А вот я подумал, что для экономики страшнее, нынешний миллиардер, легким взмахом руки выписывающий себе яхту, или честный советский бюрократ, ютящийся в трехкомнатной квартирке, но таким же взмахом руки выписывающий строительство огромного завода в братской республике? От кого убыток больше? На яхте хоть отдохнуть можно, а завод без устали 100% брак выпускать будет, да еще и экологию вокруг всю потравит...

 Гляжу, чем дальше, тем трёхрублёвые тупее. Следите за руками: промышленное предприятие, даже в какой-нить Нигерии, - это рабочие места, зарплаты, соответствующий опыт, как строительства, так и эксплуатации. А яхта, построенная в Италии, - это тупо вывод денег из экономики. К слову, много вы там наотдыхали с Усмановым на яхте?

Привел такой же аргумент лживости автора в виде фотки яхты...

Местный крысятник тут же начал биться в падучей от "мамомошкинской истерики"...

Вступление на престол Александра III – человека редкой честности и прямоты – ознаменовало собой решительное наступление на остающиеся очаги коррупции. «Лично порядочному Царю претила коммерциализация придворной жизни», – замечает И.В. Зимин.
       Важнейшим решением нового Императора был запрет на совместительство, то есть на соединение государственной службы с коммерческими занятиями. Закон об этом был принят в 1884 году. Отныне чиновникам первых трёх классов, высшим чинам Двора и многим другим должностным лицам безусловно запрещалось быть учредителями или руководителями в торгово-промышленных товариществах и акционерных компаниях. От остальных чиновников, не занимавших значительных должностей, требовалось незамедлительно сообщать о своих занятиях подобного рода, и запрет мог быть наложен по решению начальства. Этот закон соблюдался неукоснительно вплоть до конца Империи. Характерно, что и деньги самого Императора никогда не вкладывались ни в какие коммерческие предприятия – чтобы избежать подозрений, будто монарх имеет финансовую заинтересованность в какой-либо отрасли промышленности. «Никогда русский Самодержец не станет акционером», – отчеканил однажды министр Императорского Двора граф Фредерикс. Личные средства Государя размещались исключительно на банковских счетах.

Разумеется, и при Александре III публика продолжала подозревать высшие сферы в коррупции. Главным подозреваемым того времени был министр финансов Вышнеградский, весьма богатый человек, в прошлом профессор Киевского университета. Подозрения против него одно время тревожили и Александра III, однако проверка показала, что богатство своё известный экономист нажил раньше, когда возглавлял ряд крупных железнодорожных и промышленных предприятий, и поэтому Вышнеградского оставили в покое. Его преемник на министерском посту С.Ю. Витте уверял Императора: «Министр финансов у нас в России обставлен так, что делать злоупотребления он не может. Всякий министр финансов находится как бы под стеклянным колпаком, вследствие чего все его сотрудники видят каждый его шаг, каждое его действие».
       Хуже пришлось другому руководителю экономической политики, А.А. Абазе, занимавшему ключевой пост председателя Департамента экономии Государственного совета. Получив инсайдерскую информацию о решении правительства понизить курс кредитного рубля, Абаза стал через банкира Рафаловича играть на бирже на понижение курса. Благодаря этому он заработал, по его собственным уверениям, всего лишь 100 тыс. рублей, а по слухам – 900 тысяч. Когда проделка вскрылась, Император затребовал от Абазы письменные объяснения, и по рассмотрении его покаянного письма велел ему подать прошение об отставке. В данном случае речь шла о нарушении не закона (использование «инсайда» было сравнительно новым злоупотреблением, ещё не предусмотренным напрямую в законодательстве), а служебной этики.
       Другой жертвой новой политики «нулевой терпимости» к коррупции стал министр путей сообщения Аполлон Кривошеин. Его дело началось в последние месяцы царствования Александра III. Кривошеина обвинили в том, что он заключал контракты на поставку леса для железнодорожного строительства из своих собственных имений. По итогам разбирательства ему также было приказано подать в отставку, но это произошло уже при новом Императоре. «Он уже шесть месяцев как у нас с отцом был на замечании», – заявил Николай II и в придачу приказал лишить Кривошеина придворного звания гофмейстера. Карьера Кривошеина, как и Абазы, на этом закончилась. После таких прецедентов чиновники высшего уровня ничего подобного себе уже не позволяли. Острастка сработала.

      Прямое взяточничество каралось строже – Сибирью. В 1888 г. нашумело “исеевское дело”. Тайный советник П.Ф. Исеев был конференц-секретарем Академии художеств и пользовался безграничным доверием её президента, Великого Князя Владимира Александровича. Исеев растратил большие суммы, предназначенные на строительство храма Спаса-на-Крови. Молва утверждала, что пожертвования на храм Исеев передавал самому Великому Князю, но под этим слухом не было реальных оснований: напротив, по факту выяснилось, что Владимир не только ничего не получал от Исеева, но и сам отдавал ему своё жалованье по должности президента Академии. Исеев был отдан под суд и сослан в Сибирь. Илья Репин, которому Исеев покровительствовал, отмечает, что даже спустя много лет никакая амнистия его не коснулась.
       Примечательно, что нетерпимость последних Государей к злоупотреблениям совпала с идеологическим поворотом к «руссизму» (демонстративными русофилами были как Александр III, так и Николай II). Очевидно, оба Царя вовсе не считали склонность к коррупции неотъемлемой чертой русского национального характера.

      Заповедником коррупции в то время по-прежнему было интендантство, но вследствие своей плохой репутации оно уже начинало выглядеть пугалом на фоне других ведомств, где коррупция была сведена к минимуму или вовсе исчезла (как, например, в судебной сфере). Общественные нравы изменились настолько, что потенциально прибыльная интендантская служба не только не притягивала людей, но совсем наоборот: военные гнушались идти в интендантство, опасаясь, что общество сочтёт их принадлежащими к классу воров. Поэтому служащие в интендантстве до некоторой степени находились в положении касты отверженных, и неудивительно, что именно расследование злоупотреблений в интендантском ведомстве стало чуть ли не единственной крупной коррупционной историей за все царствование Николая II. Проводившаяся в 1909-1912 гг. сенатором Н.П. Гариным ревизия основательно встряхнула интендантское ведомство и выявила несколько десятков человек, виновных в коррупции, в основном офицеров среднего звена. В частности, был изобличен в преступлениях, разжалован и отправлен в арестантские роты бывший начальник транспорта 1-й Маньчжурской армии Ухач-Огорович. С назначением главным интендантом генерала Шуваева, в чьей безукоризненной честности никто не сомневался, и этот последний очаг системной коррупции стал угасать.

      Случаи же, когда в коррупции подозревались высшие чиновники, крайне немногочисленны и могут быть перечислены на пальцах одной руки. Вот эти дела:
       1. Дело московского градоначальника генерал-майора Рейнбота (впоследствии женатого на известной богачке Зинаиде Морозовой, вдове спонсировавшего большевиков Саввы Морозова). Расследование против начальника московской полиции проводил по высочайшему повелению тот же самый сенатор Гарин. Витте считал, что дело против Рейнбота было инспирировано Столыпиным, который видел в нём своего возможного соперника. Большинство обвинений, выдвинутых в ходе ревизии, на суде не подтвердилось, но и подтверждённого хватило, чтобы осудить Рейнбота и приговорить его к годичному заключению. Ульянов-Ленин негодовал на мягкость приговора (через несколько лет он вселится в имение Рейнбота и Морозовой, знаменитые «Горки», и станет пользоваться их роскошью); губернатор Москвы Джунковский, напротив, считал, что следствие было ведено Гариным «пристрастно, со всеми недостойными приемами мелкого сыщика», и что Рейнбот такого приговора не заслуживал. Точно так же, видимо, полагал и Царь, очень быстро помиловавший Рейнбота.
       2. Дело Гурко-Лидваля. Суть дела заключалась в том, что в связи с неурожаем 1906 г. товарищ министра внутренних дел В.И. Гурко заключил крупный контракт на поставку зерна с фирмой шведского подданного Лидваля, лишь недавно вышедшей на этот рынок. Цель была благородная – сэкономить казённые деньги, поскольку цену Лидваль предлагал весьма выгодную по сравнению с традиционными поставщиками. Однако швед разорился, зерна не поставил, и казённые деньги были, напротив, потеряны. «Прогрессивная общественность», ненавидевшая Гурко из-за его неуступчивости по аграрному вопросу, потребовала его крови. Против него было наряжено следствие по подозрению в коррупционном сговоре с Лидвалем. Сам Гурко считал, что тем самым Столыпин «хотел фактически доказать общественности, что власть не останавливается перед самыми решительными мерами по отношению к своим представителям, какое бы положение они ни занимали, коль скоро имеется малейшее подозрение в незаконности их действий. Впрочем, после невероятного шума, поднятого вокруг этого дела, довести его до суда было и в моих интересах, ибо только суд мог его представить в истинном свете и освободить от всей той грязи, которой его старательно покрывали». Никакой коррупции в деле не обнаружилось, но Гурко был всё же осужден – по обвинению в превышении власти.
       3. Дело военного министра В.А. Сухомлинова, развивавшееся в 1915-1917 гг. Оно походило на дело Гурко, только в большем масштабе. Своим возникновением было обязано двум причинам: желанию Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича, врага Сухомлинова, оправдаться за поражения первого этапа войны, переложив ответственность на военного министра, а также истерическому настрою значительной части "патриотической" общественности, охваченной шпиономанией. На свою беду, Сухомлинов был хорошо знаком с жандармским полковником Мясоедовым, которого в 1915 г. казнили по приговору военно-полевого суда за шпионаж в пользу Германии (большинство современных исследователей считают дело Мясоедова сфальсифицированным, а его самого – невиновным). Однако Сухомлинову вменили в вину не только связи со «шпионом», но и взяточничество при поставках вооружений. Николай II был уверен в честной службе Сухомлинова и хотел прекратить следствие, но не мог, поскольку общественность закусила удила, а юстиция была во многом автономна, и министр юстиции А.А. Хвостов представил Царю, что прекращение дела по высочайшему повелению не будет законным. Никакого серьезного компромата против Сухомлинова найти не удалось, не подтвердились и обвинения в коррупции, но он был всё-таки осужден в сентябре 1917 г., накануне октябрьского переворота – за «бездействие» и «недостаточную подготовку армии к войне». Понятно, что в условиях разворачивающейся революции одиозный «царский сатрап» уже не мог рассчитывать на правосудие.
       Это, в сущности, всё, что можно сказать о коррупции в верхах: как видим, за несколько десятилетий наберётся всего ничего – буквально два с половиной дела, то есть «кот наплакал». Не было в тогдашней России ничего подобного панамской афере, потрясшей политический класс Франции, или делу датского министра Альберти, которому пришлось сесть в тюрьму за хищения. Не было в ней и таких явлений, как нью-йоркский «Твидов Суд», ставший памятником американской коррупции. Уже упомянутый Гурко после революции писал: «Что же касается денежной честности высшего состава правительства, то, за редкими исключениями, она была безупречна. Говорить теперь о хищениях, будто бы производившихся нашими сановниками, после того как раскрылись все государственные архивы и опубликованы наиболее секретные документы, после того, как сначала Временное правительство, а затем большевики произвели самые тщательные следствия о деятельности наших министров, причём им не удалось обнаружить ни одного компрометирующего их факта, можно только, если сам не обладаешь ни малейшей долей добросовестности». В самом деле, созданная после свержения Самодержавия Чрезвычайная следственная комиссия по расследованию его «преступлений», несмотря на всю свою предвзятость и страстное желание отыскать компромат, не смогла найти ничего серьезного. Даже Сухомлинова осудили отнюдь не за взятки.
       В целом наблюдалась отчетливая закономерность: чем выше были образование и положение чиновника, тем меньшей была вероятность, что его можно коррумпировать. По данным Б.Н. Миронова, почерпнутым из официальной статистики, эта закономерность отмечалась ещё в середине XIX столетия: чиновники с высшим образованием совершали должностные преступления в три раза реже, чем чиновники со средним образованием, и в 20 раз реже, чем чиновники с начальным образованием, а чиновники со средним образованием – в семь раз реже, чем чиновники с начальным образованием. Удивляться таким различиям не следует, поскольку в административной элите поздней Российской Империи тон задавали выпускники привилегированных учебных заведений. которые в большинстве своём оставались привержены высоким моральным принципам, впитанным за годы обучения.
       Одним из последствий гаринских ревизий было обнаружение того факта, что низовая коррупция во многом провоцируется самим обществом. Отсюда попытка правительства ввести в уголовное право наказание за лиходательство. Законопроект об этом был внесен в Государственную Думу в 1911 г., однако поддержки не получил, хотя даже в оппозиционной прессе признавалось, что он был подготовлен «в согласии с новейшими законодательными реформами и научными течениями»¹⁵. Правительству удалось осуществить эту меру только в разгар мировой войны и в виде временного чрезвычайного закона, то есть помимо законодательных палат. При этом распространённость низовой коррупции тоже не следует переоценивать. Левый кадет-республиканец князь Оболенский, оказавшись после революции в Германии и будучи вынужден дать взятку полицейскому чиновнику, с удивлением писал: «Мне и в России не приходилось давать взяток, и я не мог себе представить, как я дам взятку в «честной» Германии». Датчанин Кофод, проживший в Царской России почти сорок лет, свидетельствовал: «Русские ни в коей мере не были коррумпированы больше других наций».
       Однако оппозиционная общественность и журналистика до самой революции не желали признавать этот факт и видеть вещи такими, каковы они были на самом деле. «Ни наши либеральные думские органы, ни наша либеральная пресса ни разу не похвалили ни одного шага правительства Царя, все огулом подвергалось критике», – вспоминал В.Ф. Романов. Многие «борцы с режимом» прозрели лишь впоследствии, уже будучи выброшенными в эмиграцию.

https://nampuom-pycu.livejournal.com/344451.html

Я всегда подозревал, что о жизни в СССР ты судишь по фильмам советским. Предлагаю расширить кругозор и изучить киножурнал "Фитиль" тогда ещё больше появится поводов СССР ненавидеть.

Интересные выводы.

=То что коррупции нет, но и еды нет=

Т.е., надо так понимать, что сейчас есть коррупция, но еда есть. Типа надо смириться с коррупцией иначе не будет еды.

==все украдено с запада=

Тут бы я вспомнил недавний опыт Китая. Вы, любезный, не задумываетесь, что  мы сейчас проедаем советское наследие? То, что цены на нефть (ну так совпало) резко пошли вверх с начала 2000-х? Это тоже заслуга Путина? Типа он провел работу среди сети агентов на западе и те повлияли на правительства, чтоб поднять цены на нефть. Вот только это благополучие продолжалось до 2014 г. И все стало на свои места: возможно, что советского наследия не хватит даже на несколько лет. На яхты хватит. Отдельным гражданам. Или как в анекдоте: "это не я буду меньше пить, а ты будешь меньше есть".

51 год и старше – из примерно 86,7 тысячи человек призванных погиб 1 %

21-25 лет – из примерно 1 миллиона 907 тысяч человек погибли 22 %.

7-20 лет – из примерно 1 миллиона 560 тысяч мобилизованных ребят не вернулись домой с фронта 18 %

"Доктор философских наук Александр Зиновьев (1922-2006 гг.) с гордостью писал о своих ровесниках: «Хотя наше поколение понесло огромные (самые большие) потери, хотя жили и участвовали в войне старшие поколения, хотя подрастали и вступали в войну более молодые люди, все равно общий моральный, психологический и идеологический тон задавали люди моего поколения... Я неоднократно говорил и повторю сейчас: войну 1941-1945 годов выиграл советский десятиклассник, окончивший школу в 1937-1941 годах»

Опять врете. Уж хоть бы погибших не трогал.

Коллега, так по сравнеиню с СССР, сейчас в России коррупции считай что и нет.

Коррупция сейчас - это миллиарды долларов из бюджета государства, которые осваиваются близкими к чиновникам фирмами и выводятся потом в офшоры, чтобы приобрести себе недвижимость в лондонах. А вы всё о каких-то мелких взятках грезите. А так, да, бытовую коррупцию сейчас практически извели, чтобы она в глаза людям не лезла. Но общие масштабы коррупции возросли не то, чтобы многократно, а на порядки.

=Или чтобы тебе на АЗС налили бензин, которго вечно не хватало летом?=

Ну сейчас это решается рыночными методами. Взяли и подняли цену. То бишь тебе оставили последнее решение: покупать бензин или ходить пешком. Типа это твой личный выбор как в стране победившей демократии. Но при этом у нас цена не снижается, а  растет, но при этом держится на уровне американских цен. Как так? Очень просто: рубль падает.

А что, блатных на должностях нынче нет? Почему тогда не в газпроме, почему трубу не распиливаешь в Приозерске? А там ни разу не 25 сверху, а все 100%.

=Статью "за тунеядство" автор мило забыл?=

Проболтался Сева, вспомнил статью. А на что жил? Если ты тунеядствовал, значит были нетрудовые доходы. Какие? Чем занимался? Фарцевал? Воровал? Грабил?

Нарисовался "известный" автор. В присущей ему юмористичеки-сатирической манере объяснил нам, темным, что не надо сравнивать тех и других. Чиновник - это одно, бизнесмен - другое. Бизнесмен зарабатывает деньги только своим трудом и мозгами. А что Вы, любезный, не появились в мой статье про Газпром и Новатэк.. Там только был некто "Дежко", которого Вы, видимо, послали, даже неинтересно было разговаривать с тупорылым чмо. Даже Мамомот не появился. Заметьте: я никого не банил из вашей команды.

И Вам вопрос. Я тут выше выложил факты про Новатэк. Является ли Михельсон чиновником? Не по названию, а фактически.