Дан­ная ста­тья на­пи­са­на как версия-​объяснение на ком­мен­та­рий то­ва­ри­ща Ан­Тю­ра, ко­то­рый од­на­жды изрёк, что не знает, от­ку­да взял­ся строй ан­глий­ско­го языка, хотя и пред­по­ло­жил, что ан­глий­ский – есть ску­ко­жен­ный, уко­ро­чен­ный ва­ри­ант языка рус­ско­го.

Для мно­гих людей это может быть откровением-​глупостью, ска­зан­ной вообще-​то очень неглу­пым че­ло­ве­ком. Я не раз за­ме­чал, что у то­ва­ри­ща Ан­Тю­ра есть за­ме­ча­тель­ная спо­соб­ность при­во­дить к мгно­вен­ной ис­те­ри­ке за­тор­кан­ных мо­дер­ном ис­то­щен­цев бук­валь­но парой слов. В общем, это имен­но тот слу­чай.

Ста­тья также будет по­лез­на тем людям, ко­то­рые изу­ча­ют учеб­ник, в виде до­пол­ни­тель­ных об­сто­я­тельств, со­пут­ству­ю­щих там уже об­го­во­рен­но­му.

Строй ан­глий­ско­го языка нель­зя от­не­сти к од­но­му лишь сло­вар­но­му за­па­су (он огро­мен, и, кста­ти, пре­вы­ша­ет запас слов рус­ско­го языка на при­мер­но 100 тысяч слов – это отсыл недо­уме­ва­ю­щих к во­про­су о бо­гат­стве рус­ско­го языка, его уни­каль­но­сти и про­чая).

Строй ан­глий­ско­го языка лучше на­звать по-​другому, как уро­вень «на­пол­не­ния» смыс­лом ан­глий­ских фраз, ис­поль­зу­ю­щих ан­глий­ские же слова + ан­глий­скую же грам­ма­ти­ку. С одной сто­ро­ны, при по­верх­ност­ном взгля­де, это вы­гля­дит как «масло мас­ля­ное», ибо, а чем ещё ж вы­ра­жать смысл ан­глий­ской фразы, как не ан­глий­ски­ми же сло­ва­ми, их грам­ма­ти­че­ской связ­кой?! А с дру­гой – ана­лиз прак­ти­че­ской речи и пись­ма по­ка­зы­ва­ет, что не всё так про­сто на самом деле, как по­на­ча­лу ка­жет­ся.

Во-​первых, жёст­кая струк­ту­ра ан­глий­ско­го (подлежащее-​сказуемое-другие части речи) од­но­знач­но от­се­и­ва­ет мно­же­ство сти­ли­сти­че­ских ню­ан­сов, воз­мож­ных, до­пу­стим, в языке рус­ском, где от пе­ре­ста­нов­ки слов в пред­ло­же­нии ба­зо­вый смысл НЕ ме­ня­ет­ся, ме­ня­ют­ся лишь его от­тен­ки, сти­ли­сти­че­ские на­мё­ки.

Да, в ан­глий­ском, реже для 99,99%, такое тоже воз­мож­но (до­пу­стим, пе­ре­ста­вить под­ле­жа­щее и ска­зу­е­мое ме­ста­ми), но смыс­ло­из­вле­че­ние при этом резко утя­же­ля­ет­ся. Про­па­да­ет изящ­ность и лёг­кость вос­при­я­тия. По­яв­ля­ет­ся над­рыв­ность и рез­кий запах «пота» языка, тя­ну­ще­го вверх несвой­ствен­ную ему ноту. Об этом пре­крас­но, кста­ти, знают сами но­си­те­ли, осо­бен­но его твор­че­ская ин­тел­ли­ген­ция, ко­то­рой «иг­рать с язы­ком» – на роду на­пи­са­но (в силу про­фес­сии). Но они ни­че­го по­де­лать не могут. И сде­лать ни­че­го и нель­зя…

Пе­ре­ста­нов­ка же трёх ча­стей речи (из при­выч­ных им мест, да в места «непри­выч­ные», по внут­рен­не­му рас­по­ряд­ку по­стро­е­ния их в пред­ло­же­нии) и вовсе ли­ша­ет пред­ло­же­ние вся­ко­го смыс­ла. Как го­во­рит­ся, опань­ки!

Во-​вторых, струк­ту­ра от­ри­ца­ния в ан­глий­ском языке ещё жёст­че, чем струк­ту­ра вы­стра­и­ва­ния ча­стей речи в пред­ло­же­нии по­вест­во­ва­тель­ном. Обя­за­тель­на ча­сти­ца «не» на своём месте, обя­за­те­лен вспо­мо­га­тель­ный гла­гол, и тоже на своём месте. Что эта даёт в итоге? Да, при­ми­тив это даёт. А также силь­ней­шую необ­хо­ди­мость при­вле­че­ния в ар­се­нал языка ла­ти­низ­мов с «от­ри­ца­тель­ной» кон­но­та­ци­ей (в ос­нов­ном, при­ста­вок: анти- (anti-), контр-​ (contre-) и иже), чтобы хоть как-​то обла­го­ро­дить од­но­мер­ную, по­вто­ря­ю­щу­ю­ся тя­же­ло­вес­ность.

В том же со­сед­нем немец­ком, до­пу­стим, есть два ба­зо­вых ме­ха­низ­ма от­ри­ца­ния: через ча­сти­цу «не» (nicht) и через осо­бое от­ри­ца­ние к су­ще­стви­тель­ным (kein), и про­чие – мел­кие, я уж не го­во­рю про рус­ский, в ко­то­ром от­ри­ца­ние ча­сти­цей «не», под­дер­жи­ва­ет­ся ча­сти­цей «ни» в осо­бых слу­ча­ях, за­ча­стую даже «да», «угу» (Да как же! Угу, раз­бе­жа­лись!) может вы­ра­жать от­ри­ца­ние: спектр, в общем, очень широк и уди­ви­тель­но гибок.

В со­сед­нем фран­цуз­ском от­ри­ца­ние вы­ра­жа­ет­ся про­сто су­пер­э­ле­гант­но: ча­сти­ца «не» у фран­цу­зов со­сто­ит из двух от­дель­ных слов: ne и pas, а между ними нужно по­ста­вить гла­гол. Но первую ne, можно трол­лить неупо­треб­ле­ни­ем, и это будет стиль! А по­след­нюю pas можно за­ме­нять на хре­но­ву тучу чего ещё, и это тоже будет и стиль, и смысл! В общем, выпендрёжники-​французы в своём ам­плуе, как го­во­рит­ся.

Но и это ещё пол­бе­ды для ан­глий­ско­го (уны­лая тяжеловесность-​нераспадаемость связ­ки слов). Дело в том, что в ан­глий­ском языке от­ри­ца­ние де­ла­ет­ся на 99,99% с по­мо­щью вспо­мо­га­тель­ных гла­го­лов (и они, блин, от­ри­ца­ют­ся, а не смыс­ло­вой гла­гол!). Что во­об­ще вы­во­дит си­ту­а­цию за рамки! Кон­струк­ция с «не» (not) БЕЗ вспо­мо­га­тель­но­го гла­го­ла так редка и так вы­чур­но вы­гля­дит, что… да, не поль­зу­ет­ся успе­хом. Не пой­мут’с, как го­во­рит­ся, ежели много будет’с, под­ряд’с.

В-​третьих, такая же про­бле­ма с во­про­си­тель­ны­ми кон­струк­ци­я­ми. Снова вспо­мо­га­тель­ный гла­гол, снова обя­за­тель­но, снова чёт­кое место в строе пред­ло­же­ния (шаг влево, шаг впра­во – пол­ная утеря смыс­ла всего пред­ло­же­ния!). Это как? А это при­ми­тив номер два, ось номер два, же­ле­зо­бе­тон фун­да­мен­та номер два, про­клад­ка, блин, на ко­то­рой всё даль­ней­шее и вы­стра­и­ва­ет­ся.

Но и вы­ше­из­ло­жен­ные «при­ми­ти­виз­мы» (бе­ру­щие корни из ла­ты­ни, где точно такая же, в целом, струк­ту­ра) не дают до­ста­точ­ной про­ек­ции на строй ан­глий­ско­го языка, чтобы сде­лать какие-​нибудь вы­во­ды. В конце кон­цов есть языки, где во­об­ще ча­стей речи нет, типа ки­тай­ско­го. Уж куда при­ми­тив­нее, как го­во­рит­ся!

Есть ещё мо­мен­ты, ко­то­рые од­но­знач­но ука­зы­ва­ют на им­по­тен­цию во­об­ра­же­ния у со­зда­те­лей этого языка. Пер­вый мо­мент: пе­ре­ход су­ще­стви­тель­но­го в гла­гол и на­обо­рот без из­ме­не­ния формы, смысл по­сти­га­ет­ся лишь из ана­ли­за того, где это слово стоит в пред­ло­же­нии, в каком по­ряд­ке (ино­гда пе­ре­ход осу­ществ­ля­ет­ся и в при­ла­га­тель­ное, и даже в на­ре­чие), вто­рой – необы­чай­но гро­мозд­кая вре­мен­ная струк­ту­ра гла­голь­ных форм.

Оба мо­мен­та обыч­но НЕ за­ме­ча­ют­ся ни но­си­те­ля­ми языка, ни его изу­ча­те­ля­ми (ну есть и есть, что ж с того?), но очень даже за­ме­ча­ют­ся про­фес­си­о­наль­ны­ми линг­ви­ста­ми, ко­то­рые по сю пору ло­ма­ют го­ло­вы и над этой про­бле­мой (и над мно­ги­ми дру­ги­ми), а вы­во­дов сде­ла­но пре­ве­ли­кое мно­же­ство, каж­дое «краше» дру­го­го.

Пер­вый вывод, ко­то­рый бро­са­ет­ся в глаза: на­вя­зан­ная ис­кус­ствен­ность крайне неудоб­ных кон­струк­ций. По­сколь­ку ан­глий­ский язык при­над­ле­жит к груп­пе ро­ман­ских язы­ков (корни из ла­ты­ни), а в ла­ты­ни ис­кус­ствен­ность вы­ра­же­на ещё ярче (но, по край­ней мере, изящ­нее, ло­гич­нее и мно­го­об­раз­нее, что го­во­рит о во­об­ра­же­нии его со­зда­те­лей, а также на опоре их на то, что не под­да­ёт­ся вы­чис­ле­нию никак, кроме го­ли­мо­го пред­по­ло­же­ния – о том, что перед ними был ОБ­РА­ЗЕЦ, ко­то­рый сле­до­ва­ло лишь ВЫ­ХО­ЛО­СТИТЬ, по­то­му что очень сло­жен и вель­ми велик для под­ра­жа­ния), то и ан­глий­ский, ни­что­же сум­ня­ше­ся, ПО ЛО­ГИ­КЕ, можно за­про­сто от­не­сти всё к той же ис­кус­ствен­но­сти. Ну номер два или три (Хер родил Хама, Хам родил Чмуя и т. д.).

Вто­рой вывод, ко­то­рый в глаза вовсе не бро­са­ет­ся, но за­про­сто пред­по­ла­га­ет­ся: уси­лен­ная ар­ти­ку­ля­ция уст­ной речи для про­го­во­ра всех зву­ков ан­глий­ской речи – неесте­ствен­на, вообще-​то. Линг­ви­сты пред­по­ло­жи­ли, что это про­изо­шло от того, что когда-​то какая-​то бо­лезнь (типа цинги!) вы­ко­си­ла зубы у мно­гая на­ро­да, пред­ков ан­глий­ско­го, и они уси­лен­но стали не толь­ко ше­пе­ля­вить, об­ра­зуя ди­ко­ва­тые звуки речи, но и УСИ­ЛИ­ВАТЬ ды­ха­ни­ем и на­пря­же­ни­ем эти самые звуки. А иначе можно и не по­нять! Во­об­ще. Этот вывод за­про­сто от­ри­ца­ет­ся язы­ком ис­пан­ским, в ко­то­ром вроде как ни­ка­ких цинг не было, а ше­пе­ляв­но­сти не до­ба­ви­лось, ну а звук th, в обоих его ипо­ста­сях, есть.

По­это­му отгад этой за­гад­ки лежит, по всей ви­ди­мо­сти, не в этой сфере. А, ско­рее в сфере при­нуж­де­ния чисто ре­ли­ги­оз­но­го. Но это – по-​прежнему за­гад­ка.

Общий вывод же таков: из­вест­ная всем инженерно-​точно про­счи­тан­ная кон­струк­ци­он­ность ла­ты­ни, как базы для осталь­ных ро­ман­ских язы­ков, была вво­ди­ма в ев­ро­пей­ские языки на про­тя­же­нии несколь­ких по­ко­ле­ний. И через пись­мен­ность, и, что ещё важно, через про­из­но­ше­ние «но­во­го» пись­мен­но­го ряда. На­ло­же­ние ла­ты­ни и вве­де­ние в обо­рот массы ла­тин­ских слов + вре­мен­ные и про­чие кон­струк­ции ла­ты­ни (с его пред­про­шед­шим вре­ме­нем) дало на раз­ных тер­ри­то­ри­ях весь­ма раз­ный эф­фект. К при­ме­ру, на тер­ри­то­рии фран­цуз­ско­го языка «при­жи­лось» весь­ма мало от же­ле­зо­бе­тон­но­го ла­тин­ско­го, в ос­нов­ном тер­ми­но­ло­ги­че­ско­го ха­рак­те­ра, на тер­ри­то­рии гер­ман­ских язы­ков – и того мень­ше, можно ска­зать даже НОЛЬ с ма­ло­за­мет­ной па­лоч­кой, на тер­ри­то­рии ита­льян­ско­го, ис­пан­ско­го, ру­мын­ско­го язы­ков «при­жи­лось» весь­ма много, по­это­му эти языки легко между собой «пе­ре­се­ка­ют­ся» (как рус­ский с укра­ин­ским, к при­ме­ру).

Особ­ня­ком же стоит имен­но ан­глий­ский. По­то­му что на нём при­жи­лось ВСЁ. Преж­де всего самое ба­зо­вое: твер­до­ка­мен­ность связ­ки ча­стей речи, место от­ри­ца­тель­ной ча­сти­цы, устро­е­ние во­про­са. Ну а по­сколь­ку строй до­ла­тин­ско­го языка мел­ко­брит­тов был во­об­ще ДРУ­ГОЙ (и у кель­тов, и у германцев-​англов/сак­сов), то всё это по­про­сту ЗА­МЕ­НИ­ЛИ. Убра­ли. Про­цесс «убор­ки» можно на­блю­дать в ре­жи­ме те­ку­ще­го вре­ме­ни на Укра­ине. И не го­во­ри­те, по­жа­луй­ста, что этот про­цесс недей­стве­нен. В те­че­ние трёх-​четырёх по­ко­ле­ний, при по­сто­ян­ном на­жи­ме, ни­ка­ко­го рус­ско­го языка на этой тер­ри­то­рии может и не остать­ся.

В слу­чае с от­дель­но сто­я­щим ост­ро­вом (Мел­ко­бри­та­ни­ей), а также от­сут­ствия свя­зей с кон­ти­нен­том (вер­нее связь была в руках у сами зна­е­те кого!), про­цесс за­ме­ны языка мог бы быть в какой-​то мере проще. По­то­му что упор­ных но­си­те­лей «ста­рых» язы­ко­вых кон­струк­ций можно было и уби­вать. Сразу при этом вспо­ми­на­ет­ся так на­зы­ва­е­мое «ого­ра­жи­ва­ние», уси­лен­ное раз­ве­ши­ва­ние массы на­ро­да на де­ре­вьях с ве­рёв­ка­ми на шее, что, в усло­ви­ях от­кры­тия новых зе­мель и вос­тре­бо­ван­но­сти имен­но там любой ра­бо­чей силы как бы на­ме­ка­ет, что дело было не со­всем в овцах и их про­мыш­лен­но пе­ре­ра­ба­ты­ва­е­мой шер­сти, но и кое в чём дру­гом.

Не зря по­яв­ля­ет­ся и фе­но­мен Шекс­пи­ра ак­ку­рат в те самые годы. С его ли­те­ра­тур­ным язы­ком, ЯСНЫМ но­си­те­лям языка ан­глий­ско­го и по­ныне. Бо­га­че, чем язык Шекс­пи­ра, ни од­но­го «пи­са­те­ля», пи­шу­ще­го на ан­глий­ском, нет до сих пор. Не зря и «ре­во­лю­ция» тогда же. Вто­рое опань­ки!

По­след­ний мо­мент, на ко­то­рый ука­зы­ва­ет то­ва­рищ АнТюр – на его при­вяз­ку к рус­ско­му языку, мол, плохо пе­ре­ра­бо­тан­ная, при­ми­тив­ная копия. Тео­ре­ти­че­ски, вполне может быть, по­то­му что «тре­тья» волна пе­ре­ра­бот­ки из ла­ты­ни долж­на была на чём-​то ос­но­вы­вать­ся. В слу­чае ан­глий­ско­го, где кель­ты были уни­что­же­ны, а их место за­ня­ли гер­ман­ские пле­ме­на (а гер­ман­цы та ещё за­гад­ка по их языку!), «экс­пе­ри­мент» по ола­ты­ни­ва­нию можно при­вя­зать и к рус­ско­му (вер­нее, сла­вян­ско­му корню, если при­знать, что немец­кий язык – такой же сла­вян­ский, как и ны­неш­ние сла­вян­ские же, но тоже из­ме­нён­ный).

В общем, я не был бы так ка­те­го­ри­чен, но опре­де­лён­ные на­мё­ки на ве­ро­ят­ность та­ко­го ис­хо­да со­бы­тий всё же есть.