О существующем – 5. Разница между животной и человеческой существенностью

Это следующая часть моего рассмотрения человека (точнее, его сознания и т.н. внутренней природы) в контексте существования потенциального мира (его определение дано в части 4). Введение этого контекста имеет то преимущество, что позволяет сразу рассматривать человека как проводника потенциальности этого мира (и, соответственно, общество как такую целостную «проводящую» систему), вместо того чтобы неопределённо долго накапливать эмпирические данные лишь только для определения того, что такое человеческий потенциал. Тем, кто считает, что такое рассмотрение не обосновано, предлагаю подумать над вопросом «может ли то, что создало наши органы чувств, быть доступным для восприятия ими?». Остальным – добро пожаловать.

Остановившись в предыдущей части на том, что два человеческих сознания (как сенсуальности) могут воспринимать друг друга посредством восприятия телесной активности друг друга, мы теперь должны это рассмотреть на соответствующем уровне. Раз мы каким-то образом можем воспринимать через раздражения нервной системы не просто телесность друг друга, но ещё и непосредственность друг друга, а также реагировать на неё (см. часть 3), то это должно происходить уж точно не на уровне действительного мира. Последний, впрочем, и так был определён как дифференцированный сам в себе потенциальный мир (см. часть 4); теперь же мы выходим на единую потенциальность, которая только и существует изначально.

Здесь, кстати, тут же становится заметным, что потенциальный мир сам существует одновременно в двух модусах – как единый потенциал и как множество дифференцированных потенциалов (в совокупности составляющих действительный мир). Теперь рассмотрим сознание в контексте двойственности этого мира.

Было сказано, что сенсуальность как совокупность определённых потенциалов плоти соотносится с определёнными потенциалами вещей материального мира (см. часть 4). А это то, что мы знаем под выражением «практическая деятельность» – один из центральных терминов марксизма, обозначающий это как явную эмпирическую данность. То есть, раз человеку свойственно что-то делать, то этот лежащий на поверхности факт надо просто закрепить в качестве фундаментального понятия и не вдаваться в более глубокие вопросы – например, как вообще возможна практическая деятельность? За счёт чего возможно то, что человек имеет способность заниматься тем или иным делом?

У нас на этот вопрос отвечают так, что человек (а лучше всё общество) просто руководствуется инстинктом выживания – дескать, сама природа сделала так, что мы хотим сохранять свою сенсуальность, а не давать своим бездействием ей умирать, поэтому нам ничего не остаётся, как постоянно трудиться ради своего выживания. Тем не менее, остаётся неизвестным сам механизм того, что человек за счёт своей сенсуальности целенаправленно соотносится с вещами в мире. Обратите внимание на ключевое слово – соотносится. За счёт чего возможно само это соотношение дифференцированных потенциалов? Ведь плоть – это просто плоть, а другие вещи – это просто другие вещи. Что вообще делает их соотносящимися друг с другом? Ближайшим образом, это должно быть не чем иным, как исходное соотношение потенциального мира с самим собой.

И тут важно заметить, что эта способность соотноситься с вещами свойственна всем животным, а не только человеку. Тогда это, казалось бы, есть имманентное свойство сенсуальности вообще – не только воспринимать раздражители, но и реагировать на них. Однако двусторонность сенсуальности (см. часть 3) состоит только в том, что она сама делает себя воспринимаемой для другой сенсуальности. А раз неживые вещи не обладают сенсуальностью, то и реакция на них как на раздражителей не есть действие самогó сознания. Тогда чего же? Дело в том, что реакция живого организма как таковая есть действие, направленное на его сохранение. А обеспечение того, чтобы весь организм был стабильно активен, есть деятельность существующего (см. часть 2). Это не сама дифференцированная сенсуальность реагирует, а единое существующее осуществляет свою деятельность в отношении каждого из всех живых организмов. Сенсуальность только воспринимает объективные раздражители, но это не она сама реагирует на них.

Стало быть, и животные, и человек «состоят» в равной степени из сенсуальности и из существующего. Сенсуальность воспринимает раздражители, а существующее каждый раз приводит в действие механизмы реакции живого организма на воспринимаемые раздражители для обеспечения и поддержания его стабильной активности.

Итак, мы вышли на то, что любая реакция есть такое действие, которое производится не самим живым организмом (как это кажется), а существующим в отношении него. Тем самым мы ответили на поставленный вопрос – как возможно соотношение между сенсуальностью и другими вещами? Вернее, мы выяснили, что сам этот вопрос был поставлен неправильно и что соотносится только существующее, причём с собой, в том числе посредством всех живых организмов. Или ещё точнее, если отталкиваться от двойственности потенциального мира, то надо сказать, что единый потенциал соотносится с собой же как дифференцированным потенциалом. Правда, это пока только первичный фундаментальный тезис, и далее предстоит ещё идентифицировать детальнее общую структуру этого соотношения.

Теперь, рассматривая этот тезис применительно к животным и человеку, мы можем увидеть в первом приближении, что человек обладает несравнимо бóльшим потенциалом реагирования на раздражители, чем любое другое животное. Его соотношение с действительностью оказывается куда более многообразным и изощрённым, чем у какого-либо другого живого организма. Или, говоря по-простому, потенциал человека существенно превосходит потенциал остальных животных. Эта разница, очевидно, не обусловлена отличием человека от животных в плане биологического строения, иначе у людей давно был бы найден, скажем, «волшебный» орган, отвечающий за столь продвинутое реагирование. Значит, стоит поискать её на общем уровне.

Определив сознание как сенсуальность, мы должны признать, что сознание столь же существует по отношению к животному, что и к человеку. Равно как и существующее, поддерживая стабильную активность организма обоих, одинаково существует в отношении них. Кажется, что между животным и человеком действительно нет никакого существенного отличия. Но в отношении них мы ещё не рассмотрели сенсуальность (дифференцированный потенциал) и существующее (единый потенциал) между собой. Последние в любом случае соотносятся друг с другом; тогда единственная определённая разница тут может скрываться лишь в том, чем из них это соотношение инициируется каждый раз. Оно может инициироваться сенсуальностью, и тогда существующее активирует тот или иной механизм реакции – значит, начинающееся с неё соотношение характерно для животных. А может инициироваться и существующим; тогда это уже не реакция, а непосредственное (свободное) самопроявление¹, которое характерно только для человека. Однако человек – и животное тоже, поэтому человек и свободно проявляет себя, и реагирует; тогда как животные могут только реагировать. Эта свобода проявления себя, за счёт того, что она инициируется самим существующим, и делает человека наделённым куда бóльшим потенциалом, по сравнению с остальными животными.

Здесь у нас всплыло словечко «себя», и тем самым мы будто бы подобрались к определению того, что такое «я». Однако пока что не всё так просто. Ибо на этом месте может показаться, что человек есть будто бы «аватар» существующего, и что его «я» будто бы – не меньше, чем самосознание существующего. Это, разумеется, не так, и дело ни в коем случае не должно пониматься таким образом, ибо человек уж точно не есть существующее как таковое. Поэтому пока продолжим начатое сопоставление существенности человека с существенностью животного.

Итак, поскольку животное может реагировать, но не может свободно проявлять себя, постольку сенсуальность и существующее в отношении него разъединены друг от друга. Животное, воспринимая тот или иной раздражитель, не реагирует на него само, а вместо этого существующее в отношении животного соотносится с собой так, что это выглядит реакцией животного на раздражитель. То есть, сенсуальность животного разъединена с существующим в отношении него в том смысле, что она не растворена в этом существующем. Говоря ещё образнее, животное как бы строго переключается с восприятия на реагирование и обратно. Воспринимает оно, своими собственными органами чувств, а реагирует уже не оно – или, если говорить, держа в уме самого животного, оно реагирует всегда бессознательно, сколь бы точными и сложными ни были его реакции.

Что же касается человека, то он, как сказано выше, может и реагировать, и свободно проявлять себя. Это значит, что сенсуальность и существующее в отношении него едины друг с другом. Человек, воспринимая тот или иной раздражитель, воспринимает его как воздействующий на него самого – т.е. не просто на его органы чувств, но и на свободу его самопроявления или: на его собственный потенциал. И вот здесь мы, наконец, выходим на понятие «я». «Я» складывается из: 1) сенсуальности человека, делающей его индивидуальным живым организмом, и 2) из некоторого потенциала, единого с этой индивидуальной сенсуальностью – но не присущего ей; скорее, оба этих элемента в отношении человека (и только человека) равно присущи друг другу и соотносятся друг с другом на протяжении жизни человека. И тогда выясняется удивительная вещь: сознание человека есть не только сенсуальность, но одновременно и то, что, подобно существующему, соотносится с самим собой, – при этом оно не есть существующее как таковое. А чтó оно есть – это мы начнём рассматривать в следующей части.

¹ Уточнено в одном комментариев ниже:

Я же свободу не отделяю от сенсуальности и нигде не утверждаю, что человек – чисто свободное существо. Однако он наделён свободой в том смысле, что сам может по свободному усмотрению определять свои действия в отношении раздражителей, вместо того чтобы за него это целиком проделывала бессознательная сила.