О пути к Богу

  25 августа сегодня года окрестился в нашу Православную веру, то есть прошёл Таинство Крещения.

  Шёл к этому, если считать от рождения, а не от осознания такой возможности пятьдесят один год... 

  Сколько себя помню хотел быть военным. Конечно, хотел в ВДВ. Куда еще? В ДОСААФ, куда меня отправили перед армией обучаться на дизелиста, приезжали из военного училища агитировали поступать на оружейников ВВС. Скука тогда для меня. Не пошёл, конечно. Вообще, тогда по жизни несколько растерялся и думал найти себя во время срочной. Не нашёл. Страна развалилась и вообще.

  Почему не стал поступать в военное училище? В двенадцать лет сильно просело зрение. Звоночек. Нечего тебе делать на войне, а подсказать чем же мне заняться по жизни было некому. Родители просто отговорили от поступления в какое бы то ни было военное училище. Их логика. Генералом не станешь. Проходишь каким нибудь вечным капитаном или майором. Только потом, став много старше, понял, что нет ничего плохого в том, чтобы выйти в отставку майором. Лучше быть, чем казаться...

  В 92 дембель. Всеобщий развал. Работа на заводе. В 93 раздумывал. По контракту в ВС или в милицию? Осенью столкнулся с беспределом этнической преступности на Курском вокзале в Москве, с недееспособностью вокзальной милиции. Это дало толчок к поступлению в милицию у себя в Курске. Поступить не должен был со своим зрением, но тут чистое проведение. Череда случайностей.

  Улицы выбили из меня либерала. Начал много заниматься спортом и это на всю жизнь. Не без бухалова, время от времени. Сейчас, уже лет пятнадцать, крайне редко и в терапевтических дозах. Для расслабления. Спорт с прицелом на спецназ и, соответственно, на войну. По-прежнему мешало зрение. Вызывали в военкомат. Контракт на Первую чеченскую. Отказался. Куда я со своим зрением? Передвижной банно-прачечный? Тем не менее. 94-й командировка в Северную Осетию, но там конфликт уже выгорел. Остались потухшие угли. Это такие мои экстрасенсорные ощущения в двух фразах. Впрочем, все знали, что скоро ввод войск в Чечню.

  В 98-м командировка в Дагестан. В предгория. Блок-пост "Дучи". Курорт, хотя каждую неделю поступали предупреждения о скором вторжении Хаттаба. В 99-м этот блок-пост будет уничтожен.

  Надо сказать, что в это время много читал Евангелия, которое произвело на меня, мятущегося, сильное впечатление. Почему тогда не покрестился не помню. Уже очень хотелось проявить себя в силовом блоке. Убийство людей за правое дело считал нормальным. При незаконченом высшем перешёл в уголовный розыск. Через два года получил диплом.

  Уголовный розыск особая стезя. По сути невидимая война. Был жёсток, а может быть и жесток, но удовольствие от этого не получал. Какое нибудь стечение обстоятельств и в один непрекрасный момент, мог бы начать совершать внесудебные убийства. Стрелял в людей, в рамках полномочий, но именно один из выстрелов, когда от моей пули чуть не погиб просто дурак с ружьём, стало для меня знаком, что убивать даже законно грех, к которому ты пришел сам...

  Чаша терпения надзорных органов переполнилась, когда враги решили сместить нашего начальника и на него зашли через подчинёных. На нас завели несколько уголовных дел, потому что доказательств особо не было, наших превышений власти, а, если сгрести большую кучу дерьма, то может и выгорит что нибудь. Следствие шло полтора года. Суд был скорый и неправый. Из разряда: Он мне рассказал, что его там пытали. Юридически нас осудили без достаточной доказательственной базы. Пред Богом мы, конечно, получили за дело. Условно. Пять лет. Единственное, что меня бесило - это мотив, который нам вменяли - повышение процента раскрываемости. Как будто оперативник не может, как я, просто бороться с преступностью...

  Работая в уголовном розыске заходил в церковь, чтобы узнать про крещение. Сказали неделю походить на занятия и подъискать крёстных. Ходить на занятия точно времени не было...

  Возвращение в обычную жизнь сопровождалось серьёзной психологической ломкой. Потихоньку адаптировался, хотя до сих пор иногда снится, что возвращаюсь на работу в розыск...

  После увольнения, в метаниях по поиску своего места в жизни, понял, что я на самом деле хотел делать в жизни. Я с подростковых времён любил читать и после прочтения представлять какое кино получится из этого произведения. Отправил во ВГИК выполненные задания на творческий конкурс, свою короткую прозу, рисунки раскадровки. Вызвали на экзамены. Одновременно цена за обучение выросла в два раза. Понял, что никак не потяну. К тому же был сильно измотан и физически и морально. Забрал документы...

  Пять лет WoT и спорт. Каждый день пятерочку на время. После короткого отдыха 15 подтягиваний, 20 отжиманий на брусьях, 50 отжиманий от земли, пресс, выпрыгивания.

 Тучные годы относительно дешевого доллара. Купил большой дом в деревне и новую машину. Бог дал в сорок лет любимую жену, но в пятьдесят один забрал... Мне кажется, что креститься мне надо было раньше. Даже жена говорила: Покрестись. Может быть я выздоровею... А я что то был замучен бытом и даже не думал креститься. Потом потом...

  Хотя, ещё за год до женитьбы был мне знак. Точнее со мной произошло чудо, которое может быть только от Бога. 

  Взял в дом котёнка. В первый же день он обосрал весь дом. На второй день то же самое. Вспылил. Схватил его за шкирку. Он деранул меня до крови и я бахнул его об пол, тут же осознавая весь ужас совершенного. Котёнок несколько раз дернулся в конвульсиях, произошло опорожнение кишечника, из уха кровь... Умер.

  Со мной случилась истерика. Убить в бою это одно. Убить невинное беззащитное существо... Я рыдал. Просил у Бога прощение. Не помню. По-моему кричал: Ну, оживи! Точно не помню. Только котёнок вдруг встал и, как ни в чём не бывало подошел по мне. Дался в руки. Совершенно здоров. Даже следы крови под ухом исчезли. Он точно был мёртв. Я видел, как в такой же предсмертной агонии умирают люди.

  Господь явил чудо, а я, конечно, его поблагодарил, но в церковь почему то не пошёл.

  Последним толчком была смерть жены. Болезнь и предсмертные муки, слава Богу, недолгие, обезобразили её, но, как только наступила смерть к ней вернулась её красота...

  Через две недели после смерти жены появилась возможность захода в СВО. Хотел покреститься чтобы, буде погибну, неразлучиться с любимой, но вспомнил про неделю учёбы... Уехал. В Тамбове с товарищем ходили в храм... Купил там крестик. Увольнение не догуляли. Срочный сбор и вечером на аэродром. Оттуда в Миллерово. Оттуда шесть часов трудного пути на Уралах и Камазах. Ночёвка в промёрзшем под утро кузове. ППД. Через неделю ночью выдвинулись на загрузку в Уралы. Промокли под дождём и сушил нас промозглый ветер из всех щелей кузова. Магические шесть часов и мы под Бахмутом. 

  На наше счастье низкая облачность. Урал заходит в Берховку. Впрочем, мы тогда не знали название этого села. Вагнера, которые нас должны были заводить на свои позиции, распределили нас по полуразбитым домам с наказом жить в погребах. Подготовили погреб, но жили в доме вместе с хозяином, небольшой симпатичной собакой. Во время обстрелов спускался с нами в подвал, пережидая.

  Бой в Берховке был, судя по всему, ожесточённый, но не долгий. Вагнера быстро выбили укропа. Те, которые квартировали в крайних домах, уйти не успели и так и лежали вдоль улицы. Мы же начали обустраивать свой быт. Вторым занятием был сбор всевозможного хабара, в виде самого ценного - автоматных магазинов, а также гранат, патронов, пайков, воды, выстрелов к РПГ, снаряжения и прочего и прочего. К выходу на боевые у меня было одинадцать магазинов. Половина от АК-12. Магазины хорошие. С окошками и светящейся меткой. В темноте. Насобирали ведро гранат. У меня было два подсумка под гранаты. Ф-1 и РГД. 

  Войной воняло невыносимо. В экстрасенсорном смысле. Зимой под Донецком было не так. Долбили по Берховке нещадно, но не по нам. Укропы пытались нащупать кочующий по селу вагнеровский 120-й миномёт.

  Наступило 17-е апреля. Солнце. Жарко. Укроп насыпает по соседнему лесу чем то кассетным. Переезжаем, после недолгого, но изнурительного марша, в другой населенный пункт. Вечером выход в первую линию.  Мы, взвод огневой поддержки, выходим последними. Минимум еды и воды. Перегруженный просто не дойдешь. Выходим, как простые штурмовики. Огневой мы номинально. АГС, СПГ, Утеса у нас нет. 

  Подходит наша очередь выдвигаться. 18 часов. Какие то крики. Нам приказывают оставить все вещи, кроме оружия, боеприпасов, сппльников и корематов. Нас одиннадцать. Замечаю, что только я взял спальник и коврик. По пути от вагнера узнаем, что наши оставили два опорника и мы пойдём их отбивать. 

  Выгружаемся под матюки вагнеров. Вижу командира первой роты. Мы вторая. Нас ротный тоже матюками проводил в бой. Взводный и пятеро с ним уходят за вагнеровским проводником. Минут через десять уходим и мы. Некоторое время стою, раздумывая, что делать со спальником и ковриком. Бросаю на землю и догоняю наших. Потом обгоняю и иду следом за проводником. Все подавлены. Запомнились круглые глаза мужиков из первой партии.

  Нас начинает крыть стодвадцатый. Залегаем. Идём. Залегаем. Бежим обратно к небольшому хуторку. Залегаем. Бежим. В подвал. Укроп насыпал еще мин  восемь и замолчал. Скорее всего коптер ушел.

  Выходим. Иду вторым после проводника. Молодой худощавый вагнеровец убегает в конец цепочки. Мужикам тяжело. Радуюсь за свою физическую форму. Тяжело, но терпимо. Под кустом перевязывают легко раненого вагнеровца. Рядом перевернутая тележка с упаковками воды. Подбираем бутылку. 

  Выходим на промежуточные позиции. Ждём. Кто старший? Вагнеровцы вручают нашему рацию. Идёте до позиций, где ваши и до утра отбиваете оставленные... Пошли. Сначала с проводником. Потом проводник сказал идти по лесополосе, пока не упрётесь в наших. Темень хоть глаз выколи. И запросто можно выколоть и ноги поломать. Иду последним. Страхую, чтобы никто не отстал и не заблудился. Через некоторое время находим первую группу взводного. Проходим метров двести. Наши. В общем получается нас двадцать человек. В окопе тесно. По рации нас гонят в атаку. Прилетает довольно плотненько две 120, но все равно мимо. Наши тоже кидают пару и тоже мимо.

  Начинаю замерзать. Достаю шоколадку. Делю пополам с ближайшим товарищем. Наконец, по цепочке голосуем за то, чтобы сходить в атаку. Пошли в кромешной темноте. Точнее поползли на карачках. Темно и под ногами пахота. Подобрал РПГ. На дистанции метров сто пятьдесят завязывается стрелковый бой. В душе ощущение, что сейчас жизнь - копейка. Отхожу далеко на правый фланг. Стреляю из РПГ и залегаю в глубокую борозду. Стараюсь вести прицельный огонь короткими очередями по вспышкам. Сразу ответка. Переползаю и снова огонь. Снова переползаю. Стреляю. Залегаю. 

  В ногу и в пах раскалённые штыри. От боли встаю на четвереньки и получаю словно кувалдой по спине. Удар бросает меня навзничь в горячую лужу крови... Лежу. Пах не перевязать. Нога... Можно... Несколько секунд чувствую облегчение, что меня убило и скоро встречусь с любимой. Может быть я подсознательно этого и хотел? 

  Кровотечение довольно быстро почти прекратилось. Спазм ли болевой или обезвоживание способствовало. Позже прочитал, что наш мудрый организм способен перенаправлять ток крови мимо ран. Переворачиваюсь на спину. С горем пополам накладываю турникет только на липучку. Кровь из бедра останавливается совсем. 

  Лежу. Сил двигаться нет. Ползти невозможно. Раненный пах травмируется о землю. То барахтаюсь, как жук с оторванный лапкой, то замираю и лежу думая о том, что быстрой смерти не будет. Голоса наших уже вдалеке. Отошли. Шепчу: Господи. Прости мне мои прегрешения вольные и невольные. 

  Встаю на четвереньки. Ползу. Падаю. Лежу. Собираюсь с силами и встаю. Стою покачиваясь. Делаю пару шагов и падаю. Пахота. Пытаюсь катится. Не получается. Очень глубокие борозды. Все лежу. Достал эфку. Так спокойнее что ли. Просто лежу. Уже ни о чём особо не думается. Страха смерти нет. Наоборот жалко, что она скоро не наступит.

  Я ошибался. Скорее всего к утру я бы уже потерял бы сознание и умер от потери крови и переохлаждения.

  Слышу, что парни вернулись и зовут меня. Варвара, позывной в честь младшей дочери, ползёт когда мне. Я отзываюсь. Подполз. Тащит меня за лямку на бронике. Толкаюсь здоровой ногой. Тащить раннего одному дико тяжело. Укроп начинает стрелять. Вокруг нас посвистывают пули. Никогда не думал, что, как в кино, буду просить бросить меня. У Варвары четверо детей. Варвара тащит. Подползает Симва. Мужик невеликого роста и волокут уже вдвоём. Укропы насыпают еще и еще, но неприцельно. На шевеление. Вытащили меня на более менее ровное место. Пулемётчик получает пулю в руку. Кто то берет меня на спину и тащит почти бегом. Теряю сознание. Просыпаюсь стоя. Как там в беспамятстве было хорошо. Падаю...

  Потом была долгая долгая дорога в точку эвакуации. Я дико замёрз. С каждой минутой слабел. Для тех, кто меня нёс, это тоже было страшно тяжело физически и это при моих семидесяти килограммах. Последний участок поле. Успели. Еще минут десять и укропы подняли коптер. 

  Потом в госпитале думал о моём ранении. Господь Бог в очередной раз дал мне понять, что нечего мне делать в этой мясорубке? Заодно пуля прилетела по концу с намёком: Меньше думай о плотском. Думай о Боге...

  Варвара с женой приезжал по мне в госпиталь. Сказал: Будешь крёстным у моей младшей. У Варвары.

  Сам он сейчас в зоне СВО.

В июне выписался из госпиталя. После крещения сходил во времянку, куда вынесли давным давно ветхую рассыпающуюся икону доставшуюся от старых хозяев. Решил сделать новый оклад. Икона оказалась бумажным, по краям истлевшим, изображением Святой Варвары...