Сашка и дядя Вова (личный опыт автобизнеса в начале 90-х)

Мне везёт на друзей с двумя именами: Сашка и Вова. Вот о них-то  следующая история.

С Сашком я познакомился при прелюбопытнейших обстоятельствах. Когда я вернулся из загранкомандировки, после службы военным переводчиком в Эфиопии, то внезапно для себя оказался «богатеньким буратино» в полунищей стране 1991 года. Ну и, как водится, озадачился покупкой машины. 9-ки, блин, не иначе. Тогда ещё в ход только-только входили подержанные иномарки всех моделей, но они были обычно полуубитые, поэтому 9-ка была для СССР пока ещё лучшей, крутейшей т. с. среди обычного населения.

Мой товарищ посоветовал мне смотаться в город Нерюнгри, Якутия, там потусоваться на местной площади (городок небольшой), найти продавца так называемого «северного чека» (чека, дающего право на приобретение автомобиля марки «жигули» прямо в Тольятти, в официальных представительствах), ну, купить этот чек (через выдачу нотариальной на него доверенности), приехать в Тольятти, да и взять себе искомую «девятку». По деньгам это выходило выгоднее примерно в два раза, чем, если брать на рынке (ни в каких магазинах новые машины по-прежнему было не найти, только по очереди, и это 1991 год!).

Ну, Аэрофлот тогда стоил копейки, на нём я и полетел в Якутию, прифигел там от местной природы и людей, только вот на площади города Нерюнгри я не нашёл никаких продавцов «северных чеков», бродили лишь толпы ПОКУПАТЕЛЕЙ этих самых чеков, в основном южного вида и склада, вопрошая друг друга: «А ви чеки не продаёте, уважаемый?»

Я сел на лавочку рядом с нотариальной конторой, уныло думая, какого хрена я припёрся на край Земли, ловить тут совершенно нечего, надо валить домой. В этот момент рядом со мной присела интеллигентного вида дама, которая внимательно осмотрела меня. Я – человек улыбчивый, даже для СССР, где улыбки незнакомым людям не очень приветствовались, и простой, как веник, поэтому разулыбался, даже сказал ей «здрасьте». Она тоже поздоровалась и спросила, откуда я. Я сказал, что из Москвы, хотя на самом деле был ещё из Саратова. Но акцент у меня всегда был чистый московский, поскольку папа-мама родом из столицы.

Дама оглядела площадь, сощурив глаза, затем сказала: «Если вы приехали за чеком, то 2000 долларов – и я вам его продам. Только тихо ведите себя. Сейчас я пойду в нотариальную контору, вы зайдёте туда, не спеша, минут через пять. Всё понятно?» Мне спёрло дыхание, говорю – о, да, мне понятно всё. Дама даже не спросила, а с собой ли у меня деньги, да в долларах ли они. Просто сообщила по факту.

В общем, купил я этот чек долбаный (любопытная бумаженция, скажу я вам) на 9-ку. За 2000 долларов, которые у меня были с собой. Ну и затем прилетел домой. С билетами никаких напряжёнок тогда не было, Аэрофлот летал ежедневно, как рейсовый автобус.

Дело было в начале июля 1991 года, никто ничего не знал, что случится совсем скоро, в августе. Мой друг сказал, вот тебе телефон и адрес одного человека в городе Жигулёвске, что через речку Волгу, напротив города Тольятти, размещается. Езжай, мол, к нему, он тебе и поможет этот чек материализовать в «девятку».

Ну, сказано, сделано, приезжаю я в город Жигулёвск, окружённый красивейшими меловыми Жигулёвскими горами, покрытыми густыми лесами, звоню по телефону, мне голос (это и был Сашка), говорит, приезжай, мол, в мой техцентр.

Техцентр по ремонту само собой «жигулей» располагался прямо на московской трассе, которая вела в Тольятти, за пару километров до плотины (мост через речку). Это были боксы на десяток машин + СКЛАД ЗАПЧАСТЕЙ. А Саша был его полноценным и полноправным начальником, в его ведении была кладовщица и с десяток механиков. Жили все они, как я попозже узнал, не просто очень сладко, а очень-очень сладко. Ну слаще не бывает по тем временам, ибо сидели на таком дефиците, который разлетался аки пирожки.

Сашке было лет 45, он был худощав, жилист, волосами светел, усат, в общем, сразу было видно – жуткий бабник, красава и надёжа в одном лице, да ещё и начальник станции техобслуживания (это было официальное название его конторы), со всеми вытекающими. Мы с ним друг другу сразу понравились, поэтому, не отходя далеко (а всего лишь через дорогу), смотались в кафешку, да и начали в охотку есть и выпивать.

Сашка помусолил чек в руках, вытер усы салфеткой, и сказал, а знаешь ли, брат, что вчера объявил по телевизору Ельцин? Я говорю, нет, бо ехал вчера в это время в поезде, направляясь в славный город Тольятти, а оттуда уже и к тебе, Сань. А Сашка сказал, что только что избранный Президент России Борис Николаевич Ельцин вчера издал указ, по которому все северные чеки будут «отовариваться» лишь с 1-го января 1992 года, т. е. через полгода. Я снова приуныл, вот же невезуха какая. И где теперь «девятка», душа моя, ласточка моя? Уплыла…

Сашка посмотрел на меня, ухмыльнулся, говорит, ты ведь не рассматриваешь возможность доплаты за то, что тебе и так вроде полагается? Я говорю, а что, есть возможность за малую мзду обойти указ только что избранного Президента? Сашка говорит, ну, вроде, как у нас всё можно сделать. Только вот осталось выяснить размер мзды, да и с цветом «девятки» будет так, как будет – выбора уже нет. Я говорю, ОК, сколько? Он говорит, да погоди ты спешить – ночевать есть где? Я говорю, нет. Тогда сегодня переночуешь у меня, сказал он, а я пока поищу концы в этой мутной водице.

Как я сразу понял, Сашка не зря стал начальником своей станции, просто так людей на такие «хлебные места» не ставят. Ситуация с партийностью там и прочими советскими идиотизмами в плане карьеры – в городе Тольятти и прилегающих к нему окрестностях – была не такая свирепая, как в остальных городах и весях нашей Родины. В общем, Сашка знал «смазочные» механизмы всей этой жутко навороченной машины по распределению продукции тольяттинского завода как свои пять пальцев. Нельзя сказать, что его имя котировалось в среде всех прохвостов, ошивавшихся тогда у проходной завода, но кое-что и он мог.

А вечером мы наклюкались, аки поросята, у него дома, я познакомился с его женой, сыном и собакой. Все мы друг другу понравились, поэтому нам было хорошо и весело. Я даже тявкать, как его пёс, мог. Было очень забавно и пьяно.

На следующий день Сашка порыл носом, обзвонил с пяток людей, и сообщил мне, что ситуация хреновая: слишком многих людей Ельцин поставил на уши, и это буквально, потому что были произведены предоплаты, в общем, всех мелких левых поотсекали, а завод выполняет пока план только по ну совсем верхним эшелонам. Я говорю, что делать будем? Он говорит, оставляй чек мне, а сам езжай домой, жди. Как я тут чего сумею накрутить, так я тебе дам знать. Видимо, нужна будет и дополнительная такая сумма, но это – потом, когда тачку я тебе, наконец, сделаю. Я говорю, а доверенность тебе не нужна? Он посмотрел так на меня внимательно, видимо, не хотел лишний раз уточнять, что я вроде парень соображающий, а тут какую-то глупость прям сморозил… В общем, я всё понял.

Сашка отвёз меня в аэропорт, и я улетел домой. Где-то раз в неделю затем мы с ним созванивались, Сашка с горечью сообщал, что дела идут не то, что неважно, а вообще никак. Не пробиться ни к кому. Никто не хочет даже разговор начинать, все ссылаются на Ельцина…

В августе 1991 года грянул путч, СССР начал активно рассыпаться, а я подумал, а вот, если бы Якутия была республикой, да начала отделяться, то как быть с чеками оттуда? В общем, такого рода мысли.

Но надежды не терял, ибо 1-е января становилось всё ближе и ближе.
Затем и оно наступило, а СССР окончательно гикнулся. Ельцин уже не заикался про эти чеки, у него других забот было полно, и чеки эти КАНУЛИ В ЛЕТУ. В январе-феврале был наплыв страждущих отовариться, но я даже не знаю, получилось ли что у них. В общем, ни чека (он был у Сашки и всё больше и больше превращался в никому не нужную бумажку), ни «девятки». Вот они – времена перемен, ети иху!

Весной 1992 года Сашка пригласил меня к себе, мол, «девятку» сделать не могу, бери «пятёрку», блин, а то вообще без машины останешься. Я скуксился, а что делать? Сказал, ОК, приеду.

Приехал я в мае, погода стояла жаркая. Сашка меня встретил, накормил, напоил, и поведал мне следующую историю. У них в Жигулёвске, прямо в центре города – возвышается крутой холм, на котором уже давненько построили центр АВТОВАЗа по выдаче машин, как раз по чекам и прочим покупателям. Дорога, которая вела к этому центру, проходила в нескольких местах с крутыми, обрывистыми краями, вокруг густые кусты и деревья.

Покупатели/получатели машин, некоторые из них от радости, некоторые от неумения водить как следует на свеженькой машине – достаточно часто, если представить поток – с этих обрывов срывались, и получались… «перевёртыши». Шеи люди-водители себе обычно не ломали, а вот крышу гнули и очень серьёзно. Ну и бока тоже.

Сашка работал с компанией людей, что-то вроде артели, которые ДЕЖУРИЛИ на этой дороге. Прямо рядом с обрывами. И, если случалось несчастье с очередным покупателем новенькой машинки, то подбегали к тому, оказывали первую помощь, если было нужно, и тут же предлагали купить разбитую тачку. Ну, разумеется, не за цену новой, но приемлемо так. Раз на раз не приходилось, но периодически некоторые, убитые горем, соглашались.

Ребята тут же вызывали трактор, машина вытаскивалась из обрыва, ехали в нотариалку, переоформляли машину, бывший покупатель получал деньги, а машину везли в ГАРАЖИ.

Гаражи стояли у подножия меловых гор, это были обыкновенные советские гаражи, шедшие впритык один к одному цепочкой, но все были сделаны из белого кирпича, крыши были бетонные. Некоторые из гаражей имели в себе – СЕКРЕТЫ. На вид, гараж, как гараж, но при входе в него, обыкновенный бокс имел сзади дверцу, а то и стена отодвигалась куда-то, за ним был следующий бокс. Некоторые имели по два дополнительных бокса, один за другим.

Затем, когда я познакомился с дядей Вовой (он-то как раз и ремонтировал «перевёртыши»), я узнал, что есть и четырёхбоксовые гаражи (первый бокс – сам гараж, да плюс ещё три один за одним вглубь горы), да с боковыми ответвлениями в виде помещений для склада, а также для выпить-закусить мужикам. Вверх, для проветривания таких подземелий вели асбестовые трубы, на поверхности хитро спрятанные среди кустов, даже раскрашенные под них. Блин, ну чисто партизаны жигулёвские, катакомбные!

Так вот, сообщил мне Сашка, скажу тебе честно, твоя «пятёрка» – это «перевёртыш». Мы честно ждали «девятки», но тебе пришлось бы заплатить разницу… В общем, за твой чек я даю тебе новую «пятёрку». Да, это – «перевёртыш», но ты хрен этого увидишь, и никто не увидит, потому что у нас тут работают спецы в гаражах. А я попробую этот чек всё-таки дождаться. И смотрит на меня. Я говорю, ну ладно, чего уж там. Ельцин, сука, всех кинул тут с этими чеками, многие вообще без ничего остались, даже сами северяне, которые, в отличие от таких, как я, вообще честно пахали на этот чек несколько лет.

Мы поехали в контору, оформили чек на него, а машину – на меня. Она была с пробегом 40 км. Затем Сашка спросил меня… так, на всякий случай, а права-то у меня с собой? Я удивлённо вскинул на него глаза, говорю, что у меня прав вообще нет. Он хмыкнул, говорит, может ты вообще водить не умеешь? Я говорю, нет, не умею. Он скорчил физиономию, говорит, я много на свете чудил повидал, но такого…

Но сев у него дома на кухне, за бутылкой, обговорили мы сложившуюся ситуацию: временные права на месяц – не проблема, он мне их купит у знакомых ментов, поэтому за месяц, говорит, ты уж, как хочешь, а права себе новые сделай. Ну а с вождением моим… Сашка объяснил так, он может определить, водила ли человек по жизни по первым минутам проведённым новичком за рулём. Есть педрилы, они никогда в жизни не становятся водителями, а есть – водители, просто они ещё не умеют, не знают, не пробовали. Вот и всё. Сашка тяпнул рюмашку, глянул на меня, вымолвил: «Хорошо бы ты не оказался педрилой!»

Я им не оказался, кстати говоря, потому что, проведя за рулём буквально пять минут, я почуял, что это моё, родное: водить машину. К тому же сказывался комбайнёрский опыт, комбайн, хоть и дура дурой, но всё же ездит с максимальной скоростью аж под 30 км/час, а я в своё время лихо так на комбайнушке своём гонял, с ветерком.

Бывшая Сашкина, а теперь моя, «пятёрка» стояла у него на асфальтовом пятачке за техцентром. Он показал мне где какие скорости, где – тормоз, где – сцепление, как включать и выключать поворотники, «дворники», ну в общем, всё. И сказал: делаешь 100 восьмёрок передом на первой и, если сможешь, на второй скорости, затем делаешь 100 восьмёрок задом. Через час я прихожу и принимаю у тебя экзамен на вождение. Лишь после этого я тебя отпущу на дорогу домой – 600 км по трассе.

Когда я выполнил третью по счёту восьмёрку передом, я понял, что отлично, бляха-муха, вожу машину, будто бы в ней и родился. А на второй восьмёрке, что уже задом, я умудрился поскрипеть тормозами, потому что начал даже немного лихачить. Сашка принял экзамены, сказал, что я очень даже ничего, и мы с тобой ещё на девятках гонки-то здесь где-нибудь поустраиваем…

В ночь я заправился и рванул домой. В пути я попал в яму, думал колесо вылетит нафиг, но обошлось. Из дома я звякнул Сашке, мол, всё путём.

На этом наши пути больше не пересекались какое-то время. До меня лишь дошли слухи, что Сашка зачем-то развёлся с женой, потому что сошёлся с другой бабой (блин, мужику 45 лет, а он всё ерепенится!), но – это было его дело. За постоянную пьянку его выгнали с техцентра, из начальников (тоже по слухам), теперь Сашка вообще неизвестно чем занимался. Я же был весь в делах других в совершенно другом городе, столице.

Наступил март 1994 года, мой банкир, узбек по национальности, я у него взял кредит на организацию издательства всякой полезной литературы (проект сдох, конечно), позвонил мне и спросил, а есть ли у меня завязки в Тольятти (я что-то ему рассказывал как-то про дела автомобильные). Я говорю, есть, а что нужно. Банкир говорит, понимаешь, я тут решил автосалон открыть, а то банковское дело подыхает на корню, так нет товара – автомобилей т. е. Я говорю, как нет? Он говорит, ну вот днём с огнём не отыщешь задрипанных «жигулей» по приемлемой цене, новеньких, разумеется. У меня клиенты толкутся в салоне, а машин для них нет. Я уже даже разобещался, мне предоплату дают, только поставь им, мля, товар: машины.

Я почесал затылок, говорю, сколько даёшь на машину + командировочные? Он говорит на «шестёрку», а нужно две прямо вот сейчас, даю по три штуки баксов наличными, и чтобы через два-три дня они у меня в салоне стояли. Я говорю, подожди часок, перезвоню.

Позвонил я Сашке: его сын, немного нехотя, дал мне его новый телефон, где он со своей пассией проживал (оказывается, прямо в соседнем дворе, вот непутёвый-то!). Сашка мне страшно обрадовался, говорит, куда я пропал, он хотел мне уже звонить. Я ему говорю, Сашок, за сколько можно купить нулёвую «шестую» любого цвета и комплектации, но прямо вот завтра как бы. Сашок говорит, дык за две штуки баксов запросто. Как уже понятно, всё идеально срослось. Я ему объяснил ситуацию, говорю, я завтра прилетаю уже, а ты, чтобы уже договорился насчёт «шестёрин», чтобы нас крепко ждали. Ну и нам на всё про всё по штуке на брата навара, или сколько там останется после дороги и прочего. Сашка аж всплакнул, потому что, оказывается, он был вообще на нулях страшных, и достаточно давно, и со своей пассией новой проходил предметный урок на тему, какой же ты мужик, если заработать не можешь. Я его успокоил, говорю, теперь недолго ждать.

Позвонил я банкиру, говорю, готовь шесть штук, я вылетаю в Тольятти, буду через два дня с двумя нулёвыми «шестёрками». Банкир аж всплакнул, говорит, брат, а ты не шутишь? Я говорю, ну какие ж тут шутки-то. Готовь бабки, будет тебе товар.

Прилетев в Тольятти в кожаной лётной коричневой куртке (лётчики знают), запакованный пачками баксов по всем карманам, я увидел на поле, сходя с самолёта, Сашку. Он махал из-за ограды. Мы сели в его потрёпанную «восьмёрку» и помчались куда-то в Тольятти. В каком-то салоне нас ждали две чёрные, как смоль, «шестёрки»… и дядя Вова.

Так я познакомился со вторым колоритным жигулёвским персонажем. Купив машины, мы рванули в гаражи.

Там мы аккуратно запаковали обе шестёрки в катакомбный гаражище дяди Вовы, затем заперлись, включили калорифер в боковой комнатухе и немного отпраздновали это событие. Я совершенно прифигел от гаража, а Сашка и дядя Вова довольно посмеивались. Затем Сашка сказал, это дядя Вова в своё время тебе «пятёрку»-то сделал. Он у нас по этим делам мастер.

У дяди Вовы на крыше гаража стояла сгоревшая девятка, ржавый остов, занесённый снегом и обросший за зиму льдом. Когда мы пили уже вторую или третью горькую бутылку, дядя Вова, расчувствовавшись, вывел меня из гаража, показал на остов, сказал грустно, но зло: «Какой-то пидор год назад взял и просто так сжёг мою красавицу. Сейчас пидор сидит в тюрьме, и я сказал нужным людям, чтобы все три года, что он там проведёт, ему бы каждый раз напоминали про мою “девяточку”!» Сплюнул.

Там же за водочкой с огурчиками и прочими соленьями, под тихое жжение калорифера и вкусные сигаретки, дым которых исчезал в трубе, которая вела в меловые склоны жигулёвских гор, я поведал друзьям про банкира, про его нужду в новых машинах, что платит он налом и вперёд, и что по всем раскладам выходит, что за один раз, наверно, лучше гонять не по две машины, а по десять-пятнадцать, вот где только верных и надёжных водил-то в Жигулёвске найти? Глаза дяди Вовы заблестели, он с чувством произнёс, что уж что-что, а водил нынче безработных, от слова вообще, в Жигулёвске хоть попой ешь. И люди все надёжные, проверенные, довезут тачки до Москвы, пальчики оближешь.

В общем, мы обо всём договорились с дядей Вовой, и он нас на следующий день проводил, надеясь, что я скоро опять появлюсь, и теперь уже с совершенно другим заказом. А он пока найдёт водил, гаражи, куда новьё ставить после покупки, ну и прочие организационные дела. Я сказал, что на каждого водилу будет по сотке баксов за перегон в Москву + покупка обратного билета на поезд и жратвы с выпивкой. Дядя Вова аж выдохнул, ты, говорит, не представляешь даже до какой степени мы тут все обнищали, блин, за сотку баксов месяц пашешь где-нибудь… Я не очень поверил, конечно, но, живя в Москве, что мы знаем о провинции-то? Так… слухи одни.

Сашка не был бы Сашкой, если бы не развернул схему по полной. В общем, он взял с нами свою пассию и её подругу, чтобы, пока мы сдавали машины банкиру, они в Москве затарились бы товаром разным в Лужниках, ну и по приезде, чтобы тыща баксов уже начала «работать».

Выехали мы в утро, дорога была зимняя, но нормальная, ехали себе и наслаждались. И так до Нижнего, мля, Ломова (есть такой город на полпути между Тольятти и Москвой). Около этого славного города начались холмы. А все впадины между холмами были занесены пластами снега. Плюс к тому же дорога стала донельзя скользкой, потому что начало немного вечереть. В общем, где-то там впереди, километров за пять, одна фура, гружёная хрен знает чем, все колёса в цепях, всё же не шмогла взобраться на очередной холм, поехала назад и уткнулась краешком в другую фуру. Так они обе загородили обе полосы, не проехать. Сбоку от них, на толще снега, как на подушке разлеглась другая фура, опрокинутая набок, на крыше сидел водитель фуры и смачно ругался на всё на свете.

А за фурами стояла многокилометровая пробка. Всё это мы увидели с очередного холма. Сашка почесал репу и сказал, ну что, надо двигаться как-то. Мы принялись лавировать, ехали впритык к другим машинам, практически задевая своими новенькими боками то другие машины, то острые края фур. Кое-как, иногда отодвигая кого-то в сторону, мы добрались до тех самых главных стопорителей дороги, за ними была пустая дорога. Водилы обеих фур был тут же, сидели на корточках и курили.

Мы к ним подошли, обговорили ситуацию, и она была патовая. Помочь мог бы только грузовой вертолёт, который бы поднял первую фуру, да и уволок бы её куда-нибудь. Но Сашка был лихим мужиком, он куда-то свалил и вскоре появился с парой дюжин камрадов по несчастью: собрал водил со всей стоявшей дороги, чтобы мы первую фуру все хором ТОЛКНУЛИ. Вверх, прикинь, по скользкой дороге! Фуру. Я засомневался, конечно, но гуртом мы набросились на эту фуру, загнав водилу за руль, чтобы вовремя нажал на тормоз.

С шуточками и прибауточками, вся эта куча мужиков облепила бок фуры, упёрлась, как могла, в асфальт, покрытый льдом, но уже оттоптанный сотнями ног – и – О БОЖЕ!!! – эта фура сдвинулась. Сантиметр за сантиметром мы двигали её вверх, и так до тех пор, пока между машинами образовался такой зазор, по которому могла проехать любая легковушка. Под заднее колесо мы положили ему какие-то тряпки, один мужик даже пожертвовал старое колесо. И фура встала намертво.

А все легковушки, мы с Сашкой первые, разумеется, начали потихоньку проезжать это место, затор стал рассасываться. С горечью и грустью на нас смотрели водители всех фур – им предстояло, я даже не знаю что – наверно, ждать, когда вся эта хрень растает, наконец.

До Москвы мы добрались уже в темноте, но банкир нас ждал у входа в свой банчок. Подбежал, поцокал языком, сказал, о, для наших ар чёрный цвет, да ещё и «шестёрки» – это просто мечта. В общем, контракт я выполнил на поставку первой партии с блеском. Поздно ночью я посадил Сашку, его пассию с подружкой, в поезд. Бабы его затарились по полной программе, два огромных, битком набитых, баула с барахлом на продажу.

Через день, надо же было отдохнуть, я пришёл к банкиру, и он сказал мне, что надо ещё 20 машин, но тут дело такое, немного опасное, поэтому давай, говорит, начнём пока с пяти машин, и цена за каждую будет меньше трёх штук, а 2 800. Я говорю, ОК. Он ещё добавил, есть и пожелания по цвету, желательно все чтобы были разные, но, говорит, я всё понимаю, в условиях товарного дефицита – бери, что дают, и будь счастлив.

В общем, отсыпал он мне баксов полные карманы, и я полетел снова в Тольятти. Там ситуация повторилась, но водил стало уже на три больше: дядя Вова нашёл ещё двух верных товарищей. Я перезнакомился со всеми и поведал им вводные. Банкир предупредил меня, что на дорогах нынче шалят, поэтому, если будет встреча с бандюками, и они будут однозначно настырны и ни в какую, то отдай им одну машину и дело с концом. Я всё пойму.

Ребятам я сказал, что знаю, о чём они думают. Но я не согласен. Машин мы купим пять, и привезём в Москву их тоже пять. Никаким бандюкам ничего отдавать не будем. Не будем мы зажиливать и деньги на одну машинку, это уже для банкира (откуда он нах узнает, были ли бандюки или нет), работа у нас честная, и заработок наш честный. Всем всё ясно? Все закивали.

Поедем мы в ночь, потому что меньше народа на трассе, легче ехать. А насчёт бандитов, продолжил я, ежели появятся, сделаем так: Сашка поедет первым, ему встречать бандюков и произносить первые заветные слова, за ним будет ехать дядя Вова, он немедленно спешит на помощь Сашке, я поеду замыкающим, а вы двое, мне пока незнакомых, поедете передо мной. Всем приготовить монтировки.

Когда Сашка выйдет из машины и начнёт говорить с бандюками – если взмахнёт руками, мы все с монтировками бросаемся на них и крушим их (быстрота и натиск, неожиданность и напор!), в это время Сашка садится за руль своей машины и таранит бандюковскую тачку, сбрасывая её в кювет, затем мы быстро прыгаем по своим машинам и даём дёру. Времени у нас будет на всё про всё секунды, ну, минута. За них мы должны вырубить всех бандюков, напрочь: бить по чему придётся, но, чтобы было очень больно затем двигаться. Подъезжать надо к Сашке будет практически впритык, чтобы шустрее затем было сматываться. Запоминаем: сигналом к атаке послужит Сашкин развод руками в стороны, он будет стоять в свете фар, его будет хорошо видно.

Бандюков вряд ли будет больше четырёх, вероятнее всего три. Один водитель, один кто говорить будет, один на стрёме, который и сядет за руль новой тачки. Брать будут, вероятнее всего, на арапа, всё же трасса, хоть и ночью, но достаточно оживлённая, им всё делать надо быстро. Нас же пятеро, мы должны не только справиться, а ещё и навалять бандюкам люлей, если что.

Мужики остолбенели, затем один из новеньких спросил: «А если у них пушки будут?» Я ему ответил: значит, кто-то погибнет в честном бою смертью храбрых. Но спуску мы бандитам не дадим. Ещё чего. Они все посерьёзнели, покивали головами. Ну что ж, раз командир сказал, так, значит и будет.

Выехали мы из Жигулёвска, когда уже светила луна. Ехали без приключений порядка 300 километров. Далее произошло то, что я вовек жизни никогда не забуду. Одно воспоминание об этом меня бросает в дрожь и одновременно дикий хохот.

Бандюки всея трассы, конечно, пробили ситуацию уже несколько дней как: на трассе помимо нас с Сашкой на новеньких «шестёрках» мы видели и другие мелкие караванчики таких же, как и мы, спешащих в столицу, везущих товар. В ту весну что-то такое произошло, неведомое мне, на самом автозаводе, что поставки машин в столицу как-то резко прекратились, это и вызвало определённый ажиотаж. Впрочем, я узнал об этом позже.

А бандюки, да, появились и достаточно предсказуемо – откуда-то с боковой дороги вывернул нам навстречу и посигналил фарами, мол, останавливайся, тёмный мерс. Дальше всё шло по плану, Сашка остановился, оставил включёнными фары, вышел, встал в свет фар. К нему, развалистой походочкой подошёл вышедший из бандитской машины какой-то немеряной комплекции абмал. Они начали говорить. Мы все подъехали близко-близко впритык, схватились за монтировки, ждали условного сигнала от Сашка.

Но дальше случилось неожиданное: из машины выскочил дядя Вова, в три прыжка подбежал к амбалу и сходу отвесил ему поджопник. Затем ещё один, затем хлопнул амбала по роже, начал что-то кричать. Я сидел далеко, ничего не понимал. Амбал начал что-то скулить, мы услышали лишь «Дядь Володь!» дискантом.

Ситуация была гротескной до жути. Оказывается, амбал этот ходил ещё в детский сад с сыном дяди Вовы, поэтому дядя Вова знал этого амбала, как облупленного, и неоднократно в детстве учил его жизни (наравне со своим сыном). В общем, писец какой-то. Дядя Вова кричал на этого мудака, так ты, значит, в бандиты подался, сукин сын, так ты значит, дядю Вову заработка хочешь лишить, так ты, значит, падла поганая, гнида тухлая, шваль подзаборная… далее шёл мат-перемат, я такого даже не слышал.

В общем, амбал стушевался, отпрыгнул от дяди Вовы, залез в свой мерс, и она отчалила. Думаю, бандюкам самим стало как-то не по себе… Мы же стояли и ржали, как слоны. То ли по нервам ударило сильно, то ли ещё что. Дядя Вова всё никак не мог отойти, ругался, махал руками, бил себя в грудь… Цирк, да и только.

До Москвы мы затем добрались спокойно, сдали машины, я их посадил в поезд, купив ящик водки и жратвы. Порекомендовал отдохнуть, ибо скоро снова появлюсь. А дяде Вове подготовить ещё с пяток проверенных парней, объяснив им про бандюков и про наши действия. Ну и про всё остальное. Дядя Вова коротко кивнул.

Сашка же завалил деньгами свою пассию, которая буквально за несколько дней умудрилась продать весь купленный в первую поездку товар, и снова собралась с нами. Сашка запретил поездки с нами, и она тут же согласилась: ну что ж, поездом, так поездом.

Для следующей поездки банкир выделил деньги уже на десять машин, я не знал, куда совать эти пачки баксов, куртка моя раздулась до неприличных размеров. В аэропорту Сашка меня ждал уже с тремя машинами, в каждой из которых сидели водилы, всё работало как часики, однако. Мы купили новые тачки, пригнали их в гаражи, поставили их по разным, в ночь помчались на них в Москву.

Но со следующей партии банкир начал ставить мне всё худшие и худшие условия по цене, сказав, что цены на тачки в Москве упали, поэтому вот так. Последняя партия случилась в мае, наша с Сашкой наценка на тачку упала до 100 баксов (по полтиннику на нос, и это ещё учитывая по сотке на водилу и транспорт), в общем, перегоны уже перестали быть такими заманчивыми, как раньше. А затем банкир и вовсе отказался от наших услуг, сказав мне, извини, нашёл я поставщика, который будет пригонять мне по 50 машин в неделю, и не своим ходом, а на фуре, по пять машин сразу. Я ему говорю, а бандюки? Он говорит, всё уже договорено, никто нигде не пострадает.

Так, в самом начале мая 1994 года этот бизнес, не успев расцвести, завял. Мы с Сашкой снова остались при своих. Но старт новому бизнесу его пассии начальный капиталишко уже смачно так заложил, поэтому Сашок мог почивать на лаврах и больше не слушать нотаций на тему, кто тут так мало зарабатывает, кто тут, блин, и не мужик вовсе…

С тех пор я не видел ни Сашку, ни дядю Вову, не приезжал больше в Тольятти. Как-то вот не случилось. Что очень жаль. Так хотелось бы их увидеть, узнать, как они, где, что. Но жизнь у меня завертелась по-другому: уже осенью этого года я встретил свою пассию, развёлся с женой, стало не до жигулёвских партизан как-то… Но я помню про вас, братаны мои ненаглядные!