Диалектика - вселенская мистификация. Часть 6

Сейчас мы рассмотрим Понятие, Суждение и Умозаключение, как их понимает Гегель. Читается трудно. Хотя, конечно, гораздо легче, чем собственно "Наука логики". Некоторые камрады не могут осилить, что, однако не мешает им критиковать. Предметная конструктивная критика приветствуется. В таком, например, формате: "на странице такой-то, в таком-то высказывании Гегель имел в виду совсем не это, а вот это". Предложения отправить автора в библиотеку, в школу, в ВУЗ и в разные кружки по интересам будут аргументированно отклоняться. Потерпите, осталось немного. Это все-таки Гегель! В следующей части закончим. И сможем сказать, не кривя душой, что "Науку логики" мы таки читали. хехе)

 

1.12. О понятии вообще

 

…понятие должно быть рассматриваемо прежде всего вообще как третье к бытию и сущности, к непосредственному и рефлексии. Бытие и сущность суть постольку моменты его становления; понятие же есть их основа и истина…(5)

Никому и ничего не должно. Понятия можно строить и без бытия, и без сущности. Вопрос – насколько эти понятия истинны. Вопрос истинности и есть наиважнейший вопрос, когда речь идет о понятиях.  Лейбниц, например, считал: «Будем довольствоваться тем, чтобы искать истину в соответствии между находящимися в духе предложениями и вещами, о которых идет речь» (5, 350).

Объективная логика, рассматривающая бытие и сущность, составляет, собственно говоря, генетическую экспозицию понятия. (6)

«Объективная логика» вообще непонятно почему названа логикой. Точнее говоря, понятно, что логикой она названа совершенно незаконно.

И не составляет она генетическую экспозицию понятия ни коим образом.

…философия, которая становится и продолжает стоять на точке зрения субстанции, есть система Спинозы… Но эта точка зрения не есть наивысшая.

Тем не менее система постольку не может рассматриваться как ложная, требующая опровержения и могущая быть опровергнутой, а в ней следует рассматривать как ложное лишь признание ее точки зрения за наивысшую. Истинная система не может поэтому и находиться к ней в таком отношении, что она лишь противоположна последней; ибо в таком случае эта противоположная система сама была бы односторонней. Напротив, как более высокая, она должна содержать в себе низшую. Далее, опровержение не должно приходить извне, то есть не должно исходить из допущений, лежащих вне опровергаемой системы, допущений, которым последняя не соответствует. В этом случае опровергаемой системе нужно лишь не признавать этих допущений… (9-10)

Истинное опровержение должно вникать в сильную сторону противника и стать в диапазоне этой силы; нападать же на него вне его сферы и одерживать над ним верх там, где его нет, не помогает делу. (10)

Единственное опровержение спинозизма может поэтому состоять лишь в том, что его точка зрения признается, во-первых, существенной и необходимой, но что, во-вторых, эта точка зрения, исходя из нее же самой, поднимается на уровень более высокой точки зрения. (10)

Короче говоря, по Гегелю, Спиноза в основном писал  все правильно, только его надо дополнить. Не лишне будет заметить, что Бенедикти де Спиноза был посвящен в Каббалу и имел в этой области глубокие знания. Уважаемый Гегелем Лейбниц тоже был посвящен в Каббалу – сыном знаменитого алхимика Меркурiем Ванъ-Гельмонтомъ, который сам был великим Каббалистом (Папюсъ, Каббала, СПБургъ, 1910, стр. 113).

У нас нет сведений, был ли посвящен в Каббалу Гегель, но его нежное отношение к Спинозе и мистику Якову Беме, наводят на мысль, что и Гегель был посвященным.

И уж не вызывает никакого сомнения, что Карл Маркс,  потомок раввинов и яростный ненавистник христианства и славян, в круг понятий Каббалы введен был бесспорно.

…как некоторое время признавалось хорошим тоном всячески поносить силу воображения, а затем и память, так теперь в философии уже давно сделалось привычкой, сохранившейся отчасти еще и поныне, говорить всевозможные дурные вещи о понятии, делать его, эту вершину мышления, предметом презрения и, напротив, считать наивысшей вершиной научности и моральности непостижимое и отсутствие постижения. (12)

Постижение какого-либо предмета состоит в самом деле не в чем ином, как в том, что «я» усваивает себе тот предмет, пронизывает его и приводит его в свою собственную форму, то есть во всеобщность, которая есть непосредственно определенность, или в определенность, которая есть непосредственно всеобщность. (14)

…мышление снимает ту его (предмета) непосредственность, с которой он сначала предстает перед нами, и делает его, таким образом,

положенностью. (15)

…учение Канта содержит в себе еще две стороны, касающиеся понятия…Во-первых, ступени рассудка у Канта предпосланы ступени чувства и созерцания; и одно из существенных положений кантовской трансцендентальной  философии состоит в том, что понятия без созерцания пусты и что они обладают значимостью исключительно только как соотношения данного в созерцании многообразия. Во-вторых, Кант указывает на понятие как на объективное в познании и тем самым как на истину. Но, с другой стороны, понятие признается у Канта чем-то субъективным лишь, из чего нельзя выколупать реальность, под которой, ввиду того, что она противопоставляется Кантом субъективности, следует разуметь объективность; и вообще понятие и логическое объявляется у Канта чем-то только формальным, которое, ввиду того, что оно отвлекается от содержания, не содержит в себе истины.

Это вообще странно, что Кант, крупный вроде бы философ, а запутался в своих собственных антиномиях,- перепутал обыденные представления с выводами  строгого мышления. Не солидно, в общем-то.

Что касается, во-первых, указанного отношения рассудка или понятия к предпосланным ему ступеням, то все зависит от того, какая наука занимается определением формы этих ступеней. В нашей науке, как чистой логике, эти ступени суть бытие и сущность. В психологии рассудку предпосылаются чувство и созерцание, а затем вообще представление. В Феноменологии духа, как учении о сознании, мы совершили восхождение к рассудку по ступеням  чувственного сознания, а затем по ступеням восприятия. Кант предпосылает ему лишь чувство и созерцание. В какой мере эта лестница прежде всего неполна, это он уже сам дает понять тем, что присоединяет в виде приложения к трансцендентальной логике или учению о рассудке еще рассуждение о рефлективных понятиях,- область, лежащую между созерцанием и рассудком или между бытием и понятием. (15-16)

Жизнь или органическая природа есть та ступень природы, на которой выступает понятие…(16)

Абстрактное считается…менее значительным, чем конкретное… Абстрагирование получает…тот смысл, что из конкретного вынимается…тот или иной признак, так что с опущением стольких других свойств и модификацией предмета их не лишают ничего из их ценности и достоинства, а они по-прежнему оставляются как реальные, лишь находящиеся на другой стороне, сохраняют по-прежнему полное свое значение, и лишь немощь рассудка приводит согласно этому взгляду к тому, что ему невозможно вобрать в себя все это богатство и приходится довольствоваться скудной абстракцией. (17-18)

Чем глубже абстракция, то, если она верна, тем ближе она подходит к предмету, а не отходит от него.

Философия дает нам постигнутое в понятии усмотрение того, как обстоит дело с реальностью чувственного бытия…(18)

Поэтому абстрагирующее мышление должно рассматриваться не просто как оставление в стороне чувственной материи, которая при этом не терпит, дескать, никакого ущерба в своей реальности; оно скорее есть снятие последней и сведение ее, как простого явления, к существенному, проявляющемуся только в понятии. (18)

Главное недоразумение, имеющее здесь место, заключается во мнении, будто естественный принцип или то начало, которое служит исходным пунктом в естественном развитии или в истории развивающегося индивидуума, есть истинное и первое также и в понятии. Созерцание или бытие суть, правда, по природе первое или условие для понятия, но это отнюдь не значит, что они суть безусловное в себе и для себя.

Гегель считает, и справедливо, по нашему мнению, что первое исторически не обязано быть первым в теории. Классический пример – теория множеств. Будучи продуктом конца девятнадцатого века, ныне рассматривается как начало математики. Другое дело – образование. В образовательном процессе совершенно не очевидно, что изложение математики следует излагать, начиная с основ теории множеств, как это начали делать в веке двадцатом, переписывая классические вузовские учебника. В образовательном процессе, по нашему мнению, следует придерживаться исторической последовательности.

...Если дело идет не об истине, а лишь об истории о том, как все это происходит в представлении и являющемся мышлении, то можно, конечно, не идти дальше рассказа о том, что мы начинаем с чувств и созерцания и что рассудок из всего их многообразия извлекает некоторую всеобщность или некоторое абстрактное и, разумеется, нуждается для этого в вышеупомянутой основе, каковая при этом абстрагировании все еще остается для представления во всей той реальности, с которой она явила себя вначале.

Но философия не должна быть рассказом о том, что совершается, а должна быть познанием того, что в этом совершающемся истинно, и из истинного она должна постигнуть, далее, то, что в рассказе выступает как простое событие. (Geschehen) (18-19)

Гегель пишет, что по Канту, – Понятия разума, в которых мы должны были бы ожидать более высокую силу и более глубокое содержание, уже не имеют в себе ничего конститутивного (вернее, объективного)…,их, де, правда, вполне дозволительно употреблять, но эти умопостигаемые сущности, в которых, согласно докантовским воззрениям, должна была раскрываться вся истина, означают не что иное, как гипотезы, приписывать которым истину в себе и для себя было бы полным произволом и безумным дерзновением, так как они не могут встретиться ни в каком опыте. (20-21)

Можно ли было когда-нибудь подумать, что философия станет отрицать истину умопостигаемых сущностей потому, что они лишены пространственной и временной, воспринимаемой чувственностью материи? (21)

…многообразие, поскольку оно принадлежит области созерцания в противоположность понятию, именно и снимается в понятии и что через снятие предмет приводится обратно к своей неслучайной существенности; последняя выступает в явлении, и именно поэтому явление есть не просто нечто лишенное сущности, а проявление сущности. (21-22)

…понятие внутри самого себя и из себя образует ту реальность, которая в нем исчезла. (22)

Если не играть словами, то необходимо признать, что реальность одна, и

никакой реальности в понятии не может быть. Видимо, для реальности понятия необходимо построить свой термин, например, мыслимая реальность, или просто область мысли.

…идея поднимается на такую ступень, где она становится творцом природы… (23)

Если сначала в идею поместить все, то после этого из нее можно и извлечь все, и тогда идею можно будет назвать творцом природы. Такой способ построения теории тоже допустим.

…Кант…допускает… объяснение, гласящее, что она (истина) есть согласие познания с его предметом. (24) Далее Кант утверждает: разумное познание не может постигнуть вещей в себе…

Кант, скорее всего, прав. Вопрос в том, что понимать под познанием. В конечном итоге человек устанавливает отношение между вещами или явлениями, и эти установленные отношения называет познанием.

…истину составляет не содержание, а его соответствие понятию. (25)

Аристотелю принадлежит бесконечная заслуга, которая должна наполнять нас глубочайшим уважением перед силой этого ума, впервые предпринявшего такое описание. Но необходимо идти дальше и познать отчасти систематическую связь, отчасти же ценность этих форм. (27), то есть формальную логику Аристотеля Гегель считает необходимым  развить до диалектической. Если речь идет о нахождении связи между известными логическими формами, то хуже оттого не будет. В любом случае, как люди, даже и не осознавая того, всегда пользовались известными логическими формами, так и будут пользоваться.

 

1.13. Понятие

 

…всеобщее понятие, подлежащее здесь теперь рассмотрению, содержит в себе три момента: всеобщность, особенность и единичность.

Сущность выросла (ist geworden) из бытия, а понятие – из сущности, стало быть, также из бытия.

Но это становление имеет значение обратного толчка, данного самому себе, так что ставшее есть скорее безусловное и первоначальное.

Ставшее уже поэтому не может быть первоначальным.

Бытие в своем переходе в сущность стало видимостью или положенностью, а становление или переход в другое – некоторым полаганием; и, обратно, полагание или рефлексия сущности сняло себя и восстановило себя в виде чего-то неположенного, в виде первоначального бытия.

От сущности, скорее всего, можно снова возвратиться к бытию, но это будет всего лишь мартышкин труд.

Понятие есть взаимопроникание этих моментов, так что качественное и первоначально сущее имеет бытие лишь как полагание и лишь как возвращение внутрь себя, а эта чистая рефлексия в себя есть безоговорочно становление другим или определенность, которая именно поэтому есть равным образом бесконечная, соотносящаяся с собой определенность. (32)

Бытие просто, как непосредственное; поэтому оно есть некоторое лишь имеемое в виду (ein nur Gemeintes), и про него нельзя сказать, что оно такое…(33)

Если про чего-либо нельзя сказать, что оно такое, то и имени у него не должно быть. А понятие – это всего лишь обобщение, которое более или менее соответствует реальному положению дел. И никакого «взаимопроникновения моментов» не наблюдается нигде, за исключением гегелевских мозгов.

Всеобщее же, напротив, есть такое простое, которое вместе с тем есть самое богатое внутри самого себя, ибо оно есть понятие. (33)

Можно, правда, абстрагировать от содержания, но тогда получится не всеобщность понятия, а лишь абстрактное, которое есть изолированный, неполный момент понятия и в котором нет истины. (35)

Поскольку жизнь, «я», конечный дух также суть лишь определенные понятия, они находят свое абсолютное разрешение в том всеобщем, которое должно быть понимаемо как истинно абсолютное понятие, как идея бесконечного духа, положенность коего есть бесконечная, прозрачная реальность, в которой он созерцает свое творение и в нем – самого себя.(37)

Определенность как таковая принадлежит бытию и качественному; как определенность понятия она есть особенность. Она не есть граница, то есть не относится к некоторому другому, как к своему потустороннему, а, наоборот, как только что обнаружилось, она есть собственный, имманентный момент всеобщего; последнее находится поэтому в особенности не у чего-либо другого, а всецело у себя самого. (37)

Особенное, следовательно, не только содержит в себе всеобщее, но изображает последнее также и своей определенностью; поэтому всеобщее образует собой ту сферу, которую должно исчерпать особенное. (38)

Особенное есть само всеобщее, но оно есть его различие или его соотношение с некоторым другим… Всеобщее определяет себя;  таким образом, оно само есть особенное; определенность есть его различие; оно отлично лишь от самого себя. Его виды суть поэтому лишь (а) само всеобщее и (в) особенное.

Всеобщее как понятие есть оно же само и его противоположность, которая опять-таки есть оно же само как его положенная определенность; оно охватывает собой последнюю и находится в ней у себя. (38)

Иначе говоря, короче, между всеобщим и единичным всегда можно выделить и вставить особенное, которое по отношению к единичному будет также всеобщим. Так бы сразу и сказал.

…бытие, наличное бытие, нечто, или целое и части и т. д. … причина и действие суть, взятые сами по себе, определения, созданные мыслью…(39)

…целое и части, причина и действие и т. д. еще не суть такие разные, которые были бы определены по отношению друг к другу, как особенные, ибо хотя они в себе и составляют одно понятие, однако их единство еще не достигло формы всеобщности; и точно также их различие, которое имеется в этих отношениях, еще не обладает той формой, по которой оно есть единая определенность. Например, причина и действие суть не два разных понятия, а лишь одно определенное понятие…(39)

Это зависит лишь от точки зрения, точнее, от уровня детализации определений.

Что касается полноты, то оказалось, что определенность особенного полностью исчерпывается различием всеобщего и особенного и что лишь эти два определения составляют его особенные виды. В природе мы находим, правда, более двух видов одного какого-нибудь рода, ровно как и эти многие виды не могут иметь вскрытого выше отношения друг к другу. Но в том-то и состоит бессилие природы, что она не в состоянии сохранить и выразить собой строгость понятия и растекается в такое чуждое понятию слепое многообразие. Многообразие ее родов и видов и бесконечная разность ее образований может вызывать у нас восхищение, ибо в восхищении нет понятия, и его предметом служит то, что лишено разумности. Так как природа есть вне-себя-бытие понятия, то ей предоставлено растекаться в этой разности, подобно тому как дух, хотя он и имеет понятие в образе понятия, пускается также и в представление и носится по бесконечному многообразию представлений. (40)

Ну как тут не вспомнить Лейбница? – «Если бы геометрия так же противоречила нашим страстям и нашим интересам, как нравственность, то мы бы тоже спорили против нее и нарушали ее вопреки всем доказательствам Эвклида и Архимеда, которые мы называли бы тогда бреднями и считали полными ошибок» (5, 88)

Понятно: если факты противоречат теории, то – тем хуже для фактов…

Особенность имеет всеобщность внутри себя самого как свою сущность; но поскольку определенность различия положена и тем самым обладает бытием, всеобщность есть в нем форма, а определенность, как таковая, есть содержание. Всеобщность становится формой постольку, поскольку различие выступает как существенное, точно также как, наоборот, в чисто всеобщем оно имеется лишь как абсолютная отрицательность, а не как такое различие, которое положено как таковое. (41)

Каждое понятие, в зависимости от ситуации,  может быть и всеобщим, и особенным, и единичным.

Гегель, и это его фирменный стиль,  просто повторяется.

Доказательство принадлежит этому рассудку, поскольку оно движется посредством цепи понятий, то есть лишь посредством определений. Такое движение по цепи понятий не выходит поэтому за пределы конечности и необходимости…(42)

…следует признать бесконечной силой рассудка тот факт, что он разделяет конкретное на абстрактные определенности и постигает ту глубину различия, которая вместе с тем единственно только и есть мощь, вызывающая их переход. Конкретное, доставляемое нам созерцанием, есть тотальность, но чувственная тотальность,- некоторая реальная материя, безразлично существующая внеположено в пространстве и времени; это отсутствие единства в данном многообразном, характерное для содержания созерцания, отнюдь не должно же быть вменено ему в заслугу и считаться его преимуществом перед содержанием рассудочной мысли. Та изменчивость, какую многообразное являет в созерцании, уже предвещает всеобщее…(43)

Поэтому следует признать, что рассудок представляет собой бесконечную силу, определяющую вообще, или, наоборот, сообщающую посредством формы всеобщности фиксированную устойчивость тому, что в определенности само по себе лишено твердости, и не вина рассудка, если не идут дальше этого. Только субъективное бессилие разума дозволяет этим определенностям  иметь значимость в этом виде и оказывается не в состоянии свести их обратно к единству посредством  противоположной абстрактной всеобщности диалектической силы, то есть посредством их собственной специфической природы, а именно, посредством понятия указанных определенностей. (44)

Желаемое выдается за действительное. Природа вовсе не предполагает с необходимостью существование человека с его разумом.

Наивысшая зрелость и наивысшая ступень, которую что-либо может достигнуть, есть та ступень, на которой начинается его гибель. (44-45)

…соотносящаяся с самой собой определенность есть единичность.

Все что угодно, если оно соотносится только с собой (и больше ничего нет) уже поэтому суть единичность.

Подобно тому как всеобщность непосредственно уже сама по себе есть особенность, подобно этому особенность столь же непосредственно сама по себе есть единичность, на которую следует смотреть ближайшим образом как на третий момент понятия…(45)

Просто повтор.

Необразованная рефлексия прежде всего набредает на сложность, как на совершенно внешнее соотношение, на худшую форму, в которой могут быть рассматриваемы вещи; даже самые низшие природы должны обладать некоторым внутренним единством. А чтобы форма самого неистинного существования была перенесена на «я», на понятие,- это более, чем можно было бы ожидать, это должно быть рассматриваемо как неприличие и варварство. (49)

Единичность, как оказалось, положена уже через особенность; последняя есть определенная всеобщность, следовательно, соотносящаяся с собой определенность, определенное определенное. (53)

Абстракция возводит конкретное во всеобщность, всеобщее же она понимает лишь как определенную всеобщность, а это как раз и есть единичность, которая, как мы видели выше, есть соотносящаяся с собой определенность. Абстракция есть поэтому разделение конкретного и разрознивание (Vereinzelung) его определений; посредством абстракции мы схватываем лишь единичные свойства или моменты;… Но различие между этой единичностью ее продуктов и единичностью понятия состоит в том, что в первых единичное, как содержание, и всеобщее, как форма, отличаются друг от друга: содержание не выступает как абсолютная форма, как само понятие или, иначе говоря, форма не выступает как тотальность формы.- Но это более детальное рассмотрение показывает нам само абстрактное как единство единичного содержания и абстрактной всеобщности, стало быть, как конкретное, как противоположность тому, чем оно хочет быть. (54)

Повтор.

…бросается в глаза, что каждое определение, полученное в предыдущей экспозиции понятия, непосредственно растворялось и терялось в своем другом. Всякое различение стирается и расплывается в том самом рассуждении, которое имеет целью их изолировать и фиксировать. Только голое представление, для которого их изолировал процесс абстракции, способно прочно удерживать для себя вне друг друга всеобщее, особенное и единичное…(55)

Ничего никуда не расплывается и не  растворяется. Просто имеет место перемена точки зрения. Да даже и просто в математике: один и тот же объект из разных систем координат может выглядеть и быть кругом, многоугольником, да и просто чем угодно.

Что же касается единичного, особенного и всеобщего, то одно и то же понятие, в зависимости от того, по отношению к какому понятию оно рассматривается, может выступать либо как единичное, либо как особенное, а либо как всеобщее. И всего-то...

…единичность есть не только возвращение понятия в себя самого, а непосредственно и его утрата. Через единичность, подобно тому как понятие есть в нем внутри себя, оно становится вне себя и вступает в действительность.

…они (единичные), далее, суть по отношению друг к другу не только сущие единичные; такая множественность принадлежит области бытия; единичность, полагающая себя в виде определенной единичности, полагает себя не во внешнем, а в понятийном различии; она, следовательно, исключает из себя всеобщее, но так как всеобщее есть момент ее самой, то оно столь же существенным образом соотносится с нею. (57)

Это эссе о понятии напомнило мне, ну прямо-таки точь в точь, как, будучи студентом, на пари написал реферат по философии на свободную тему - «О точке». Просто о геометрической точке, которая по определению не имеет размера. Изготовил  где-то с десяток страниц сложного «научного» текста типа «точка может рассматриваться не только как абстрактное ничто, но и как пересечение двух   линий, а так же  как результат взаимодействия пространств произвольного числа измерений, при этом последняя может быть рассматриваема как канал сообщения этих пространств... и т.д. Далее – в том же духе: с другой стороны, движение точки, будучи воплощением диалектического противоречия, порождает линию, линия порождает соответственно пространство... и т.п.»

И ведь получил отличную оценку преподавателя. И выиграл пари.

А ведь всего-то на всего сказано, что понятие в зависимости от угла зрения, то есть в зависимости от того, по отношению к чему оно рассматривается, может играть роль как всеобщего, так и особенного либо единичного.

 

1.14. Суждение

 

Энгельсу эта глава показалась гениальной. Мне так не показалось.

Суждение есть положенная в самом понятии определенность понятия. (57)

Суждение может поэтому быть названо ближайшей реализацией понятия…(58)

Суждение есть, проще и точнее, соотнесение в мышлении одного с другим, фиксирование между ними чего-то общего.

…хотя предложение имеет субъект и предикат в грамматическом смысле, это еще не значит, что оно обязательно есть суждение. Для суждения требуется, чтобы предикат относился к субъекту по типу отношения определений понятия, следовательно, как некоторое всеобщее к некоторому особенному или единичному. (61)

Стоп! Как раз наоборот. В суждении о красной розе (см. выше) субъект (роза) суть всеобщее, потому что роза еще и колюча, и благоуханна и т.п. Предикат же – красная- единичное, потому что просто красное, и ничего больше. Но по сути речь снова идет просто о принадлежности: о наличии чего-то общего.

…поскольку суждение есть положенная определенность понятия, ей присущи указанные различия непосредственно и абстрактно, как единичность и всеобщность. (62)

По Гегелю, в зависимости от точки зрения, каждый из членов суждения может рассматриваться и как единичное, и как всеобщее; поэтому более точно будет сказать – суждением фиксируется нечто общее.

Гегель же подробно рассматривает обе точки зрения порознь, отсюда и отношение одного члена суждения к другому как единичное ко всеобщему.

Ниже будет показана ошибочность такой трактовки.

Логикой анализа структуры суждений, отметим, широко пользовался Маркс при анализе форм стоимости.

Субъект, как единичное, выступает ближайшим образом как сущее или для-себя-сущее согласно определенной определенности единичного,- как некоторый действительный предмет, хотя бы он и был лишь предметом представления,- как, например, храбрость, право, соответствие и т.п.,- предмет, о котором судят; напротив, предикат, как всеобщее, выступает как эта рефлексия о предмете суждения или же, вернее, как его рефлексия в себя самого, выходящая за пределы указанной непосредственности и снимающая определенность как всего лишь сущее,- предикат выступает как его в-себе-бытие.- Постольку в суждении исходят из единичного, как первого непосредственного, и возводят его через суждение во всеобщность, равно как и обратно – всеобщее, которое есть лишь в себе, нисходит в единичном до наличного бытия или становится некоторым для себя сущим. Это значение суждения следует брать как его объективный смысл и вместе с тем как истину встречающихся у нас раньше форм перехода. Сущее становится и изменяется, конечное тонет в бесконечном; существующее выходит из своего основания, вступает в явление и идет ко дну, погружаясь в основание; акциденция выявляет богатство субстанции, равно как и ее мощь; в бытии необходимое соотношение обнаруживает себя через переход в другое, в сущности – через свечение в некотором другом. Этот переход и свечение теперь перешли в первоначальное разделение понятия, которое (понятие), возвращая единичное во в-себе-бытие его всеобщности, вместе с тем определяет всеобщее как действительное. Эти два процесса,- то, что единичность полагается в ее рефлексию в себя, а всеобщее полагается как определенное,- суть одно и то же. (62-63)

Все это нагромождение русские выражают одним предложением: предикатом фиксируется одно из свойств субъекта.

Субъект без предиката представляет то же самое, что в явлении вещь без свойств, вещь-в-себе,- пустое неопределенное основание; он, таким образом, есть понятие внутри себя самого, получающее различение и определенность лишь в предикате; последний, стало быть, составляет сторону наличного бытия субъекта. (63)

Нет. Субъект имеет свои свойства и без предиката. Предикатом они лишь определяются (называются) и фиксируются.

Только что указанное тождество, состоящее в том, что определение субъекта присуще в одинаковой степени и предикату, и обратно, имеет место, однако, не только в нашем размышлении; оно не только имеется в себе, но также и положено в суждении; ибо суждение есть соотношение обоих; связка выражает собой, что субъект есть предикат (под связкой, видимо, понимается немецкий глагол sein (быть), который в третьем лице единственного числа имеет вид ist (есть) и в немецком языке обязателен, в русском же языке обычно опускается).

В русском языке, соответственно и в русском мышлении, нет речи о тождестве субъекта и предиката. Вероятно так же и потому, что нет у нас глагола sein. Правильнее будет сказать, что глагол-то такой, как и очень много чего другого, в русском языке, на всякий случай, и имеется, да только русские люди не суют его не по делу и  куда не попадя.

 Субъект есть определенная определенность, а предикат есть эта его положенная определенность; субъект определен только в своем предикате, или, иначе сказать, только в нем он есть субъект, в предикате он возвращен в себя и есть в нем всеобщее.- Но поскольку субъект есть самостоятельное, указанное тождество характеризуется тем, что предикат не имеет сам по себе самостоятельного устойчивого наличия, а имеет свое устойчивое наличие лишь в субъекте; он принадлежит последнему. Согласно этому, поскольку отличают предикат от субъекта, первый есть лишь некоторая отдельная (vereinzelte) определенность последнего, лишь одно из его свойств; сам же субъект есть конкретное, тотальность многообразных определенностей, из которых предикат содержит в себе лишь одну, субъект есть всеобщее.- Но, с другой стороны, и предикат есть самостоятельная всеобщность, а субъект, наоборот, есть лишь одно из его определений. Предикат, стало быть, подводит под себя субъект…(64)

Ниже будет показано, где, в каком месте и как именно пытается обмануть нас Гегель, присваивая предикату всеобщность.

Субъект есть предикат,- вот что ближайшим образом высказывается в суждении; но так как предикат не должен быть тем, что представляет собой субъект, то получается противоречие, которое должно быть разрешено, должно перейти в некоторый результат. (65)

Вот так много и «научно» можно, при желании, теоретизировать  о суждении, по  сути «обыгрывая»  предложение типа

                                                   Die Rose ist rot.

Разъяснение этого «анализа» кратко дано в Предисловии.

 

А. Суждение наличного бытия

 

Далее следует подробнейшее рассмотрение различных форм суждения, которыми мы пользуемся, не задумываясь. Читающий главу о суждении и, далее, главу об умозаключении, с удивлением узнает, что он использует в повседневной жизни сложнейшие логические конструкции. Ни дать, ни взять, как господин Журден в известной пьесе Мольера «Мещанин во дворянстве», который весьма удивился, когда узнал, что он, оказывается, всю жизнь говорил прозой.

 

а) положительное суждение

 

Ближайшим, чистым выражением положительного суждения служит… предложение:

                               «единичное есть всеобщее».

Это выражение не должно быть облечено в форму «А есть В»; ибо А и В суть совершенно бесформенные и поэтому лишенные значения названия; суждение же вообще, и потому уже даже суждение наличного бытия, имеет своими крайними терминами определенные понятия. (68)

…в каждом, даже более богато определенном по своей форме суждении, утверждается предложение, имеющее следующее определенное содержание: «единичное есть всеобщее»…(68)

В немецком языке это действительно так. Хотя, справедливости ради, надо отметить, что немецкие математики, когда хотят выразить однозначное равенство, используют не ist (есть, равно), а ist gleich (есть одинаково, равно, и никаких гвоздей).

В русском языке, который, если быть очень скромным, как минимум, не менее могуч, чем немецкий, все гегелевские конструкции находят элементарный адекватный перевод.

Другое дело, что по-русски мыслящий человек не считает эти конструкции интересными и необходимыми. Поэтому в суждении русский, повторимся и мы, в первую очередь  видит фиксирование предикатом одного из свойств субъекта.

При этом на придуманном Гегелем  факте, что и предикат в некотором смысле шире субъекта, у русских  внимание не акцентируется: русские, благодаря своему языку, сразу видят, что это совсем не так. Гегель же этого не видит, поэтому рассмотрению этих «шире» и «уже» посвятил целую главу. Что называется у русских – ломится в открытую дверь. Да еще и дверь при этом пытается сломать.

Если же обыкновенно не думают о том, что каждым, по крайней мере, положительным суждением…высказывается утверждение, что единичное есть всеобщее, то это происходит потому, что отчасти упускается из вида та определенная форма, которой субъект отличается от предиката, так как полагают, что суждение есть просто-напросто соотношение двух понятий, отчасти же, может быть, и оттого, что сознанию предносится прочее содержание суждения…(68)

Само понятие бессмертно, но то, что выступает из него при его разделении, подвержено изменению и возвращению в его всеобщую природу. (69)

…субъект есть, правда, непосредственно сущее, предикат же – всеобщее. Но так как суждение есть их соотношение и так как субъект определен предикатом как всеобщее, то субъект есть всеобщее; предикат определен в субъекте; ибо предикат есть не некоторое определение вообще, а определение субъекта: «роза благоуханна»,- это благоухание есть не какое-то неопределенное благоухание, а благоухание розы; предикат, стало быть, есть нечто единичное.- А так как субъект и предикат находятся между собой в отношении суждения, то они должны по своему определению понятия оставаться противоположными, подобно тому как во взаимодействии причинности прежде, чем оно достигнет своей истины, обе стороны должны, не смотря на равенство своего определения, все еще оставаться самостоятельными и противоположными.

Поэтому если субъект определен как всеобщее, то предикат нельзя брать в его определенной всеобщности (ибо в таком случае не было бы никакого суждения), а он должен быть взят в его определенной единичности; и равным образом, поскольку субъект определен как единичное, следует брать предикат как всеобщее.- Когда мы обращаем внимание лишь на их голое тождество, то мы получаем следующие два тождественных предложения:

                                     «единичное есть единичное»,

                                     «всеобщее есть всеобщее».         (70)

…«всеобщее единично» - выражает суждение по его содержанию, которое в предикате есть отдельное изолированное определение, а в субъекте тотальность определений; другое же предложение: «единичное всеобще» - выражает форму, которая самим им непосредственно указана. (70)

Итак, суждение, рассматриваемое, во-первых, по своей форме, гласит:

                                   «единичное есть всеобщее».

Но вернее будет сказать, что такое непосредственное единичное не всеобще: его предикат имеет более широкий объем, и, следовательно, оно ему не соответствует. Субъект есть нечто непосредственно, само по себе сущее, и потому представляет собой противоположность этой абстракции, этой положенной через опосредствование всеобщности, которая должна была быть высказана о нем в суждении.

Во-вторых, суждение рассматривается по его содержанию или как предложение: «всеобщее единично»; в этом случае субъект есть нечто всеобщее с многообразными качествами; некое конкретное, которое бесконечно определено; а так как его определенности суть пока что лишь качества, свойства или акциденции, то его тотальность есть дурно-бесконечное множество их. Поэтому такой субъект скорее не есть такого рода единичное свойство, какое высказывается его предикатом. Оба предложения должны поэтому подвергнуться отрицанию, и положительное суждение должно скорее быть положено как отрицательное. (72)

     Смотри снова   Die Rose ist rot.

     Теперь, когда Гегель полностью и детально изложил свой взгляд на структуру и суть суждения, можно сделать замечание и указать, наконец, на первопричину учиненной в этом вопросе Гегелем путаницы.

Согласно теореме Кантора-Бернштейна (еще ее называют теоремой Шредера-Бернштейна), если А меньше или равно В и В меньше или равно  А, то А равно В. (10, 196). Эта теорема справедлива и для галактик, и для инфузорий, и для морковок - для любых абстрактных множеств, рассматриваем  ли мы понятия, свойства понятий либо просто что угодно. Кто в своих рассуждениях грешит против этой теоремы, тот лжет. И это мы видим у Гегеля при рассмотрении им структуры суждения: у него и субъект шире предиката, и предикат шире субъекта, и в то же время субъект не совпадает с предикатом. Так не бывает (в dialektike, конечно, как мы неоднократно видели выше,  и не такое бывает, но это уже проблемы dialektike).  А все дело в том, что когда Гегель говорит по отношению, например,  к суждению Die Rose ist rot,  «всеобщее единично», имея в виду, что у розы, кроме того, что она красная, есть еще множество других свойств, то тут он против истины не грешит. Когда же он утверждает по отношению к этому же суждению Die Rose ist rot, что «единичное всеобще», на том основании, что роза одна, а красна не только роза, но и множество других субъектов, то здесь он втихаря притаскивает к рассматриваемому суждению множество других субъектов, к данному суждению не относящихся.  По сути к рассматриваемому суждению Die Rose ist rot  без всякого на то основания притягиваются, неявно, одновременно многие  другие суждения, например, «свекла красная», «солнце красное», «девица красная» и т.п. Но это уже совсем другие суждения, которые к суждению Die Rose ist rot  не имеют никакого отношения. Не подтащив же втихаря к предикату «красное» множество других субъектов, не получается установить всеобщность этого самого «красного». А роза, хотя, конечно, она и одна, но уж если попала в переплет суждения, то стала несомненно «всеобщим».

Налицо элементарная логическая ошибка. По сути – прямой подлог.

И получается, что, применительно к главе суждение, вся гениальность заключается в умении ловко прятать неудобные логические «концы».

И приходится нам повторяться: для русского человека представляется совершенно бесспорным и очевидным, что в суждении Die Rose ist rot  (роза красная) предикатом просто фиксируют одно из свойств субъекта, и для какого-либо дальнейшего углубленного анализа этого вопроса не находится никаких оснований.

И ведь вся эта, и не только эта, путаница проистекает из одного и того же источника – из страстного желания Гегеля все и вся подогнать под одну выдуманную им схему ( ну чем не Пфуль?): чтобы про одно и то же можно было сказать – это и Вася, и не Вася одновременно. Dialektike...

 

в)  отрицательное суждение

 

Положительное суждение есть соотношение непосредственно единичного и всеобщего, следовательно, таких, из которых одно не есть вместе с тем то, что есть другое; это соотношение есть поэтому столь же существенно разделение или отрицательное соотношение; поэтому следовало положить положительное суждение как отрицательное. (74-75)

Как и сказано выше – то субъект примут за всеобщее, то предикат.

А то усмотрят, что связка ist (есть, равно) – обманывает, поскольку все-таки роза есть роза, а красное есть красное, и вещи эти в любом случае разные, а поэтому связка ist незаконна. Но другой связки у немцев нет, вот они и мучаются. Учили бы русский язык, и проблем бы не было.

Поскольку между крайними членами имеется различие, соотношение суждения тоже содержит в себе отрицательность. (75)

Здесь нам снова с серьезным видом объясняют, что роза – это роза, а красное – это красное, и путать их между собой никак не допустимо, исключительно по той простой, но важной причине, поскольку это ведь совершенно разные вещи.

Так как отрицание касается соотношения суждения, а отрицательное суждение рассматривается еще как таковое, то оно прежде всего еще есть суждение; тем самым имеется отношение субъекта и предиката или единичности и всеобщности, а также и их соотношение: форма суждения. Субъект, как лежащая в основании непосредственность, остается не затронутым отрицанием и, следовательно, сохраняет свое определение, заключающееся в том, чтобы иметь некоторый предикат, или, иными словами, сохраняет свое соотношение со всеобщностью. Поэтому в отрицательном суждении отрицанию подвергается не вообще всеобщность в предикате, а его абстрактность или определенность, которая по отношению к той всеобщности выступала как содержание.- Отрицательное суждение не есть, следовательно, тотальное отрицание; та всеобщая форма, которая содержит в себе предикат, еще сохраняется; поэтому соотношение субъекта с предикатом еще остается по существу положительным; еще сохранившееся определение предиката есть в такой же мере соотношение. (77)

Когда… отрицанию подвергается весь объем предиката и уже не остается никакого положительного соотношения между ним и субъектом, это есть бесконечное суждение. (79)

Те же речи о предложении типа Die Rose ist rot.

Настырен Гегель, спасу нет. И ведь не устает...

 

с)  бесконечное суждение

 

…в отрицательно-бесконечном суждении различие, так сказать, слишком велико для того, чтобы оно еще оставалось суждением; субъект и предикат не имеют в нем никакого положительного соотношения друг с другом; напротив, в положительно-бесконечном суждении имеется лишь тождество, и оно вследствие полного отсутствия в нем различия уже не есть

суждение. (81)

Гете, видимо, вполне ознакомился с Гегелем, если саркастически и с присущим ему мастерством, с большим юмором и со знанием дела,  явно не по наслышке, припечатал, правда, не называя фамилий, практически всю «Науку логики» (11, 108):

 

А потому, мой друг, на первый раз,

По мне, полезен был бы тут для вас

Курс логики: хоть опыт и рискован,    

Начнут сейчас дрессировать ваш ум,

Как бы в сапог испанский зашнурован,

Чтоб тихо он, без лишних дум

И без пустого нетерпенья,

Вползал по лестнице мышленья,

Чтоб вкривь и вкось, по всем путям,

Он не метался там и сям.

Затем внушат вам ради той же цели,

Что в жизни вашей всюду, даже в том,

Для всех понятном и простом,

Что прежде сразу делать вы умели –

Как, например, питье, еда, -

Нужна команда «раз, два, три» всегда.

Так фабрикуют мысли. С этим можно

Сравнить хоть ткацкий, например, станок.

В нем управленье нитью сложно:

То вниз, то вверх снует челнок,

Незримо нити в ткань сольются;

Один толчок – сто петель вьются.

Подобно этому, дружок,

И вас философ поучает:

«Вот это – так и это – так,

А потому и это – так,

И если первая причина исчезает,

То и второму не бывать никак».

 

Нет, не вполне, а прекрасно знал Гете всю немецкую классическую философию. А как написал! Это же просто песня:

 

То вниз, то вверх снует челнок,

Незримо нити в ткань сольются;

Один толчок – сто петель вьются.

 

Гете несколькими строчками схватил самую суть, самое сокровенное, самое что ни на есть святая святых – мастерскую, кухню классической немецкой философии! У нас такое умел лишь А.С. Пушкин.

 

Гегель, однако,  обиделся на такую оценку своих трудов, и, будучи не в состоянии ответить блестящим стихом, или эпиграммой, счел необходимым возразить как умел – промямлил кое-как прозой: Оно (мышление) полагает, что разум есть не более, как ткацкий станок, на котором основа, скажем – тождество, и уток – различие – внешним образом соединяются и переплетаются между собой…(482)

Слабо возразил, бесцветно как-то. Философ...  чего с него взять?

 

В. Суждение рефлексии

Латинск. reflexio – отражение. Размышления, колебания.

 

Предикат в этом суждении уже больше не присущ (inharint) субъекту; предикат есть скорее сущее в себе, под который подведено это единичное как акцидентальное (случайное, несущественное). Если суждения наличного бытия могут быть определены также и как суждения присущности (der Inharenz), то суждения рефлексии суть скорее суждения подведения под более общее (Urteile der Subsumtion). (83)

 

а)  сингулярное суждение

Латинск. singularis – отдельный, одиночный.

 

Оно гласит: «это есть некоторое существенным образом всеобщее». (83)

-это по форме положительное суждение. Отрицательное звучит так: «не некоторое это есть некоторое всеобщее рефлексии».

 

в)   партикулярное суждение

Латинск. particularis – отдельный, частный.

 

Это суждение: «некоторые единичные суть некоторое всеобщее рефлексии» - выступает…как положительное суждение, но оно в такой же мере также и отрицательно; ибо «некоторые» содержит в себе всеобщность; со стороны этой всеобщности оно может быть рассматриваемо как объемлющее; но поскольку «некоторые» есть особенность, оно вместе с тем и неадекватно ей. Отрицательное определение, полученное субъектом в результате перехода сингулярного суждения в партикулярное, есть…также и определение соотношения, связки. (84)

Если честно, то комментировать все это начинает и надоедать.

Но – взялся за гуж, не говори, что не дюж.

 

с)   универсальное суждение

 

«То, что присуще всем единичным вещам какого-нибудь рода, в силу их природы присуще и роду».- вот непосредственный вывод и выражение того, что получилось раньше, а именно, того, что субъект, например, «все люди», совлекает с себя свое формальное определение и вместо «все люди» следует сказать «человек».- Эта в-себе-и-для-себя-сущая взаимосвязь составляет основу нового суждения – суждения необходимости. (89)

А кто бы спорил? И кто этого не знает?

 

С. Суждение необходимости

 

а)   категорическое суждение

 

…что тут необходимо – это субстанциональное тождество субъекта и предиката, по сравнению с которым то своеобразие, которым субъект отличается от предиката, выступает лишь как несущественная положенность или даже лишь как название…(90-91)

…категорическое суждение должно быть определено различено от положительного и отрицательного суждений; в последних то, что высказывается о субъекте, есть некоторое единичное, случайное содержание, в первом же оно есть тотальность рефлектированной в себя формы. В нем связка имеет поэтому значение необходимости, в них же – значение абстрактного, непосредственного бытия. (91)

 

 

в)   гипотетическое суждение

 

«Если есть А, то есть В», или, иначе говоря, «бытие А (des A) не есть его собственное бытие, а бытие некоторого другого, бытие В (des B).-Что положено в этом суждении, это – необходимая связь непосредственных определенностей, которая в категорическом суждении еще не положена.- Здесь имеются два непосредственных им внешне случайных существования, из которых в категорическом суждении имеется…лишь одно, субъект…(92)

…гипотетическое суждение не означает, что А есть и что В есть, а лишь то, что если есть одно из них, то есть и другое; в качестве сущей положена лишь взаимосвязь крайних членов, а не они сами. (92)

Гипотетическое суждение имеет постольку скорее вид некоторого предложения; подобно тому как партикулярное суждение имеет неопределенное содержание, так гипотетическое суждение имеет неопределенную форму, поскольку его содержание не носит характера отношения субъекта и предиката. (93)

…то, что поистине положено в этом суждении,- это всеобщность как конкретное тождество понятия, определения которого не имеют самостоятельного устойчивого наличия, а суть лишь положенные в ней (во всеобщности) особенности.

То вниз, то вверх снует челнок...

 

с)   разделительное суждение

 

В категорическом суждении понятие выступает как объективная всеобщность [с одной стороны] и некоторая внешняя единичность [с другой стороны]. В гипотетическом суждении на фоне этой внешности понятие выявляется в своем отрицательном тождестве; через это последнее его моменты получают теперь в разделительном суждении положенной ту определенность, которой они в непосредственном виде обладают в гипотетическом суждении. Разделительное суждение есть поэтому объективная всеобщность, положенная вместе с тем в соединении с формой. (93-94)

Один толчок – сто петель вьются…

Далее – о теории цветов и полемика против Ньютона. Опущено.

Разделительное суждение имеет прежде всего в своем предикате члены разделения; но оно в не меньшей мере и само разделено; его субъект и предикат суть члены разделения…(98)

Как суждение рефлексии, так и суждение необходимости особого интереса для анализа не представляют. Но раз уж они существуют, то заслуживают быть перечисленными. Мы и перечислили.

 

D. Суждение понятия

 

Умение высказывать суждения наличного бытия: «роза красна», «снег бел» и т.д. – вряд ли будет кем-либо считаться обнаружением большой силы суждения. Суждения рефлексии суть больше предложения, чем суждения. В суждении необходимости предмет, правда, в своей объективной всеобщности; однако лишь в суждении, которое нам теперь предстоит рассмотреть, имеется соотношение предмета с понятием. (98)

В этом суждении понятие положено в основание, и так как оно находится в соотношении с предметом, то оно положено в основание как некоторое долженствование, которому реальность может соответствовать или не соответствовать.- Поэтому лишь такое суждение содержит в себе истинную оценку; предикаты «хороший», «дурной», «истинный» и т.д. служат выражением того, что к вещи прикладывается масштаб ее всеобщего понятия как безоговорочно пред-положенного долженствования, что она соответствует ему или не соответствует. (98-99)

…проблематическое суждение состоит в признании утверждения или отрицания произвольным или возможным, ассерторическое суждение состоит в признании утверждения или отрицания истинным, то есть действительным, аподиктическое – в признании этого утверждения или отрицания необходимым. (99)

И всего делов-то...

 

а)   ассерторическое суждение

Ассерторическое суждение лишь утверждает факт, но не выражает его непреложной логической необходимости (лат. assertorius –утвердительный)

 

…конкретная всеобщность, возникшая из разделительного суждения, в ассерторическом суждении раздвоена в форму таких крайних терминов, которым еще недостает самого понятия как положенного, их соотносящего единства. (100)

…уверению ассерторического суждения противостоит с таким же правом противоположное уверение…Или, иначе говоря, если будем рассматривать это суждение само по себе, то придем к заключению, что так как субъект суждения есть непосредственное единичное, то он в этой своей абстрактности еще не положил в самом себе той определенности, которая содержала бы его соотношение с всеобщим понятием; таким образом, для него еще является чем-то случайным как соответствие понятию, так и несоответствие ему. Суждение поэтому по существу проблематично. (101)

 

в)  проблематическое суждение

 

Проблематическое суждение есть ассерторическое суждение, поскольку последнее должно быть взято и как положительное, и как отрицательное.- С этой качественной стороны партикулярное суждение также проблематично, ибо оно значимо и как положительное, и как отрицательное; равным образом и в гипотетическом суждении бытие субъекта и предиката проблематично; …сингулярное и категорическое суждение есть еще нечто только субъективное. Но в проблематическом суждении как таковом это полагание более имманентно, чем в упомянутых суждениях, так как в этом суждении содержанием предиката служит соотношение субъекта с понятием; здесь, стало быть, имеется налицо самое определение непосредственного как

чего-то случайного. (101-102)

Отрицательность проблематического суждения, поскольку она направлена против непосредственности субъекта, означает, согласно этому, лишь это первоначальное деление субъекта, который в себе уже выступает как единство всеобщего и особенного, но эти его моменты – деление, которое и есть само суждение. (102)

Так как проблематичность положена, таким образом, как проблематическое в вещи, как вещь вместе с ее характером, то само суждение уже больше не есть проблематическое суждение, но аподиктично. (103)

 

с)  аподиктическое суждение

Аподиктическое суждение (греч. Apodeiktikos – достоверный) выражает необходимую связь вещей и явлений.

 

Субъект аподиктического суждения («дом, построенный так-то и так-то, хорош»; «поступок, носящий такой-то и такой-то характер, справедлив») имеет в нем [в себе самом], во-первых, всеобщее – то, чем он должен быть, во-вторых, - свой характер; последний содержит в себе основание, почему весь субъект обладает или не обладает некоторым предикатом суждения понятия, то есть соответствует ли субъект или не соответствует своему понятию.- Это суждение теперь истинно объективно или, иначе говоря, оно есть истина суждения вообще. (103)

В главе о суждении по сути перечислены известные и ранее формы суждений. «Обыгрывание» их в категориях «всеобщее – единичное» вряд ли может считаться углублением наших знаний о суждении.

 

1.15. Умозаключение

 

Умозаключение – это два связанных между собой суждения, из которых вытекает суждение третье. Поэтому аналогично главе о суждении, в том же порядке рассматриваются и умозаключения. Здесь опять не лишне вспомнить и Гете, и мольеровского господина Журдена. Заодно и Пфуля.

 

А. Умозаключение наличного бытия

Понятие, расщепленное на свои абстрактные моменты, имеет своими крайними терминами единичность и всеобщность, а само оно выступает как стоящая между ними особенность. (108)

Ни на что понятие не расщеплено, и это ниоткуда не следует. Не понятие, а умозаключение имеет своими крайними членами единичность и всеобщность. Гегель пытается свойства умозаключения присвоить понятию.

…диалектическое движение умозаключения наличного бытия состоит в том, чтобы опосредствование, которое одно только и составляет умозаключение, было положено в моментах умозаключения. (109)

Такового движения объективно  тоже не наблюдается, а опосредствованием занимается лишь средний член умозаключения.

Единичное – особенное – всеобщее,-  Е – О – В есть всеобщая схема определенного умозаключения. Единичность смыкается через особенность со всеобщностью; единичное не непосредственно всеобще, а через посредство особенности; точно также и, наоборот, всеобщее единично не непосредственно, но нисходит к единичному через особенность. (109)

В суждении смыкание идет без опосредствования, напрямую.

Цитируется Аристотель: если три определения относятся между собой так, что одно крайнее определение имеется во всем среднем определении, а это среднее определение имеется во всем другом крайнем определении, то оба эти крайние определения необходимо смыкаются в умозаключение. (110)

Вот, собственно, альфа и омега любого умозаключения: если из А следует В, и из В следует С, то из А следует С.

В математике это свойство называется транзитивностью, и универсальным и всеобъемлющим оно не является: можно измыслить (построить) структуры, где это свойство выполняться не будет.

Е – О – В  есть…всеобщая схема умозаключения, взятого в его определенности. Единичное подчинено особенному, а последнее–всеобщему;

поэтому и единичное тоже подчинено всеобщему. Или, иначе говоря, единичному присуще особенное, особенному же всеобщее; поэтому последнее присуще также и единичному. Особенное, с одной стороны, именно по отношению ко всеобщему, суть субъект, по отношению же к единичному оно есть предикат;…по отношению ко всеобщему оно есть единичное, по отношению же к единичному – всеобщее. (111)

У русских это называется ломиться в открытую дверь. Просто еще раз повторяется сказанное выше.

Все вещи суть умозаключение…

Называется – загнул...Хоть бы сказал, что умозаключать можно обо всех вещах, а то - Все вещи суть умозаключение.

Термины этого умозаключения, подобно терминам упомянутого суждения (суждение наличного бытия), суть вследствие этого единичные определенности; ибо определенность положена через ее соотношение с собой как безразличная к форме, стало быть, как содержание. Единичное есть какой-либо непосредственный, конкретный предмет, особенность – одно из отдельных его определенностей, свойств или отношений, всеобщность же есть опять-таки некоторая еще более абстрактная, еще более отдельная определенность в особенном. (113)

Это просто повтор.

…и средний термин есть нечто конкретное по сравнению со всеобщим; он сам содержит в себе многие предикаты, и данное единичное можно через один и тот же средний термин смыкать опять-таки со многими всеобщими.

Нет. Гегель здесь откровенно пытается запутать и сбить с толку читателя. Рассматривая умозаключение совершенно абстрактно, полностью отвлекаясь от его конкретного содержания, можно с Гегелем и согласиться. Но каждое конкретное умозаключение имеет конкретные члены, и через средний член в нем данные единичные со многими всеобщими сомкнуть не получится. В противном случае ни одно умозаключение не имело бы не только объективного, но и вообще никакого значения. Но именно на этой ложной посылке и развертывается далее, как необходимое, рассмотрение всех четырех фигур умозаключения. Хотя в действительности никакой необходимости в опосредствовании суждений умозаключения просто нет.

Поэтому вообще является совершенно случайным и произвольным, какое из многих свойств вещи мы берем, чтобы, исходя из него, связать данную вещь с тем или иным предикатом: другие средние термины суть переходы к другим предикатам, и даже один и тот же средний термин может сам по себе быть переходом к разным предикатам, потому что он, как особенное, содержит в себе сравнительно со всеобщим многие определения. (113)

Какие свойства вещи мы берем в умозаключении, является не случайным, а определяется нуждами людей. Где-то нам интересен цвет, где-то вкус, а где-то и радиоактивность. Поэтому одну и ту же вещь мы связываем в умозаключении с другими совершенно разными вещами или свойствами.

Но это ни коим образом не снижает ценности и, соответственно, истинности умозаключений.

…умозаключения, касающиеся одного и того же субъекта, должны перейти также и в противоречие. (113)

При правильных умозаключениях противоречия, если они не надуманы, вовсе не обязательны (см. Die Rose ist rot ). Противоречия мышления  – это ошибки мышления, которые подлежат вскрытию и устранению.

В формальном умозаключении основой служит непосредственное соотношение или качественное суждение, а даваемое умозаключением опосредствование является тем, что в сравнении с первым положено как более высокая истина. Уходящее в бесконечность доказывание посылок не разрешает указанного противоречия, а только постоянно возобновляет его и представляет собой повторение одного и того же первоначального недостатка.

Сначала придумали противоречие, потом на основании этого придуманного противоречия усмотрели уход в бесконечность, ну а после порешали, как со всем этим побороться. Но все это просто придумано и не имеет отношения ни к реальности, ни к правильному мышлению.

 – Истина бесконечного прогресса состоит, напротив, в том, чтобы и сам он и уже определенная через него, как недостаточная, форма были сняты.- Эта форма есть форма такого опосредствования, как Е – О – В. Оба соотношения Е – О  и  О – В  должны быть опосредствованы;

Это «должны» вообще ниоткуда не вытекает, и совершенно справедливо Аристотель и после него 25 веков обходились без таких опосредствований.

если это происходит таким же самым путем, то неудовлетворительная форма  Е – О – В  (Форма удовлетворительна уже потому, что других нет)

только удваивается и т.д. до бесконечности. «О» имеет относительно Е также и формальное определение некоторого всеобщего, а по отношению к В – формальное определение некоторого единичного, ибо эти соотношения суть вообще суждения. Эти соотношения требуют поэтому опосредствования, но в силу указанного вида последнего здесь появляется лишь снова отношение, которое должно быть снято.

По-видимому, всякое суждение, по Гегелю, непременно должно само собой перейти в противоречие самому себе.  А если оно не хочет само собой в самом себе в противоречие переходить, то следует его туда притянуть. Иначе что же за диалектика, если суждение не выводит себя в самом себе за свои пределы? Ведь все в этом грешном мире состоит в противоречии с самим  собой, не говоря уж о других, и именно поэтому ведет себя за свои границы (знаем же мы из предыдущего, что в своей границе нечто испытывает беспокойство). Тогда все встает на свои места,  и рассмотрение всех четырех фигур умозаключения становится понятным: разного рода опосредствования становятся просто необходимыми.

Игрушки, да и только.  Детсад какой-то...Вот только выводы-то, сделанные  марксистами,  исторически оказались совсем не детские.

Опосредствование должно поэтому совершиться другим путем. Для опосредствования соотношения О – В  имеется  Е; опосредствование должно поэтому принять вид:                                   

                                              О – Е – В.

А для опосредствования  Е – О  имеется В; это опосредствование становится поэтому умозаключением

                                              Е – В – О.        (117)

О второй фигуре умозаключения  ( Е – В – О, Гегель считал ее равноценной фигуре О – В – Е):

…заключение есть не непосредственное соотношение, а соотношение, опосредствованное некоторым третьим; оно поэтому содержит в себе некоторое отрицательное единство; поэтому опосредствование теперь определено так, что оно содержит в себе отрицательный момент.

В этом втором умозаключении посылками служат О – Е и Е – В; лишь первая из этих двух посылок есть еще непосредственная; вторая же (Е – В) уже есть опосредствованная, а именно, она опосредствована первым умозаключением; второе умозаключение предполагает поэтому первое…и наоборот…

Крайние термины определены в этом втором умозаключении друг относительно друга как особенное и всеобщее; последние постольку сохраняют еще свое место; оно есть предикат; но особенное переменило свое место, оно есть субъект. (119)

Определенный и объективный смысл этого умозаключения заключается в том, что всеобщее есть не само по себе некоторое определенное особенное

( ибо оно есть, наоборот, тотальность своих особенных), а такой-то из его видов существует через единичность…(119)

Истинный смысл того обстоятельства, что это умозаключение не соответствует всеобщей форме умозаключения, заключается в том, что последняя перешла в него, так как ее истина состоит в том, что она есть субъективное, случайное смыкание. (120-121)

Вот это верно - случайное. Но раз это случайное, то позволительно ли его называть умозаключением? Все-таки, наверное, непозволительно.

Так как, далее, особенное и всеобщее в этом умозаключении суть крайние термины и непосредственные, безразличные относительно друг друга определенности, то их отношение само безразлично. Можно по произволу принимать одну или другую из этих определенностей за больший или меньший термин, можно поэтому также принимать и ту и другую посылку за большую или меньшую. (121)

А посему слово « умозаключение» здесь применять некорректно.

Крайние термины смыкаются не через то их определенное соотношение, которое они имеют со средним термином. Средний термин поэтому не есть их определенное единство, и то положительное единство, которое ему еще присуще, есть лишь абстрактная всеобщность. Но когда средний термин полагается в этом определении, которое есть его истина, то это есть уже некоторая другая форма умозаключения. (122)

Переходим к третьей фигуре

                                                  Е – В – О.

В «Малой логике» Гегель пишет эту свою «третью фигуру» наоборот:

                                                  О – В – Е,

и этой формулой (и авторитетом Гегеля) пользуется Маркс при характеристике товарно-денежных отношений. Маркс пишет как под копирку: «в процессе обращения  Т – Д – Т  оба крайних члена Т находятся, под углом зрения формы, не в одинаковом отношении к Д. Первый Т относится к деньгам как особенный товар ко всеобщему товару, между тем как деньги относятся ко второму Т как всеобщий товар к единичному товару. Следовательно, абстрактно-логически Т – Д – Т  может быть сведено к форме силлогизма О – В – Е, где особенность образует первый крайний член, всеобщность – связывающий средний член и единичность – последний крайний член». (К. Маркс, К критике политической экономии, Партиздат, 1935, стр. 98). Так вот где следует искать логику «Капитала» Маркса!

В своей более поздней работе – в самом «Капитале» - прямо аппелировать к Гегелю Маркс необходимым уже не считает.

Это третье умозаключение (Е – В – О) уже не имеет ни одной неопосредствованной посылки; соотношение Е – В опосредствовано первым умозаключением, а соотношение О – В  - вторым. Это умозаключение предполагает поэтому первые два умозаключения; но и обратно,… как и вообще каждое умозаключение предполагает два остальных. В этом умозаключении, стало быть, завершено вообще определение умозаключения.

Это взаимное опосредствование именно и означает, что каждое умозаключение, хотя оно само по себе есть опосредствование, вместе с тем не является в самом себе тотальностью опосредствования, а содержит в себе такую непосредственность, опосредствование которой находится вне его. (123)

Объективное значение умозаключения, в котором всеобщее составляет средний термин, заключается в том, что опосредствующее, как единство крайних терминов, есть существенным образом всеобщее. Но так как эта всеобщность есть…лишь качественная или абстрактная всеобщность, то в ней не содержится определенность крайних терминов; их смыкание, поскольку оно имеет место, должно точно также иметь свое основание в некотором лежащим вне этого умозаключения опосредствовании и по отношению к этому умозаключению совершенно так же случайно, как и в предыдущих формах умозаключения.

А раз случайна, то слово «умозаключение» опять-таки неуместно.

Однако так как всеобщее определено теперь как средний термин и в последнем определенность крайних терминов не содержится, то эта определенность крайних терминов положена как совершенно безразличная и внешняя.- Тем самым (…согласно этой голой абстракции) действительно возникла четвертая фигура умозаключения, а именно, фигура умозаключения, лишенного отношения: В – В – В, - такого умозаключения, которое абстрагирует от качественного различия терминов и тем самым имеет своим определением чисто внешнее единство их, а именно, их равенство. (125)

Четвертая фигура умозаключения налично бытия – умозаключение математическое:

                                 В – В – В

Математическое умозаключение гласит: если две вещи или два определения равны третьему, то они равны между собой. Отношения присущности или подчинения здесь стерты.  (125)

…каждый из трех терминов может с одинаковым правом быть третьим опосредствующим. Какой из них будет для этого употребляться, какие из трех соотношений будут соответственно с этим браться как непосредственные и какое – как опосредствование,- это зависит от внешних обстоятельств и прочих условий, а именно, от того, какие два соотношения из этих трех суть непосредственно данные. (125)

Это было верно для начала девятнадцатого века. В конце девятнадцатого века и в веке двадцатом отношение присущности в математике  было восстановлено. Более того, без этого отношения уже просто не может мыслиться ни теория множеств, ни топология, ни математическая логика.

Поэтому все суждения и умозаключения, если они правильные, а не просто диалектические, могут быть выражены языком математической логики.

…все умозаключения наличного бытия имеют друг друга предпосылкой, и сомкнутые в заключении крайние термины лишь постольку сомкнуты поистине в себе и для себя, поскольку они помимо этого соединены тождеством, имеющим свое основание в чем-то другом; средний термин, каков он в рассмотренных умозаключениях, должен быть их единством понятия, но на самом деле он есть лишь некоторая формальная определенность, которая не положена как их конкретное единство. (126)

Это зря: закон транзитивности в логике никто еще не отменил.

Круг взаимного полагания, образуемый взаимной связью этих умозаключений, представляет собой возвращение этого предполагания внутрь самого себя, которое в этом возвращении в себя образует некоторую тотальность и имеет то другое, на которое указывает каждое отдельное умозаключение, не во-вне посредством абстракции, а охватывает его внутри круга.

Это тоже зря: единственная законная форма умозаключения суть

Е – О – В. Остальные две формы (Е – В – О   и  В – Е – О) умозаключениями названы быть не могут. Как предложения, не обязательно ложные, вполне могут быть использованы и используются.

Далее, со стороны отдельных определений формы оказалось, что в этом целом формальных умозаключений каждое отдельное определение занимало место среднего термина. Непосредственно этот средний термин был определен как особенность; в дальнейшем он определил себя посредством диалектического движения как единичность и всеобщность.

Вот ведь как: Гегель самолично поставил на место среднего члена вместо особенного поочередно единичное и всеобщее, а потом говорит о диалектическом движении.

И точно также каждое из этих двух последний определений проходило через места двух крайних терминов. Чисто отрицательным результатом служит здесь стирание качественных определений формы в чисто количественном математическом умозаключении. Но что здесь поистине имеется налицо, это – положительный результат, состоящий в том, что опосредствование совершается не через одну отдельную качественную определенность формы, а через конкретное их тождество. (127)

Все это Гегель просто выдумал.

Далее Гегель острит:

Если признается немаловажным делом нахождение более 60-ти с лишком видов попугаев, ста тридцати семи видов вероники и т.д., то надо считать еще гораздо более важным нахождение форм разума…(129)

Формальное умозаключение представляет собой противоречие, состоящее в том, что средний термин должен быть определенным единством крайних терминов, но на самом деле он выступает не как это единство, а как определение, качественно отличное от тех определений, единством которых оно должно быть. Так как умозаключение представляет собой это противоречие, то оно в самом себе диалектично. Его диалектическое движение являет его в полноте моментов понятия, показывая, что не только вышеуказанное отношение подчинения (или особенность), но столь же существенным образом и отрицательное единство (то есть единичность) и всеобщность служат моментами того смыкания воедино, которое имеет место в умозаключении. (130)

Все сказанное нами о несуразности трактовки Гегелем сути суждения дословно можно повторить и здесь, поскольку не может быть ничего в умозаключении, чего не было бы в суждении.

…процесс прохождения через указанные три фигуры показывает средний термин последовательно в каждом из этих определений, и истинным результатом, проистекающим из этого процесса, является то, что средний термин есть не какое-нибудь одно из этих определений, а тотальность их.(130)

Истиной этих трех фигур умозаключения является то, что первая из фигур

(Е – О – В)  является умозаключением, а остальные две – таковым не являются.

 

В. Умозаключение рефлексии

 

…каждая определенность положена поистине не особо, как отдельная определенность, но как соотношение других определенностей, другими словами, как конкретная определенность. (133)

Средний термин теперь положен как единство крайних терминов.

Средний термин содержит в себе 1) единичность, 2) но расширенную до всеобщности единичность, как все единичности, и 3) лежащую в основании всеобщность, безоговорочно соединяющую в себе единичность и абстрактную всеобщность, род.- Таким образом, умозаключение рефлексии впервые получает настоящую определенность формы, поскольку средний термин положен как тотальность определений; непосредственное умозаключение является по сравнению с умозаключением рефлексии неопределенным, так как средний термин в нем пока что еще есть абстрактная особенность, в которой моменты его понятия еще не положены.-

Это первое умозаключение рефлексии может быть названо умозаключением всякости. (134)

 

а)  умозаключение всякости

 

…форма всякости синтезирует единичное во всеобщее…лишь внешне, и, наоборот, во всеобщности она сохраняет единичное все еще как нечто непосредственное…(135)

Умозаключение всякости подчинено схеме

                                 Е – О – В.

…умозаключение рефлексии есть лишь внешняя пустая видимость умозаключения; стало быть, сущность этого умозаключения покоится на субъективной единичности. (137)

…единичное находится в непосредственном, а не в умозаключенном соотношении со своим предикатом и что большая посылка (соединение некоторого особенного с некоторым всеобщим или, точнее, некоторого формального всеобщего с некоторым всеобщим в себе) опосредствована тем соотношением единичности, которое здесь имеется, единичности как всякости. (137)

 

 

в)  умозаключение индукции

 

                                   В – Е – О

 

Здесь уже средний термин суть не абстрактная, а полная единичность.

Это умозаключение можно развернуть так:

                                          Е

                                   В – Е – О                                        (138)

                                          Е

                                          Е

                                       и т. д.

 

Здесь средним термином служит: «все единичные»; (138)

Индукция не есть умозаключение голого восприятия или случайного наличного бытия, каким была соответствующая ему вторая фигура, а умозаключение опыта – субъективного синтезирования единичного в род и смыкание рода с некоторой всеобщей определенностью, поскольку она встречается во всех единичных. (138)

Лишь продолженные до бесконечности a, d, c, d, e  образуют собой род и дают завершенный опыт. Заключение индукции остается постольку проблематическим. (139)

Математики и по сей день не пришли к единому мнению о доказательной ценности доказательств по индукции.

Истиной индуктивного умозаключения служит…такое умозаключение, которое имеет средним термином такую единичность, которая непосредственно в самой себе есть всеобщность…(140)

 

с)  умозаключение по аналогии

 

                                    Е – В – О

Если два предмета совпадают в одном или в нескольких свойствах, то одному из них присуще также и некоторое дальнейшее свойство, имеющееся у другого предмета. (142)

Умозаключение рефлексии, вообще говоря, подчинено схеме

                                   О – Е – В,

и единичное как таковое еще есть в нем существенное определение среднего термина…(144)

 

С. Умозаключение необходимости

 

а)  категорическое умозаключение

 

Категорическое умозаключение имеет одной или обеими своими посылками категорическое суждение. (145)

Категорическое умозаключение есть по своему содержательному значению первое умозаключение необходимости, в котором некоторый субъект смыкается с некоторым предикатом через свою субстанцию. (146)

Это умозаключение, как первое и тем самым непосредственное умозаключение необходимости, подчинено…схеме первого формального умозаключения

                                                 Е – О – В        (146)

Далее: это умозаключение не предполагает, подобно умозаключению рефлексии, истинности своего заключения для установления истинности своих посылок. По своему субстанциональному содержанию термины находятся в тождественном в-себе-и-для-себя-сущем соотношении друг с другом; здесь имеется одна проходящая через три термина сущность, в которой определения единичности, особенности и всеобщности суть лишь формальные моменты. (147)

Итак, что же положено в категорическом умозаключении? Это, с одной стороны, крайние термины, положенные в таком отношении к среднему, что они в себе обладают всеобщностью или самостоятельной природой и вместе с тем выступают как непосредственные, следовательно, как безразличные друг к другу действительности. С другой же стороны, они выступают в такой же мере и как случайные, или, иначе говоря, их непосредственность определена как снятая в их тождестве. (148)

Просто в этом умозаключении оба суждения Е – О  и  О – В необходимо истинны. Соответственно истинным будет и третье суждение Е – В.

 

 

 

в)  гипотетическое умозаключение

 

Гипотетическое суждение содержит в себе лишь необходимое соотношение без непосредственности соотнесенных. «Если есть А, то есть и В»; или, иначе говоря, бытие А есть в такой же мере бытие некоторого другого, В; этим еще не сказано, есть ли А и есть ли В. Гипотетическое умозаключение прибавляет эту непосредственность бытия:

                              «Если есть А, то есть В;

                                        но А есть,

                               следовательно, есть В»          (148)

Но не только это прибавлено к гипотетическому суждению. Умозаключение содержит в себе соотношение между субъектом и предикатом не как абстрактную связку, но как наполненное, опосредствующее единство.

Бытие А следует поэтому понимать не как голую непосредственность, а существенным образом как средний термин умозаключения. (149)

 

Подобно этому, дружок,

И вас философ поучает:

«Вот это – так и это – так,

А потому и это – так,

И если первая причина исчезает,

То и второму не бывать никак».

 

 

с)  разделительное умозаключение

 

Подобно тому как гипотетическое умозаключение подчинено вообще схеме второй фигуры

                                                      В – Е – О,

так разделительное умозаключение подчинено схеме третьей фигуры формального умозаключения

                                                      Е – В – О.

Но средний термин есть здесь наполненная формой всеобщность; он определил себя как тотальность, как развернутую объективную всеобщность. Средний термин есть поэтому столь же всеобщность, сколь и особенность, и единичность. (152)

                          «А есть или В или С или D,

                                       но А есть В,

                  следовательно, А не есть ни С, ни D»    (152)

Да... это же какой надо иметь напряг ума, чтобы выдать

                         «А есть или В или С или D,

                                       но А есть В,

                  следовательно, А не есть ни С, ни D».

Это стоит того, чтобы еще раз повторить и осмыслить:

Но средний термин есть здесь наполненная формой всеобщность; он определил себя как тотальность, как развернутую объективную всеобщность. Средний термин есть поэтому столь же всеобщность, сколь и особенность, и единичность. (152)

Кошмар...

Утешает только то, что осталось лишь Объективность и Идея

В следующей части - конец.