3. Рус­ский фа­шизм

Хва­тит! – про­ре­вел он.

Его нер­воз­ность ис­чез­ла, и уве­рен­ным го­ло­сом он про­дол­жил:

- Я дей­ствую здесь по пря­мо­му ука­за­нию рай­он­ной пар­тий­ной ор­га­ни­за­ции. Вся­кий, кто оскорб­ля­ет  меня, оскорб­ля­ет пар­тию, по­сколь­ку я яв­ля­юсь её пред­ста­ви­те­лем! Нра­вит­ся вам это или нет!

Мы по­ня­ли зна­че­ние этих слов. Гне­ту­щая ти­ши­на по­вис­ла над со­брав­ши­ми­ся. Для нас это был устра­ша­ю­щий мо­мент. Все на­деж­ды на пе­ре­ме­ны рух­ну­ли.

Чтобы по­кон­чить со ще­кот­ли­вой си­ту­а­ци­ей, член сель­со­ве­та по­спе­шил при­сту­пить к по­вест­ке со­бра­ния. Как обыч­но, он при­звал из­брать пред­се­да­те­ля и сек­ре­та­ря для ве­де­ния со­бра­ния. Од­на­ко никто не стре­мил­ся взять на себя эту честь. Все хра­ни­ли мол­ча­ние, слов­но сго­во­рив­шись. Скла­ды­ва­лась непред­ви­ден­ная и на­ря­жён­ная си­ту­а­ция. Пред­ста­ви­тель встал на­про­тив со­брав­ших­ся, про­дол­жая по­иг­ры­вать ка­ран­да­шом. Время от вре­ме­ни он бро­сал сер­ди­тые взгля­ды на члена сель­со­ве­та, будто упре­кая его в неспо­соб­но­сти кон­тро­ли­ро­вать людей. Под­няв руки квер­ху и уста­вив­шись на нас прон­зи­тель­ным взгля­дом, он про­из­нёс низ­ким го­ло­сом: «Люди, вы­сту­пав­шие про­тив меня, рано или позд­но жа­ле­ют об этом». По­мол­чав, оце­ни­вая, какое впе­чат­ле­ние на ауди­то­рию про­из­ве­ли его слова, он затем про­дол­жил: «Это от­но­сит­ся и к вам, на слу­чай, если вы по­же­ла­е­те иг­но­ри­ро­вать факт, что я яв­ля­юсь пред­ста­ви­те­лем Ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии». После этого низ­ким го­ло­сом он до­ба­вил, делая уда­ре­ние на каж­дое слово: «Любой, я по­вто­ряю, любой, несо­глас­ный с пар­ти­ей, за­слу­жи­ва­ет рас­стре­ла!».

Его слова мо­мен­таль­но до­стиг­ли же­ла­е­мо­го эф­фек­та. Ти­ши­на по­вис­ла необык­но­вен­ная. Никто не сме­ял­ся и не го­во­рил. Каж­дый со­хра­нял без­мол­вие, не осме­ли­ва­ясь про­те­сто­вать.

- Эти ваши люди, - об­ра­тил­ся он к своим со­рат­ни­кам гром­ко, чтобы и мы могли слы­шать. – Эти ваши люди не спо­соб­ны или про­сто не хотят ис­поль­зо­вать пре­иму­ще­ства де­мо­кра­тии, ко­то­рую предо­ста­ви­ла им Ком­му­ни­сти­че­ская пар­тия.

Он оста­но­вил­ся, ожи­дая вы­ска­зы­ва­ний на его за­ме­ча­ние, но их не по­сле­до­ва­ло. Все сми­рен­но си­де­ли, как дети перед власт­ным отцом, со­сре­до­то­чив на нём всё своё вни­ма­ние. То­ва­рищ пред­ста­ви­тель от­каш­лял­ся. «То­ва­рищ, пе­ре­хо­ди­те к по­вест­ке дня», - при­ка­зал он сво­е­му ком­па­ньо­ну, ко­то­ро­му те­перь вме­ня­лось в обя­зан­ность вести со­бра­ние без вы­бо­ров пред­се­да­те­ля и сек­ре­та­ря. После неко­то­ро­го за­ме­ша­тель­ства он объ­явил, что слово предо­став­ля­ет­ся то­ва­ри­щу пред­ста­ви­те­лю. По­след­ний уже на­прав­лял­ся к три­буне. Как я уже от­ме­тил, то­ва­рищ пред­ста­ви­тель был новым лицом в нашем селе. Мы не знали, что он за че­ло­век и чем рань­ше за­ни­мал­ся. Но с уве­рен­но­стью мы могли ска­зать, что он не при­над­ле­жал к нашей среде и не яв­лял­ся тру­же­ни­ком: это был го­род­ской че­ло­век, как и все пред­ше­ство­вав­шие ему при­шель­цы. По-​моему мне­нию, он вы­гля­дел ак­ку­рат­ным, хо­ро­шо упи­тан­ным и со вку­сом оде­тым че­ло­ве­ком. Со­зда­ва­лось такое впе­чат­ле­ние, что он сер­дил­ся на нас, слов­но имен­но мы ви­но­ва­ты в том, что он вы­нуж­ден на­хо­дить­ся в нашем селе. Когда он взо­шёл на три­бу­ну и под­нял го­ло­ву, чтобы об­ра­тить­ся к нам, у меня по­яви­лась хо­ро­шая воз­мож­ность рас­смот­реть его. Этот брю­нет имел мя­си­стый, крюч­ко­об­раз­ный нос и рот с тон­ки­ми гу­ба­ми, ко­то­рые на­хо­ди­лись в по­сто­ян­ном дви­же­нии, как будто он до­жё­вы­вал что-​то вкус­ное. Судя по его преды­ду­ще­му гру­бо­му вме­ша­тель­ству, мы не ожи­да­ли услы­шать ни­че­го хо­ро­ше­го из речи то­ва­ри­ща пред­ста­ви­те­ля. Но как толь­ко он начал го­во­рить, мы не могли по­ве­рить своим ушам! Был ли это тот же самый че­ло­век, ко­то­рый угро­жал нам всего несколь­ко минут назад? Неве­ро­ят­но! По­доб­но ха­ме­лео­ну, он из­ме­нил­ся пол­но­стью. Тон его го­ло­са сде­лал­ся мяг­ким и тёп­лым, а ма­не­ры – при­ят­ны­ми, он даже улы­бал­ся время от вре­ме­ни. В на­ча­ле сво­е­го вы­ступ­ле­ния он объ­яс­нял­ся та­ки­ми об­щи­ми фра­за­ми, что мы не все­гда по­ни­ма­ли его. Смыс­лом ска­зан­но­го, на­сколь­ко я за­пом­нил, было то, что че­ло­век под­вер­жен легко со­вер­шать ошиб­ки. Он по­вто­рил несколь­ко раз утвер­жде­ние, что всю свою жизнь че­ло­век учит­ся на своих ошиб­ках. Он при­звал нас не осуж­дать тех, кто осту­пил­ся, и быть щед­ры­ми к нуж­дав­шим­ся. Всё это ско­рее на­по­ми­на­ло цер­ков­ную про­по­ведь, и мы на­ча­ли вско­ре по­ни­мать, по­че­му. По мере его вы­ступ­ле­ния, мы всё более убеж­да­лись, что каж­дое слово в ста­тье Ста­ли­на яв­ля­лось прав­дой. Таким об­ра­зом, он рас­ска­зал нам всё.

- За по­след­нее время про­изо­шло много со­бы­тий, - де­кла­ми­ро­вал он. – Неко­то­рые из них были хо­ро­ши­ми, неко­то­рые – пло­хи­ми.

После этого он пе­ре­шёл к по­дроб­но­му из­ло­же­нию по­ло­жи­тель­ных недав­них со­бы­тий. Он по­вто­рял шаб­лон­ные фразы, ко­то­рые мы уже знали на­изусть. Затем, по­ни­зив голос, он об­ра­тил­ся к «пло­хим» со­бы­ти­ям. В пер­вый раз им было про­из­не­се­но на­зва­ние ста­лин­ской ста­тьи «Го­ло­во­кру­же­ние от успе­хов». Фак­ти­че­ски, не утруж­дая себя пе­ре­ска­зом, он объ­явил, что за­чи­та­ет нам эту ста­тью. Читал он мед­лен­но, слово за сло­вом, как будто боясь, что-​либо про­пу­стить. Из услы­шан­но­го мы узна­ли, что кол­лек­ти­ви­за­ция про­во­ди­лась весь­ма успеш­но, более 50 про­цен­тов кре­стьян в СССР стало кол­хоз­ни­ка­ми. Это озна­ча­ло, что Пя­ти­лет­ний план по кол­лек­ти­ви­за­ции сель­ско­го хо­зяй­ства был пе­ре­вы­пол­нен вдвое. Но затем мы с изум­ле­ни­ем услы­ша­ли, что успех вовсе не был успе­хом, по­сколь­ку это ока­за­лось до­стиг­ну­то из­вра­щён­ны­ми сред­ства­ми, не со­от­вет­ству­ю­щим линии пар­тии: были на­ру­ше­ны прин­ци­пы доб­ро­воль­но­го вступ­ле­ния в кол­хо­зы и имели место при­ну­ди­тель­ные меры. В ре­зуль­та­те, к ку­ла­кам были при­чис­ле­ны неко­то­рые се­ред­ня­ки и бед­ные кре­стьяне. Пар­тий­ны­ми функ­ци­о­не­ра­ми к ним при­ме­ня­лись гру­бые и про­ти­во­за­кон­ные меры. Во мно­гих слу­ча­ях кре­стьян­ство стало жерт­вой ли­ше­ний соб­ствен­но­сти и аре­стов. С целью ско­рей­ше­го со­зда­ния об­ще­ствен­ных ферм и пти­чьих дво­ров у них при­ну­ди­тель­но от­би­ра­лись козы, овцы, ко­ро­вы и до­маш­няя птица. Ре­зуль­та­том этих на­силь­ствен­ных мер была дис­кре­ди­ти­ро­ва­на сама идея кол­лек­ти­ви­за­ции, и кре­стьяне то­ро­пи­лись выйти из кол­хо­зов. Мы слу­ша­ли с боль­шим вни­ма­ни­ем, по­то­му что наше су­ще­ство­ва­ние це­ли­ком за­ви­се­ло от этих слов. Никто не смел ше­ве­лить­ся или го­во­рить. На­ко­нец, пред­ста­ви­тель за­кон­чил чте­ние. Не глядя на нас, он до­стал но­со­вой пла­ток и стал вы­ти­рать пот со лба. Он про­де­лы­вал это мед­лен­но, рас­тя­ги­вая время, слов­но об­ду­мы­вая, что де­лать даль­ше. Всё ещё не смот­ря в нашу сто­ро­ну, он объ­явил, что со­би­ра­ет­ся за­чи­тать ре­ше­ние Цен­траль­но­го Ко­ми­те­та Все­со­юз­ной Ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии. Позже я нашёл это ре­ше­ние, опуб­ли­ко­ван­ное в га­зе­те «Прав­да» от 15 марта 1930 года. Мы узна­ли, что пар­тия ре­ши­ла пре­сечь при­ну­ди­тель­ные меры кол­лек­ти­ви­за­ции, оста­но­вить обоб­ществ­ле­ние кре­стьян­ских изб и до­маш­них жи­вот­ных и рас­сле­до­вать ме­то­ды экс­про­при­а­ции ку­ла­ков.

С тру­дом ве­ри­лось в услы­шан­ное. Опять мно­гое оста­ва­лось неяс­ным. Неуже­ли всё ска­зан­ное в ста­тье и ре­ше­нии пар­тии, прав­да? Не яв­ля­лось ли это оче­ред­ной улов­кой или про­во­ка­ци­ей? Вполне воз­мож­но. Ведь толь­ко вчера пар­тий­ные ра­бот­ни­ки при­бе­га­ли к же­сто­ким ме­то­дам для того, чтобы за­гнать нас в кол­хоз. Нам ска­за­ли, что Цен­траль­ный Ко­ми­тет по­ста­но­вил за­кон­чить кол­лек­ти­ви­за­цию к Пер­во­му мая любой ценой! Мно­гие жи­те­ли на­ше­го села по­пла­ти­лись жиз­нью за отказ под­чи­нить­ся гру­бой силе. Ты­ся­чи дру­гих были объ­яв­ле­ны ку­ла­ка­ми, из­гнан­ны­ми из сво­е­го род­но­го места и со­слан­ны­ми в да­лё­кие кон­цен­тра­ци­он­ные ла­ге­ря. Боль­шин­ство из нас вы­нуж­де­но всту­пи­ли в кол­хо­зы, по­то­му что это ока­за­лось един­ствен­ным спо­со­бом со­хра­нить свою жизнь. А те­перь Цен­траль­ный Ко­ми­тет при­зна­ёт, что всё это было ошиб­кой. Мест­ные вла­сти пре­вы­си­ли свои пол­но­мо­чия в стрем­ле­нии с эн­ту­зи­а­стом вы­пол­нить по­став­лен­ную за­да­чу и тем самым ис­ка­зи­ли пар­тий­ную линию. Где же прав­да? Кого надо ви­нить за по­те­рян­ную кре­стьян­ством сво­бо­ду, за ты­ся­чи за­губ­лен­ных жиз­ней, за раз­ру­ше­ние самих основ на­ше­го су­ще­ство­ва­ния?

 

Глава 12.

 

За­кон­чив чте­ние, то­ва­рищ пред­ста­ви­тель под­нял го­ло­ву и мед­лен­но обвёл взгля­дом си­дя­щих и сто­я­щих перед ним людей. Затем он отпил из ста­ка­на воды и снова утёр плат­ком пот со лба. Мы всё ещё бо­я­лись по­ше­ве­лить­ся и смот­ре­ли на него во все глаза.

- Кое-​что из ска­зан­но­го тре­бу­ет по­яс­не­ний, - про­из­нёс он, глядя на свои бу­ма­ги. – Вот что я вам ещё хочу ска­зать.

И за­пи­на­ясь, сбив­чи­во, часто по­прав­ля­ясь, он го­во­рил, что ни пар­тия, ни от­дель­ные пар­тий­ные пред­ста­ви­те­ли не несут от­вет­ствен­но­сти за на­силь­ствен­ные ме­то­ды кол­лек­ти­ви­за­ции и раз­вя­зан­ный тер­рор, ко­то­рый охва­тил де­рев­ни и сёла по всей Укра­ине. Ни в коем слу­чае Ком­му­ни­сти­че­ская пар­тия не может быть об­ви­не­на в этих пре­ступ­ле­ни­ях, по­то­му что она ни­ко­гда не по­ощ­ря­ла при­ме­не­ния на­си­лия. Это утвер­жде­ние про­зву­ча­ло сар­ка­сти­че­ски, как пло­хая шутка. Од­на­ко мы вос­при­ня­ли его спо­кой­но. Он про­дол­жал: «На­сто­я­щи­ми ви­нов­ни­ка­ми, из­вра­тив­ши­ми пар­тий­ную линию и за­ста­вив­ши­ми вас стра­дать, были евреи. Да, это де­ла­ли евреи, а не наша лю­би­мая Ком­му­ни­сти­че­ская пар­тия».Это стало толь­ко вступ­ле­ни­ем. После неболь­шо­го за­ме­ша­тель­ства он пе­ре­шёл к объ­яс­не­нию того, что евреи, по­ко­ле­ние за по­ко­ле­ни­ем, жили с уве­рен­но­стью, что укра­ин­цы – ан­ти­се­ми­ты, и имен­но евреи от­вет­ствен­ны за все уни­же­ния и ли­ше­ния укра­ин­цев. Ан­ти­се­ми­тиз­ма евреи ни­ко­гда не за­бы­ва­ли и не про­ща­ли. Они знали, как ото­мстить. Это хо­ро­шо из­вест­ный факт, про­дол­жал он, что евреи, ис­поль­зуя Ком­му­ни­сти­че­скую пар­тию в ка­че­стве от­прав­ной точки для удо­вле­тво­ре­ния своих ам­би­ций, про­ник­ли во все зве­нья цен­траль­ных и мест­ных ор­га­нов вла­сти, осо­бен­но - в ор­га­ны без­опас­но­сти и су­до­про­из­вод­ства. Наше рай­он­ное от­де­ле­ние ГПУ, от­ме­тил он, пол­но­стью на­хо­ди­лось в их руках. Евреи ис­поль­зо­ва­ли свои слу­жеб­ные по­ло­же­ния для лич­ных целей. Ком­му­ни­сти­че­ская пар­тия, при­сту­пив к по­ли­ти­ке все­об­щей кол­лек­ти­ви­за­ции, до­ве­ри­ла мест­ным вла­стям и осо­бым пар­тий­ным пред­ста­ви­те­лям, таким как «ты­сяч­ни­ки», прак­ти­че­ски неогра­ни­чен­ные пол­но­мо­чия. Евреи вос­поль­зо­ва­лись си­ту­а­ци­ей для того, чтобы ото­мстить укра­ин­цам. Они энер­гич­но на­ча­ли от­би­рать хлеб у кре­стьян, вы­звав голод в укра­ин­ских се­ле­ни­ях. Более того, евреи без­за­кон­но объ­яви­ли ку­ла­ка­ми и «вра­га­ми на­ро­да» боль­шин­ство кре­стьян и со­сла­ли их в ла­ге­ря и тюрь­мы.

 

Всё, что го­во­рил пред­ста­ви­тель, мы не могли про­сто про­игно­ри­ро­вать. По­доб­ные от­кро­ве­ния и об­ви­не­ния были со­вер­шен­но неожи­дан­ны­ми. Ни­ко­гда рань­ше ни от од­но­го пар­тий­но­го ра­бот­ни­ка мы не слы­ша­ли по­доб­ных ан­тие­в­рей­ских речей. А те­перь офи­ци­аль­ный пред­ста­ви­тель пар­тий­ной ор­га­ни­за­ции от­кры­то про­воз­гла­сил, что евреи ви­но­ва­ты во всех ужа­сах, пе­ре­жи­тых нашим селом с на­ча­ла кол­лек­ти­ви­за­ции. Что это было с его сто­ро­ны? По­пыт­ка обе­лить Ком­му­ни­сти­че­скую пар­тию и от­ве­сти от неё от­вет­ствен­ность за все непра­виль­ные дей­ствия? Но ведь он сам яв­лял­ся чле­ном пар­тии? Может быть, то­ва­рищ Цейт­лин и был ев­ре­ем, хотя мы этого и не знали. Но они все были та­ки­ми, и они вроде как бы вы­пол­ня­ли при­ка­зы и рас­по­ря­же­ния Ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии, дей­ствуя от её имени. И по­че­му толь­ко то­ва­рищ Цейт­лин яв­ля­ет­ся от­вет­ствен­ным за все пре­ступ­ле­ния, со­вер­шён­ные у нас на селе?

Но это было ещё не всё. В Со­вет­ском Союзе с ре­во­лю­ции закон стро­го за­пре­щал ан­ти­се­ми­тизм. Евреи ок­ку­пи­ро­ва­ли клю­че­вые по­зи­ции в пар­тий­ных и го­су­дар­ствен­ных ор­га­нах и были ру­ко­во­ди­те­ля­ми на всех уров­нях вплоть до са­мо­го верха. Ан­ти­се­ми­тизм стро­го пре­сле­до­вал­ся за­ко­ном. Без­обид­ное вы­ска­зы­ва­ние или даже анек­дот про­тив ев­ре­ев влек­ли за собой рас­стрел. А те­перь пред­ста­ви­тель рай­он­ной пар­тий­ной ор­га­ни­за­ции от­кры­то про­па­ган­ди­ру­ет ан­ти­се­ми­тизм. По­че­му? Ка­за­лось, он от­кры­то при­зы­ва­ет к ев­рей­ско­му по­гро­му. Дей­ству­ет ли он по соб­ствен­ной ини­ци­а­ти­ве или от имени пар­тии? Пред­ста­ви­тель, разве толь­ко что не ска­зал: «Бей жидов, спа­сай Рос­сию».

Но со своей так­ти­кой пред­ста­ви­тель пар­тии не имел успе­ха в нашем селе. Мы все уже та­ко­го на­тер­пе­лись и бо­я­лись, что он про­во­ка­тор. Позже мы узна­ли, что он ездил по рай­о­ну и вы­сту­пал с этой речью во всех де­рев­нях и сёлах. Но куда бы он ни при­ез­жал, народ мол­чал, боясь про­во­ка­ций.

То­ва­рищ пред­ста­ви­тель за­кон­чил своё вы­ступ­ле­ние, со­брал бу­ма­ги и по­спе­шил к вы­хо­ду, даже не под­ни­мая глаз. Боль­ше мы его ни­ко­гда не ви­де­ли. Член сель­со­ве­та занял его место на три­буне. То, что слу­чи­лось даль­ше, стало непро­из­воль­ным бун­том.

- Мы сыты тобой по горло! С нас до­воль­но! – про­кри­чал кто-​то, как толь­ко член сель­со­ве­та по­пы­тал­ся  что-​то ска­зать.
- Долой! - под­хва­тил ещё кто-​то сер­ди­тым го­ло­сом. – Мы тебя до­ста­точ­но на­слу­ша­лись!

Члену сель­со­ве­та не тер­пе­лось го­во­рить, и он пе­ре­шёл на крик, раз­ма­хи­вая ру­ка­ми, но шум в зале не пре­кра­щал­ся. Тогда он схва­тил гра­фин с водой и начал сту­чать по нему своим ка­ран­да­шом, но его голос и звон стек­ла уто­ну­ли в злых вы­кри­ках и ру­га­тель­ствах воз­буж­дён­ной толпы. Вдруг к сцене под­бе­жал мо­ло­дой муж­чи­на. Ис­пу­ган­ный и бес­по­мощ­ный член сель­со­ве­та, за­го­ра­жи­ва­ясь ру­ка­ми, быст­ро от­ско­чил к краю сцены и исчез в две­рях.

- Вы все слы­ша­ли, что ска­зал то­ва­рищ пред­ста­ви­тель, - про­кри­чал мо­ло­дой че­ло­век. – Нас всех об­ма­ну­ли. Так да­вай­те же вер­нём наших ло­ша­дей и коров из во­ню­че­го кол­хо­за пока не позд­но!

- Даёшь! – от­клик­ну­лась толпа.

- Прямо сей­час!

Мо­ло­дой че­ло­век спрыг­нул со сцены и по­бе­жал к вы­хо­ду. Под­да­ва­ясь стад­но­му чув­ству, все бро­си­лись за ним. Окна раз­би­ли, и дети стали вы­пры­ги­вать через них на улицу. Дру­гие ки­ну­лись на­ру­жу через ма­лень­кую бо­ко­вую дверь со сцены.

Ока­зав­шись на улице, все на­пе­ре­гон­ки ри­ну­лись к на­ме­чен­ной цели.

- Быст­рее! – по­то­рап­ли­вал один из кре­стьян свою жену. – Быст­рее! А то кто-​нибудь уве­дёт нашу ко­ро­ву!

И они пу­сти­лись бе­жать.

- А как же мы оты­щем в тем­но­те нашу те­ле­гу? – со­кру­ша­лась одна жен­щи­на. Дру­гие были оза­бо­че­ны теми же про­бле­ма­ми.

- Сей­час так темно! Как мы раз­ли­чим наших ло­шадь и ко­ро­ву?

- Бежим! – раз­дал­ся муж­ской голос.

- По­то­рап­ли­вай­ся!

И все по­бе­жа­ли изо всех сил, увя­зы­вая в глу­бо­ком снегу и со­кра­щая свой путь через сады к глав­ной до­ро­ге.

Когда мне с мамой уда­лось вы­брать­ся на­ру­жу, я уви­дел несколь­ко го­ря­щих домов в самом цен­тре села. Пламя взви­ва­лось к небу, от­бра­сы­вая крас­ный от­те­нок на снег. Кто-​то про­кри­чал, что горит наша Сотня. Я огля­нул­ся: из зда­ния, ко­то­рое мы по­ки­ну­ли несколь­ко минут назад, вы­ры­ва­лись языки пла­ме­ни. Стоял нево­об­ра­зи­мый пе­ре­по­лох. Ото­всю­ду раз­да­ва­лись сер­ди­тые го­ло­са. Муж­чи­ны и жен­щи­ны гром­ко ру­га­лись. Здесь и там слы­ша­лись крики и моль­бы о по­мо­щи. Неко­то­рые жен­щи­ны пла­ка­ли, неко­то­рых охва­ти­ла ис­те­ри­ка. Даже со­ба­ки, рас­тре­во­жен­ные общим гамом, за­хо­ди­лись в лае. Время от вре­ме­ни во все­об­щей су­ма­то­хе зву­ча­ли вы­стре­лы. Но кто стре­лял, неиз­вест­но.  Я сле­до­вал за мамой. Ей было труд­но бе­жать. Она часто па­да­ла в глу­бо­кий снег. Но всё равно под­ни­ма­лась и снова на­чи­на­ла бе­жать. Она очень то­ро­пи­лась. Ей не тер­пе­лось найти нашу ко­ро­ву, нашу ло­шадь и те­ле­гу до того, как кто-​нибудь при­сво­ит их.  По мере при­бли­же­ния к цен­тру села на встре­чу стали по­па­дать­ся пер­вые бун­тов­щи­ки, воз­вра­щав­ши­е­ся со своей до­бы­чей: соб­ствен­ны­ми ко­ро­ва­ми и ло­шадь­ми. Но не все были ве­се­лы. Те, кто не смог найти своей соб­ствен­но­сти, даже пла­ка­ли. Неко­то­рые из них нашли ло­шадь, но не могли об­на­ру­жить ко­ро­ву или на­обо­рот. Дру­гие за­бра­ли ло­ша­ди­ную сбрую, но не нашли своей те­ле­ги. Двое ста­ри­ков, на­шед­ших толь­ко свою те­ле­гу, пы­та­лись тол­кать её, но она ока­за­лась слиш­ком тя­жё­лой для них. Они оста­но­ви­лись по­сре­ди до­ро­ги, на­де­ясь на чью-​нибудь по­мощь. Ста­ру­ха горь­ко ры­да­ла, жа­лу­ясь вся­ко­му, кто мог её слы­шать, что они не нашли своих ко­ро­ву и ло­шадь. Но боль­шин­ство воз­вра­щав­ших­ся со своим иму­ще­ством, то­роп­ли­во про­хо­ди­ли мимо и спе­ши­ли домой, слов­но боясь опять ли­шить­ся этого.

На­ко­нец, и мы до­бра­лись до кол­хоз­ной фермы. Преж­де всего, мы на­пра­ви­лись к ко­ров­ни­ку, по­то­му что знали, где надо ис­кать нашу ко­ро­ву. Про­шёл почти месяц с того дня, когда нас на­силь­но за­ста­ви­ли всту­пить в кол­хоз, но мы каж­дый день при­хо­ди­ли на­ве­стить нашу ко­ро­ву. Мама часто со­би­ра­ли остат­ки еды и, тай­ком про­брав­шись в ко­ров­ник, кор­ми­ла ко­ро­ву. И каж­дый раз она пла­ка­ла. Ведь ко­ро­вье мо­ло­ко было ос­нов­ным про­дук­том, ко­то­рый поз­во­ли­ли нам не уме­реть с го­ло­ду в по­след­ние годы. Без него мы бы не вы­жи­ли. К сча­стью, мы нашли нашу ко­ро­ву на месте. Я оста­вил маму сто­ро­жить её, а сам от­пра­вил­ся в ко­нюш­ню. Но здесь мне не по­вез­ло: нашей ло­ша­ди я не нашёл. Затем я по­бе­жал во двор, где, как я знал, на­хо­ди­лась наша те­ле­га, но её тоже не ока­за­лось. У меня не было вре­ме­ни на по­ис­ки, и я по­бе­жал об­рат­но. Мы то­ро­пи­лись домой, до­воль­ные, что нам уда­лось вер­нуть хотя бы ко­ро­ву, но удру­чён­ные по­те­рей ло­ша­ди и те­ле­ги.

 

На сле­ду­ю­щее утро нас раз­бу­ди­ла паль­ба, раз­да­вав­ша­я­ся где-​то в селе. Ка­за­лось, что про­ис­хо­дит на­сто­я­щий бой. Время от вре­ме­ни даже гро­мы­ха­ли пушки, как это было несколь­ко недель назад, когда ору­дия были уста­нов­ле­ны на полях к се­ве­ру от села, и сна­ря­ды про­ле­та­ли у нас над го­ло­ва­ми, падая в реку. Но даже стрель­ба не могла оста­но­вить нас с бра­том, и мы опять по­бе­жа­ли к кол­хоз­ной фермы на по­ис­ки наших ло­ша­ди и те­ле­ги. Выйдя из дома и оги­бая глав­ную до­ро­гу, мы вско­ре до­стиг­ли цер­ков­ных раз­ва­лин. Доль­ше идти было нель­зя. Прямо за раз­ва­ли­на­ми на пло­ща­ди сто­я­ло несколь­ко во­ен­ных гру­зо­ви­ков. Мы могли ви­деть ча­со­вых у сель­ской лавки и почты и слы­шать вы­стре­лы, до­но­ся­щи­е­ся с окра­ин села. Ещё мы за­ме­ти­ли тела, ле­жав­шие на обаг­рён­ном кро­вью снегу. Не по­нят­но, что про­изо­шло в цен­тре села ночью, но нам стало страш­но, и мы уже не от­ва­жи­лись про­дол­жить свой путь. Мы ре­ши­ли ско­рее по­вер­нуть об­рат­но.  Вер­нув­шись домой, нам ни­че­го не оста­ва­лось де­лать, как ждать раз­вяз­ки со­бы­тий. Мы все, жи­те­ли села, ока­за­лись в очень труд­ной и опас­ной си­ту­а­ции. Ведь мы толь­ко что раз­гро­ми­ли кол­хоз­ную ферму, неко­то­рые стро­е­ния оста­лись раз­ру­шен­ны­ми, а боль­шая часть скота и иму­ще­ства была об­рат­но за­бра­на кре­стья­на­ми. Этим мя­те­жом мы про­де­мон­стри­ро­ва­ли своё неже­ла­ние быть чле­на­ми кол­лек­тив­но­го хо­зяй­ства, но у нас не было уве­рен­но­сти, что мы одер­жа­ли по­бе­ду. По-​прежнему оста­ва­лось неяс­ным, дей­стви­тель­но ли пред­ста­ви­тель пар­тии на вче­раш­нем со­бра­нии ска­зал прав­ду. Может быть, он хотел сбить нас с толку? Зачем? Ведь долж­на же быть при­чи­на, по ко­то­рой он с нами го­во­рил.

 

Нас силь­но мучил ещё один во­прос: яв­ля­ем­ся ли мы ещё кол­хоз­ни­ка­ми после всего слу­чив­ше­го­ся. Ведь фор­маль­но никто тре­бо­вал сво­е­го вы­хо­да из кол­хо­за. В таком слу­чае, что с нами будет? Оста­вят ли нас ком­му­ни­сты в покое?