20 вопросов Владимиру Путину. Об образе царя и планах после 2024 года

В новой серии говорим с Путиным о вертикали власти. Президент рассказал о планах после 2024 года, об отношении к образу царя, в каком случае возможна разбалансировка и кому он больше всех доверяет.

— Ещё про то, чего нас ждёт в 2024 году. Вы с нами навсегда?

— Если Вы захотите. Вы хотите этого?

— Я лично?

— Вопрос, в каком качестве?

— Вот я об этом. А Вы в каком качестве себя видите?

— Не знаю, посмотрим.

— Ну, давайте подумаем.

— Впереди ещё много времени.

— Отсюда плохо видно. Оттуда, наверное, лучше, с Вашей-то высоты. Что там? Какие горизонты открываются?

— Нет, как раз нет. Знаете, откуда это видно? Видно от настроения народа, от желания людей.

— Но то, что называется элитами, нервничают, Владимир Владимирович, трансфер. Определённость нужна.

— Я понимаю. Это я понимаю. Вот элиты, да, могут нервничать.

— Вам это нравится?

— Нет. Это минус. Это, правда, минус, разбалансировка. Возможна разбалансировка такая. Я отдаю себе в этом отчёт. Но всё-таки первичный источник власти — это народ. Я говорю без рисовки без всякой. Вот и для меня это очень важно. Мне очень важно чувствовать, понимать, чего люди хотят. Это принципиальный вопрос.

— Ну то есть, если народ скажет: оставайтесь…

— Ну надо подумать будет. В каком качестве — это другой вопрос.

— Ну а в каком качестве?

— У меня сейчас нет ответа.

— Просто не готовы об этом говорить.

— Да. Ну впереди ещё четыре года, у меня нет сейчас ответа. Но самое главное, повторяю ещё раз, искренне абсолютно, без всякой рисовки, самый главный, самый принципиальный вопрос — это настроение подавляющего большинства граждан страны. Это вопрос доверия, конечно.

— Вы уже отвечали на этот вопрос: Вы ведь не думали, что это всё так надолго затянется?

— Нет. Даже в голову не приходило. Я вообще не думал, что я здесь окажусь. Мне в голову не приходило и прийти не могло никак.

— А сойти с дистанции на каком-то этапе?

— Ну, знаете, здесь и чувство ответственности же есть ещё за то, что происходит, как происходит, что будет происходить. Это очень…

— В 2008-м Вы знали, что в 12-м вернётесь?

— Нет. То есть как вариант это было, но так, чтобы знал, нет, конечно. Но как вариант — такая возможность была.

— Как Максим Галкин шутит, Путин — это не фамилия, а должность.

— Человек, у которого нет ни одной должности, он может шутить как угодно. И его шутки востребованы.

— А как Вы относитесь к тому, что Вас называют царём?

— Ну это не соответствует действительности. Это так, знаете, можно было бы кого-то другого назвать царём. Я же работаю каждый день, я не царствую. Царь — это тот, кто сидит, сверху посматривает и говорит: вот прикажу, и там кое-что сделают. А сам только шапку примеряет и смотрится в зеркало. Я работаю каждый день.

— А источники информации?

— Источники информации у таких людей, как я, в какой бы стране они ни жили, примерно одинаковые, и достаточно много. Это и социология, это спецслужбы, это СМИ, в конце концов. Это и прямое — и очень важно — прямое общение с людьми.

— Ну вопрос кому, да… Знаете, помните, как Мюллер говорил: никому верить нельзя, мне — можно. Кому верите Вы?

— Я?

— Да.

— Вы знаете, если честно сказать...

— Лучше честно, хотелось бы.

— Больше всего верю настроению простых людей. Когда вот я общаюсь с людьми, прямой контакт когда есть, даже если непродолжительный, мне кажется, что я чувствую настроение людей. У меня это ощущение не притупилось, не забылось, и для меня это очень важно на самом деле. И я верю, люди очень искренние. Очень искренние люди у нас. Очень искренние, понимающие и откровенные.

— Ну Вы знаете, когда встречается человек с руководителем...

— Да.

— Тем более с президентом.

— Да.

— Ну что, сразу вываливать на него проблемы? Вот Вы спросили меня, как дела. По-разному. И у людей по-разному, понимаете?

— Не все. Кто-то валит проблемы, кто-то рассуждает о чём-то. Кто-то говорит о своих проблемах. Но из проблемы конкретного человека прорисовывается проблема миллионов.

— Просто к тому, что, ну как бы мне кажется, фильтруют базар все. Вот я тоже, извините, сижу с Вами разговариваю, тем не менее базар фильтрую, потому что... по многим причинам — не хочется подвести коллег, не хочется уехать после этого интервью в солнечный Магадан.

— Между Вами и простым гражданином Российской Федерации большая разница, да.

— А в чём?

— Очень, очень про Вас, наверное, было сказано Владимиром Ильичом...

— Так, сейчас про себя что-то интересное узнаю.

— Что очень небольшая группа революционеров и страшно далеки они от народа.

— Вот так, так…

— Вот это к таким, как Вы. Ничего плохого сюда не вкладываю. Простой человек не обременён сознанием о том, что у него есть какие-то обязательства перед кем-то. Вот рядовой гражданин, он что говорит, то и думает, что думает, то и говорит. И ему нечего там оглядываться на то, что начальство скажет. Он вот то, что думает, то и говорит. И критические вещи говорят, и говорят от души то, что нравится или что не нравится. Я это очень ценю, на самом деле для меня это очень важно.