При общении с зелеными эльфами я постоянно задаю вопрос - а кто-нибудь моделировал как будет выглядеть весь хозяйственный комплекс в дивном зеленом мире, от транспорта до удобрений, от металлургии и производства стройматериалов? Ответы по сути сводились к одному из трех базовых вариантов:
- энергоемкие ништяки будут импортироваться у лохов в обмен на виртуальное (и энергетически никчемное) нечто, - что предполагает у мировой экономики наличие фундамента, основанного вовсе не на зелени;
- что-нибудь придумаем в процессе, не время задаваться столь мелкими вопросами, - что предполагает отсутствие какой-либо проработанной модели;
- зеленую энергетику ждет дикое удешевление и потому никакого сокращения энергопайки на душу населения не будет, - что противоречит наблюдаемой реальности и напоминает байки Ходжи Насреддина.
А не обратиться ли нам к реальному историческому опыту, и посмотреть, как выглядели не мифические, а реальные зеленые технологии при некотором сокращении доступной энергопайки? На линии Фритцше Клаус, призванный после школы в гитлеровской Германии, отправленный на войну с СССР в 1943 и почти сразу угодивший в плен Советской Армии, где и пробыл потом 6 годиков (кстати, реально бодрый чел, время зря не терял, в плену без отрыва от производства фактически получил инженерное образование, изучил русский язык, что помогло ему потом в карьере мирного времени, полюбил Россию и неоднократно потом здесь бывал).
Характерный отрывок из его лагерных воспоминаний:
Интермеццо - рабочая зона лагеря No 165
Рабочая зона лагеря была огромна. В ней, насколько я помню, находилось не менее 10000 военнопленных чуть ли не всех национальностей Европы. Кроме военнослужащих национальных войсковых частей Италии, Венгрии и Румынии, там находились добровольцы испанской Голубой дивизии и крайне пестрая палитра добровольцев спецчастей СС, в которых служили представители буквально всех национальностей Европы, включая шведских блондинов, очаровательных французов и, готовых к любому убийству, сербских четников.
Зачем ГУЛАГ сосредоточил такую массу людей на таком месте, где самая ближняя станция узкоколейки находилась в 15 км от самого лагеря, не имею представления. Не просто организовать снабжение такого количества мужчин, не было даже трудовых заданий в достаточном объеме. Тысячи людей валялись на нарах, в плохо отапливаемых бараках и землянках. Кормили так плохо, что физическое состояние людей доходило до полного истощения. Начальником кухни была немецкая эмигрантка Грюнберг. Муж ее работал преподавателем в школьной зоне, т.е. должен был убеждать немцев в глубокой гуманности советского строя. Если к ней обращались с жалобами, поскольку она понимала немецкий язык, то в ответ слышали: "Со своими жалобами обращайтесь к Гитлеру".
Регулярно проводились только мероприятия по сбору дров и продуктов питания. Дров за лето заготовили в большом количестве, но то ли зима была слишком суровая, то ли число пленных превышало предельное, факт был один - в начале декабря дрова закончились! Ввиду того, что лагерь располагался в глухом лесу, древесины вокруг было достаточно. Но рубить деревья, подготовить и подвезти дрова к месту невозможно было без здоровых тружеников. Долго искать работу мне не пришлось. Уже через день после прибытия в рабочую зону, в столовой во время выдачи завтрака, началась беготня в поисках добровольцев на рубку леса: "Каждому выдадут валенки, овчинную шубу, меховые перчатки и шапку-ушанку. При выполнении нормы - добавочные хлеб и каша".
Добровольцев пришлось подыскивать потому, что морозы стояли стабильные - около 30 градусов, а обязательный вывод на работу при температуре ниже - 20 градусов уставом не предусмотрен. Обращаюсь я к вербовщику с просьбой записать меня. Тот осматривает меня как рабовладелец при покупке нового раба. За месяцы курса я поправился, и фигура моя, очевидно, удовлетворяет требованиям бригадира. Через час колонна отправляется в лес. Инструмент у нас великолепный, профессиональный - топоры, колуны, пилы.
Русская зима. На небе нет ни одного облака, ветра никакого нет. Одеты мы по-настоящему, т. е. не мерзнем, а конвоиры бегают то вперед, то назад, контролируют носы и уши, предупреждают от замерзания этих важных выступов головы.
На лесосеке зажигаем костер, группами по три беремся за работу. Немецкий бригадир - умница. Во всем лагере он подобрал лесорубов-профессионалов, но в связи с тем, что процент лесорубов среди трудового населения Германии очень низкий, составить должное число бригад на лесорубку из профессионалов шанса нет. Эффективное решение проблемы заключается в формировании групп по три, в которых командует один лесоруб-профессионал. Таким образом добились высокой эффективности труда и избежали несчастных случаев. В каждой бригаде 6 троек плюс один специалист для точения пил и топоров.
Работа идет дружно. Норму выполнять можно при умелой организации труда. Я очень доволен своим "командующим", который за 20 лет накопил опыт в лесорубке в баварском лесу на юге Германии. Рабочее время проходит быстро, с заходом солнца отправляемся обратно в лагерь. И опять любуюсь красотой природы. Пейзаж белоснежный, с синим небом над ним, постепенно превращается в сплошной пожар. Все в красном сверкает, черные силуэты сосен филигранно обрисовываются на пламенном фоне - с ума можно сойти при виде такой картины.
В лагерь возвращаемся веселыми и довольными. В столовой нас ждет ужин "с процентом". Нельзя сказать, что желудок наполнен, но, слава Богу, голода не ощущаем. Самочувствие относительно хорошее.
Нельзя ли назвать счастливцем человека, который в суровую зиму свободен от страданий и тяжелых переживаний, далеко от ожесточенных боев, далеко от бомбежек городов Германии, живет вне всякой опасности, в относительном покое? Сторонники этой философии жизни ищут друг друга, и в их вечерних беседах звучит благодарность за привилегию жить без постоянной угрозы смерти и за привилегию реальной надежды остаться здоровыми и в ближайшем будущем. Я лично умею радоваться красоте и одного цветка в необозримой пустыне - за это благодарю судьбу.
Тем временем лес завалило снегом, дороги для автомобильного транспорта сделались непроходимыми, а запасы продовольствия, как выяснилось, на исходе. Продукты подвозятся по узкоколейке, но от ближайшей станции до нашего лагеря, как нам уже известно, 15 километров. Арифметика простая: суточный паек для одного человека составляет 300-400 граммов продуктов, следовательно, на 10000 человек в день требуется 3-4 тонны муки, крупы, жиров и прочего.
За продуктами нужно ехать на санях, но кроме нас, самих военнопленных, нет никакой упряжи. Поэтому опять слышится призыв добровольцев даже в выходные дни. Добровольцы те же, что и на заготовке дров. Но ехать за продуктами особенно интересно потому, что упаковочный материал все-таки не броня. Когда барьер между вечно голодным заключенным и съедобной материей состоит только из мешковины, фанеры или картона, то как же не найти способ этот барьер преодолеть? В поисках таких способов проявлялась безграничная находчивость ребят.
Грузовые сани были разных размеров. На самых небольших - четыре человека в упряжке и один рулевой позади, на самых больших - 14 тягловых и двое рулевых. Впереди прикреплена веревка, в петли которой вставлены палки длиной около полутора метров. На каждой палке справа и слева от веревки один "тягач", а на больших санях - 7 пар одна за другой. В составе колонны около 30 саней всех размеров. Покидаем лагерную зону рано утром в темноте. Дорога заснежена до колен. Головным экипажам тяжело прокладывать лыжню. Применяется система чередования. Головной экипаж прошел метров двести-триста, пропускает всю колонну и зацепляется за ее хвост. Несмотря на применение такой тактики, до станции требуется около 5 часов. Там идут разгрузка вагонов (тягло превращается в грузчиков) и распределение груза по саням, и тем самым начинается веселая часть предприятия. Конвоиры хотя кричат, но все же на занятия рулевых смотрят сквозь пальцы. В то время как тягло тянет, рулевой не рулит, а подготавливает доступ к съедобному содержимому мешков, картонок, фанерных ящиков. Колонна останавливается для отдыха и удовлетворения телесных нужд, и начинается кормление как тягла, так и конвоиров.
Запасаться продуктами и контрабандой, тащить их в лагерь строго воспрещается. Каждый участник перед возвращением в зону подвергается телесному обыску, но процент успеха этих обысков невысок. Не разденешь же человека при 30 градусном морозе. Шуба толстая, а ощупывают нас, не снимая перчаток. Как им определить, например, что грудь и пузо человека прямо на коже обложены ломтиками сала? Как им определить, что между бедрами человека висит дополнительная сумочка с каким-то питательным содержимым? Одним словом, в 12 часовых походах за продуктами участвовали не зря.
Намного меньшим уважением пользуются походы за дровами. Где-то в лесу, на расстоянии 3-5 километров от лагеря навалены шестиметровые отрезки стволов высоких сосен. Для того чтобы подвести к лагерю доброе количество этих тяжеловесов, составляются санно-человеческие колонны, причем стволы-длинномеры кладут на двое саней - головной и хвостовой - по три или шесть штук, смотря какого они диаметра. В упряжке такой повозки до 20 человек. Дорога к этим штабелям древесины тянется по открытому полю, где сугробы бывают высотой полтора метра. Продвижение по этой дороге человеческого тягла по не прочищенному заранее пути требует мобилизации последних сил, и эти походы без жертв не обходятся. Падают ребята от истощения, подняться больше не могут или не хотят. Приходится выделить одну упряжку для возвращения в лагерь тех, кто переоценил запас физических сил.
А чем люди мотивируют выход на такие изнуряющие предприятия? Одни хотят избежать скуки, бездельничанья в плохо отапливаемом бараке, другие охотятся за куском добавочного хлеба и четвертью литра пшенной каши, а большинство, пожалуй, не отрицают оба мотива.
Прошел декабрь. Как провели рождественский праздник, не помню. Думаю, что отметить праздник не хватало душевных и материальных ресурсов. Провели эти дни как рабочие, так как церковные праздники вообще в Союзе не признавались, а тем более даты праздников по григорианскому календарю. Как встретили новый 1945 год, также из памяти извлечь не удается. Равнодушная, наверное, была эта встреча. Предстоял конец войны, в этом сомнений не было. Но, что будет с военнопленными, никто знать не мог.
...
Слышится слово ТОРФ, а никто из нашей группы не имеет представления о том, что означает "работа на торфу". Но пока всех вновь прибывших загоняют в пустую землянку на карантин. Две недели заключения в загороженной колючей проволокой карантинной зоне. Занятий нет, целый день сидеть на нарах или ходить вдоль и поперек небольшой площадки отведенной нам зоны. Имеют место первые разговоры с представителями основного состава лагеря - криком на расстояние 20 метров.
Слухи неутешительны: 30 % начального состава погибло за пять месяцев зимы, работа исключительно тяжелая, а самоуправление лагеря в руках кучки сербских четников (служивших добровольцами в СС) и румынов, которые "блатуют" с командным составом МВД, сообща занимаясь кражей и разбазариванием как продовольственных продуктов, так и обмундирования погибших, которых похоронили нагими. Из немцев ни один не владеет русским языком. Жаловаться некому. Около 80% немецких пленных - дистрофики, и работать на укладке рельсов на торфу под гидромониторы никто из них уже не способен.
Среди вновь прибывших есть богатыри не только по физической конституции, есть немало людей с большими организаторскими способностями и 3-4 человека с прекрасным знанием русского языка. Основывается своего рода эмигрантское правительство с одним пунктом программы действия: "Долой сербско-румынскую мафию!" Еще в дни карантина организуются "правительственные комиссии" по определенным областям действий. Премьер-министр - помещик немецкой национальности и румынского подданства, который владеет семью языками и всеми приемами руководства людьми.
...
Карантин закончен, формируются бригады на торф. При этом наше "правительство" добивается первого успеха. Бригадирами назначаются немцы, в то время как сербское "командование" мечтало о том, что немцы должны были работать под чисто сербским руководством.
Наш "премьер-министр" назначается заместителем старшего лагеря. Так как румынский язык у него был вторым родным языком и черты национального характера румын знал наизусть, ему быстро удалось достичь договоренность и с этой фракцией лагерных властителей, которая работала преимущественно в кухне и на ее периферии. Сделан большой шаг к изоляции сербской фракции, члены которой занимают все командные посты вблизи командного состава МВД.
Однажды ночью, спустя два месяца после окончания карантина, за забором зоны начал подниматься шум. Гул автомашин и два выстрела. В свете прожектора перед складской землянкой движется толпа людей в форме войск МВД. Затем машины удаляются и наступает тишина. Информация о том, что же произошло той ночью, просочилась к нам не скоро. Но на следующий день было очевидно, что изменился офицерский состав командования и человек 10 - 15 сербов на грузовике покинули лагерь.
Через год я узнал, что наш "премьер-министр" имел контакты с вышестоящими органами ГУПВИ (Государственного управления внутренней инспекции). Ему удалось информировать контрольные органы о запланированной крупной краже продовольствия и обмундирования, организованной начальством лагеря в сотрудничестве с сербской верхушкой. Смешанная группа воров попала в засаду и была удалена черт знает куда. Комиссия контрольного органа, в том числе группа врачей, посещает лагерь. Определяют категорию каждого пленного, восстанавливают положенный режим работы по категориям физического состояния, и изо дня в день заметно улучшается паек. Жизненные условия в лагере поднимаются до среднего уровня.
...
Война кончилась, слова "скоро домой" летят к нам со всех сторон. В составе нового командования лагеря значительный процент фронтовиков-инвалидов, которые к нам, пленным, относятся по-иному, нежели прежнее командование войск МВД.
Прибыл новый транспорт с немецкими военнопленными из самой Германии. "НОВЫЕ" без всякого опыта, как нам казалось, последняя надежда немецкого командования. Люди, совсем не привыкшие к физическому труду и нередко неспособные из-за физических недостатков. В зоне построили большую палатку с нарами на 120 человек, и начальнику лагеря потребовался укротитель для приведения в порядок этого цирка. Как он остановился на мне, знает только Бог. Скорее, подсказал ему это черт. Пришлось покинуть отдельную постель в помещении производства игрушек и располагаться в проветриваемой палатке среди толпы бушующих "НОВЫХ".
Когда-то, еще в летной школе, я руководил группой из 15 человек, старшим обслуги возился с дисциплинированным составом не более 30 человек, а теперь 120 депрессивных или сумасшедших "НОВЫХ", которые пока еще имели смутное представление о том, что такое дисциплина в учреждениях архипелага ГУЛАГ. Задание непривычное, неприятное, и как мне показалось, сверх моих сил. Я же не знал, что проникнуть в такую бесструктурную массу одному совершенно невозможно. Со временем до меня дошло, что отдельным особам надо предоставлять хоть скудные привилегии, которые за эту цену, в свою очередь, будут готовы служить в качестве овчарок. В конце концов я этого достиг, и число упреков, сыпавшихся на мою невинную голову, постепенно уменьшилось. В один прекрасный день у меня состоялась почти дружеская беседа с начальником лагеря (который по возрасту годился мне в отцы), и я отважился спросить, по каким причинам на роль командира роты он назначил именно меня. Ответ был прост: "По по-русски говоришь и пишешь, умеешь учиться". Вот и все.
Работа на торфу была очень тяжелая, тяжелее всего на перекладке рельсовых путей гидромониторов. Широта колеи этих путей около 3 метров, длина шпал не менее 4 метров, длина одной секции 6-7 метров, т. е. туда входит не менее 10 шпал. С ходом разработки торфа рельсы гидромонитора должны соответственно отступать. Рельсовые секции указанных размеров вручную поднять и перетаскать на расстояние около 5 метров - не шутка, особенно когда путь пересекает болото. При поднятии секции работяги иногда стоят в воде по пояс. Шпалы словно засосаны в илистом грунте, и, чтобы оторвать их, требуются усилия вдвое превышающие вес самой секции. Требуется бригада здоровых мужчин численностью до 30 человек. Страдают люди не только от тяжести работы, но также и от агрессивности болотистых вод. У многих есть открытые язвы.
Немного легче работать на полях, где торф сушат. Торфяное сырье поступает по трубопроводу на поле, где вода сливается и испаряется. Слой влажного торфа разрезают специальными гусеницами на кирпичи, тем самым подготавливая себе очередную порцию тяжелого физического труда - поднять и крест - накрест уложить кирпичи, весь которых из-за значительного влагосодержания довольно высок. Весь восьмичасовой день стоять с согнутой спиной, поднимая и передвигая десятикилограммовые кирпичи - настоящая каторга. При этом нужно учесть, что под летним солнцем, без какой-нибудь тени, на поверхности поля - 40-50 градусов жары.
Что делать когда кроме гидро хим и человеческой энергии другой нет
Комментарии
Ещё из реального опыта.
Вот цитата из одной старой газеты:
По-боевому заготовлять газогенераторное топливо
В Сорокинском (ныне - Заринском. - А.М.) районе газогенераторные тракторы составляют около половины мощности всего тракторного парка. Заготовка газогенераторного топлива к летним полевым работам имеет исключительно важное значение.
Председатель колхоза "Красный маяк" коммунистка Золотарева, не дожидаясь механической пилы из МТС, организовала у себя в колхозе резку чурочек вручную и сушку их. Уже заготовлено 130 кубометров газогенераторного топлива вместо 110 кубометров по плану. В печах колхозников высушено больше 60 кубометров чурочек.
В колхозе "Советская Сибирь" вместо 45 кубометров по плану заготовлено ручным способом 60.
А вот руководители колхозов "Заря коммунизма", "Красное утро", "Красное знамя" и другие не заготовили еще ни одного кубометра газогенераторного топлива.
Древесины в Сорокинском районе много. А газогенераторное топливо заготавливается весьма медленно.
Н. Петренко. "АП", 6 марта 1942 года
----При цитировании ссылка на Официальный сайт Алтайского края обязательна
Источник: https://www.altairegion22.ru/territory/remember/65viktory/ap/
Чурочки надо пилить размером примерно 4 или 6 см в каждом направлении. А потом ещё сушить, на что опять-таки нужны дрова. Которые придётся пилить и колоть вручную. Дело это очень трудоёмкое. Возможно, вы читали книгу "Как закалялась сталь", так вспомните, как Павка Корчагин и его товарищи страдали на лесозаготовках. А с учётом КПД газогенераторных тракторов, упомянутые выше 45 кубометров чурочек заменяют 3,3 тонны солярки.
У нас в Рязанской области до незабываемых лесных пожаров в 2010 году были подобные пожары в 1972 и 1936 гг. Так вот в 1936 году у нас сгорел рабочий поселок Курша-1 вместе с жителями, спаслись единицы из тысячи. Лесозаготовки. Читая про, удивился тому, что в 1936 году они пилили не Дружбой-2, а электропилами от передвижных электрогенераторов.
Навеяло: природа, закаты, пионерские костры, заботливые воспитатели.
Хороший лагерь. Приятные воспоминания.
80% дистрофиков в лагере - ох не прост автор мемуаров с приятными воспоминаниями....
На торфе им тяжело было гнидам. У меня бабушка всю войну на торфе работала, имела и правительственные награды за труд в тылу.
+
Бедных, ни в чём неповинных ариев, возможно впервые в их жизни заставили Работать для самообслуживания...какой ужас
Руские действительно Зло. Так издеваться над людьми...
Неужели Опять всё повторится?!
СлЪозы на очах
А я предупреждала: коммунальные бараки по штуке на деревню или городской микрорайон и отопление путем надышивания!
то в ответ слышали: "Со своими жалобами обращайтесь к Гитлеру". - коротко и по делу)))
Ни тебе жоповозок, ни тебе жестокого обращения с животными. Углеродный след надо думать во вполне приемлемых границах.... Попилил - согрелся, побегал в хомуте - поел (без переедания). Любо - зелено! Само то для Европы.
этапять!
Зады не подтирали? Все же пленные враги, руки в крови до плеч. Надо было им устроить обычный лагерь по образцу тех, где держали корасноармейцев фашисты. Хоть на недельку.
Добрые русские люди. НИчем нас не исправить
Автор это прекрасно понимал, я ведь лишь небольшой отрывок привел, а там много разного, цитирую, например:
...
Однажды ко мне обратился один из членов этой бригады. Он тяжко страдал от зубной боли и попросил меня, уже владеющего русским языком, сопроводить его в поликлинику в качестве переводчика. Мы отправились, зашли в регистратуру. Я объяснил работающей там медсестре, что это "член бригады вредного цеха" и у него нестерпимо болит зуб, и мы просим допустить нас к врачу. Медсестра внимательно слушала меня, сочувственно поглядывая на припухшую щеку товарища, а я, излагая нашу просьбу, невольно размышлял о том, что же должна думать и чувствовать сейчас эта русская женщина, видящая перед собой двух немцев, военнопленных, но недавних противников в жестокой войне. "Что было бы в аналогичной ситуации с русскими военнопленными в Германии?" - спрашивал я себя. Скорее всего, их просто немедленно выставили бы из поликлиники. Возможно, что и из-за таких моих мыслей реакция медсестры на нашу просьбу показалась мне чудом. Женщина без лишних слов выписала на моего товарища медицинскую карточку, вежливо и дружелюбно проводила нас к кабинету стоматолога. Любезно указав на место, где мы должны дождаться своей очереди на прием к врачу, занесла карточку в кабинет и вернулась в регистратуру.
Очередь была большая. Нескольких стоявших вдоль стен в коридоре скамеек не хватало и половине желающих попасть на прием пациентов. Но вдруг... второе чудо - выглянула из кабинета врач, пригласила нас зайти к ней без очереди. В кабинете, пока врач занималась лечением товарища, я сидел рядом, и она вела со мной непринужденную беседу, с неподдельной заинтересованностью расспрашивала о моей судьбе. Женщиной она была молодой и очень симпатичной, беседовать с ней было приятно на любую тему, даже на такую, как несладкая судьба военнопленного.
Закончив лечение товарища, врач сказала: "Теперь вы садитесь - посмотрим, какие зубки!" Я оторопел. Смущенно ответил, что у меня нет жалоб, а кроме того, я не член бригады вредного цеха. "Садитесь!" - еще настойчивей, почти как приказ, повторила она.
"Цинга! - резюмировала врач, глянув мне в рот. - Нужно лечить! Иначе зубов скоро у вас не будет".
Она тщательно обработала мои десны какой-то жидкостью, угостила нас с товарищем аскорбинкой и, прощаясь, сказала, чтобы мы обязательно пришли к ней на прием через день.
Покидая кабинет врача, я побоялся ропота тех пациентов, которые должны были убедиться в том, что проклятых фрицев приняли на лечение без очереди. Но - третье чудо в ходе этих событий - никто не ругался на нас вслух, наоборот, выражение лиц ждущих пациентов показалось скорее приветливым.
Спасла она зубы не только мне. По ее настоянию я водил к ней впоследствии очень многих своих товарищей. И никто в поликлинике ни разу не спросил, являются ли пациенты членами бригады вредного цеха.
Однажды я отважился спросить нашу спасительницу: "Что побуждает вас оказывать нам помощь? Да еще столь бескорыстно и в таком объеме!" Ее ответ меня глубоко потряс.
Мой брат, - сказала она, - попал в немецкий плен. Сбежал, его поймали и заключили в концлагерь Дахау, что означало неминуемую гибель. Но ему чудом удалось бежать и из этого лагеря смерти. И все-таки, как вы понимаете, сбежать было легче, чем уйти от погони, а тем более где-то надежно укрыться. Однако ему повезло. Полумертвого от голода и усталости его нашла в горах на юге Германии немецкая крестьянская семья. Эти добрые и смелые люди не только не выдали его фашистам, но кормили и прятали до прихода американских войск. Мой брат вернулся домой живым и здоровым. Я считаю своим долгом отплатить немцам добром за то добро, какое они сделали для моего брата".
Минуло с тех пор более полувека. Много событий и впечатлений время стерло из памяти. Много забылось имен. Но только не имя этой удивительной русской женщины. Уверен, что столь же прочно хранит это имя и благодарная память многих моих товарищей по плену.
Сердечное спасибо вам, Анастасия Федоровна!
Этим мы и отличаемся от всех других народов. Силой и милосердием.
В 90х работал с уральским заводом, как с хозяином и его немецким партнером зарулились в тайгу на охоту.
Картина маслом - 5 утра, тайга, тишь, слышу ктото на ломаном русском поет гимн СССР. Совсем думаю немец допился.
Днем спрашиваю, что за тема? Оказалось 45й, гитлерюгенд, плен, и на стройки в сибирь. По дороге на одном из этапов, воспаление легких, выбросили с состава. В какой то деревне подобрала бабка, выходила. И он более 5тыс.км пешком по лесам, по полям прошел до Европы, в Германию. Прятался.
Но привычка петь гимн с лагеря осталась. Пел всю жизнь, говорил настрой на весь день. И тоже очень любил Россию и русских.
Многие немцы из пленных очень тепло отзывались о России и русских.
Из чего можно сделать вывод - чтобы европа и европейцы полюбили Россию им просто нужно побывать в русском плену.
Те, кто прошел немецкий плен, благостных воспоминаний не сохранили.
Все может быть. По рассказам стариков-пацанва выстегивала пленным немцам глаза шарикоподшипниками из рогатки.
А вот с япошками-были вполне нормальные отношения. Те выделывали разные смешные фигурки, ножички, расчески, лампы из всякого подручного материала-меняли на продукты.
Под конец срока плена-подавляющее большинство японцев-были безконвойными в отличии от немцев.
Когда вышло постановление о возвращении на родину-многие японцы не хотели уезжать. Кое-кто обзавелся даже семьями. ну а чего...своих-то мужиков война выбила. Я бабенок и не осуждаю.
занимательно чтиво
прямо пионерлагерь какой-то...
классно Автор отдохнул, хоть на второй сезон оставайся.... румыны будут рады
Как-то давно-давно читал статью-прогноз по будущему разных частей нашего шарика. Что там было по другим частям не помню, в по Европе прогноз почему-то запомнился. Наверно, потому что я с ним согласен. Прогноз строился на предпосылке, что в Европе "зеленые" технологии будут продвигаться целенаправленно и последовательно. В этом случае европейцев ждет крайний аскетизм на фоне высокой степени автоматизации и роботизации.
Очередная эльфийская мифология.
В частности,
> высокой степени автоматизации и роботизации.
это дикие инвестиции (в том числе энергии) в основные фонды. Исторически это требовало запуска нового полноценного энергоуклада и влекло рост индпроизводства.
Может Европа похвастаться динамикой инвестиций в основные фонды и динамикой промпроизводства?
Инвестиции есть. Порядок инвестиций в зеленую энергетику - сотни
нефтимиллиардов евро в год. В роботизацию тоже инвестируют. Например, тема все возможных беспилотников. Я не готов оценивать достаточны или нет существующие объемы инвестиций. Если допустить, что люди, продвигающие "зелень", не идиоты и осознают все издержки процесса и результата, то логика энерго-нестабильности обязывает внедрять роботизацию.Смотри сравнение с 2000 и 2007.
https://aftershock.news/?q=node/1047408
Аскетизм - да. Роботизация - наверняка нет.
Скорее вернутся к мануфактурам, придумают аналог феодальных отношений и цеховой организации труда в городах.
"Добрый ты, боярин!"
Спасибо, Алекс. Хорошо.
В закладки.
Добровольцев искали, потому что температурный режим не позволял принудительно направить рубить дрова. Слишком гуманный «ГУЛАГ» у нас был.
Потому что была задача использовать рабочую силу а не уморить. Если в -30С отправить дистрофиков на лесозаготовки то никто из них не вернётся.
За бессмысленную потерю рабочей силы с начальников спросят, потому и искали добровольцев ещё способных к тяжёлому труду. Очень много пленные немцы построили в Сибири. Вернулись на родину мало кто смог - умирали во множестве.Перед этим -много и тяжело поработав. А Вы предлагаете сразу на утилизацию.
Прошу заметить, что заключенные были на самообеспечении только в плане отопления и доставки/приготовления еды.
Кстати, скорость движения в упряжке у них вполне бодрая. Конный обоз в многодневном походе идет со скоростью 20 км в день.
В своём рассказе - https://aftershock.news/?q=node/609327
я упоминал, что в годы войны моя мама была взрывником на торфоразработках для ГорГРЭС в городе Балахна Горьковской области. В ходе и после войны очень много немецких военнопленных были направлены на торфоразработки. Действительно, работали в болотной жиже целыми днями - им полагалось устанавливать гидромониторы, с помощью которых размывался слой торфа, превращаясь в пульпу. Но кормили их прилично - те же 600 граммов хлеба они получали наравне с нашими рабочими...
Моя мама, как и другие взрывники ("взрывницы"), получала увеличенный паёк - 800 граммов хлеба, буханку хлеба.
Спасибо! Хороший рассказ!
Этот автор как раз в нижегородских лагерях большую часть плена провел. И тоже свидетельствует, что когда администрация лагерей не беспределила (бывших фронтовиков пленные уважали за справедливость, уроженцев из МВД не очень) условия были вполне справедливыми - делая скидку на то, что половина СССР была разрушена, и как сыр в масле не катался никто.
Цитаты:
1947 год был голодным. Гражданское население, с которым приходилось сталкиваться, голодало. Лучше было положение на производстве тяжелой химии. Там людям давали обед, который от еды пленных почти не отличался. Зима, холодно. На перекур русские и немцы собираются вместе, греются у железной печки. Русские из карманов вытаскивают картофелины, режут на ломтики и кладут их прямо на плиту печи. И обязательно угощают пленных. Значит, мы питаемся на одном уровне. А вот, работающие рядом с нами русские заключенные, питаются еще хуже нас. Свободный человек все же легче переносит голод, нежели заключенный, на которого угнетающе действует психологический фактор.
...
В Красноармейске после прихода нового командования из инвалидов войны заметно улучшилось и дошло до желудков положенное питание. Медкомиссия определила состояние каждого. Дистрофиков освободили от выхода на работу, дали повышенное питание и корпус, где они находились, оградили забором от рабочей зоны. Зачем тюрьма в тюрьме? Это было сделано, чтобы предотвратить обмен продуктов питания на табак и махорку из трудовой зоны. Командование было заинтересовано в скорейшем выздоровлении рабочей силы. Меры эти принимались не без основания, торговля такого типа действительно была.
...
Пробуждаюсь от крика: "Господин санитар!" Не сразу соображаю, что этот господин - я. Старший румынской части объясняет, что один из его товарищей умирает. Остальные румыны просят поспешить. Зашли в корпус, и в свете свечи вижу больного, который на постели изворачивается в судорогах. Рукой определяю, что очень высокая температура, диагноз несложный - приступ тропической малярии. Что мне сделать? Внутримышечную инъекцию уже умею делать, врач показывала, как сделать укол на границе между спиной и задницей. Старший прямо умоляет помочь. Пошел я в медпункт, достал дезинфицированный шприц, ампулу хинина и, вернувшись, попросил крепких помощников подержать больного для обеспечения неподвижности. Буквально через 10 минут после укола пациент успокоился и заснул. Какое чудо!
На следующий день он был слаб, но самочувствие было нормальным. До прихода врача было еще несколько слабых приступов, а потом и они прекратились. А вот что меня удивило. Утром ко мне обращается дежурный офицер с вопросом: "Сколько у вас неработоспособных?" Считаю по пальцам и отвечаю. Лейтенант благодарит, салютует и уходит. Это уже трудно понять. Он, по сути, мой тюремщик, а относится ко мне как к равноправному человеку. А он ведь воевал, был тяжело ранен, у него нет правой руки, т. е. он стал инвалидом в результате боевых действий. Я - представитель противника, пришедший на его землю. Просто не понять!
Спасибо. Книгу обязательно прочитаю.
Моя мама рассказывала случай:
Возвращалась домой с работы, держа в руках две буханки хлеба. Одна буханка была её личной нормой довольствия. Другая буханка - предназначалась двум "иждивенцам": престарелому отцу (400 грамм) и младшему брату (400 грамм).
Шла не спеша. Её догнала колонна немецких военнопленных, возвращавшихся к себе в лагерь. Вдруг из колонны выскочил пленный и буквально рухнул перед ней на колени. Стал что-то лопотать, показывая руками на хлеб. Оборванный, жалкий и какой-то хлипкий в сравнении с другими. Неожиданно даже для себя самой, мама переломила буханку пополам и протянула огромный ломоть пленному. Тот схватил и прижал ломоть к груди. Встал, побежал и встрял на своё место в колонне. Потом долго издали раскланивался перед мамой. Видимо, благодарил за щедрость...
До конца дней своих мама так и не смогла объяснить свой поступок. Ведь два брата остались на войне навсегда, а двое других - вернулись калеками. Нет, не жалела отданного хлеба. Просто себя в тот момент не узнавала, и не поняла случившегося...
Мало дали. Отпустили домой к семьям через 6 - 15 лет, после всего, что они натворили.
На Quora спорил с американцем насчёт зверств Советов над немецкими военнопленными. Как ни доказывал, что европейских сволочей убивающих женщин и детей, отпустили по домам. В то время, как советских людей жгли в печах.
Сложный вопрос о милосердии и возможности самими превратиться в нелюдей...
Эсэсовцев, то есть аналог нынешних правосеков, вылавливали и вычисляли в том числе в лагерях, хоть они и пытались это скрыть всеми способами.
Ну а этот, к примеру, конкретный автор, вчерашний школьник, попавший в плен менее через месяц после попадения на фронт, много зла успел принести? Возможно, но все понимали, что его ждало бы при, к примеру, игноре повестки.
Сталин четко сказал, и мудро:
Со всей уверенностью можно сказать, что эта война приведет либо к раздроблению или к полному уничтожению гитлеровской клики. Смешны попытки идентифицировать весь немецкий народ и немецкое государство с этой кликой. История учит нас, что всевозможные «Гитлеры» приходят и уходят, но немецкий народ и немецкое государство остаются. Сила Красной Армии состоит в том, что она не знает расовой ненависти, что представляет собой источник слабости Германии… Все свободолюбивые народы противостоят национал-социалистической Германии… Мы воюем с немецким солдатом не потому, что он немец, а потому, что он выполняет приказ поработить наш народ.
Должно быть так:
Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет!
Взял в руки автомат, пошёл убивать русских - умри.
Как написал в своём стихотворении Константин Симонов "Убей его!"
Сложный вопрос
Никакой сложности в вопросе нет. Каждое поколение само решает вопрос о (не)милосердии к противнику, врагу. Исходя из исторической ситуации на момент принятия решения. Мы (родившиеся после войны и тех событий не видевшие) никакого морального права сомневаться в правильности решения быть к пленным немцам милосердными НЕ ИМЕЕМ. Если пережившие тот ад и кошмар относились ТАК, то кто мы, черт возьми такие, чтобы считать это неправильным?
У вас может нет сложности, как у Коли из Уренгоя например.
У меня есть сложность, так как моя семья потеряла 5 мужчин (18-19 летних) на фронтах ВОВ. И я задавался этими вопросом в беседах с моим дорогим дедушкой Алексеем, который прошёл всю войну и умер в декабре 2021 года в возрасте 96 лет.
Ой, теперь будем меряться пипись...кто больше родни в ВОВ потерял? А если в моей родне погибли 6 человек, то Коля из Уренгоя уже вы? Или как?
*совсем уже некоторые того...((((*
Тут понятно, что вы на свою родню положили с прибором.
Свободен
Сразу вспомнились заметки о гонках речных пароходов по американским рекам, в 1820 - 1840-х, когда капитаны стремились обгонять других, понимая что на тихоходное судно сложнее продавать билеты. В общем, в топки, сделанные для дров, лили мазут, бросали гнилые свиные окорока и сильно пьяных пассажиров.
И в общем - около тысячи взрывов котлов, и больше двух тыс только тяжело раненых и убитых речников, учет легко поранных не велся.
Так что в США традиции еще более странные, чем в Европе
Мама помнит пленных и немцев и японцев. После войны на хозработах в Казани их много было. Люди как люди, точнее зеки как зеки.
Интернационализм в природе русских людей. Это - наше коренное отличие от многих и многих.
Читая такие записи, я горжусь, что принадлежу к русскому народу. И это умение не оскотиниться, не впасть в зверства в ответ на зверства - это позволит нашей нации продолжать жить. Не соглашусь с теми, кто говорит, что пленных надо было расстрелять или заживо сжечь или пытать. Убивать во время войны - да. Уничтожать побежденных, да еще бесчеловечно - нет.
Спасибо за материал и книгу. Надо почитать. Хорошо бы "Колям с Уренгоя" такие воспоминания почитать. Причем насильно, вслух. И потом снова поехать в Бундестаг и там рассказать о своих "новых" впечатлениях о жизни "невинных" солдат вермахта в ГУЛАГе.