «бандитов», и сказали ему: «Мы тебя покажем нашему главарю и тогда решим».

Когда я стал с ним разговаривать через торбу, то он мне все время доказывал, что он кадровый бандит и имеет заслуги в убийствах. Я тогда приказал снять с него торбу. Когда он увидел мои ромбы, побелел как бумага и сел на землю.

После этого мы с группой бойцов нашли в горах ущелье, где скрывались немцы, и забросали гранатами. Много было побито. Изъято было до 200 винтовок с иранскими клеймами. Потом выяснилось, что это немцы изготовляли под видом иранцев.

...

Мне также приходилось организовать борьбу, я уже говорил с «представителями мусульманского народа», которые в тылу Грозного и Владикавказа организовали банды и чинили подлости Красной Армии. Нашлись отщепенцы и трусы, которые пошли за немцами.

Но их было немного. И не уверен в том, что их так много, как об этом говорили мне не раз русские, проживающие в Грозном и Владикавказе, якобы их ежедневно чеченцы и ингуши пугают, что зарежут, когда придет Гитлер.

В отличие от чеченцев, северо-осетинцы вели себя хорошо. Помогали Красной Армии, и я не слышал от них жалоб, ни нытья от бомбежек немцами Владикавказа.

Почти весь декабрь 1942 года я и занимался чеченцами-бандитами. Эта подлая Чентиева так и не сказала, через кого она связывалась с немцами, никого не выдала. Вела себя нагло. Расплакалась, а отказалась сказать правду.

Председатель Совнаркома Чечено-Ингушской АССР Моллаев и секретарь обкома Иванов требовали арестовать её. Я донес в Москву об этом и оттуда получил указание Кобулова: «Нарком приказал направить Чентиеву в Москву». Видно, ему сказали, что она красавица, и вот решил посмотреть на нее.

Нужно объективно сказать, что она была действительно красавица, 26 лет. Потом я узнал, что ее завербовали, а толку не было никакого. Глупо!..

...

Созвонился с секретарем Чечено-Ингушского Обкома партии Ивановым, и условились, что проведем совещание, на котором будут присутствовать секретари обкомов партии, председатель Совнаркома Чечено-Ингушской автономной области Моллаев и его заместители.

На совещании мы с Ивановым сообщили о принятом ГОКО и Правительством СССР решении о выселении, и какие обвинения Советское Правительство предъявляет чеченцам и ингушам.

Я привел ряд примеров предательского поведения чеченцев и ингушей, в том числе сказал и о бандитском отряде из числа чеченцев и ингушей, находившихся в тылу г. Грозного в горах, которым руководили фашистские офицеры, об оружии, которое немцы забросили туда, а чеченцы и ингуши с радостью готовились с тыла в тяжелый момент для Грозного вонзить нож в спину.

Между прочим, руководящие работники обкома и Совнаркома знали о подлом поведении своих братьев, а выступивший председатель Совнаркома Чечено-Ингушской области Моллаев добавил несколько фактов предательства к моему выступлению. Строго предупредили никому об этом решении не говорить, и они разошлись.

Подготовка длилась несколько дней, после чего я вызвал зам. наркомов Внутренних дел СССР проверить готовность в других районах. На этом совещании выявились факты враждебного поведения чеченцев и ингушей и в других тыловых районах, а некоторые, наиболее антисоветски настроенные, в открытую ждали немцев и угрожали русским и работникам НКВД, что они с ними «скоро расправятся».

Конечно, я уверен, что не все чеченцы и ингуши были так настроены, потому что много из них работали на нефтяных заводах и в других организациях, получали неплохо и вряд ли так рассуждали.

Когда я проверил готовность вагонов на станциях погрузки, наличие войск и полную готовность «оперсекторов», как мы условно называли себя, после этого дал команду о дне и часе начала операции.

В день операции началось движение. Выселяемым разрешили взять личные вещи, продукты и т. д.

К вечеру все было закончено, поезда ушли, и мы собрали совещание, на котором уже установили окончательную цифру выселенных — 475 тысяч человек, и я донес в Москву о выполнении постановления ГОКО.

...

Выселение некоторых национальностей, изображено так, словно Серов вздумал и выселял. Я рассказал тов. Петровой и сейчас хочу повторить следующее:

Многим, кто был в прифронтовых районах Северного Кавказа, известно, что бандитские элементы из числа чеченцев и ингушей убивали солдат и офицеров фронта, препятствовали подвозу для фронта боеприпасов и продовольствия, распространяли панические слухи о приходе немцев, угрожали местью партактиву с приходом немцев и так далее.

Командующие фронтами Северо-кавказского — Масленников, Ростовского — Еременко, Толбухин и др. в телеграммах в Ставку вносили предложения о выселении этих лиц, так как они препятствуют успешному наступлению войск Красной Армии. ГКО рассматривал эти вопросы и выносил постановления о выселении этих национальностей полностью в тыловые районы страны.

Бывшие члены ГКО товарищи Ворошилов, Микоян, Каганович, Маленков и другие живы, и они могут сказать, насколько военная обстановка того времени вызывала эти меры.

Меня, как и других генералов и офицеров, обязывали выполнить эту работу. Я думаю, любой бы из нас выполнил это решение. В записке же указано, что выселялись все без исключения, и приводились выдержки из инструкции, написанной мной по исполнению решения ГКО.

Упор делается на абзац, где говорится о применении оружия, причем не указывается, в связи с чем этот пункт вставлен. Я поясню это.

Когда в Карачае двигался наш батальон в ущелье, карачаевцы из укрытий обстреляли. Были убитые и раненые.

В Учкулане (областном центре) были бандитами убиты сотрудники МВД и милиции из числа русских. Когда немцы заняли этот район, то «благодарное» население послало Гитлеру белого коня, шашку и бурку.

Перед тем, как вышло постановление ГОКО по выселению чеченцев, в течении 2 месяцев оперативная группа МВД проводила борьбу с бандитскими группами, и лишь когда немцы приблизились к Владикавказу, вышло постановление ГОКО о выселении.

За эти два месяца в борьбе с бандитами погибло много советско-партийного актива, бойцов и офицеров Красной Армии.

Когда немцы выбросили в тыл района Грозного группу офицеров во главе с полковником, то эта группа в течение недели обросла чеченцами и насчитывала не одну сотню.

Этих предателей немцы вооружили иранским оружием, которое сбрасывали в контейнерах, и рассчитывали, что с подходом немцев к Грозному в тылу будет организованно восстание.

...

Сейчас, через 20 лет, не зная обстановки того времени, можно писать, что инструкция о применении оружия не нужна.

Другое дело, что из-за этих отщепенцев-предателей не следовало бы выселять весь народ.