Я не буду пересказывать достаточно пространную статью Владимира Козаровецкого или внушительный филологический труд Альфреда Баркова, в коих уважаемые авторы-пушкинисты проливают свет на истинное значение романа "Евгений Онегин" для тогдашнего узкого круга литераторов, верных друзей и заклятых врагов Александра Сергеевича, я всего лишь своими словами коротко обозначу суть проведённого ими анализа и добавлю от себя кое-какие детали и собственное впечатление от нового взгляда на основополагающее произведение русской литературы, каким оно до сих пор считается и почитается.
С некоторыми (ошибочными) доводами исследователей я не согласен и о них я упоминать не буду.
Поэт задумал роман в стихах не как энциклопедию русской жизни, а в качестве грандиозной мистификации, направленной к осмеянию и наказанию своего как бы официального явного друга, но тайного врага и подлого завистника, Павла Александровича Катенина (1792-1853). Перед самым отъездом Пушкина в южную ссылку (1820) вышеназванный недруг поэта распускает о нём порочащий слух и приписывает его известному дуэлянту, Ф. И. Толстому-Американцу. Пушкин и Толстой обмениваются на значительном расстоянии грубыми и откровенными эпиграммами, причём последний вообще не понимает, отчего Пушкин ("Чушкин") точит на него зуб и усиленно упражняется в стрельбе на коротком расстоянии.
Но имя настоящего сплетника становится известно (не позднее 1822/23 гг), здравое рассуждение всё расставляет по своим местам, мнимые соперники, Пушкин и Толстой, примиряются после возвращения А. С. из ссылки, а в 1829 году даже идут вместе сватать Н Н. Гончарову к её матери.
Ещё на юге, в ссылке, А. С. задумывается о мести и решает уничтожить врага не шпагой, но пером. Он начинает писать и постепенно публиковать роман в стихах "Евгений Онегин", по одной примерно главе в год, герой которого слеплен по образу и подобию Катенина и даже предсказана его будущая жизнь, уже после смерти самого Пушкина...
По закону жанра (иду на вы!), уже в самой первой главе всплывает фамилия того, с кем поэт решил поквитаться за оскорбительную сплетню в свой адрес и весьма недвусмысленно выделяет его среди прочих названных сценических авторитетов:
Волшебный край! там в стары годы,
Сатиры смелый властелин,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И переимчивый Княжнин;
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил;
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый;
Там вывел колкий Шаховской
Своих комедий шумный рой,
Там и Дидло венчался славой,
Там, там под сению кулис
Младые дни мои неслись.
"Наш Катенин" — это указательная стрелка на скрытого героя пушкинского квеста, с дополнительным уточнением его классического направления (воскресил Корнеля). Соответственно, объект должен был заглотить эту наживку и как-то отреагировать, и далее А. С. в следующих главах, год за годом, продолжал свою с ним игру...
В проекте-мистификации тем или иным образом "участвуют" ближайшие пушкинские соратники, в первую очередь — Е. А. Баратынский.
Главная фишка романа "ЕО" состоит в том, что его внутренним автором, то есть истинным рассказчиком, от лица которого идёт речь, является главный герой! Но не все читатели это осознают и понимают, потому что скромный автор, то есть Евгений Онегин, прячется за знаменитым поэтом, выдавая себя за его близкого друга (Онегин, добрый мой приятель...)
Естественно, Пушкин оставляет в тексте и особенно в примечаниях подсказки, кто на самом деле "пишет" роман. В 6 главе читаем:
И вновь задумчивый, унылый
Пред милой Ольгою своей,
Владимир не имеет силы
Вчерашний день напомнить ей;
Он мыслит: «Буду ей спаситель.
Не потерплю, чтоб развратитель
Огнём и вздохов и похвал
Младое сердце искушал;
Чтоб червь презренный, ядовитый
Точил лилеи стебелёк;
Чтобы двухутренний цветок
Увял еще полураскрытый».
Всё это значило, друзья:
С приятелем стреляюсь я.
Последние две строчки строфы — авторская речь!! Автор обращается напрямую к своим читателям и объявляет о неизбежной дуэли с молодым поэтом-недотёпой Ленским... Таких подсказок очень много и они выявлены исследователями. Приведу ещё одну, но очень важную:
Письмо Татьяны предо мною;
Его я свято берегу,
Читаю с тайною тоскою
И начитаться не могу.
Письмо Татьяны как любовный артефакт хранится у Онегина, а у кого же ещё оно должно храниться именно как письмо, а не литературный текст?
Сам стиль романа выдержан в пародийном и архаичном стиле, присущем тем литературным кругам, с которыми Пушкин вёл непримиримую борьбу многие годы.
Что ж он? Ужели подражанье,
Ничтожный призрак, иль еще
Москвич в Гарольдовом плаще,
Чужих причуд истолкованье,
Слов модных полный лексикон?..
Уж не пародия ли он?
Ужель загадку разрешила?
Ужели слово найдено?
Простые и частые глагольные рифмы, сниженные и неотточенные образы, несуразнейшая форма и компоновка содержания1, всё это отмечалось уже давным-давно многими пушкинистами и оставляло их в известном недоумении: почему в черновиках романа они находят блестящие и остроумные строки, а в печать поэт выдавал зачастую какую-то пургу?!
Чтобы разгадка смысла произведения не была слишком лёгкой, Пушкин искусно маскировал Онегина под свой профиль, где их мысли вполне могли совпадать, например, в теме патриотизма (Катенин в молодости был участником Отечественной войны 1812 года, дослужился до полковника, был добр к своим солдатам и крепостным).
Москва! Как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось…
Вот окружён своей дубравой
Петровский замок.
Мрачно он недавнею гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон
Последним счастьем упоенный
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля.
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головой,
Не праздник, не приемный дар —
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою.
Отселе в думы погружён,
Глядел на грозный пламень он…
Оформляя первые издания как отдельных глав, так и всего романа, поэт всегда оставлял для себя роль "издателя", а под "истинным автором" подразумевал некоего другого, отличного от себя. Такой приём он использовал и при издании "Повестей Белкина", как должны помнить его внимательные читатели, см. спойлер.
А вот как сквозь призрачную маску Онегина-Катенина прорывается пушкинский горький сарказм:
Вы согласитесь, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут явил
Души прямое благородство,
Хотя людей недоброхотство
В нем не щадило ничего:
Враги его, друзья его
(Что, может быть, одно и то же)
Его честили так и сяк.
Врагов имеет в мире всяк,
Но от друзей спаси нас, Боже!
Уж эти мне друзья, друзья!
Об них недаром вспомнил я.
А что? Да так. Я усыпляю
Пустые, чёрные мечты;
Я только в скобках замечаю,
Что нет презренной клеветы,
На чердаке вралём рождённой
И светской чернью ободрённой,
Что нет нелепицы такой,
Ни эпиграммы площадной,
Которой бы ваш друг с улыбкой,
В кругу порядочных людей,
Без всякой злобы и затей,
Не повторил стократ ошибкой;
А впрочем, он за вас горой:
Он вас так любит... как родной!
Вот такой интересный расклад литературной борьбы, от ветхого классицизма к новейшему романтизму...
Ссылки на подробные исследования по озвученной теме для заинтересованных любителей творчества А. С. П.:
Альфред Барков, "Прогулки с Евгением Онегиным"
Владимир Козаровецкий, "Кто написал "Евгения Онегина"
1 Форма, стиль, имя героя и его маскировка под чужое авторство как приём мистификации позаимствованы Пушкиным у английского писателя 18 века Лоренса Стерна, это установил сто лет назад В. Шкловский ("Евгений Онегин": Пушкин и Стерн", 1922).
Примечание
Одна из многих выпущенных строф из романа:
Сказать должны мы — медицину
Онегин тайно изучал
И находить в себе причину
Мизантропических начал
Он научился очень скоро.
Так под магическим покровом
Мудрёных терминов и фраз
Своих друзей губил не раз,
Урок из книг легко усвоив,
Что "по природе он таков",
И удивлённых простаков
Вводил в обман, себя раздвоив:
Всегда в запасе был при нём
Шизофренический приём.
Комментарии
Много на АШ скрытых пушкинистов последователей
именно в этом и состоит замысел "ЕО"
И лучше выдумать не мог.
Писатель, поэт и декабрист А. А. Бестужев-Марлинский:
Поэт добился своего, пародийный характер "ЕО" буквально выводит из себя известного российского романтика.
Пушкин дальше метил, прямо и через век в школьную программу!
кстати, отыскалась ещё одна пропавшая было строфа, но её пришлось упрятать в спойлер, дабы не смущать нежных и румяных критиков
Бедный Пушкин! Уж точно в гробу перевернулся!
Все необходимые ссылки на исследования даны, читайте и не беспокойте всуе память Пушкина, он сам за себя сумеет постоять. Рекомендация: перечитать внимательно "ЕО".
Евгений Баратынский в середине 1820-х годов, под влиянием Пушкина и "ЕО" написал поэму "Бал". Две примечательные строфы:
Красой изнеженной Арсений
Не привлекал к себе очей:
Следы мучительных страстей,
Следы печальных размышлений
Носил он на челе; в очах
Беспечность мрачная дышала,
И не улыбка на устах —
Усмешка праздная блуждала.
Он незадолго посещал
Края чужие; там искал,
Как слышно было, развлеченья
И снова родину узрел;
Но, видно, сердцу исцеленья
Дать не возмог чужой предел.
................................................
«Что медлить,— к ней писал Арсений,
Открыться должно... Небо! в чём?
Едва владею я пером,
Ищу напрасно выражений.
О Нина! Ольгу встретил я;
Она поныне дышит мною,
И ревность прежняя моя
Была неправой и смешною.
Удел решён. По старине
Я верен Ольге, верной мне.
Прости! твоё воспоминанье
Я сохраню до поздних дней;
В нём понесу я наказанье
Ошибок юности моей».
Стихи одного уровня с сабжем, как говорится. Друзья нарочно сговорились и выпустили под одной обложкой два своих новых произведения, поэму-шутку "Домик в Коломне" и "Бал". Но кто нынче помнит и "Бал", и Баратынского?
Да уж. Широк Пушкин. Надо бы сузить, подутилитарить по нынешнему вкусу.
У Пушкина такие великолепные сказки, но ЕО не поняла не в школе, не во взрослом возрасте, хотя, годам к 40 , переосмыслила и полюбила Гоголя, А.Н.Островского, Салтыкова-Щедрина.
А сейчас Симонова, Фадеева перечитываю. Абсолютно другое восприятие произведений.
Я полагаю, что тайный враг АС умер от старости, так и не дочитав пророческое произведение?
Вообще то, я Пушкина люблю, в детстве всего доступного прочитал.
Кроме скучных моментов, как я тогда думал.
"Фавн и пастушка" особо нравилась.
Страсти по Евгению бушуют и поныне:
"...Страсти по Евгению бушуют и поныне..."
Да бушуют, но это было и в прежние времена. К примеру, в своё время, очень много шума было поднято расшифровкой одного листа из случайно сохранившихся черновиков*** второй части "Евгения Онегина" (той самой, полный текст которой был собственноручно сожжен Пушкиным), где было написано про произошедшие после войны с Наполеоном события и возвращение главного героя из Армии.
*** Пушкин, находясь под Надзором, по вполне понятной причине шифровал свои черновики, а так как компьютеров тогда небыло, то периодически ошибался в переставлении строк местами, однако-же расшифровка и подлинность именно этого куска текста неоспорима.
Прочитав в своё время Баркова, сразу как-то его точку зрения принял, даже не видев этих первых изданий ЕО,где,по словам Баркова,важен каждый знак. Что Пушкина, что Есенина - их при соввласти и доныне окружила и никого туда не подпускает некая камарилья(ну подумаешь,евреи пушкинисты все). И мысль моя коэншапирологическая была такая,что постепенно,из издания в издание, Пушкина обрезают и выхолащивают: у Розанова прочёл стих ...когда для смертного умолкнет шумный день.. - гораздо длиннее чем его сейчас издают.
Ну а когда узнал что ... опыт сын ошибок трудных.. четверостишие просто слеплено из черновиков Пушкина,то..
По Есенину видел передачу по Культуре,где сидел один гусь, написавший книжку про Мариенгофа,и говоривший "бровям"Шаргунову- ведущему,что начал работать про Мариенгофа потому как к Есенину не пущают.
При слове "пушкинисты" я вспоминаю фильм "Бакенбарды"
Достоевский писал, что роман правильно было бы назвать "Татьяна Ларина".