Продолжение. Начало тут: Крестьянство и революция. Вводная часть.
Сохранилось множество высокопарных заявлений и публицистических выступлений, уверяющих, что на рубеже 19-20 столетия монархия рассматривала крестьянство, как свою опору. В 1893 г. министр финансов Витте даже заметил, что цесаревич "относится в высокой степени милостиво к крестьянским интересам и считает их первенствующими"
В отчете государственного контролера Т. И. Филиппова за 1896 г. прямо указывалось на то, что "платежные силы сельского населения находятся в чрезвычайном напряжении". Напротив этих слов царь написал: "Мне то же кажется". С образованием же особой комиссии по крестьянскому вопросу император считал нужным "повременить"...
В сентябре 1901 г. в Компьене царь говорил французскому президенту Э. Лубе "о необходимости земельной реформы", заверяя его, что "давно думает об этом". В январе 1902 г. монарх таки учредил под председательством Витте Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Хотя Витте всячески преувеличивал роль Особого совещания, в действительности, собрав обширный материал, оно за 3 года так и не разработало ни одного реального проекта.
В марте 1905 г. Особое совещание Витте было закрыто и вместо него образовано под председательством Горемыкина Особое совещание о мерах к укреплению крестьянского землевладения. Для ускорения аграрной реформы 6 мая 1905 г. Николай II учредил Комитет по земельным делам и преобразовал Министерство земледелия и государственных имуществ в Главное управление землеустройства и земледелия (4 марта 1906 г. Комитет по земельным делам был преобразован в Комитет по землеустроительным делам при Главном управлении, а на местах началось создание губернских и уездных землеустроительных комиссий).
Пишу про это так подробно, чтобы показать, что только общая постановка вопроса об аграрной реформе заняла 10 лет.
А в это время "опора монархии" выглядела ну совсем не празднично.
Я сейчас приведу цифры, которые обычно в анализе жизни деревни не фигурируют:
Крестьянский суицид
Для жителей русской деревни конца XIX – начала XX в. отношение к самоубийству в целом было созвучно с позицией православной церкви. Это подтверждают и этнографические источники. Среди крестьян самоубийство считалось тяжким, «смертным» грехом и объяснялось дьявольским наваждением («грех попутал»). По суждению ярославских крестьян самоубийство есть тяжкий грех, который совершается под влиянием нечистой силы, а душа самоубийцы поступает в распоряжение дьявола. Погребение самоубийц в деревне, согласно церковным постановлениям, совершалось без церковного отпевания, могилу располагали за кладбищенской оградой и крест на ней не ставили
И при всём при этом:
Имеющиеся статистические данные дают основание утверждать, что в конце XIX – начале XX в. происходит рост числа самоубийств. Так, в России с 1870 по 1908 г. общее их количество увеличилось в 5 раз, а к 1910 — почти удвоилось. По данным статистики уровень самоубийств в Европейской части России вырос с 2,1 случая на 100000 населения в 1905, до 2,6 в 1907, 3,3 в 1910 и до 3,4 в 1912 г.
По подсчетам доктора Жбанкова за 1905–1909 гг. из 9510 случаев самоубийств крестьяне составляли 57,3%, высшие и богатые классы — 11,5%, учащиеся — 10,7%, чиновники — 7,7%, армия и полиция — 7,5%. Более точная статистика по Петербургу за 1911 г. дала еще более красноречивые результаты; из общего числа самоубийц крестьяне составляли 78,14%, дворяне –7,71%, мещане — 11,74%, купцы — 1,53%, духовенство — 0,21%, иностранные поданные — 0,71%
И в это самое время сами монархи грабили "опору монархии" вдумчиво и качественно. Ниже будет приведены документальные свидетельства, что на всевозможные налоги и сборы у крестьян уходило до 70% от урожая. То есть монархия к крестьянину относилась, как деревенский кобель - вспоминала о своей "опоре", когда требовалось задрать лапу и помочиться. В остально крестьянские беды и проблемы были великодержавной власти глубоко по барабану.
По данным «Комиссии Центра», с 1870 г. по 1900 г. площадь сельскохозяйственных угодий в Европейской России увеличилась на 20,5%, земледельческое население — на 56,9%, а количество скота — всего на 9,5%17.
В результате, исследование той же комиссии показало, что за 40 лет площадь надельной земли по сравнению с численностью населения уменьшилась весьма существенно. Если в 1860 г. количество десятин надельной земли на 1000 душ обоего пола составляло в среднем по 50 губерниям 2308, то в 1900 г. — уже 1298, то есть уменьшение произошло на 43,7%.
Картина выглядит еще более катастрофичной при рассмотрении этого уменьшения по регионам: Северный район — 37,1%, Северо-Восточный — 38,4, Восточный — 48,2, Юго-Восточный — 59,1, Средне-Приволжский — 38,2, Средне-Земледельческий (Юго-Восточная группа) — 42,7, Средне-Земледельческий (Северо-Западная группа) — 40,5, Средне-Промышленный — 33,8, Прибалтийский — 32,7, Северо-Западный — 53,3, Юго-Западный — 50,5, Малороссийский — 42,5, Новороссийский — 58,8%18.
При этом площадь посева на 1000 душ обоего пола сократилась в среднем по 50 губерниям на 33,7%. По регионам: Северный район — 29,5%, Северо-Восточный — 19,8, Восточный — 40,8, Юго-Восточный — 21,0, Средне-Приволжский — 34,9, Средне- Земледельческий (Юго-Восточная группа) — 46,4, Средне-Земледельческий (Северо-Западная группа) — 43,7, Средне-Промышленный — 34,9, Прибалтийский — 0, Северо-Западный — 29,1, Юго-Западный — 29,9, Малороссийский — 42,3, Новороссийский — 26,7%19. Возникший дефицит земли сразу же сказался и на других душевых показателях.
Несмотря на увеличение сборов зерна с десятины и возможное повышение урожайности (что было поставлено «Комиссией центра» под сомнение) сбор всех хлебов на 1000 душ обоего пола с надельных земель по 50 губерниям уменьшился на 12,1%. По регионам: Северный район — 6,9%, Северо-Восточный — +23,4, Восточный — 28,2, Юго-Восточный — +8,2, Средне-Приволжский — 22,8, Средне-Земледельческий (Юго-Восточная группа) — 31,0, Средне-Земледельческий (Северо-Западная группа) — 37,7, Средне-Промышленный — 16,4, Прибалтийский — +4,6, Северо-Западный — 2,8, Юго-Западный — +5,1, Малороссийский — 9,8, Новороссийский — +37,0%. В целом, сбор всех хлебов и картофеля (при увеличении сбора картофеля на 133,9%) на 1000 душ обоего пола с надельных земель по 50 губерниям уменьшился на 5,6%20, что свидетельствует об ухудшении качества питания крестьян в рассмотренный период
По данным "Комиссии центра" (высочайше учрежденной 16 ноября 1901 г. комиссии по исследованию вопроса о движении с 1861 г. по 1900 г. благосостояния сельского населения среднеземледельческих губерний, сравнительно с другими местностями Европейской России), размеры крестьянских наделов в большинстве регионов Европейской России не соответствовали потребностям сельского населения. При сопоставлении среднего количества собираемых продовольственных полевых продуктов за исключением семян (1 521 505 тыс. пудов) с числом сельского населения в 1900 г. (91 400 тыс. душ обоего пола) при учете годовой нормы продуктов в 20 пудов получается, что количество продуктов на душу обоего пола составляла только 16,6 пудов, то есть на 17,0% меньше указанной нормы. По регионам уменьшение было следующим: Северный район — 51,5%, Северо-Восточный — 20,5, Средне-Приволжский — 21,0, Средне-Земледельческий (Юго-Восточная группа) — 11,5, Средне-Земледельческий (Северо-Западная группа) — 40,0, Средне-Промышленный — 46,0, Прибалтийский — 22,5, Северо-Западный — 38,0, Юго-Западный — 31,5, Малороссийский — 32,5%.
Только в трех районах отмечалось превышение нормы: Новороссийском — 89,0%, Восточном — на 26,5%, Юго-Восточном — на 22,5%.
Средняя площадь надела в расчете на душу взрослого мужского населения деревни уменьшилась с 4,8 десятины в 1860-е гг. до 3,5 десятины в 1880-е гг. и до 2,6 десятины в 1900-е годы22. Во многих местах ситуация была гораздо драматичнее. Например, в Темниковском уезде Тамбовской губернии после выкупа на одну ревизскую душу приходилось 3,3 дес. земли, то в 1901 г. — уже 1,09 десятин.
Количество лошадей в расчете на один крестьянский двор уменьшилось с 1,75 в 1882 г. до 1,5 в 1900—1905 годах. В Ветлужском уезде Костромской губернии в 1901 г. на одну десятину пара приходилось только 2,27 голов скота (в переводе на крупный). Следовательно, она получила чуть более 820 пудов навоза (при норме в 2400 пудов), а в лесных волостях еще меньше из-за потерь при работах в лесу.
Обеспеченность населения Европейской России лошадьми с 1896—1900 гг. по 1911—1914 гг. упала с 20,2 единиц на 100 чел. до 17,6, крупным рогатым скотом — с 32,1 до 25,0, овцами — с 48,8 до 32,3, свиньями — с 12,6 до 10,5 единиц на 100 человек25. Эту тенденцию можно показать и на местных примерах. Так, в Клинском уезде Московской губернии процент безлошадных дворов в 1896 г. был равен 26,2%, в 1901 г. — уже 32,9%. Хозяйства, не имевшие коров, в 1896 г. составляли 19%, а в 1901 г. — 27,2%26.
При этом надо учитывать, что физические качества рабочего скота не улучшались, а постоянно ухудшались. В 1912 г. большинство полномерных лошадей являлись негодными для использования их с полной нагрузкой. Причем за четверть века их состояние ухудшилось почти в полтора раза. В 1897 г. около 40% армейских лошадей находились на излечении. Низкорослость и слабость русских лошадей приводила к тому, что в России на 100 десятин посева требовалось больше лошадей, чем в Западной Европе.
Положение мог спасти лишь переход к травопольной системе, но распашка пастбищ и стагнация поголовья скота на единицу пашни окончательно сделали его неосуществимым. В России весь XIX в. под давлением возраставшей плотности населения28 происходило наступление наступление пашни на пастбище: в 1866 г. площадь пашни Европейской России составила 88,8 млн дес., а в 1901 г. — уже 120,3 млн дес., то есть площадь пашни возросла на 35,5%29. В результате соотношение кормовой и посевной площадей не соответствовало норме. Например, в Нижегородском уезде в начале XX в. луга составляли лишь 20% всей пашни30. Данный процесс прогрессировал даже в южных губерниях. Так, в Оренбургской губернии в 1887—1891 гг. в среднем засевалось в год 971 652 дес., в 1892—1896 гг. — 1 021 260, в 1897—1901 гг. — 1 383 298 десятин.
В рамках полноценной системы для удобрения 1 дес. пашни требовалось около 2400 пудов навоза или 6—7 голов крупного рогатого скота (или 4—5 лошадей), тогда как в большей части Европейской России на одну десятину пашни в 1866 г приходилось 1,75 головы всего скота (с пересчетом мелкого скота на крупный), а в 1912 г. — 1,78 головы. Сделанный Островским расчет показал, что к концу 1880-х гг. потребность животноводства в пастбищах достигла 70 млн десятин, а со всеми поправками на недоучет скота — 81 млн десятин.
Однако площадь выгонов для 46 губерний составляла всего 33,2 млн десятин. В итоге дефицит при потребности в 70 млн дес. составлял 36,8 млн дес., а при потребности в 81 млн дес. — 47,8 млн десятин33.
Поэтому в Европейской России почти повсеместно 1,5 дес. луга должна была кормить 2 головы скота, а не одну, и соответственно использование всего имеющегося навоза могло дать на десятину пара менее 40% положенной 2400-пудовой нормы. Например, в Нижегородском уезде, по докладу уездной управы, «около трети надельной пашни совершенно не удобряется, а удобряемая часть навозится очень слабо, именно — ежегодно менее половины парового поля при увале в 70 возов на десятину. На одно и то же поле удобрение попадает не ранее, чем через 6 лет. Земли арендуемые в большинстве случаев не удобряются вовсе»35. В Клинском уезде Московской губернии по докладу местного комитета о нуждах сельскохозяйственной промышленности удобряемость полей составляла 40%.
В результате во многом по этой причине урожайность зерновых в России была в 3—4 раза ниже, чем в Канаде и США, в 2 раза ниже, чем в Германии, Дании, Голландии и Англии. Последствием этих обстоятельств стала стагнация зернового производства в Северном и Центральном Европейском районах. Следует также учитывать, что травополье снижало расход рабочей силы, а, следовательно, увеличивало аграрное перенаселение, что при неразвитости промышленности утяжеляло положение крестьян. Возможно, именно поэтому крестьянские общины без особого энтузиазма относились к внедрению новой системы.
Кроме того, надо учитывать, что одним из результатов реформы 1861 г. стала деформация крестьянских наделов, выразившаяся в резком сокращении их абсолютных размеров (до 20%), переносах, потере наиболее ценных лесных и луговых участков. На примере Петербургской губернии видно, что для подстоличных крестьян тяжелейшим последствием реформы стала отрезка крестьянской земли, составившая в среднем по губернии около трети от ее дореформенного количества. И, как показал анализ величины платежей, приходившихся на десятину удобной земли до и после реформы, сокращение наделов в губернии заметно опережало процесс сокращения платежей, в результате чего их средняя величина, приходившаяся на десятину удобной земли, выросла на одну пятую часть. Это приводило к существенному сокращению хозяйственных возможностей крестьян.
Подобная ситуация сложилась в большинстве регионов Европейской России. Так, в Костромской губернии площадь крестьянского землепользования при освобождении сразу сократилась, так как по уставным грамотам крестьяне получили в наделе по 6 десятин на ревизскую душу, а раньше пользовались гораздо большей площадью, излишки которой были отрезаны владельцам. Земли, поступившие в надел, были хуже, чем у помещиков. Между угодьями не возникло нормального соотношения: образовался недостаток покосов и выгонов в сравнении с запашкой, что неуклонно вело к недопроизводству навоза и оскудению земли. По данным П.И. Лященко, отрезки крестьянских наделов в Полтавской и Екатеринославской губерниях составляли около 40% от дорефоменного крестьянского землепользования, в Харьковской — 31, в Черниговской — около 25%.
От плотности населения в том или ином регионе во многом зависел выбор системы земледелия, а, следовательно, в конечном итоге, интенсивность и формы отхожего движения крестьян. При наличии 40 и более десятин на мужскую душу население занималось кочевыми формами хозяйства. Когда обеспеченность удобной землей варьировалась в интервале от 40 до 10 десятин, крестьяне и помещики вели залежное хозяйство; при меньшей обеспеченности они переходили сначала на двуполье, затем на безнавозное трехполье и, в конце концов, — унавоженное трехполье, что сразу же вело к возрастанию отхода.
Тенденция малоземелья присутствовала в Европейской России и в начале XX века. Так, плотность сельского населения на одну квадратную версту в 1913 г. в Центрально-Черноземном районе составляла 64 чел., а в Малороссийском районе — 66 человек. В это же время в традиционных районах прихода сельхозрабочих плотность сельского населения была следующей: Нижне-Волжский район — 12 чел., Средне-Волжский — 41, Предкавказский — 24, Новороссийский — 39 человек. На одного сельскохозяйственного работника мужского пола в центре Европейской России приходилось 3 десятины посева, а на юго-востоке — 8 десятин. В результате 11 губерний юго-востока имели потребность в дополнительных рабочих в размере 500 тыс. человек.
Наиболее полное представление о динамике малоземелья дают сведения об обеспеченности сельского населения Европейской России посевами. Так в 1897 г. на 81,4 млн чел. приходилось 61,9 млн дес., то есть по 0,77 дес., а в 1913 г. на 109,4 млн чел. — 73,1 млн дес., то есть уже по 0,67 на 1 человека.
Зависимость интенсивности отхода от количества и качества надельной земли присутствовала и в этот период. В «Обзоре Тульской губернии за 1901 год» отмечалось, что «отхожие промыслы являются необходимым подспорьем в домашнем быту, особенно в уездах с худшим качеством почвы». В таком же обзоре Нижегородский губернатор докладывал, что «отхожие и кустарные промыслы... имеют весьма широкое распространение в губернии, обусловливаемое главным образом образом малоземельем и малоплодородностью почвы». В Московской губернии в 1902 г. малоземелье заставляло более 20% крестьянских семей совершенно не заниматься земледелием, а более половины мужского населения остальной части — посвящать промыслам круглый год.
В Воронежской губернии в 1911 г. из 100 безземельных крестьян промыслами занимались 49 чел., из имевших земли до 5 дес. — 30 чел., от 5 до 15 дес. — 20, от 15 до 25 дес. — 18, свыше 25 дес. — 13 человек.
Анализ сведений о хозяйственном положении посетителей Никитовского ночлежно-продовольственного пункта в 1912 г. показывает, что у 30,6% посетителей не было ни земли, ни лошадей, у 9% имелась только усадьба. 20,9% посетивших пункт, хотя и владели землей, но в мизерном количестве и не имели лошадей. Владели 3—5 десятинами 9,1%, 6—15 десятинами — 9,6, свыше 15 десятин — 1,9%. Таким образом, около 60% отхожников этого пункта в той или иной степени не имели средств производства.
Серьезную проблему для русских крестьян представляли высокие цены при покупке и аренде земли.
С 1883 по 1900 г. в 44 губерниях крестьянство приобрело при посредстве Крестьянского поземельного бацка 4 млн 399 тыс. 500 десятин, что составило всего 3,9% от всей надельной земли, между тем как рост сельского мужского населения за это время составил 37%. При этом «покупная цена земли, приобретаемой при содействии Крестьянского Банка» во многих местностях держалась «...выше среднего уровня». «Но и собрав необходимые для оплаты средства, — указывал в своем докладе П.Н. Соковнин, — крестьяне далеко не всегда бывают в состоянии удержать за собою купленный участок и нередко бросают его на руки Банку через три-четыре года после покупки.
С 1888 по 1901 г. в собственность Банка поступило и было продано им 431 имение, площадью 152 259 дес., под которые было выдано в ссуду 8 951 254 руб. и доплачено покупщиками 913 343 руб.». Причинами этого являлись высота платежей за землю и предоставление крестьянам малодоходных участков.
Опираясь на большие земельные владения (36,2% всех крестьянских и частновладельческих земель) и внешнюю рыночность (помещики продавали 50% своей продукции)56, используя нужду крестьян в земле, их прикрепленность к общине, аграрное перенаселение, налоговый гнет, снижение цен на хлеб, сохранившиеся возможности и традиции внеэкономического принуждения, помещики создали отработочно-арендную систему. Она состояла в том, что помещичья земля обрабатывалась трудом и инвентарем освобожденных крестьян за арендованную землю, ссуду хлебом или деньгами, за лесные материалы и т.д. При издольщине крестьяне платили помещику за аренду земли определенной договором долей урожая, при испольщине — половиной урожая
На каких условиях осуществлялась испольная обработка земли, хорошо видно из письма крестьян села Сотницкого Курской губернии:
«У нас всей земли 37 десятин, наличных 84 души, вот поэтому нам со своей земли прожить никак невозможно, а поэтому мы берем для посева землю у бывшей нашей помещицы на таких условиях: берем все равно по три десятины; эти три десятины должны мы вспахать, посеять своими семенами, ее по урожае скосить или сжать и половину хлеба перевести в экономию, а половину забрать себе, потом за эти три десятины мы отрабатываем в пользу помещицы посевом и уборкой хлеба по одной десятине, то есть этот отработок мы пашем, двоим, сеем и по урожае косим или жнем и свозим в экономию; кроме этого отработка еще каждый из нас должен отработать в экономии в пользу помещицы по 12-ти рабочих дней и за каждую десятину отвезти экономического хлеба, куда укажет экономия, по 25 пудов...; потом за эту же землю еще каждый из нас должен вывезть навоза по 40 возов...»
В результате такого соединения архаической эксплуатации и рынка произошло превращение продукта непосредственного производителя-издольщика в меновую стоимость, что дало мощнейший импульс росту нормы его эксплуатации: земельная рента без каких-либо существенных изменений в технологических основах производства имела тенденцию вздуваться все выше.
«В большинстве земледельческих местностей России..., — читаем в исследовании Оренбургского губернского комитета о нуждах сельскохозяйственной промышленности — площадь земельного надела крестьян не способна доставить крестьянскому хозяйству земельный простор, который требуется низкой степенью интенсивности этого хозяйства. Недостаток в собственной земле крестьяне должны пополнять арендой казенных и частновладельческих земель... Казенные земли крестьяне арендуют с несомненною для себя выгодою, но при арендовании частновладельческих земель, площадь которых несравненно больше, условия аренды складываются для крестьян неблагоприятно, так как к повышающему арендные цены влиянию усиленного спроса на земли присоединяется тут и другое, действующее в том же направлении обстоятельство, а именно, необеспеченность исправного поступления платежей по заключенным крестьянами арендным сделкам, вследствие чего сдача земли в аренду крестьянам является для землевладельца рискованною операцией, к которой он прибегает неохотно, а будучи вынужденным к этому, старается уменьшить свой риск сокращением срока аренды и повышением размера арендной платы. Обыкновенно землевладелец прежде того, чем решиться на сдачу земли крестьянам, ищет и чаще всего находит крупного съемщика, имущественное положение которого дозволяет заключить с ним арендный договор... Такой оптовый съемщик сам не ведет хозяйство, а сдает арендованную землю мелкими участками, назначая за нее непомерно высокие цены, которые он умеет выжать из крестьян».
Следует отметить еще одну важную закономерность. При увеличении аренды частных земель целыми общинами или союзами этих общин на более или менее продолжительные сроки количество разорившихся крестьян, а, следовательно, уходивших на промыслы, снижалось по сравнению с теми общинами, в которых практиковалась аренда в розницу. Это происходило, потому что при соперничестве крестьян за аренду цена участка повышалась, кулаки снимали земли больше, чем нужно, и затем сдавали ее в субаренду, что опять вело к росту цен на участки
В связи с этим некоторые современники главной причиной оскудения крестьянских хозяйств в Центральном Черноземье считали даже не выкупные платежи или тягости земских и мирских сборов, а высокую наемную плату за землю, недостающую для образования обеспечивающего хозяйство участка. Особенно это касалось дворов с одним и двумя душевыми наделами, у которых выкупные платежи были меньше, но зато наемная плата за землю — значительно больше.
Если двор с тремя душевыми наделами платил только 15 руб. выкупных платежей, то с двумя наделами — 10 руб. выкупных платежей и 24 руб. за аренду земли, с одним наделом — 5 руб. выкупных платежей и 48 руб. за аренду. Дальше происходило следующее: плата за аренду всегда взыскивалась строго и «безнедоимочно».
«Крестьянин, не имеющий этих денег, — писал П.П. Семёнов, — берет их на перехват у своего односельца, обмолачивает вырученную им жатву и продает наскоро даже необходимый ему впоследствии пищевой хлеб (рожь) по 40—50 коп. за пуд, с тем, чтобы купить его впоследствии, то есть весною, на деньги, добытые зимним заработком, копеек по 80—90 за пуд. Такая заемная операция обходится ему в полгода процентов в 80—100. Но если зимний заработок оказался недостаточным, то для покупки пищевого хлеба или уплаты какой-либо недоимки в начале лета крестьянину приходится продавать на корню уже выколосившуюся жатву, рублей по 10—12 за десятину, теряя на полученной им этим путем вперед сумме (как доказал мне произведенный мною опыт) до 250%».
В связи с этим закономерен вопрос о том, зачем крестьяне шли на арендование земли на столь тяжелых условиях? Помимо мотивации, связанной с нехваткой земли, они руководствовались и соображениями семейного плана. Вернее сказать, эти факторы были тесно переплетены. Рост отхожих промыслов приводил к семейным ссорам и, в конце концов, к семейным разделам, которые резко понижали эффективность разделенных хозяйств. Отсюда — возникновение двух причин арендования: одни крестьяне снимали землю, чтобы привязать своих сыновей к земле и не допустить их отхода, а, следовательно, будущего раздела хозяйства, а другим уже после разделов ничего не оставалось делать, кроме, как снимать дополнительную землю для прокормления семьи
В 1909 г. при биологической норме выживаемости в 15—19 пуд. основных хлебов на человека почти половина российского крестьянства, именно в центре страны, не могла не то, что вести успешное капиталистическое хозяйство, но и вообще нормально существовать. И это было неизбежно, если учесть, что, по данным еще середины 70-х гг. XIX в., из суммы всех сборов в 208 млн руб. (повинности с земель — 23 330,0 тыс. руб., платежи крестьян за земли — 94 681,111 тыс. руб., повинности, взимаемые подушно, — 90 000,0 тыс. руб.) только 13 млн руб. приходилось на земли частных владельцев84. Например, в 1902 г. на 1 десятину крестьянской земли в Горбатовском уезде Нижегородской губернии приходилось 33,4 коп. налогов, тогда как на 1 десятину дворянской земли — 12,6 коп., а казенной — 9 копеек
В 1901 г. в Ветлужском уезде Костромской губернии крестьяне уплачивали все земельные платежи с десятины в размере 1 руб. 2 коп., а землевладельцы — 8—10 копеек. Даже после вычитания 50 коп. выкупных платежей крестьяне платили больше, чем частные владельцы, в 5—6 раз. Причины такого положения, по мнению Ветлужского уездного комитета о нуждах сельскохозяйственной промышленности, состояли в следующем:
1) действовала устаревшая несовершенная оценка земель 1879 г., при которой десятина покоса оценивалась в 24 руб., а усадебная земля, которая обычно не приносила никакого дохода, — в 23 руб., пахотная земля — в 8 руб., а лес, принадлежавший почти исключительно казне и частным владельцам и приносивший большой доход, — только 4 руб.;
2) несмотря на то, что волость обслуживала интересы не только крестьян, но и других сословий, к расходам на нее привлекались исключительно крестьяне;
3) выкупные платежи изначально были вычислены по высшей несправедливой норме — годовой оброк (в Ветлужском уезде — 9 руб. за высший надел) капитализировался из 6%.
В результате ежегодные переплаты казне по Костромской губернии составили 546 201 руб., то есть на 41,3% больше банковской оценки. А всего По всей России только за первые 20 лет казна получила более 40 млн руб. чистого барыша
В Оренбургской губернии в 1901 г. на одну крестьянскую десятину (если крестьянин вносил выкупные платежи) приходилось 45,49 руб. казенных и земских сборов, башкирскую — 3,25 руб., казацкую — 0,62 рубля. На одну мужскую душу насчитывалось всех платежей и повинностей: у крестьян — 4,25 руб. при среднем количестве надельной земли в размере 5,3 дес.; у башкир — 2,67 руб. при 25,5 дес.; у казаков — 2,23 руб. при 25,9 десятин
Что касается местных примеров доходности крестьянского хозяйства в натуральных и денежных величинах, то в Темниковском уезде Тамбовской губернии сбор крестьянского хлеба колебался от 11,5 пуд. ржи на наличную душу в урожайный 1900 г. до 4,6 пудов в неурожайный 1901 г. при среднем сборе в 10 пудов. Исходя из того, что средней минимально необходимой нормой было 14 пуд., возникал дефицит зерна, который надо было докупать. И это притом, что на каждый двор в среднем ложилась денежная налоговая повинность в размере 10 руб., которая покрывалась только подсобными промыслами и занятиями
В 1901 г. в Корочанском уезде Курской губернии на 1 десятину надельной земли только прямых и косвенных казенных налогов приходилось 5 руб. 50 коп. при средней доходности десятины в 11 рублей.
Комментируя такие катастрофические результаты хозяйственной деятельности, помещик М.С. Балабанов указывал:
«Надо просто удивляться, как мог наш крестьянин выносить подобные налоги (в среднем до 50 руб. на двор...), не обладая достаточным количеством земли, совершенно не зная рациональной техники земледелия, не зная даже простой грамотности, почти не обучаясь никаким ремеслам и не занимаясь никакими кустарными промыслами, которые позволяли бы ему с большой пользой утилизировать продолжительный зимний досуг...»
В Ветлужском уезде Костромской губернии в 1901 г. каждый крестьянский двор за год в среднем уплачивал прямых и косвенных налогов 27 руб. 41 коп., то есть 35% оценки личного труда крестьянина. При этом акциз на вино составлял 14 руб. 69 коп., выкупные платежи — 6 руб. 55 коп., земский сбор — 3 руб. 5 коп., мирской сбор — 3 руб. 3 коп., государственный поземельный налог — 9 копеек
В Нижегородской губернии весь валовой доход среднего крестьянского двора от полеводства и скотоводства за вычетом продуктов, идущих на обсеменение полей, прокорм скота и аренды земли равнялся в переводе на деньги 99 руб. в год. На содержание семьи в год нужно было потратить 158 руб. 88 копеек. К этому следует прибавить сумму налогов и недоимки по ним, которые составляли около 64 руб. на двор. В итоге видно, что «крестьянский надел в Нижегородской губернии, даже при дополнении его арендой, не обеспечивает крестьянскую семью».
Это приводило к огромному дефициту крестьянского бюджета, покрыть который без посторонних заработков было невозможно. В Горбатовском уезде этой губернии средняя доходность надельных земель составляла 3 руб. 61 коп. на 1 десятину, или 13 руб. 12 коп. на все угодья, а налоговая нагрузка на двор — 4,6—5,0 руб. прямых налогов и 10—11 руб. всех налогов.
В Нижегородском уезде чистая доходность надельной земли средней крестьянской семьи (6,25 дес.) была равна 16 руб. 85 копейкам. Окладные сборы составляли 19 руб. 18 коп. на двор, недоимки — 6 руб. 61 коп., расходы на продовольствие — 57 рублей. Следовательно, у двора не хватало 65 рублей97. Дефицит в крестьянском бюджете в Семеновском уезде Нижегородской губернии был еще больше — 125 рублей.
В Московской губернии крестьянская семья со среднего надела в 9 дес. получала 45 руб. чистого дохода. На уплату прямых налогов у нее уходило 22 руб. 50 коп., а всех налогов, считая и косвенные, — около 70 рублей. Таким образом и здесь «крестьянские надельные земли обременены платежами значительно выше той меры, которая может быть допущена без ущерба для успешности сельскохозяйственного производства».
Наиболее тяжелая ситуация сложилась в хозяйствах крестьян Средне-Земледельческого и Восточного районов. Именно здесь в 1890-х гг. начался стремительный рост недоимок по окладным сборам: в Средне-Земледельческом (Центрально-Черноземном) в 1891—1895 гг. он составил 122% к окладу, в 1896 г. — 127, в 1897 г. — 161, в 1898 г. — 177%; в Восточном в 1891—1895 гг. — 236% к окладу, в 1896 г. — 201, в 1897 г. — 190, в 1898 г. — 232%.
Во всех других районах недоимки составляли от 7 до 86% к окладу. Кроме того, государственных расходов на 1 жителя в этих регионах меньше всего приходилось: в Средне-Земледельческом районе — 40 коп., а в Восточном — 49 копеек. При этом государственные доходы с губерний Средне-Земледельческого района превышали государственные расходы на эти территории в 2,5 раза, уступая по нагрузке только Прибалтийскому району (в 2,6 раза).
Реализацию данной тенденции проследим на примере Орловского уезда. По данным экономической комиссии местного комитета о нуждах сельскохозяйственной промышленности, в 1901 г. чистый доход крестьян Орловского уезда со своих земель был равен 1 258 512 рублям. При этом по ведомостям Казенной палаты следовало заплатить налоги и другие платежи в размере 415 017 руб. или 33% от чистого дохода. Из них: государственный поземельный налог — 10 703 руб., выкупные платежи — 237 676 руб., земский сбор — 56 589, волостные сборы — 37 998, сельские сборы — 58 634, страховые платежи — 13 417 рублей.
Вместе со всеми косвенными налогами налоговая нагрузка на крестьян составляла почти 70% от чистой доходности их земли
Самой тяжелой нагрузкой были выкупные платежи крестьян, так как, с одной стороны, они изначально не соответствовали стоимости земли, а с другой стороны, возрастали за счет уплаты процентов на ссуду государству104. В начале 1870-х гг. платежи крестьян за землю составляли 94 млн 681 тыс. 111 руб. (49% всех сборов с крестьян).
В 1902 г. выкупные платежи составили 90 млн руб. — более трети тех денег, которые крестьяне получали от экспорта хлеба.
«За 25 лет, протекших со времени освобождения, — писал М.М. Ковалевский, — русский крестьянин уплатил в виде податей в несколько раз больше того дохода, который давал ему его надел».
В 1894 г. крестьянские платежи составляли 55,1%, а в 1904 г. — 41,2% всех поступлений в Департамент окладных сборов107. В Суджанском уезде Курской губернии все податное обложение крестьянского хозяйства составляло от 27,4 до 43,1% от доходности с десятины, причем на долю выкупных платежей приходилось от 16,3 до 25,7%. В Московской губернии доля выкупных платежей составляла около 60% от всех прямых налогов на крестьянство. Это — в среднем, но были уезды с гораздо более высокими показателями. Например, в Серпуховском уезде на долю выкупных платежей приходилось 73% от всех прямых налогов.
Сильный удар по благополучию крестьян наносила вынужденная товарность их хозяйств, когда для уплаты податей крестьянин осенью продавал свой хлеб кулаку и скупщику по дешевой цене, а зимой и весной обратно покупал его, но уже гораздо дороже. В результате, на этой залоговой операции крестьяне теряли около 20% средств. Например, в 1885 г. потери составили от 90 до 135 млн рублей. Конкретный механизм данной операции раскрыл минский уездный предводитель дворянства Н.Г. Матвеев:
«Большинство крестьян продают осенью и зимою требующийся на обсеменение хлеб по низким ценам, вырученные деньги расходуют на повинности, а весною сами покупают, платя несравненно дороже; затем обращаются к ссудам хлеба из запасных магазинов и к займам из мирских запасных капиталов, а когда хозяйство обременено этими ссудами, то к частным займам за высокие проценты. Норма последних зависит от того, насколько состоятелен крестьянин: чем беднее, тем % выше. Объясняется это тем, что заимодавец, в виду воспрещения законом продажи, при известном экономическом состоянии крестьянского хозяйства, имущества должника, рискует своим капиталом и за этот риск берет лихвенный %».
Анализируя сложившуюся ситуацию, Особое совещание предположило:
«очевидно, что постоянный рост недоимок, на который не действовали ни лучшие урожаи, ни двукратное понижение окладов, нельзя объяснить временными причинами; очевидно, что самый хозяйственный организм постепенно истощался и оказался не в силах противодействовать бедствию 1891 — 1892 годов».
«Исходя из этого положения, Совещание обратилось к исследованию изменений, которые могли произойти в главной основе всего экономического строя жизни крестьянского населения этой местности — в размере землепользования и в главнейших результатах земледелия».
Итак, если в среднем на каждого едока по 50 губерниям Европейской России в 1891 — 1895 гг. было высеяно 65% от уровня 1861 — 1865 гг., то в Средне-Земледельческом районе — 56%. Если в среднем на каждого едока по 50 губерниям Европейской России в 1891— 1895 гг. было собрано 88% от уровня 1861 — 1865 гг., то в Средне-Земледельческом районе — 63%.
«Эта убыль в продуктах питания, — читаем мы в Трудах Особого совещания, — не пополнена избытком потребления мяса, овощей и т.п., а составляет действительную убыль, которая была разложена между населением в виде сокращенного питания и между хозяйственным скотом частью тоже ухудшением его корма (замена хлебного корма соломой), частью же просто распродажей скота».
Сложившуюся ситуацию можно проиллюстрировать на примере Сурожского уезда Черниговской губернии. Валовой сбор ржи составлял здесь 1 916 000 пуд., а за вычетом на посев — 1 580 000 пудов. Потребности населения уезда были равны 1 810 000 пудов. В итоге недочет — 230 000 пуд., а с расходом на винокурение — 480 000 пудов. И это без учета налогов и затрат на корм скоту.
В Ветлужском уезде Костромской губернии в 1900 г. при самом хорошем за 10 лет урожае население земледельческого района уезда (бывшие государственные крестьяне) получило после всех расходов только 94 679 руб., то есть по 2 руб. чистого дохода на наличную душу, а в районе с лесными промыслами у бывших помещичьих крестьян возник дефицит в размере 288 860 руб. 20 коп. на продовольствие и 163 830 руб. 31 коп. на уплату повинностей, а всего — 452 690 руб. 51 коп., или около 6 руб. на наличную душу.
«Поставленный такой жалкой обстановкой в самое крайнее положение, — указывал еще Н. Флеровский, — работник решается на последнее средство, он бросает свой дом и свою семью и идет за тысячи верст отыскивать средства уплатить свои подати и оброки».
То есть
«работник пускается в промышленную арену не с тем, чтобы приобрести выгоды, в угнетенном жалком своем положении, он и мысли об этом возыметь не может»
На наш взгляд, этот процесс давления нужды на мотивацию перехода крестьянства к промысловой деятельности преломлялся через его социальное расслоение. То есть нужда одновременно дифференцировала крестьян и гнала их на заработки.
Это подтверждается тем фактом, что процент промысловых крестьянских хозяйств падает пропорционально их лошадности. Так, в Камышинском уезде Саратовской губернии среди хозяйств без рабочего скота насчитывалось 90,9% промысловых хозяйств, с 1 головой рабочего скота — 70,8%, с 2 головами — 61,5%, с 3 головами — 55%, с 4 головами — 58,6%, с 5 и более головами — 46,7%. В трех уездах Нижегородской губернии безлошадные давали 54,5% дворов с отхожими заработками, а все остальные — по 21—23%
И.О. Костин также писал, что в Макарьевском уезде Костромской губернии на заработки работники уходили только «при остающемся в доме отце».
«Обыкновенным последствием [семейного] раздела, — отмечал корреспондент этнографического бюро А. Мирец-Имшенецкий, — является обеднение всех или некоторых членов семейства, вследствие того, что одному с женой и малыми детьми, за которыми часто еще нужен присмотр, трудно бывает справляться с домашними работами. Об отходе же на сторону, являющемся одним из главных средств к благосостоянию, не может быть и речи».
Авторы записки Московского губернского комитета о нуждах сельскохозяйственной промышленности зафиксировали интересную зависимость отхода крестьян от их обеспеченности землей:
«Отведенный на долю 3-х лиц надел в 9 дес. дает возможность использовать на нем силу только одного лица мужского пола и в то же время не позволяет прокормиться на нем тому составу семьи, для которого предназначен. А в таком случае и этим семьям необходимо, чтобы кто-либо из членов семьи имел сторонние заработки в течение всего года»
При двухдушевом наделе, если семья не бросала обработку земли, она попадала в ловушку: не могла кормиться с такого надела и не могла отпустить кого-либо на сторонние заработки, ибо тогда было бы некого оставлять при земле125. Отсюда следует, что нуждающиеся крестьяне уходили на заработки не всегда, а только при сочетании определенных обстоятельств: при бедности, избытке рабочих рук и возможности покинуть свое домохозяйство.
Итак, в крестьянской экономике России конца XIX — начала XX в. возник крайне сложный и противоречивый комплекс факторов аграрного производства, низкий уровень развития которых препятствовал становлению эффективного сельского хозяйства и, одновременно с этим, приводил к возникновению депрессивной модели экономических отношений в русской деревне. Итоги хозяйствования большинства крестьян в целом сводились к их материальной необеспеченности, то есть к ситуации, при которой расходная часть крестьянских бюджетов намного превышала доходы земледельцев от ведения хозяйства на надельной и арендованной земле.
Ещё раз возвращаясь к началу серии, таким образом жило 4\5 всей империи. Мы не раз еще вернемся в будущем к этой зловещей цифре. 4\5 населения - парии, не участвующие в товарных отношениях, не имеющие ни малейшей возможности самостоятельно изменить собственное бедственное состояние. И вот в таких авгиевых конюшнях начал свои реформы Столыпин, эстафету у которого перехватили уже "комиссары в пыльных шлемах". Про эти две волны реформации в деревне - в следующей заметке.
Использованная литература.
Безгин В.Б. — Русская деревня конца XIX – начала XX века: грани крестьянской девиантности (Часть 1). // Genesis: исторические исследования. – 2012. – № 1. – С. 120 - 167. DOI: 10.7256/2306-420X.2012.1.266 URL: https://nbpublish.com/library_...
https://istoriki.su/istoricheskie-temy/rossiyskaya_imperiya_v_xix_veke/6...
Комментарии
Вот эти большие портянки зачем писать? Чтобы дебилам обьяснисть то, что в крестьянской стране победить тот, за кем пойдет крестьянство? Так дебилы оно на то и дебилы, что ни аргументов, ни доказательств не понимают.
Неа. Это для тех умных, кто ищет обоснования тех или иных процессов вне завываний дебилов о расшатывании их личных устоев при нахождении ими в тексте слов - якорей.
Я лично каждую цифру из опубликованных "руками пощупал" и считаю, что меньше не получается, если хочешь аргументированно спорить как о неизбежности революции 1917, так и о заведомой неэффективности как столыпинских реформ, так и декретов Совнаркома
Понятно, теперь "Столыпин наше всё". Д.Б.
он не там и не то щупал )
ващето он обычно не щупает, а передергивает )
Ты предложения научись составлять, прежде, чем людям отписывать.
ну, укажи где здесь синтаксическая ошибка. балобол )
Слушай, свидомит, не нагадил в блоге - день прошел зря?
Неожиданный вывод из моего комментария
Да нет. Это вывод из "современной идеологической доктрины".
Вот завтра начнем её развенчивать. Сегодня вся эта портянка и нужна, чтобы предметно разговаривать о столыпинских реформах
Ну говорите. Хотя нормальному, мало мальски исторически образованному человеку, понятно, что эта реформа сыграла в истоках революций 1917 года намного большую роль, чем вся "большевистская пропаганда".
Полностью с вами согласен
если бы это было понятно нашей илитке, то никогда бы Столыпина не потянули на 5е место конкурса "имя России". Забыли уже? И тко же это такую подляну то изволил?
Если все теперь такие вумные и знающие?
А почему же тогда глупости про щастие в царской России изо дня в день повторяются в виде огромного количества кулаков среди крестьянства? Это ж какими идиотами надо быть, чтобы на фоне общеизвестных (кто хочет ессно) цифр о том, что в России было 80% населения крестьян, а из тех большинству и жрать то толком нечего было, утверждать, что кулаков то было - неимоверно много, потому что они просто хорошо работали? Или связи то эти у вас в голове не складываются?
Что бы развеять булкохрустные иллюзии. А то некоторые стали забывать не приятные детали.
ждем продолжения банета!
Да кто тебя банить то будет? Ты - полезный идиот. Этакий местный сельский сумасшедший - ходит плюётся, ругается... Одним словом - готовый прямой ущерб для тех, кого подряжаешься защищать.
Откуда опять анекдот про 4/5 населения. Да, сословие крестьян = 77,12% населения, но оно включало зажиточных и беднейших мелких хозяев = 44,3% населения, купцов ~2,5%, политиков и даже профессоров. Сюда же, в это же крестьянское сословие, входили городские = 23,19% и сельские пролетарии = 12,81%. Плачь идет только об этих последних? Это слегка не 4/5 населения, а 1/8. Примерно столько же, сколько и сейчас живущих ниже черты бедности.
Так в чем же ужас?
Объясняю как считал:
1. В производстве товарного зерна, которое и шло на экспорт участвовало не более 5% крестьянских дворов, то есть остальные работали исключительно на самообеспечение.
2. К оставшимся вне товарно-рыночных отношений добавляю пролетариат и люмпенов, про который писали:
Характерной чертой социального развития России в конце XIX — начале XX в. был рост маргинальных слоев, т. е. групп людей, утративших традиционный статус и «непереваренных» новой общностью. Значительно увеличилось количество люмпенских деклассированных элементов, которые, например, в Петербурге составляли примерно десятую часть населения. Эти явления, будучи закономерным следствием быстрой индустриализации, неизбежно оказывались одним из факторов общественной нестабильности, создавая благоприятные условия для распространения самых радикальных идей, в том числе — нацеленных на решительный разрыв с прошлым.
Вот и получается 4\5 населения.
В тексте те же четко сказано - пусть вас не обманывает звание "середняк" - это не тот, кто потом зовется "средним классом" - он себя прокормить не мог - приходилось заниматься отходим промыслом
Одного слова не хватило, а какие неверные выводы воспоследовали!
надо так: "остальные работали исключительно на самообеспечение России".
И когда подрались с немцами и турками - весь товарный продукт пошел на самообеспечение России. Поэтому голода в России не было до самого 1918 г.
За цифры не держусь, но что-то меня останавливает считать, что ваша позиция непогрешима. Буду еще считать
Да и Слава Богу (что его нет). Не держитесь, конечно, - но все же надо бы придерживаться единого понятийного аппарата, Вы согласны? Для меня печкой является указанное академическое издание, любые другие сведения принимаются только если они не противоречат оному.
Стараюсь. Поэтому и опубликовал эту длинную простыню с цифрами - на нее ссылаются почти все современные историки и даже писатели. Исследование вполне академическое.
товарищ дохтур военных наук - не путайте крестьянский амбар и государственный
основная масса крестьянства раблотала именно на самообеспечение - а не на обеспечение россии. и когда началась война с немцами - оказалось что армию кормить нечем
Ну, по Вашей ссылке сословие крестьян не 77%, а 84%, т.к. термин "инородцы", как бы уменьшающий крестьянство Средней Азии и Сибири никоим образом не говорит об отсутствии отношений к с/х. И в социальной структуре по Вашей же ссылке "Крупная буржуазия, помещики, высшие чины и пр."+"Зажиточные мелкие хозяева" дают именно 20,8-21,5% что можно считать близким 1/5, соответственно остальных голодранцев именно 4/5. Вроде как противоречий Вашей информации утверждениям автора и нет.
Значит, Рябушинский, Гучков, Морозов, Абрикосов, Елисеев, дворяне, военнослужащие, казаки, инородцы (они крестьянами не являлись, это совсем иная категория - ясачные), Вернадский, Ферсман, даже Троцкий с его жидами ("Сидит Троцкий на заборе и кричит своим жидам: дайте соли и фасоли этим русским дуракам" - частушка конца 30-х годов) - это голодранцы.
Ну, чо. Я согласен))
Товарищ Троцкий к голодранцам, конечно, не относится - тут Вы съязвили удачно. Равно как и евреи ни разу не крестьяне. Но ежели в центральной России больше 80% крестьян, а в Средней Азии на порядок меньше, то, простите, дело все-таки в искажении статистики. Или Вы слышали о производстве станков/машин в Туркестане... И среднестатистический жид вполне себе был голодранец, способный в этом дать фору даже русскому крестьянину. Не от богатой же жизни большая половина проституток в империи были еврейками, равно как и добрая половина уголовников. Крестьянин был ближе к основным производственным фондам (земле) и хоть что-то мог рассчитывать с нее поиметь. Западные губернии, к примеру, неплохо так жили при дерьмовой статистике хлеба лесом и рекой - грибы-ягоды да перепелки с карасями дополняли картошку и показатели детской смертности в Могилевской губернии были много лучше средних по стране при худшей урожайности и лидерству в недоимках. Там, где у среднего крестьянина в загашнике постоянно лежало сальце, еврей в местечке хорошо если отведывал курочку раз в месяц. Откуда и поговорка - "не обманешь - не проживешь". Евреев собственная элита эксплуатировала не менее нещадно, чем крестьян помещики, что, собственно, и толкнуло этот задорный жуликоватый народец к отчаянной революционной борьбе.
Да что за чушь про 80%?
Я принял для себя, что единственным достоверным источником по России начала 20 в. является этот академический труд большого авторского коллектива специалистов, которые перелопатили сотни архивных источников и выбрали наиболее достоверные. Но, по-видимому, это было возможно не по всем вопросам. На некоторые ответить можно преимущественно расчетным путем. Что я и не поленился в свое время сделать:
Ниже все %% даны по отношению ко всему населению РИ, 100%, ссылки в форме: [глава - номер таблицы], цифры без скобок - расчет по таблицам. Итак:
Проживающих в сельской местности 85% [1-4].
Крестьяне (как сословие) 77,12% [9-1] из них:
Зажиточные мелкие хозяева 19 % [9 -3]
Беднейшие мелкие хозяева 25,3% [9 -3]
Итого крестьяне (как класс хозяев): 44,3%
Полупролетарии (т.е. имеющие собственность, но не могущие сами се6я на ней прокормить) - доля собственно сельских неизвестна, в целом по России: 33,6% [9 -3]
Пролетарии (всего в России, включая городских): 32, 5% [9-6], из них 12% (а это таки 1/8, а не 80% !!!) заняты в с/х
казаки 2,33% [9-1]
Итого 14% населения проживающего в сельской местности: эксплуатируемые, но НЕ крестьяне. Вместе с крестьянами как сословием их набирается 91,93% населения, что больше, чем указано в [1-4], вероятно, 6,93% из казаков и полупролетариев = городские жители.
На долю помещиков вообще ничего не остается, но они, конечно были:
в [9 -3] есть строка: "Крупная буржуазия, помещики и пр.", их всего в России: 2,5%
Учтем, что помещикам к 1913 г. не было никакой "работы" в сельской местности - 80% [5.2-3] пахотных земель в собственности крестьян или крестьянских общин, ещё 15% заложено помещиками в Крестьянском банке и выдано в ипотеку крестьянам же. И лишь оставшиеся 5% земель обрабатывались продвинутыми помещиками, типа Фальц-Фейнов, практически владельцами агрохолдингов. Оценим их по максимуму: 2,5% х 5% = 0,125% населения.
Итак, классовая структура сельского населения России в 1913 г.:
Крестьяне:
зажиточные мелкие хозяева 19 % [9 -3]
беднейшие мелкие хозяева 25,3% [9 -3]
Итого крестьяне (как класс хозяев, мелкая сельская буржуазия): 44,3%
Прочее сельское население:
Сельские пролетарии и полупролетарии 45,3%
Казаки 2,33% [9-1]
Помещики 0,125%
Итого: сельское население у нас получилось 91,93%, что почти на 7% больше, чем данные [1-4]. Инородцев НЕ УЧИТЫВАПЕМ, их слишком мало в РИ, чтобы что-то изменить - это не советские времена, когда их стало половина СССР.
Разницу можно отнести на счет либо городских полупролетариев - таких должно было быть довольно много, т.к. многие городские рабочие имели свое хозяйство (вспомним кинотрилогию о Максиме - там токарь Обуховского завода, не высшего разряда, имеет дом с приуcадебным участком на правом берегу р.Невы - а съемки были натуральные, любой петербуржец это подтвердит, участники тех событий ещё были живы, наврать не удалось бы!, так что это видеодокумент, а не художественный вымысел), либо просто считать математической погрешностью.
Более точных данных, полагаю, не найти. Но, замечу, принципиально это не важно, никакое разумное уточнение данных сути вопроса и ответа не изменит. Как ни крутись, 80% никак не получается.
Спасибо за развернутую и подробную критику. Принято. Я поправлю свои выводы, только со следующего текста, а то если буду вносить исправления сюда, будет непонятно, что вы тогда критикуете
Столыпин тоже скотина еще та был. То что он предлагал в России,в Британии называлось "огораживание"-лишение крестьян земли и вышибание разорившихся в город,на фабрики,работать за гроши. Остались бы только "крепкие хозяева"-хэ,а какой процент? А остальным в фабричный скот,спать в казарме на много семей,даже без перегородок? В общем большевики,даже при всей своей безжалостности вначале,на таком мрачном фоне РИ казались хоть каким то просветом к лучшему. Все познается в сравнении. И нам не понять тех людей,мы в таких условиях лютого звиздеца не жили,разбаловал нас СССР и прочие гуманизмы.
Да и Петр Первый был та еще сволочь. Мог бы сразу Петербург Ленинградом назвать. Наверное-троцкистом был.
Владибургом епт.) Сразу двоим потрафил бы.
Гаванский рабочий городок, 1904 - 1906 г.г., СПб. Главной задачей товарищества было создание "гигиенических, рационально устроенных жилищ для бедного населения" с организацией "при домах ... учреждений, способствующих улучшению быта и жизненной обстановки ... , каковы столовые, читальни, детские сады и т.п."
Жуткие условия: Комплекс вмещал в себя свыше 1000 жителей. Для семейных предназначались две сотни малогабаритных квартир (в одну, две или три комнаты), для одиноких - 110 отдельных комнат с общими кухнями. Столовая, библиотека, читальный зал, магазин, ясли, четырехклассное училище, вода, ватерклозеты, электрическое освещение и паровое отопление (кто по-наблюдательнее - смотрите: нет дымовых труб на крышах - только вытяжные!).
На фото - вааще ужос - раздолбанная мостовая Наличного переулка - это строили трамвайные пути - кольцо трамваев было сразу у выхода из городка, трамваи развозили пассажиров по всем заводам Васьки.
Господа, я там жил в детстве - до 9-ого класса. Так что врать не надо.
Хотите от Васильева статьи про положение рабочих в РИ? С живописными фоточками угрюмых голодных работяг,их тощих жен,подрабатывающих проституцией,их с детства больного от недоедания и авитаминоза потомства? Вы всерьез считаете что вчерашним разорившимся крестьянам платили столько,что бы они в таких домах проживали? Зачем? "Зачем платить если можно не платить?" "Куда они б.. денутся?!" ) Будьте реалистом.
Тем более, что Васильев их публиковал, и в большом количестве...
Аккуратнее с набросами, не угадываете
Не читал,извините. Я тут не так давно читаю,всего год с мелочью,а комментирую месяц-два. А почему наброс?
Потому что сарказм был скрыт плохо
Никакого сарказма в ваш адрес. Я оперирую как заметили общеизвестными фактами и простым здравым смыслом,но данные из документов искать лень. Проще подтянуть авторитет,в данном случае Вас,и он раздолбит позицию оппонента кучей доказанных цифр и фактов. Сарказм был в адрес Береса-предложил ему встать на пути бронепоезда,который по нему прокатится,со свистом.) Вы же,несмотря на несходство наших идеологических воззрений,мне чем то симпатичны. Наверно последовательностью и упрямством.)
Тогда извините. У меня уже мания пошла в связи с чрезвычайно острыми спорами... если их вообще так можно назвать
Не принимайте близко к сердцу,все эти интернет баталии полная фигня,не стоят ломанного гроша. Значение имеет только реальная жизнь,семья,а комментаторы-вам никто,их довольство/недовольство-пфе,абсолютно безразличны. Спокойствия и счастья вам.
Вообще-то я бы от Вас хотел получить реалистичную реакцию. Зачем капиталисту полудохлые неквалифицированные рабочие? Не, конечно, многим и такие годились. Только их становилось все меньше. Прибыль начали делать не на кустарных производствах, а на современных заводах- гигантах. Например, Путиловский - крупнейший в Европе. Понадобились грамотные рабочие (вот Вам реформа образования по Высочайшему повелению, в современном эквиваленте вбухано за 8 лет полтриллиона долларов - никто, никогда, ни до, ни после))), квалифицированные инженеры (вот Вам 140 тыс. студентов, на 40 тыс. больше, чем в Германии и в 2.5 раза больше, чем во Франции, причем даже бесплатно!).
Понадобились высококвалифицированные рабочие - вот Вам наглядный пример тестя т.Сталина рабочего-электрика Аллилуева - с его четырехкомнатной квартирой в центре Питера, неработающей женой, 4-мя детьми и зарплатой 240 тыс. нынешних рублей. Как при такой зарплате не возненавидеть кровавый
путенский ой.царский режыым!Не верьте коммуняцкому агитпропу - он НЕ МОГ не врать. Это же Вам должно быть понятно.
Это доходный дом, за студию в 25 м2 надо было отдать 7.40 при зар.плате рублей в 20, т.е. 1/3.
За двушку в 52 м2 надо было отдать уже 21.15 р.
Это не доходный дом, не передергивай(те), а именно городок для малоимущих рабочих. Таких городков в одном только Питере было несколько, больше десятка, точнее не скажу. И были целые районы индивидуальных домов - с садом-огородом, женой -домохозяйкой и 5 -6 детей. Например, Коломяги, Веселый Поселок.
В доходном доме в 4-х роскошных комнатах жил рабочий-электрик Аллилуев с семьёй, получал он 150 руб. в месяц, прятал всех большевиков и ненавидел проклятый царизм.
Студий тогда ещё не придумали. это сейчас так с жиру народ бесится.
Двушек такой площади, по крайней мере в этом конкретном городке НЕ БЫЛО, это трешка.
Средняя зарплата в Питере была 50 руб.
Я же предупредил: НЕ ВРИТЕ. Я там реально жил.
Это журнал Зодчий. 1904, № 19 (9 Мая), с. 228
Обратно «Зодчий», 1906, Вып. 52, С. 523-524
Это свод отчетов фабричных инспекторов за 1903 год. СПб. 1906, с. 171; за 1909 год. СПб. 1910, с. 145; за 1913 год. СПб. 1914, с. 243.
220/12 = 18,3 рубля
/...220/12 = 18,3 рубля\
Вот и допросился поклонник РИ своего бронепоезда.) Со свистом прокатил.) Надо же и со здравым смыслом дружить. "Зачем платить если МОЖНО не платить?"
Вы не платите? Или вам НЕЛЬЗЯ?
А как насчет "свод отчетов фабричных инспекторов за 1793 г.", сколько тогда были зарплаты "у Берда на заводе"? (неудачная попытка издевки)))
Что Вы сравниваете несравнимое. Вам ВОР = куликовской битве - в смысле "давно и (не)правда"?
С 1903 по 1917 г.г. рабочий день сократился на 30%, а зарплаты выросли в 2.5 раза - это в Питере и на Ленских приисках. Может дополните данными по ценам аренды квартир?
Ну да, ну да - “В Могадишо - электричество, апартаменты, девки, зарплата, а вокруг сплошное Сомали”, цитата если что, Мамомота, по моему. Жил он там, Дункан Маклауд недоделанный. Ещё раз убедился - белобесие и царелюбие ＝Д.Б., опять цитата, Лавров на этот раз.
С нетерпением жду комментариев от VDF.
Спасибо, чем больше материалов вы Сергей публикуете, тем страннее выглядят прошлое нашей страны. То есть, романовы 100 лет сами себя усердно убивали подрывая свою собственную ресурсную базу, а потом "внезапно" наступил 1917. Такое впечатление, что романовы это какой-то клан самоубийц, усердно пилить сук на котором сидишь веками, это какой же уровень интеллекта надо иметь или что у них там было.
Опять же мы имеем перенаселение центральных губерний, при этом Сибирь вообще не осваивается, почему? Это ведь территория РИ или нет? Ну ладно не можете вы взять помещичьих крестьян, так казенных завались, разводите на здоровие и имейте уважение, но ничего этого нет. Ситуация не просто странная, она какая-то уродливая. Очень похоже на оккупацию территории с уничтожением коренного населеления и завозом всяких рабов. Ни один нормальный человек такое терпеть не станет, особенно русский человек, не удивительно что романовы получили по хряпке, удивительно что они так долго избегали этого счастливого события.
Страницы