Кондратьевские волны и технологические уклады

Промышленная революция в Англии, которая привела к созданию фабричной промышленности, завершилась в 1830-е годы. Основу последней составляли машины, постепенно переходившие с энергии воды на энергию пара. После завершения промышленной революции производительные силы стали, по образному выражению Э. Геллнера, испытывать страшную, непреодолимую жажду экономического роста. Складывается современный тип экономического роста, составляющий, по оценке С. Кузнеца, рост ВВП на душу населения в среднем не менее чем на 1 % в год (Kuznets 1966). Переход к такому росту означал, что английское и вслед за ней другие европейские общества вступали в период модернизации, который затронул в итоге (хотя и неодновременно) все важнейшие стороны жизни общества и преобразовал эти общества. Именно такое преобразование резко изменило образ жизни и возможности европейских стран по сравнению с азиатскими,  сделало возможным решительный отрыв первых от вторых, то есть  ускорило процесс великой дивергенции.

Процесс модернизации не был ни гладким, ни легким в большинстве стран. Модернизация  разрывает ткань традиционного общества, что влечет за собой крупные изменения и порой весьма тяжелые последствия для целых крупных социальных слоев, а также усиливает конфликтность в обществе. Кроме того, постоянное стремление предпринимателей и в целом производительных сил к расширению вело к неравномерному развитию экономики, которое выразилось в  среднесрочных и длинных экономических циклах (о которых я постоянно пишу на этом сайте).

Однако индустриализация породила и другие типы циклов, длинных циклов, получивших также  название кондратьевских волн.

В 1920-е гг. выдающийся российский экономист Н. Д. Кондратьев показал, что в долгосрочной динамике (50–60 лет) наблюдается определенная циклическая регулярность, то есть на длительном историческом интервале, начиная с конца 18 века можно выделить повторяющиеся длинные (длительностью 40–60 лет) экономические циклы. При этом в каждом длинном цикле можно выделить две примерно одинаковые по длительности фазы: повышательную и понижательную (каждая  20–30 лет). Соответственно на повышательной фазе наблюдается рост некоторых экономических важных показателей (в том числе цен, то есть наблюдалась инфляция), а на понижательной – их абсолютный или относительный спад. Эти длинные циклы получили название кондратьевских волн. Во время повышательной фазы кондратьевской волны быстрое расширение экономики неизбежно приводит общество к необходимости изменения. Но возможности изменения общества отстают от требований экономики. Поэтому через определенное время развитие переходит в понижательную фазу, в течение которой кризисно-депрессивные явления и трудности заставляют перестраивать экономические и иные отношения.

Среднесрочные и длинные циклы достаточно тесно связаны, и я показывал эту связь в целом ряде своих  материалов на этом ресурсе.

В настоящее время исследователи с 1780-х годов выделяют пять таких длинных циклов (кондратьевских волн) и прогнозируют с 2020- годов наступление нового шестого длинного цикла.

Почему появились длинные кондратьевскиеволны и среднесрочные циклы? Первый длинный цикл, который выделяли Н. Д. Кондратьев и большинство других исследователей, началась примерно в конце 1780-х гг. Можно считать, что завершающая фаза промышленной революции, собственно, и создала такое явление, как  кондратьевские волны в экономике. Дело в том, что только в период завершения промышленной революции производительные силы в достаточной мере стали обретать новое фундаментальное свойство – стремление к неуклонному и непрерывному расширению (до этого реализовывающееся несистематически). Вместе с этим качеством появились различные формы цикличности, которые были связаны с ограничениями, встающими на пути расширения, и стремлением к их преодолению. Такое движение вперед, естественно, не могло быть равномерным, а подчинялось различным ритмам. Общим свойством этих ритмов стала смена ускорения и торможения, вызываемого исчерпанием доступных для роста ресурсов, насыщением рынка товарами, ухудшением кредитования, снижением нормы прибыли и т. п. ограничений экономической экспансии.

Таким образом, появление длинных кондратьевских (40–60 лет) и среднесрочных (7–11 лет) циклов имело одну общую причину – переход производства к новому образцу развития, то есть расширенному воспроизводству, основанному не просто на вовлечении новых ресурсов (это происходило и при аграрно-ремесленном производстве), а на расширении за счет регулярных инвестиций, инноваций и усовершенствований.

ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ УКЛАДЫ

История длинных циклов тесно связана с появлением, развитием и сменой т.н. технологических укладов, которые представляют собой  систему ведущих в определенный момент технологий и способов их применения.

Каждая новая кондратьевская волна вызывается витком базисных технологических инноваций, возникших на понижательной фазе предшествующей волны. Прорывные инновации открывают обширную нишу для расширения производства и вызывают приток инвестиций. Длинная волна идет на подъем. В результате формируются новые сектора экономики, образующие новый технологический уклад. Последний в конечном счете перестраивает всю хозяйственную жизнь и в итоге создает новую техно-экономическую парадигму. Однако инновации распространяются в течение достаточно длительного времени, соответственно и процесс перестройки экономики занимает от 20 до 30 лет. На первых порах отдача от новых технологий высокая. Но когда они широко распространяются, отдача от них падает. Тогда наступает понижательная фаза длинного цикла. Она характерна более медленным и трудным экономическим развитием, однако именно в процессе преодоления этих трудностей формируются изобретения и инновации нового технологического уклада. Затем формируется ядро нового технологического уклада и начинается подъем новой волны (см. Прим. 2).

Выделяется шесть таких технологических укладов (шестой – предполагаемый для периода 2020–2060-х гг.). Сводная система  кондратьевских волн и соответствующих им технологических укладов выглядит следующим образом:

– первая волна (1780 – конец 1840-х гг.): «текстильной промышленности»;

– вторая волна (конец 1840–1890-е гг.): «железных дорог, угля и стали»;

– третья волна (1890 – конец 1940-х гг.): «электричества, химии и тяжелого машиностроения»;

– четвертая волна (конец 1940-х – начало 1980-х гг.): «автомобиля, искусственных материалов, электроники»;

– пятая волна (начало 1980-х – 2020-2030 г.): «микроэлектроники, персональных компьютеров, биотехнологий»

–    шестая волна (2020/2030 – 2070); «новая медицина, биотехнологии, искусственный интеллект, робототехника, когнитивные и аддитивные технологии».

Первый технологический уклад

Основой первого технологического уклада стали прорывные инновации в текстильной промышленности. В 1730 г. Джоном Кеем был изобретен челночный ткацкий станок. В результате ткачество стало значительно опережать по объемам прядение. Наиболее быстрый процесс механизации прядения (а позже и других операций) начался в 1760–1770-е гг. Это было время изобретения Джеймсом Харгривсом прялки «Дженни» и Ричардом Аркрайтом – аппарата для механической фабрикации пряжи, используемого на его же фабриках. Но за этими успехами стоял труд немалого числа изобретателей предшествующих десятилетий (см.: Цейтлин 1940; Gri-
nin, Korotayev 2015), поскольку для начала технологического прорыва необходимо накопление усилий очень многих людей.

Прялка «Дженни» была домашней машиной, способной прясть «без руки человека». На таком станке (имевшем уже почти все характеристики простой машины, приводимой в движение энергией человека) один человек обслуживал сначала 8 веретен, а позже – 80 и более. Но эта прялка вовсе не разрушила домашнюю систему прядения. Напротив, из-за отсутствия механического двигателя она получила распространение преимущественно в мелком ремесленном производстве, на первых порах даже усилив его.
В результате на первых этапах промышленного переворота количество ремесленников существенно увеличилось, особенно за счет ткачей. И только вследствие активного развития фабричного производства количество ремесленников стало резко сокращаться.

Почти одновременно с развитием этого частично механизированного домашнего производства началось и магистральное развитие нового индустриального принципа производства путем создания фабрик с наемными работниками. На этих фабриках стремились сформировать полный цикл механизации и производства готовой продукции.

Первую прядильную фабрику создал Ричард Аркрайт. Его станок был усовершенствован и получил название ватермашины (от water – вода), так как его величина уже не позволяла двигать механизм за счет мускульной силы. Таким образом Аркрайту удалось объединить источник энергии (воду), новые машины, наемный труд и особый вид сырья (хлопок) и положить начало новой системе массового производства. В 1770-е гг. он сумел создать уже систему машинного производства хлопчатобумажных тканей, способную выполнять почти все последовательные операции этой отрасли промышленности. В 1801 г. в Великобритании уже работала первая механическая фабрика, оснащенная почти 200 станками.

Итак, впервые не просто была механизирована отдельная отрасль, но начался процесс такой механизации, которая стала источником непрерывного и систематического расширения сферы применения машинной техники в одной смежной отрасли за другой.

Паровая машина создавалась и совершенствовалась на протяжении ста пятидесяти лет, пока не стала универсальной. В XVIII в. паровую машину Ньюкомена применяли для откачки воды из шахт, для дутья в горны и ковки железа, а затем и для замены водяного колеса в силовых установках (Аллен 2014). С 70-х гг. XVIII в. началось промышленное использование уже достаточно продуктивной паровой машины Уатта, которая продолжала совершенствоваться длительное время. В 1826 г. в Англии насчитывалось 15 тыс. такого рода машин со средней мощностью в 25 л. с.

В период завершающей фазы промышленной революции машины стали намного сложнее и появился универсальный двигатель. Важно отметить не просто усложнение конструкции машин, но и то, что они стали искуснее, заменяя человеческую руку и умения, а не только грубую физическую силу. По мнению А. Боголюбова (1988: 33 и далее), именно развитие этих машин привело к промышленной революции.

Промышленная революция в Англии в основном завершилась в 30-е гг. XIX в. В эти годы число паровых стационарных установок в английской экономике сравнялось с числом водяных установок, каковых насчитывалось 160 тыс. (Аллен 2014: 252). Близко к этому времени отмечаются и другие события: создание инженером Ричардом Робертсом между 1825 и 1830 гг. совершенной мюль-машины, устранившей оставшиеся ручные операции в прядении; изобретение Джеймсом Смитом в 1834 г. сельфакторной мюль-машины, в которой все операции, за исключением некоторых второстепенных, производились уже полностью автоматически. В дальнейшем коренные усовершенствования в эти машины не вносились.

Окончание завершающей фазы промышленной революции означало, что к этому времени отрасли, вызванные к жизни промышленным переворотом, уже заняли прочное место, создав первичную модель промышленного (машинного) принципа производства, которая распространилась в новых отраслях. В то же время на этапе расцвета нового принципа производства экономика фактически представляет собой гибрид, органически включающий в себя новый и старый принципы производства (Гринин 2012). Так, еще в 1831 г. в Англии ручные ткачи составляли более 80 %, а фабричные – менее 20 % (соответственно 225 тыс. и 50 тыс. человек [Цейтлин 1940]). Таким образом, длительное время с машинным производством сосуществовали большие отряды ремесленников, создавая своеобразный симбиоз старых и новых технологий. Но постепенно новый уклад начал проявлять себя гораздо агрессивнее. Так, к середине 1840-х гг. на 150 тыс. машинных ткачей приходилось уже всего 60 тыс. ручных ткачей, а 15 лет спустя ручное ткачество в Англии почти полностью исчезло (Там же).

Распространение первого технологического уклада было связано с разорением и вытеснением многочисленных отрядов ремесленников, а также с активным привлечением к труду детей и женщин. Именно поэтому первые десятилетия индустриализации в Англии, особенно эпоха 1840–1850-х гг., когда первый технологический уклад достиг своего апогея, ассоциируется с ухудшением положения рабочих.

Развитие текстильной промышленности шло потрясающе быстро.
В частности, объемы обработки хлопка возросли за 1780–1825 гг. в 33 раза, а общее потребление хлопка в Англии за 1780–1800 гг. увеличилось больше чем в десять раз (Мендельсон 1959–1964, т. 1: 124–125). Замена техники, производящей текстильную продукцию, происходила стремительно. Так, в 1834 г. были изобретены сельфакторы, и в том же году они были установлены на 60 прядильных фабриках Англии с 200 тыс. веретен (Цейтлин 1940). 

Уже в 1810-е гг. хлопчатобумажная отрасль стала ведущей и наиболее механизированной отраслью промышленности Англии, давая около половины стоимости экспорта. Но она очень скоро столкнулась с узостью собственно английского рынка. Повышение производительности труда не полностью решало вопросы сбыта, поэтому английские промышленники стремились завоевать внешние рынки. На протяжении всей первой половины XIX в. вопрос о расширении экспорта и внешних рынков сбыта был одним из самых важных.