Немно­го ис­то­рии в фо­то­гра­фи­ях 283

Ис­то­рия в фо­то­гра­фи­ях часто бы­ва­ет по­зна­ва­тель­ней длин­ных опи­са­ний и раз­мыш­ле­ний. Это про­сто немой сви­де­тель про­ис­шед­ше­го, важ­но­го ис­то­ри­че­ско­го и не очень со­бы­тия. За­ча­стую, на них за­пе­чат­ле­на жизнь самых обыч­ных людей в об­ста­нов­ке той эпохи, в ко­то­рой они жили.

·

·

·

·

Япон­ская игра “Ко-​о-торо” до­слов­но пе­ре­во­дит­ся как «схва­ти ре­бен­ка». Су­ще­ству­ет боль­шая ва­ри­а­ция пра­вил “ко-о торо”, но ба­зо­вый прин­цип – один. Дети ста­но­вят­ся друг за дру­гом па­ро­во­зи­ком перед ве­ду­щим, ко­то­ро­го на­зы­ва­ют “чер­том” или “де­мо­ном”. За­да­ча ве­ду­ще­го – обо­гнуть и до­тро­нуть­ся/оса­лить край­не­го ре­бен­ка в хво­сте па­ро­во­зи­ка. За­да­ча иг­ро­ков за­щи­щать от де­мо­на свой хвост. Сто­я­щая впе­ре­ди де­воч­ка раз­во­дит руки, чтобы до­пол­ни­тель­но по­ме­шать де­мо­ну, пой­мать хвост па­ро­во­зи­ка. Есть ва­ри­ант игры, когда ре­бе­нок, ко­то­ро­го оса­лил ве­ду­щий, ста­но­вит­ся за его спи­ной. И так иг­ра­ют, пока все дети не пе­рей­дут на сто­ро­ну де­мо­на. Де­вуш­ки, иг­ра­ю­щие в «ко-о торо». Эпоха им­пе­ра­то­ра Мэйд­зи. Япо­ния. 1880 год.

·

·

·

В 1896 году Ниж­ний Нов­го­род столк­нул­ся с мас­штаб­ным на­вод­не­ни­ем на Волге. Раз­бу­ше­вав­ша­я­ся река вышла из бе­ре­гов, за­то­пив даже жилые тер­ри­то­рии. Осо­бен­но по­стра­да­ла ис­то­ри­че­ская часть го­ро­да. Вода по­до­бра­лась вплот­ную к Спас­ско­му Ста­ро­яр­мо­роч­но­му со­бо­ру, ко­то­рый рас­по­ло­жен на Яр­ма­роч­ном про­спек­те, 10. В ре­зуль­та­те па­вод­ка по­стра­да­ла го­род­ская ин­фра­струк­ту­ра, a за­топ­лен­ные рай­о­ны по­лу­чи­ли в на­ро­де на­зва­ние «Ни­же­го­род­ская Ве­не­ция». Общий вид яр­мар­ки со Спас­ско­го Ста­ро­яр­ма­роч­но­го со­бо­ра. Фо­то­граф Мак­сим Дмит­ри­ев.

·

·

·

На сним­ке члены Об­ще­ства тру­пов Ше­сто­го клуба при Уни­вер­си­те­те Вир­джи­нии по­зи­ру­ют для жут­кой фо­то­гра­фии в те­че­ние се­мест­ра 1899-1900 годов. В рам­ках своих ис­сле­до­ва­ний эти белые студенты-​медики пре­па­ри­ро­ва­ли трупы в Ана­то­ми­че­ской ла­бо­ра­то­рии, зда­нии рядом с Ана­то­ми­че­ским те­ат­ром на тер­ри­то­рии уни­вер­си­те­та.
Трупы лежат на ко­ле­нях сту­ден­тов в пер­вом ряду, на столе, один из сту­ден­тов дер­жит труп ре­бен­ка, еще одно мерт­вое тело в зад­нем ряду сде­ла­но так, чтобы вы­гля­деть живым, с си­га­ре­той во рту и смор­щен­ны­ми ру­ка­ми, пе­ре­ки­ну­ты­ми через плечи двух сту­ден­тов. На по­хо­жей на гроб доске спра­ва изоб­ра­же­ны череп и кости и пе­ре­чис­ле­ны де­сять имен, пред­по­ло­жи­тель­но, имена сту­ден­тов. Один­на­дца­тое имя, едва раз­ли­чи­мое, от­де­ле­но от дру­гих имен двумя на­ри­со­ван­ны­ми ли­ни­я­ми — воз­мож­но, это имя негра слева, ко­то­рый дер­жит пилу в одной руке и длин­ный нож в дру­гой. Негры ра­бо­та­ли смот­ри­те­ля­ми в ана­то­ми­че­ских кор­пу­сах.

·

·

·

Во время Русско-​японской войны в мае и июне 1904 года от­дель­ная За­бай­каль­ская ка­за­чья бри­га­да, ко­то­рой ко­ман­до­вал ге­не­рал Павел Ива­но­вич Ми­щен­ко, сдер­жи­ва­ла на­ступ­ле­ние япон­цев на Гай­джоу и Са­хо­тан, а во время Ляо­лян­ско­го сра­же­ния при­кры­ва­ла пра­вый фланг рус­ских войск при от­хо­де к Мук­де­ну.
11 ав­гу­ста 1904 года Ми­щен­ко по­жа­ло­ван в Свиту Его Ве­ли­че­ства, а 21 ав­гу­ста на­граж­дён зо­ло­той, укра­шен­ной брил­ли­ан­та­ми шаш­кой с над­пи­сью «За храб­рость» «За от­ра­же­ние атаки япон­цев у Сен­дяю 10, 13 и 14 июля сего года». 22 ок­тяб­ря 1904 года про­из­ве­дён в генерал-​лейтенанты с на­зна­че­ни­ем генерал-​адъютантом Его Ве­ли­че­ства. Во время од­но­го из боёв в де­каб­ре 1904 года он по­лу­чил пу­ле­вое ра­не­ние в ногу. В сра­же­нии при Сан­де­пу ко­ман­до­вал кон­ным от­ря­дом. Под его ко­ман­до­ва­ни­ем в ян­ва­ре 1905 года был со­вер­шен, так на­зы­ва­е­мый, «Набег на Инкоу» — рейд кон­ни­цы в глу­бо­кий тыл про­тив­ни­ка. Ра­не­ный генерал-​адъютант Ми­щен­ко, его су­пру­га Л.А. Ми­щен­ко и ор­ди­на­рец В.И. Ко­пай­шви­ли в гос­пи­та­ле в Мук­дене, Русско-​японская война. 1905 год.

·

·

·

В на­ча­ле XX века Ан­тарк­ти­ка стала ис­пы­та­тель­ным по­ли­го­ном по про­вер­ке че­ло­ве­ка на вы­нос­ли­вость и че­сто­лю­бие. Это было время, когда ис­сле­до­ва­те­ли ста­ви­ли на карту всё, чтобы рас­крыть за­гад­ки за­мёрз­ше­го кон­ти­нен­та, от­ва­жи­ва­ясь вторг­нуть­ся в огром­ное ле­дя­ное про­стран­ство, не имея ни­че­го, кроме от­ча­ян­ной ре­ши­мо­сти и при­ми­тив­но­го обо­ру­до­ва­ния.
В это время Ан­тарк­ти­да стала цен­тром при­тя­же­ния для меж­ду­на­род­ных уси­лий, ре­зуль­та­том ко­то­рых стало глу­бо­кое на­уч­ное и гео­гра­фи­че­ское ис­сле­до­ва­ние, в ходе ко­то­ро­го со­сто­я­лись сем­на­дцать круп­ных ан­тарк­ти­че­ских экс­пе­ди­ций из де­ся­ти стран.
В 1911-1914 году со­сто­я­лась ав­стра­лий­ская ан­тарк­ти­че­ская экс­пе­ди­ция - ис­сле­до­ва­ние по­ляр­но­го кон­ти­нен­та под ру­ко­вод­ством гео­ло­га Ду­гла­са Мо­усо­на, имев­ше­го по­ляр­ный опыт после уча­стия в экс­пе­ди­ции Ше­кл­то­на 1907-1909 годов. Целью было со­став­ле­ние карты участ­ков бе­ре­го­вой линии Ан­тарк­ти­ды в Ав­стра­лий­ском сек­то­ре кон­ти­нен­та про­тя­жён­но­стью около 3200 км. Плывя на юг на борту тю­ле­не­бой­ной шхуны «Ав­ро­ры», Мо­усон и его ко­ман­да (всего 37 че­ло­век) бро­си­ли вызов ле­дя­ным морям Ан­тарк­ти­ки, преж­де чем устро­ить ла­герь на за­мёрз­шем кон­ти­нен­те. На сним­ках: Ду­глас Мо­усон и его ко­ман­да вы­гру­жа­ют при­па­сы на мысе Де­ни­со­на и об­лом­ки ки­то­бой­ной шхуны «Gratitude» (Бла­го­дар­ность), вы­бро­шен­ные на берег, в окру­же­нии пинг­ви­нов. Эта шхуна по­тер­пе­ла кру­ше­ние у ост­ро­ва Мак­ку­о­ри в Ан­тарк­ти­де 10 но­яб­ря  1898 года.

Место для базы было вы­бра­но на бе­ре­гу за­ли­ва, име­ю­ще­го от­да­лён­ное сход­ство с бу­ты­лоч­ным гор­лыш­ком, что об­лег­ча­ло до­став­ку гру­зов. Пер­вое время члены зи­мо­воч­ной ко­ман­ды рас­по­ла­га­лись в че­ты­рёх па­лат­ках и в вы­ры­тых в снегу зем­лян­ках, но скоро были на­ча­ты ра­бо­ты по по­строй­ке базы. По­сколь­ку в рас­по­ря­же­нии зи­мов­щи­ков были два разо­бран­ных дома, было ре­ше­но из од­но­го сде­лать там­бур и ма­стер­скую, там же рас­по­ла­гал­ся мотор-​генератор для ра­дио­стан­ции. Экс­пе­ди­ци­он­ные до­ми­ки, по­стро­ен­ные в Ав­стра­лии, имели форму пи­ра­ми­ды; отап­ли­ва­е­мое цен­траль­ное по­ме­ще­ние было окру­же­но с че­ты­рёх сто­рон кры­ты­ми ве­ран­да­ми вы­со­той 1,5 м, в ко­то­рых обо­ру­до­ва­лись скла­ды и убе­жи­ще для собак, осве­ща­лись по­ме­ще­ния че­тырь­мя по­то­лоч­ны­ми лю­ка­ми и аце­ти­ле­но­вы­ми лам­па­ми. Вско­ре ко­ман­да спала в ка­пи­таль­ном по­ме­ще­нии. С 1 фев­ра­ля на­ча­лись ре­гу­ляр­ные ме­тео­ро­ло­ги­че­ские на­блю­де­ния, при­бо­ры раз­ме­сти­ли в двух буд­ках в 20 ярдах к во­сто­ку от дома. На сним­ках: зим­нее жи­ли­ще ав­стра­лий­ской ан­тарк­ти­че­ской экс­пе­ди­ции, вы­ры­тое в глу­бо­ком снегу, ка­та­ком­бы, ве­ду­щие к хи­жине на мысе Де­ни­со­на, в кадре Нин­нис. Кухня в ба­ра­ке ав­стра­лий­ской ан­тарк­ти­че­ской экс­пе­ди­ции и ра­бо­та в ан­га­ре. Эд­вард Бейдж, Бел­грейв Нин­нис, Фрэнк Би­кер­тон.

В те­че­ние более двух лет им при­шлось вы­но­сить тя­же­лей­шие усло­вия, дви­га­ясь по неиз­ве­дан­ной тер­ри­то­рии и со­вер­шая из­ну­ри­тель­ные сан­ные пе­ре­хо­ды по земле, ещё не тро­ну­той че­ло­ве­ком. Ко­ман­да об­на­ру­жи­ла на по­бе­ре­жье моря Дей­ви­са круп­ные ко­ло­нии им­пе­ра­тор­ских пинг­ви­нов. На Земле Адели были за­фик­си­ро­ва­ны зим­ние ветры со сред­ней ско­ро­стью 45 м/с (макс 90 м/с), при­чём буря была 340 дней в году — ока­за­лось, что база рас­по­ла­га­лась в ре­ги­оне с самым су­ро­вым кли­ма­том на Земле. Были вы­яв­ле­ны 150 гео­гра­фи­че­ских объ­ек­тов, на­зва­ны два моря.
На сним­ках: члены экс­пе­ди­ции, бо­рясь с вет­ром, изу­ча­ют ле­дя­ную рас­се­ли­ну возле бухты Ком­мо­ну­элт, Ду­глас Мо­усон, вы­ре­за­ю­щий­ся лёд, бо­рет­ся с вет­ром, ду­ю­щим со ско­ро­стью 45 м/сек, упряж­ка хаски, и один из ис­сле­до­ва­те­лей от­ды­ха­ет в об­ще­стве мор­ских сло­нов.

На зи­мов­ке Мо­усон ста­рал­ся под­дер­жи­вать раз­ме­рен­ный образ жизни: все члены ко­ман­ды по оче­ре­ди несли ку­хон­ные вахты по­ми­мо пря­мых слу­жеб­ных обя­зан­но­стей. Раз в 18 дней каж­дый зи­мов­щик го­то­вил пищу, слу­жил на под­хва­те и нёс ноч­ную вахту. Тя­же­лее всего была ку­хон­ная вахта: кок был вы­нуж­ден вста­вать на час рань­ше и не мог лечь преж­де, чем была на­ве­де­на чи­сто­та на ночь. В обя­зан­но­сти кока вхо­ди­ло обес­пе­чи­вать трёх­ра­зо­вое пи­та­ние (в во­семь утра, час дня и по­ло­ви­ну седь­мо­го ве­че­ра), кроме того, от плиты отап­ли­вал­ся весь дом.
Для под­дер­жа­ния раз­но­об­ра­зия по по­не­дель­ни­кам и чет­вер­гам мяс­ные блюда го­то­ви­ли из пинг­ви­нов, по втор­ни­кам и пят­ни­цам — из тю­ле­ни­ны, в среду от­кры­ва­ли кон­сер­вы, в вос­кре­се­нье го­то­ви­ли ба­ра­ни­ну, а в суб­бо­ту повар сам вы­би­рал, из чего го­то­вить ос­нов­ное блюдо. На­вы­ки по­ва­ров были раз­ные: Хёрли, на­при­мер, любил де­лать слож­ное меню и ино­гда пёк пи­ро­ги в форме ко­раб­лей и по­доб­но­го; худ­шим коком, по об­ще­му мне­нию, был Нин­нис.
На сним­ках: Кса­вье Мерц вы­би­ра­ет­ся из люка в крыше до­ми­ка, зда­ние пол­но­стью за­нес­ло сне­гом. Ро­берт Бейдж у входа в аст­ро­но­ми­че­скую об­сер­ва­то­рию экс­пе­ди­ции. Га­рольд Га­миль­тон, стоит у вну­ши­тель­но­го ске­ле­та мор­ско­го слона. Фрэнк Би­кер­тон смот­рит на море у бухты Ком­мо­ну­элт.

В на­ча­ле ав­гу­ста Мо­усон, Нин­нис и Ма­ди­ган ре­ши­ли ис­пы­тать со­ба­чью упряж­ку и со­вер­ши­ли даль­ний поход к по­бе­ре­жью. Ма­ди­ган и Нин­нис вы­ко­па­ли глу­бо­кую сне­го­вую пе­ще­ру, до­ста­точ­ную для раз­ме­ще­ния трёх муж­чин. Пред­по­ла­га­лось, что это убе­жи­ще, на­зван­ное «Пе­ще­рой Алад­ди­на», будет удоб­ной про­ме­жу­точ­ной базой для бу­ду­щих по­хо­дов. По­сколь­ку ко­ман­да до­стиг­ла зоны тре­щин, а на­ли­цо были при­зна­ки при­бли­же­ния силь­но­го штор­ма, было ре­ше­но по­во­ра­чи­вать на мыс Де­ни­со­на.
С 7 сен­тяб­ря на­ча­лись ре­гу­ляр­ные сан­ные по­хо­ды. На пер­вых порах их огра­ни­чи­ли ра­ди­у­сом 100 км и двумя неде­ля­ми по про­дол­жи­тель­но­сти. Пер­вой ушла пар­тия Уэбба, Ма­кли­на и Сти­лу­эл­ла — кур­сом прямо на юг про­тив ветра. После че­ты­рёх дней по­хо­да ис­сле­до­ва­те­ли вер­ну­лись на базу. 11 сен­тяб­ря на юго-​восток вышли Нин­нис, Мерц и Мерфи. Им также при­шлось идти про­тив ветра по скло­ну лед­ни­ка, по крайне из­ло­ман­но­му тре­щи­но­ва­то­му льду; вер­ну­лись они 16 сен­тяб­ря.
12 сен­тяб­ря Ма­ди­ган, Клоуз и Уэт­тер от­пра­ви­лись в за­пад­ном на­прав­ле­нии, и сразу по­па­ли в зону пло­хой по­го­ды. Их пар­тия вер­ну­лась 26 сен­тяб­ря в крайне пло­хом фи­зи­че­ском со­сто­я­нии: Клоуз и Ма­ди­ган об­мо­ро­зи­ли ноги, а Уэт­тер по­лу­чил рану под под­бо­род­ком, когда к лицу его при­мёрз шер­стя­ной шлем. Всего было прой­де­но не более 70 км. На сним­ках: люди и со­ба­чьи упряж­ки ищут путь через су­ро­вую землю Ан­тарк­ти­ды. Ду­глас Мо­усон опи­ра­ет­ся на сани, от­ды­хая во время пер­вой по­езд­ки вглубь ма­те­ри­ка. Мерц, Нин­нис, Мерфи за­би­ра­ют при­па­сы в «Пе­ще­ре Алл­да­и­на».

Мо­усон, Нин­нис и Мерц, как самые опыт­ные лыж­ни­ки, 10 но­яб­ря вышли к даль­не­му по­бе­ре­жью. Кру­тые скло­ны лед­ни­ков при­во­ди­ли к по­сто­ян­ным опро­ки­ды­ва­ни­ям саней и за­пу­ты­ва­нию собак. У Нин­ни­са сде­лал­ся при­ступ снеж­ной сле­по­ты, но его ку­пи­ро­ва­ли кап­ля­ми ко­ка­и­на.
От­дох­нув, 14 де­каб­ря они дви­ну­лись даль­ше. По­сколь­ку отряд на­хо­дил­ся в зоне тре­щин, Мерц пошёл впе­рёд на лыжах. Мо­усон не понял зна­ков, ко­то­рые он по­да­вал, и спо­кой­но пе­ре­сёк боль­шую тре­щи­ну ши­ри­ной около 3,5 м по снеж­но­му мосту. Сле­до­вав­ший за ним Нин­нис, управ­ляв­ший нар­та­ми с за­па­са­ми про­до­воль­ствия, со­вер­шен­но бес­шум­но про­ва­лил­ся в эту тре­щи­ну вме­сте с упряж­кой. Про­ме­ры лес­кой по­ка­за­ли, что её глу­би­на пре­вы­ша­ла 45 м. Нин­нис и со­ба­ки внизу не про­яв­ля­ли ни­ка­ких при­зна­ков жизни. Мо­усон и Мерц про­чи­та­ли за­упо­кой­ную мо­лит­ву.
У двоих ис­сле­до­ва­те­лей оста­лось про­ви­ан­та мак­си­мум на пол­то­ры неде­ли, для 6 собак, уже силь­но ослаб­лен­ных по­хо­дом, пищи не было. Мерц и Мо­усон ре­ши­ли идти крат­чай­шим путём до базы — по плато.  Для пищи при­хо­ди­лось уби­вать сла­бей­ших собак. На этом го­лод­ном пайке они де­ла­ли непло­хие днев­ные пе­ре­хо­ды. Но скоро за­бо­лел Мерц — он за­явил, что со­ба­ча­ти­на плохо на него дей­ству­ет. Утром без по­мо­щи Мо­усо­на он даже не смог вы­брать­ся из спаль­но­го мешка. У него на­ча­лись моз­го­вые при­пад­ки, со­про­вож­дав­ши­е­ся бре­дом. Бред про­дол­жал­ся до по­лу­но­чи, затем Мерц уснул. На­ут­ро Мо­усон об­на­ру­жил, что швей­ца­рец мёртв. Фи­зи­че­ское со­сто­я­ние Мо­усо­на, остав­ше­го­ся в оди­но­че­стве, было пла­чев­ным: с 6 ян­ва­ря с него стала схо­дить кожа в ме­стах об­мо­ро­же­ний, чер­не­ли и гно­и­лись паль­цы на ногах, схо­ди­ли ногти, его му­чи­ли силь­ней­шие боли в же­луд­ке. Тем не менее он по­хо­ро­нил Мерца в су­гро­бе.
Дви­га­ясь даль­ше Мо­усон вдруг по­чув­ство­вал, что па­да­ет, он повис на ве­рёв­ке от саней в тре­щине на 4 метра ниже по­верх­но­сти. После несколь­ких по­пы­ток ему уда­лось вы­лез­ти на об­рат­но.
Из-за силь­ней­ше­го ветра, сно­сив­ше­го его к во­сто­ку, Пе­ще­ры Алад­ди­на Мо­усон до­стиг толь­ко ве­че­ром 1 фев­ра­ля. Пурга удер­жи­ва­ла его на месте ещё в те­че­ние неде­ли. Бо­рясь с го­ло­дом, из­мож­де­ни­ем и же­сто­ким хо­ло­дом, в общей слож­но­сти он шёл более 30 дней. Когда Мо­усон до­брал­ся до базы, его ис­то­щён­ный и раз­би­тый вид так по­ра­зил ко­ман­ду, что его едва узна­ли.
На­чаль­ник экс­пе­ди­ции Мо­усон за свои за­слу­ги был по­свя­щён в 1914 году в ры­ца­ри. В 1916 году все участ­ни­ки Ав­стра­лий­ской экс­пе­ди­ции были на­граж­де­ны По­ляр­ной ме­да­лью.
В ка­че­стве фо­то­гра­фа экс­пе­ди­цию со­про­вож­дал Фрэнк Херли, са­мо­уч­ка, ко­то­рый в 17 лет купил свою первую ка­ме­ру. Во время экс­пе­ди­ции Херли не толь­ко до­ку­мен­ти­ро­вал флору и фауну Ан­тарк­ти­ды, он также по­ка­зал, как жили и тру­ди­лись уче­ные. На сним­ке Кса­вье Мерц под­ни­ма­ет­ся по скло­ну ле­дя­но­го уще­лья и про­сто­ры Ан­тарк­ти­ды. 1911-1914 годы

·

·

·

Кли­ент­ки в одном из самых мод­ных и со­вре­мен­ных са­ло­нов кра­со­ты. 1929 год. Бу­ха­рест, Ру­мы­ния, Фо­то­граф Ни­ко­лае Ионеску.

·

·

·

На­ча­ло кол­лек­ти­ви­за­ции. Ми­тинг в селе Со­вет­ское (ранее Ку­кар­ка). В этом году село будет пе­ре­име­но­ва­но  в по­се­лок Со­ветск. Ни­же­го­род­ский край. 1929 год. Фо­то­граф  Ар­ка­дий Шиш­кин

·

·

·

«Гу­вер­вилль» в Цен­траль­ном парке Нью-​Йорка. США, «Гу­вер­вилль» – так на­зы­ва­ли по­се­ле­ния без­дом­ных в США вре­мен "Ве­ли­кой де­прес­сии" в «честь» пре­зи­ден­та Гер­бер­та Гу­ве­ра. 1930 год.

·

·

·

Ре­гу­ли­ров­щик в Москве ра­бо­та­ет на углу Куз­нец­ко­го моста и Пет­ров­ки у зда­ния Торг­си­на. 1930 год. СССР, Фо­то­граф Иван  Шагин. Ви­ди­мо, све­то­фор или еще не под­клю­чи­ли, или он сло­мал­ся.
Торг­син (Все­со­юз­ное объ­еди­не­ние по тор­гов­ле с ино­стран­ца­ми) — го­су­дар­ствен­ная ор­га­ни­за­ция в СССР, за­ни­мав­ша­я­ся об­слу­жи­ва­ни­ем го­стей из-за ру­бе­жа и со­вет­ских граж­дан, име­ю­щих «ва­лют­ные цен­но­сти» (зо­ло­то, се­реб­ро, дра­го­цен­ные камни, пред­ме­ты ста­ри­ны, ино­стран­ные день­ги), ко­то­рые они могли об­ме­нять на пи­ще­вые про­дук­ты и дру­гие по­тре­би­тель­ские то­ва­ры.

·

·

·

Ба­лий­ский танец — это древ­няя тан­це­валь­ная тра­ди­ция, ко­то­рая яв­ля­ет­ся ча­стью ре­ли­ги­оз­но­го и ху­до­же­ствен­но­го вы­ра­же­ния среди жи­те­лей ост­ро­ва Бали, Ин­до­не­зия. Ба­лий­ский танец ди­на­ми­чен, уг­ло­ват и очень вы­ра­зи­те­лен. Ба­лий­ские тан­цо­ры вы­ра­жа­ют ис­то­рию тан­це­валь­ной драмы через те­лес­ные жесты, вклю­чая жесты паль­цев, рук, го­ло­вы и глаз. Тан­цо­ры дви­га­ют шеями из сто­ро­ны в сто­ро­ну, как будто они сде­ла­ны из ре­зи­ны. Тан­цо­ры обыч­но тан­цу­ют неза­ви­си­мо и не при­ка­са­ют­ся друг к другу. Танцы яв­ля­ют­ся неотъ­ем­ле­мой ча­стью фе­сти­ва­лей и часто со­про­вож­да­ют­ся га­ме­лан­ской му­зы­кой. На сним­ке де­вуш­ки го­то­вят­ся к танцу. Бали, 1931 год.

·

·

·

В ок­ку­пи­ро­ван­ном Киеве. Немец­кие сол­да­ты ро­ют­ся в вещах рас­стре­лян­ных людей, не об­ра­щая вни­ма­ния на фо­то­гра­фа, в уро­чи­ще Бабий Яр, пред­по­ло­жи­тель­но в пес­ча­ном ка­рье­ре се­вер­нее со­вре­мен­ной стан­ции метро «До­ро­го­жи­чи». Киев. СССР, 1941 год.

·

·

·

Штур­мо­вая груп­па крас­но­ар­мей­цев ведет бой на ру­и­нах зда­ния в Ста­лин­гра­де. 1942 год.

·

·

·

Чет­вёр­тая Мос­ков­ская кон­фе­рен­ция про­хо­ди­ла с 9 по 19 ок­тяб­ря 1944 года между ос­нов­ны­ми со­юз­ни­ка­ми во Вто­рой ми­ро­вой войне. Во­про­са­ми, ко­то­рые об­суж­да­лись на кон­фе­рен­ции, были вступ­ле­ние Со­вет­ско­го Союза в войну про­тив Япо­нии, по­сле­во­ен­ный раз­дел Бал­кан в форме пред­по­ла­га­е­мо­го Со­гла­ше­ния о про­цен­тах и бу­ду­ще­го Поль­ши.
Премьер-​министр Бри­та­нии Уин­стон Чер­чилль, посол Бри­та­нии в СССР Ар­чи­бальд Керр, пред­се­да­тель СНК Иосиф Ста­лин, посол СССР в Бри­та­нии Федор Гусев и дру­гие. Приём в Крем­ле.

·

·

·

Раз­ру­шен­ная аме­ри­кан­ской атом­ной бом­бой Хи­ро­си­ма. Япо­ния 1945 год.

·

·

·

От­ды­ха­ю­щая мо­ло­дёжь на пляже Лан­же­рон в Одес­се. СССР, 1946 год.

·

·

·

Бри­жит Бардо ро­ди­лась в Па­ри­же 28 сен­тяб­ря 1934 года в семье биз­не­сме­на  Луи Бардо и Анны-​Мари Мю­сель. Мать Бри­жит, ко­то­рая сама за­ни­ма­лась ба­ле­том в юно­сти, пы­та­лась при­вить своим до­че­рям Бри­жит и Мари-​Жанне лю­бовь к му­зы­ке и тан­цам. С семи лет обе сест­ры учи­лись в танц­клас­се Мар­се­ля Бурга, быв­шей звез­ды «Гранд-​оперы». В своих ме­му­а­рах "Ини­ци­а­лы Б. Б." Бардо так опи­сы­ва­ет свои дет­ские впе­чат­ле­ния: «Пе­ре­ехав на новую квар­ти­ру, я пе­ре­шла в дру­гую школу. На новом месте было огром­ное пре­иму­ще­ство: за­ня­тия три дня в неде­лю, осталь­ное время - уроки дома. Три дня школа - три дня танцы! Все время за­ня­то! Ба­бу­ля от­во­ди­ла меня в танц­класс и после при­во­ди­ла к ним с дедом домой».
Но ро­ди­те­ли боль­ше лю­би­ли не Бри­жит, а её млад­шую сест­ру Мари-​Жанну (Ми­жа­ну): «Со вре­ме­нем я по­чув­ство­ва­ла, что от­да­ля­юсь от ро­ди­те­лей, что Ми­жа­ну у них лю­би­мей. По­след­ствия ро­ди­тель­ско­го пред­по­чте­ния млад­шей сест­ры ска­зы­ва­ют­ся на мне до сих пор. До чего же это было неспра­вед­ли­во! То и дело мне ста­ви­ли ее в при­мер. В школе Любек Ми­жа­ну - от­лич­ни­ца, а я в Ат­ме­ре - в «тро­и­це дво­еч­ниц» (в клас­се, кроме меня, были еще две дво­еч­ни­цы). А еще Ми­жа­ну - хо­ро­шень­кая ку­кол­ка, хоть и ябеда, и бежит жа­ло­вать­ся на меня по каж­до­му пу­стя­ку. А мне - порка. Я не раз слы­ша­ла, как мама го­во­рит по­дру­гам: «Слава Богу, есть Ми­жа­ну. Толь­ко от нее и ра­дость. Бри­жит­ка - и злая, и некра­си­вая». А я смот­ре­лась в зер­ка­ло и пла­ка­ла. И прав­да, некра­си­вая! Своей внеш­но­сти я сты­ди­лась. Все от­да­ла бы, чтобы стать, как Ми­жа­ну, с ры­жи­ми, до пояса, во­ло­са­ми и фи­ал­ко­вы­ми гла­за­ми, и быть лю­би­ми­цей папы и мамы.
Я стала сто­ро­нить­ся Ми­жа­ну, как чумы, со­всем за­мкну­лась в себе. За­быть­ся могла толь­ко на уро­ках тан­цев. Осо­бен­но я лю­би­ла упраж­не­нья у стан­ка, все­гда одни и те же - пре­крас­ный разо­грев и под­го­тов­ка к ра­бо­те «на се­ре­дине». Про­щай­те, очки, ком­плек­сы, уны­ние! На ска­чу­щие ак­кор­ды пи­а­нист­ки я рас­па­хи­ва­лась, как сезам. Танец делал кра­си­вы­ми и душу, и тело. Мышцы рас­тя­ги­ва­лись и рас­ко­вы­ва­лись, я ста­но­ви­лась гиб­кой, и строй­ной, и пла­стич­ной, чув­ство­ва­ла ритм и такт и слу­ша­лась му­зы­ки. От тан­цев у меня и эта по­сад­ка го­ло­вы, и по­ход­ка, ко­то­рые на­зы­ва­ют «ти­пич­но моими». Танец же на­учил меня дис­ци­плине и при­дал вы­нос­ли­во­сти. Уж их-то, по край­ней мере, сест­ри­це моей было у меня не от­нять!» Бри­жит в ба­лет­ной школе. 1946 год.

В 1947 году Бардо ре­ши­ла по­про­бо­вать по­сту­пить в «Выс­шую на­ци­о­наль­ную кон­сер­ва­то­рию му­зы­ки и танца», несмот­ря на огра­ни­чен­ное ко­ли­че­ство мест. Из 150 пре­тен­ден­тов, долж­ны были вы­брать лишь 10: пять вто­рых и пять пер­вых мест: «Хо­ро­шо ли, плохо ли, тан­цуя и зубря, я до­жи­ла до июня и, зна­чит, до эк­за­ме­нов в ба­лет­ной школе! Эк­за­ме­ны про­хо­ди­ли на сцене «Опера Комик», со­став эк­за­ме­на­ци­он­ной ко­мис­сии - впе­чат­ля­ющ! Пред­се­да­тель - Ле­андр Вайя, ба­лет­ный кри­тик. Я по­ми­ра­ла со стра­ху, но, бла­го­да­ря уси­лен­ным упраж­не­ни­ям в те­че­ние всего года, ноги не дро­жа­ли. На­де­я­лась я, что за­слу­жи­ла на­гра­ды, пусть малой. Помню, тан­це­ва­ла на эк­за­мене хо­ро­шо. Мама, си­дев­шая тут же и су­див­шая стро­го, могла гор­дить­ся! Она - мой пер­вый и самый стро­гий кри­тик. И вот, в ожи­да­нии ре­зуль­та­тов, я, с ней рядом, сго­раю от нетер­пе­ния.
Тор­же­ствен­но объ­яви­ли вто­рые места - то, на что я на­де­я­лась... Моей фа­ми­лии нет,… Я в от­ча­я­нии! Это неспра­вед­ли­во! И я за­ры­да­ла на плече у мамы, когда стали объ­яв­лять пер­вые. Боже, о чудо! Я слышу свою фа­ми­лию и пры­гаю, пры­гаю от ра­до­сти, на сцене, как мячик, еще плача и уже сме­ясь и гор­дясь безум­но! Вме­сте со мной «пер­вой» была Кри­стьян Ми­на­цо­ли, впо­след­ствии зна­ме­ни­тая те­ат­раль­ная ак­три­са».
В те­че­ние трёх лет она по­се­ща­ла ба­лет­ные клас­сы Жанны Шварц. После окон­ча­ния ба­лет­ной школы Бри­жит стала учить­ся у рус­ско­го хо­рео­гра­фа Бо­ри­са Кня­зе­ва, ко­то­рый когда-​ то тан­це­вал в труп­пе Сер­гея Дя­ги­ле­ва. Кня­зев яв­лял­ся не толь­ко пер­во­класс­ным пе­да­го­гом, но и на­сто­я­щим ти­ра­ном — он бил нера­ди­вых уче­ни­ков хлы­стом, и Бри­жит за­ча­стую до­ста­ва­лось боль­ше осталь­ных. Од­на­ко имен­но бла­го­да­ря Кня­зе­ву и его су­ро­вой тре­бо­ва­тель­но­сти Бардо на­учи­лась гра­ци­оз­но дви­гать­ся, раз­ви­ла склад­ную фи­гу­ру и со­зда­ла свою зна­ме­ни­тую в бу­ду­щем по­ход­ку.

На пер­вых га­стро­лях в со­ста­ве ба­лет­ной труп­пы с Бри­жит слу­чил­ся кон­фуз. В пер­вом но­ме­ре она вы­сту­па­ла в роли негри­тен­ка и тол­ком не успе­ла смыть ваксу перед вто­рым вы­ступ­ле­ни­ем: «По­лу­чи­лась я крас­ная, как по­ми­дор, с чер­ны­ми, не смы­ты­ми по­ло­са­ми. Парик успел сплюс­нуть мне ло­ко­ны, а пот еще и скле­ил — при­чес­ки не стало. Неко­гда было даже огор­чить­ся. Немно­го пудры на пун­цо­вые щеки и нос, мама рас­чес­кой раз­леп­ля­ет букли и при­креп­ля­ет хво­стик… На сцену, быст­ро! Кош­мар! Юбка не за­стег­ну­та, трусы съез­жа­ют, кни­жеч­ка, ко­то­рую я, якобы, читаю в на­ча­ле сцены, по­те­ря­лась. Я за­тя­ну­ла на себе по­я­сом трусы и юбку: дер­жат­ся, но ды­шать стало нель­зя! Вдо­ба­вок, я рас­шиб­лась на лест­ни­це, по­то­му что иди­от­ский театр был устро­ен так, что по­пасть со двора в сад можно было толь­ко под сце­ной. Вышли у меня не дет­ские сцены, а стрип­тиз. Спер­ва я по­те­ря­ла за­кол­ку, и во­ло­сы рас­сы­па­лись по лицу. Я ослеп­ла, но, по край­ней мере, не были видны чер­ные по­ло­сы на щеках! Потом по­ти­хонь­ку стала съез­жать юбка. Тогда я бро­си­ла кни­жеч­ку и под­хва­ти­ла юбку обе­и­ми ру­ка­ми, но свои скром­ные шта­ниш­ки не удер­жа­ла, они спу­сти­лись и ско­ва­ли ноги. Это надо было ви­деть! Уми­рая от смеха и стыда, я опять грох­ну­лась на все той же про­кля­той лест­ни­це по до­ро­ге об­рат­но в кро­хот­ную гри­мер­ную.
Вер­нув­шись в Париж, танцы я сочла не слиш­ком на­деж­ным делом. А тут мне пред­ло­жи­ли снять­ся для «Жар­ден де мод жюньор». Была зима 1949 года».
Этот номер уви­де­ла Элен Гордон-​Лазарефф, ос­но­ва­тель­ни­ца и ре­дак­тор жур­на­ла Elle, она пред­ло­жи­ла Бри­жит снять­ся для об­лож­ки май­ско­го но­ме­ра. Ла­за­рефф счи­та­ла: «Это мо­дель жен­щи­ны бу­ду­ще­го». Го­но­рар Бардо со­ста­вил 50 фун­тов стер­лин­гов, а вме­сто её пол­но­го имени под фо­то­гра­фи­я­ми были ука­за­ны ини­ци­а­лы Б.Б. На сним­ке Бри­жит Бардо 1951 год.

·

·

·

Тор­гов­ля на пор­то­вом рынке. Ост­ров Бу­ра­но, Ве­не­ция, Ита­лия. 1952 год. Фото Анри Картье-​Брессон

·

·

·

В семью ле­нин­град­ско­го ра­бо­че­го при­вез­ли га­зо­вую плиту, но еще не под­клю­чи­ли. Пока го­то­вят на ста­рой плите, ко­то­рую топят дро­ва­ми. 1955 год. СССР. Фо­то­граф Эд Кларк, жур­нал LIFE.

·

·

·

Экс­пе­ри­мен­ты на жи­вот­ных по вы­яс­не­нию вли­я­ния на ор­га­низм дол­го­го на­хож­де­ния вниз го­ло­вой в ла­бо­ра­то­рии НАСА, США, 1958 год.

·

·

·

Шкаф с ру­ко­пи­ся­ми Алек­сандра Пуш­ки­на. Ин­сти­тут рус­ской ли­те­ра­ту­ры Ака­де­мии наук СССР (Пуш­кин­ский дом). 1961 год. Алек­сандр Сер­ге­е­вич Пуш­кин — рус­ский поэт, дра­ма­тург и про­за­ик. Он счи­та­ет­ся ос­но­во­по­лож­ни­ком со­вре­мен­но­го рус­ско­го ли­те­ра­тур­но­го языка. Его ли­те­ра­тур­ные про­из­ве­де­ния объ­еди­ня­ют людей всех воз­рас­тов, ве­ро­ис­по­ве­да­ний, на­ци­о­наль­но­стей и пе­ре­во­дят­ся на де­сят­ки язы­ков мира.

·

·

·

Об­ста­нов­ка в бас­сейне «Пи­о­но­вый парк» на вто­рой день после того, как туда пу­сти­ли негров. Омаха, Небрас­ка, США, 28 июля 1963 года

·

·

·

«Влюб­лен­ные и поч­то­вый ящик». Стан­ция метро «Со­коль­ни­ки». Москва, 1966 г. Фото Г. Одднер.

·

·

·

У пре­зи­ден­та Ричар­да Ник­со­на воз­ник­ли се­рьез­ные про­бле­мы с элек­то­раль­ной под­держ­кой. Он толь­ко что ак­ти­ви­зи­ро­вал уча­стие США в крайне непо­пу­ляр­ной войне во Вьет­на­ме, вторг­шись еще и в Кам­бод­жу. А в мае вой­ска на­ци­о­наль­ной гвар­дии Огайо убили че­ты­рех студентов-​протестующих. Чтобы за­ру­чить­ся под­держ­кой и одоб­ре­ни­ем войны, ис­поль­зуя пат­ри­о­тизм, он и его ко­ман­да ре­ши­ли про­ве­сти 4 июля 1970 года в Ва­шинг­тоне “День чести Аме­ри­ки”.
Глав­ны­ми ор­га­ни­за­то­ра­ми были дру­зья Ник­со­на пре­по­доб­ный Билли Грэм, вла­де­лец отеля Дж. Уил­лард Мар­ри­отт, а также ар­тист Боб Хоуп. Пуб­лич­но ме­ро­при­я­тие долж­но было стать бес­пар­тий­ным; день, когда “аме­ри­кан­цы могут от­ло­жить в сто­ро­ну свои по­ли­ти­че­ские раз­но­гла­сия и спло­тить­ся во­круг флага, чтобы про­де­мон­стри­ро­вать на­ци­о­наль­ное един­ство”, как ска­зал Хоуп на пресс-​конференции 4 июня. На самом деле ор­га­ни­за­то­ры стре­ми­лись ис­клю­чить людей, вы­сту­пав­ших про­тив войны, и вклю­чить ар­ти­стов, ко­то­рые ее под­дер­жи­ва­ли. На сним­ке Билли Грэм об­ра­ща­ет­ся к при­сут­ству­ю­щим с три­бу­ны на сту­пе­нях Ме­мо­ри­а­ла Лин­коль­на.

Про­ник­со­нов­ская, про­во­ен­ная по­зи­ция ме­ро­при­я­тия не была сек­ре­том. Ор­га­ни­за­то­ры изо всех сил пы­та­лись найти под­хо­дя­щих для этого из­вест­ных лич­но­стей. Но люди рас­кри­ти­ко­ва­ли ме­ро­при­я­тие за то, что в ка­че­стве раз­вле­че­ния было вы­бра­но слиш­ком много “ока­ме­не­ло­стей и ди­но­зав­ров”. Толпа про­те­сту­ю­щих, со­брав­ша­я­ся возле Ме­мо­ри­а­ла Лин­коль­на на это  ме­ро­при­я­тие, устро­и­ла ”пе­ре­кур", куря ма­ри­ху­а­ну и раз­ма­хи­вая фла­га­ми Вьет­кон­га.
На сним­ке неиз­вест­ный мо­ло­дой че­ло­век де­мон­стра­тив­но курит ма­ри­ху­а­ну в знак про­те­ста про­тив офи­ци­аль­ной це­ре­мо­нии "в честь дня Аме­ри­ки", и при­сут­ству­ю­щие там же пред­ста­ви­те­ли на­цист­ско­го дви­же­ния за­ме­ти­ли это и, по­хо­же, дело дви­жет­ся к драке. Фо­то­граф Дэвид Фен­тон.

Пока про­дол­жа­лась служ­ба, несколь­ко сотен ра­ди­ка­лов, неко­то­рые их ко­то­рых были пол­но­стью об­на­же­ны, прыг­ну­ли в бас­сейн и на­ча­ли скан­ди­ро­вать ан­ти­во­ен­ные ло­зун­ги. На сним­ке ку­па­ние в бас­сейне и мо­ло­дые люди спи­хи­ва­ют в бас­сейн ме­мо­ри­а­ла ре­клам­ный гру­зо­ви­чок с про­жек­то­ром. Фо­то­граф Дэвид Фен­тон.
В тот же вечер около 350000 че­ло­век со­бра­лись возле па­мят­ни­ка Ва­шинг­то­ну на ве­чер­нюю раз­вле­ка­тель­ную про­грам­му. Несмот­ря на то, что по­ли­ция при­ме­ни­ла сле­зо­то­чи­вый газ про­тив, сто­я­щих рядом про­те­сту­ю­щих, ко­то­рый затем пе­ре­ки­нул­ся на ос­нов­ную толпу, ор­га­ни­за­то­ры ме­ро­при­я­тия объ­яви­ли его успеш­ным. Но мно­гие участ­ни­ки ме­ро­при­я­тия счи­та­ют, что оно лишь силь­нее под­черк­ну­ло по­ли­ти­че­ские раз­но­гла­сия в стране.

·

·

·

Участ­ко­вый «в го­стях» у ху­ли­га­на. СССР. 1972 год.

·

·

·

Об­ще­ствен­ный пляж в Кан­нах. Фран­ция. 1980 год.

·

·

·

Район Гинза и япон­ские маг­ни­то­фо­ны на при­лав­ках ма­га­зи­на Аки­ха­ба­ры, Токио, Япо­ния. 1981 год.

·

·

·

Петух на­блю­да­ет за схват­кой борцов-​любителей на тор­го­вой пло­ща­ди в Ки­ши­нё­ве, Мол­да­вия СССР, 1989 год.

·

·

·

Члены улич­ной банды Evergreen Boys: 12-​летний Марк и дру­гие бро­са­ют камни и бу­тыл­ки в пар­ней из кон­ку­ри­ру­ю­щей банды, когда те воз­вра­ща­ют­ся домой на школь­ной ав­то­бу­се. Бойл-​Хайтс. Лос-​Анджелес. США. 1993 год. Фо­то­граф Джо­зеф Ро­д­ри­гес

·

·

·

Улич­ная тор­гов­ля. Про­да­жа кол­ба­сы в Москве, «Свя­тые де­вя­но­стые». Рос­сия. 1993 год

·

·

·

Когда в род­до­ме Ка­ра­ка­са ро­дил­ся ма­лень­кий Адам, он почти не пла­кал. Ро­диль­ная ком­на­та на­пол­ня­лась зву­ка­ми ко­лы­бель­ной, ис­хо­див­ши­ми от двух арф, — это звук ему был уже зна­ком. Ведь, он слу­шал клас­си­че­скую му­зы­ку еще в утро­бе ма­те­ри, и имен­но ее иг­ра­ли во время родов.
Под неж­ные звуки ко­лы­бель­ной Брам­са но­во­рож­ден­ный Адам стал ча­стью успеш­ной ве­не­су­эль­ской го­су­дар­ствен­ной про­грам­мы El Sistema. Она дает воз­мож­ность детям из самых бед­ных и небла­го­по­луч­ных семей Ве­не­су­э­лы бес­плат­но изу­чать ноты и иг­рать на му­зы­каль­ном ин­стру­мен­те. В стране, где до трети на­се­ле­ния живет за чер­той бед­но­сти и под­вер­га­ет­ся угро­зе фи­зи­че­ско­го на­си­лия, это нема­лый по­двиг.
«Ре­бе­нок, ко­то­рый берет в руки му­зы­каль­ный ин­стру­мент, ни­ко­гда не возь­мет в руки ору­жие», — на­де­ет­ся Лео­нард Мен­дес, ко­ор­ди­на­тор про­ек­та. Он решил со­сре­до­то­чить­ся на детях до­школь­но­го воз­рас­та, но­во­рож­ден­ных и даже бе­ре­мен­ных жен­щи­нах. По мне­нию экс­пер­тов, му­зы­ка — хо­ро­ший спо­соб успо­ко­ить детей, а также может по­мочь раз­вить им ко­гни­тив­ные на­вы­ки. По сло­вам док­то­ра Фа­ти­мы Фер­нан­дес, не рож­ден­ный плод впер­вые слы­шит как ми­ни­мум за три ме­ся­ца до рож­де­ния, а ухо яв­ля­ет­ся одним из наи­бо­лее раз­ви­тых ор­га­нов у но­во­рож­ден­ных. По­ми­мо ре­бен­ка, му­зы­ка ока­зы­ва­ет по­ло­жи­тель­ное вли­я­ние на мать.
Кроме того, ар­фи­сты де­ла­ют ро­до­вые схват­ки для бу­ду­щих мам более при­ят­ны­ми. Дети, рож­ден­ные с по­мо­щью ке­са­ре­ва се­че­ния, тоже не ли­ше­ны воз­мож­но­сти на­сла­ждать­ся му­зы­кой. Этого ма­лы­ша пе­ре­ве­ли в опе­ра­ци­он­ную, и на этот раз ар­фи­сты иг­ра­ют из со­сед­не­го ко­ри­до­ра.
На сним­ке му­зы­кан­ты иг­ра­ют на арфах в род­до­ме в Ка­ра­ка­се, Ве­не­су­э­ла,  2014 год.

·

·

·

19 июня 2015 года в Ере­ване на­ча­лись мас­со­вые вы­ступ­ле­ния про­тив по­вы­ше­ния та­ри­фов на элек­тро­энер­гию. Участ­ни­ки тре­бо­ва­ли вер­нуть та­ри­фы. Но вско­ре к про­те­сту­ю­щим стали при­со­еди­нять­ся оп­по­зи­ци­он­ные пар­тии и дви­же­ния. До­ба­ви­лись про­во­ка­то­ры с ло­зун­га­ми — за от­став­ку Сарк­ся­на, а также ан­ти­рос­сий­ские. В толпе по­яви­лись флаги ЕС и Укра­и­ны.
Как и на Укра­ине, про­те­сту­ю­щие сразу же пошли на обостре­ние: по­ли­ция несколь­ко часов про­си­ла их раз­бло­ки­ро­вать цен­траль­ный про­спект ар­мян­ской сто­ли­цы и идти ми­тин­го­вать на пло­щадь Сво­бо­ды, но те от­ка­за­лись. От­ка­зом же они от­ве­ти­ли и на пред­ло­же­ние пре­зи­ден­та Сарг­ся­на встре­тить­ся с пред­ста­ви­те­ля­ми де­мон­стран­тов и об­су­дить про­бле­мы. Лишь после этого по­ли­цей­ским при­шлось дей­ство­вать: с по­мо­щью во­до­ме­тов она разо­гна­ла участ­ни­ков мас­со­во­го ми­тин­га, пе­ре­крыв­ших про­спект Баг­ра­мя­на в Ере­ване. Более 250 че­ло­век были за­дер­жа­ны.