Про «бегущие» из банков деньги, или Не пора ли возродить СМЕРШ

Cогласно постановлению Главного комитета обороны СССР от 21 апреля 1943 года, на организацию «СМЕРШ» возлагались следующие задачи: борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок в частях и учреждениях Красной армии.

Сегодня мы, безусловно, живем в совсем другом мире, к счастью, без большой войны, но, знаете, порой отсутствие чего-то вроде СМЕРШа для борьбы с подрывной деятельностью с грустью ощущается особенно остро.

Например, сейчас, на фоне резкого всплеска панического хайпа вокруг «мы все умрем», отдельные личности решили «взбодрить» народ «фатальным оттоком» капиталов из российских банков. Вроде каких-то 5−6 недель назад российская экономика оценивалась вполне устойчивой, а банковская система — стабильной и даже нормально развивающейся, а теперь вдруг, бац, и все: экономика захлебывается, банки умирают, народ останется без кровно заработанных.

Вот что, например, пишет член президиума Столыпинского клуба Владислав Жуковский:

«Началось массовое бегство людей из банковской системы в кэш. Была опубликована статистика Центрального банка России. Они показали совершенно беспрецедентные масштабы снятия денег. Народ массово выходит из вкладов и побежал в наличные денежные знаки.

Суммарно по итогам марта и апреля текущего года население и бизнес сняли со своих счетов больше 1 трлн 200 млрд рублей. Это почти 1,1% ВВП. Причем самое интересное, что этим выходом начали заниматься не просто малый бизнес или ИП. Очень мощное бегство в кэш пошло именно со стороны средних и крупных компаний. Которые получили огромные кредиты из банковской системы».

Беспрецедентно — это конкретно как? Никогда раньше столько денег разом у нас никто не снимал? Правда? Мы тонем? Давайте попробуем разобраться. Для начала с базовыми цифрами, не смешивая, как докладчик выше, круглое с зеленым, то есть депозиты частных лиц с корпоративными. Потому что это совершенно разные вещи.

Сначала смотрим, сколько в банковской системе России вообще имеется денег. По официальным данным Банка России на 1 января 2020 года, только у первой двадцатки крупнейших банков имелось больше 22 трлн рублей на депозитах юридических лиц. И еще 30,55 трлн рублей регулятор фиксировал на депозитах физических лиц. Кстати, только в декабре 2019 с учетом начисленных процентов граждане дополнительно разместили в банках 1,078 трлн рублей и 1,3 млрд долларов (в валютах всех видов).

Уже одно это заставляет усомниться в обоснованности аларма. Даже если про снятие 1,2 трлн рублей верно, то это все равно меньше, чем проценты по депозитам только физических лиц за прошлый год. А если считать вместе с юридическими, то сумма вообще ни о чем. Ну да, в кризисные времена оборот многих компаний если не прекратился совсем, то значительно сократился, тем самым обнулив прибыль и заставив залезать в заначки. Но масштаб процесса пока даже близко не похож не только на какой-либо кризис, а даже на хоть сколько-нибудь существенную проблему.

Но, может быть, в деталях там кроется что-то для российских банков фатальное? В конце концов, эта цифра про триллион рублей откуда-то взялась. И, на первый взгляд, происходящее даже выглядит похожим на правду.

Согласно итогам исследования ЦБ, депозиты в банках имеют 34,6% населения страны или 50,7 млн граждан. Если исключить несовершеннолетних, которые счет в банке не могут иметь по закону, получается, что депозит есть практически у каждого второго россиянина. Примерно 9−9,5% вкладов находятся в диапазоне до 100 тыс. рублей. 36,2% — от 100 тыс. до 1 миллиона. 11,9% — от 1 до 1,4 млн. 10,3% — от 1,4 до 3 млн. И 32,6% в диапазоне свыше 3 млн рублей.

И что они? Да, собственно, ничего. Триллион как бы, действительно, есть, но при детальном рассмотрении цифра становится несколько сомнительной. Хотя бы потому, что, по официальным данным, он складывается из 700 млрд рублей, выведенных с депозитов физических лиц в марте и еще 326,9 млрд — в апреле.

Как минимум отсюда следует, что масштаб «бегства» денег предприятий из банков за два месяца кризиса и карантина составил менее 200 млрд рублей, что на фоне масштаба российской экономики выглядит жалкими крошками. ВВП РФ за 2019 год составил более 110 трлн рублей, а значит бизнес «забрал из банков» от силы 0,18% от ВВП. Не кризис ни разу.

Но, может быть, это граждане массово обналичивают вклады? Оно ж ведь как — кризис, падение доходов и все такое. Тем более что и Ассоциация банков России малость паническое письмо главе ЦБ успела прислать. В лучших традициях — гипс снимают, клиент уезжает, шеф, все пропало!

Посмотрим в умные книжки, сверим, и оказывается, что на 1 марта 2020 года движение по снятию средств отмечено у четверти из 594 млн открытых физлицами счетов (по данным Агентства по страхованию вкладов). Правда, его авторы больше напирают не на негативные экономические последствия карантина, а бубнят по поводу неправильности введения налога на депозитный доход. Ну или недостаточного информирования граждан относительно методики его исчисления.

Более подробные раскопки тоже говорят, что дело совсем не в кризисе. И не в карантине. Снятие наличных с вкладов с небольшими суммами действительно имеет место, но, во-первых, таких вкладов, как сказано выше, менее 10%, а значит и сумма реального выхода в кэш относительно невелика, даже меньше объемов снятия фирмами.

Во-вторых, половина ее размера приходится не столько на выход именно в наличные, сколько в закрытие депозитов с последующим переводом находившихся на них денег на обычные расчетные или карточные счета. То есть из банковской системы в целом эти средства никуда не делись.

Наблюдается отчетливый процесс простого переформатирования структуры инвестиционного портфеля депозитов как таковых. Крупные вклады, особенно в валюте и особенно в ведущих банках, сильнее всех опустивших размер процентов (например, у Сбербанка он сегодня составляет в среднем 0,65% годовых в долларах США) активно закрываются. В результате отток валютных вкладов у Сбербанка за март достиг 1,4 млрд долларов, у ВТБ — 1,6 млрд, у Альфы — 0,45 млрд, у Газпромбанка — 0,229 млрд долл.

Но ушли эти деньги не в пресловутый матрас, а легли на счета, в том числе депозитные, уже в рублевом виде. Потому что даже при относительно низких рублевых ставках и за минусом инфляции, эффективная доходность рублевых вкладов составляет порядка 2−3%, что в 4,6 раза выгоднее вкладов в валюте.

В результате тот же Газпромбанк говорит о притоке рублевых вкладов на 2,3 млрд рублей за месяц. Пресс-служба Альфы отмечает аналогичную тенденцию. Валюта из крупных депозитов ушла, но не в карман, а на обычные счета, так что именно как прямой отток банк происходящее оценивает как незначительное движение.

А вот что вкладчики дополнительно принесли на счета еще 7,3 млрд рублей, констатируют с явным удовольствием. И это мы еще не вспоминаем про ВТБ, где фактический полный отток валюты составил всего смешные 16,3 млн долларов (да-да, именно миллионов, это не ошибка), в то время как на рублевые счета в марте дополнительно пришло 42,7 млрд рублей.

Словом, даже в сегменте депозитов физических лиц, как говорит реальная банковская статистика, вкладчики именно в карман наличными сняли не более 0,6 — 0,8% от тех самых 1,2 трлн «внезапно переместившихся» рублей. Что составляет примерно 9,6 млрд в рублях или 8 стотысячных одного (!) процента ВВП РФ за 2019 год.

Вывод из всего этого напрашивается простой. Никакого кризиса в банковской системе нет. И оттока вкладов из банков, примерно как пересыхания Арала, нет тоже. Наблюдается взаимное наложение трех совершенно других процессов.

Банки под шумок пытаются раскрутить бюджет на какие-нибудь бесплатные дотации. Деньги-то бегут. Куда именно — без разницы. Главное сам факт движения имеется. Устойчивости финансовой системы это угрожает. Надо немедленно спасать. Бюджет обязан помочь. Не факт, что получится, но почему бы не попробовать?

Это печально, но хотя бы в целом понятно. Как не вызывает удивления и хайп, поднимаемый вокруг темы деловыми изданиями. К сожалению, приходится признать, что деловыми они к настоящему моменту остались больше по инерции.

В то время как по факту с каждым днем они желтеют все больше и больше, от того скатываются в откровенный хайп ради хайпа, который можно поддерживать только через максимальную истеричность описания всего вокруг происходящего. В конце концов, большинство аудитории системно цифры обычно не считают, довольствуясь итоговыми выводами «уважаемых деловых изданий».

А вот что действительно плохо, так это откровенное паникерство значительной части людей, надо полагать, позиционирующих себя как серьезных экспертов крупных аналитических «фабрик мысли». Не только умеющих отделять зерна от плевел и просчитывать реально складывающиеся тенденции, но и, благодаря масштабам своей информированности и профессионально наработанной привычке оценивать всегда всю картину в целом, обладающих устойчивостью к попыткам панических вбросов. Но, увы, как раз именно этого они и не показывают.

Скорее, наоборот, с легкостью подхватывают и раздувают пустую панику дальше. Что, учитывая масштаб их именитости, а также репутацию их организаций, начинает граничить с подрывной деятельностью. Потому что подрывной смысл имеет в конечном счете абсолютно любой необоснованный, истеричный алармизм.

Очень жаль, что оперативно и результативно с этим подрывным явлением, как и с некоторыми «полезными идиотами» — полезными для западной пропаганды — сегодня бороться оказывается некому. От того и возникает порой сильная ностальгия по СМЕРШу.