Люди не знакомые с историей крестовых походов могут и не знать, что они (эти походы) далеко не всегда отправлялись на завоевание Святой Земли. В 1204 году крестоносцы захватили Константинополь, а в 1209 и в 1226 крестовые походы направились против … южной французской провинции - Лангедока.
Чем же так не угодил Лангедок Римской Католической Церкви (РКЦ)? Ответ на этот вопрос я для себя нашел в книге Зои Ольденбург «Костер Монсегюра».
Лангедок – относительно небольшая территория (около 28 000 кв.км) на юге Франции со столицей в г. Тулуза. Правил там граф Тулузский Раймон VI, «…кузен короля Франции, шурин королей Англии и Арагона, соединенный вассальной клятвой с этими тремя монархами и с германским императором; герцог Нарбоннский, маркиз Прованса, сюзерен Ажене, Кэрси, Руэрга, Альбижуа, Коменжа и Каркассе, граф Фуа – словом, один из величайших вельмож западного христианского мира…».
В те далекие времена большим влиянием пользовалась Церковь Катаров (ЦК) – одно из ответвлений христианства. Приверженцы этой Церкви проживали не только в Лангедоке, но и в других европейских странах. В том числе и на севере Италии, и в самом Риме. Много их было и в славянских странах, и в Византии, и т.д., и т.п. Лангедоку не повезло. Папа Иннокентий III решил начать искоренение катарской ереси именно с него.
Лангедок не состоял целиком из еретиков, они даже не составляли большинство. В большинстве были добропорядочные католики. Но и катары пользовались уважением в обществе, среди них было много знатных особ, состоящих в родстве со многими благородными семействами по всей Европе. И тут на тебе…
Жители Лангедока даже не сразу осознали происходящее, поэтому не подготовились к встрече крестоносцев. Лишь увидев это многокилометровое воинство, вступившее с недобрыми целями в пределы их земли они начали понимать весь ужас своего положения. Уже только само присутствие этой армии могло разорить провинцию.
Что из себя представляла армия крестоносцев?
«Неточности в свидетельствах историков проистекают оттого, что они оценивают численность армии по числу рыцарей. Каждый же рыцарь представлял собой весьма растяжимую боевую единицу, поскольку мог иметь при себе от 4 до 30 человек. При нем состоял экипаж из конных и пеших воинов, частью из его родственников и друзей, и уж во всех случаях – из испытанных вассалов.»
«Наряду с регулярными частями – батальонами или небольшими отрядами, за которые лично отвечали рыцари, – средневековая армия располагала вспомогательными войсками, отвечавшими за техническое обеспечение войны. Это были прежде всего профессионалы, специалисты в разных военных ремеслах: лучники, арбалетчики, саперы, минеры, мастера военных машин, наиболее квалифицированные из которых считали свое ремесло бог весть каким почетным и исправно служили тем, кто хорошо платил.
Ниже по военной иерархии стояли рутьеры (армия наемных пехотинцев), самая жестокая сила, какую имели в своем распоряжении полководцы. Рутьеры составляли один из важнейших элементов армии и широко использовались и в регулярных военных действиях, и при осадах. За свою бесчеловечность рутьеры считались как бы вне закона, но тем не менее все имели в них нужду. Если для рыцарей война означала прежде всего возможность прославиться и отстоять свои более или менее возвышенные интересы, то для простого люда она означала рутьерский террор. Ведя речь о средневековой войне, невозможно не сказать о безотчетном ужасе, который вызывало одно только упоминание о рутьере – существе без Бога, вне закона, без прав, без жалости и без страха. Его боялись, как бешеной собаки, и обращались с ним, как с собакой, причем не только неприятель, но и собственные хозяева. Одно его имя служило объяснением всем жестокостям и святотатствам, он воспринимался как живое воплощение ада на земле.»
«Командиры и контингент этих отрядов формировались по большей части из пришлого люда, чужого в тех краях, где велись боевые действия. Во Франции рутьеров чаще всего вербовали среди басков, арагонцев или брабантцев. Но в эпоху, когда битвы, пожары и голод то и дело выбрасывали на большую дорогу парней, полных решимости любой ценой обеспечить свое существование, отряды рутьеров пополнялись горячими головами, мятежниками и искателями приключений со всех краев.
Эти босые, оборванные, плохо вооруженные банды, не знающие ни порядка, ни дисциплины и признающие только своих командиров, с военной точки зрения имели два огромных преимущества. Во-первых, они были известны своим абсолютным презрением к смерти. Терять им было нечего, они очертя голову бросались навстречу любой опасности. Во-вторых, никто не корил себя, жертвуя ими. Поэтому именно из них формировали ударные батальоны. У мирного же населения они вызывали безграничный ужас: эти безбожники устраивали оргии в церквах, издевались над образами святых. Не удовлетворяясь грабежами и насилиями, они резали и мучили просто так, удовольствия ради, развлекались поджариванием детей на медленном огне или расчленением трупов.»
«Кроме рыцарей вместе со свитой, технических специалистов и наемников всех видов, с армией двигалось множество штатских. За войском везли огромное количество багажа: сундуки с оружием и доспехами, тенты, походные кухни, все необходимое для фортификационных работ и монтажа осадных механизмов. У армии был и свой женский контингент: прачки, починщицы белья, проститутки. Некоторые воины брали с собой в поход жен и даже детей. И, наконец, на переходе крупная армия привлекала толпы бродяг, нищих, любопытных, воришек, разносчиков, жонглеров, короче – обрастала массой бесполезного народу, который рассчитывал поживиться за ее счет, а в результате ложился дополнительным бременем на оккупированную страну.»
С самого начала война приняла ожесточенный характер, несмотря на то, что христиане воевали против христиан. Город Безье после захвата был вырезан практически полностью. Пленным выкалывали глаза и отрубали руки, после чего оставляли в лесу. Захваченных катаров жгли на кострах сотнями. Католиков тоже не жалели. «Убивайте всех! Господь узнает своих» - таков был девиз компании.
Зверства, творимые крестоносцами, вызвали волну патриотизма, сплотившую народ Лангедока против РКЦ и Французского двора, являвшимся основным поставщиком войск. Двадцать долгих лет война шла с переменным успехом. Крестоносцы захватывали город, но стоило основным силам покинуть его, как жители вырезали оставленный гарнизон и отказывались признавать новую власть. Города захватывались снова и снова. И только на исходе 20 лет, истощенный Лангедок подписал мирный договор, угодный Франции и РКЦ.
Но на этом страдания народа не прекратились. На смену крестоносцам пришли инквизиторы. И костры запылали с новой силой. Жгли всех: и катаров, и сочувствующих. Если ты двадцать лет назад имел неосторожность поздороваться прилюдно с еретиком – ты мог быть подвергнут репрессии. Даже если ты уже умер к этому времени, труп выкапывали и сжигали, а имущество, оставленное потомкам, конфисковали.
Терпение народа вновь переполнилось и в 1240 году началось новое восстание. Оно было подавлено. Заключительным аккордом этой истории принято считать осаду замка Монсегюр при котором гарнизон в полторы сотни человек в течение 9 месяцев удерживал оборону от 60-титысячной армии. После капитуляции 215 катаров, находившихся в замке, отказались принять католическую веру и добровольно пошли на костер.
Но и это был не конец. Репрессии продолжались до полного истребления катаров.
Есть такое странное слово - Арелат. Когда распадалась Империя Шарлеманя - Карла Великого, - Арелат, или Срединное Королевство отошел ни к Франции, ни к Германии, - а куда-то между ними - в «Срединную Дыру», потому что государством эта дыра так и не стала - тут же развалившись на тыясчу сущностей. И вот что интересно - все христианские источники - в один голос принялись говорить, что здесь в этих землях живет - Древнее Зло. Потом там образовались какие-то графства и герцогства, а из этих графств и герцогств стали распространяться самые удивительные и странные ереси. Никто - не сомневался, что это - ереси, только очень сложно было понять - в чем же Ересь. Пожалуй, только к 11-му веку в эпоху появления катаров и альбигойцев Церковь и смогла указать на суть Зла. Суть Зла заключалась в том, что во главу угла всех этих Ересей был поставлен Человек, а не Бог. Первородный Адам, Трубадур, ищущий милости его Дамы, Шут, Алхимик, Первый Мастер - не было конца вариантам. Но видно было одно - там где распространялись эти странные Ереси - начинался упадок городов, снижалась промышленность, меньше рождалось детей. И Церковь - полностью понимая, что вступает в смертный бой с Врагом рода нашего объявила Крестовый поход в эти земли. Помните это: «Как мне опознать еретика, святой Отец?» - «Убивай всех, Господь разберется!» Нас в школе учили, что это о темноте и дремучести тогдашних священников, а это - о том, что в сущности против ереси альбигойцев - тогдашние батюшки не могли и не умели ничего противопоставить. Они просто видели, что цветущие города, куда приходят катары - увядают. Поля не плодоносят и - прочее. Удивительный факт, - по окончании войны - все выжившие катары были прощены королем и по Франции прокатились невиданные до того эпидемии. Впоследствии многие гуманисты писали, что это видно сам Бог озлился на Францию за то, что та принялась убивать своих граждан, но Церковь уже тогда заявила - «Милость к Врагу Рода Нашего - вот причина моровых язв и несчастий».
Скромно нет ни одного слова о том, кто такие катары, что за "добрые люди", в чём суть этой ереси.
Попытку обеления катаров можно заподозрить.
Читаювсё
|
На восходе солнца все Совершенные и Верящие катары собрались в Храме Солнца, чтобы в последний раз насладиться его теплом перед уходом в вечность. Люди были измученные, замёрзшие и голодные, но все они улыбались... Самое главное было выполнено – потомок Золотой Марии и Радомира жил, и оставалась надежда, что в один прекрасный день кто-нибудь из его далёких правнуков перестроит этот чудовищно несправедливый мир, и никому не надо будет больше страдать. В узком окне зажёгся первый солнечный луч!.. Он слился со вторым, третьим... И по самому центру башни загорелся золотистый столб. Он всё больше и больше расширялся, охватывая каждого, стоящего в ней, пока всё окружающее пространство полностью не погрузилось в золотое свечение.
|
Это было прощание... Монтсегюр прощался с ними, ласково провожая в другую жизнь...
А в это время внизу, у подножья горы, складывался огромный страшный костёр. Вернее, целое строение в виде деревянной площадки, на которой «красовались» толстые столбы...
Более двухсот Совершенных начали торжественно и медленно спускаться по скользкой, и очень крутой каменной тропинке. Утро стояло ветреное и холодное. Солнце глянуло из-за туч лишь на коротенькое мгновение... чтобы обласкать напоследок своих любимых детей, своих Катар, идущих на смерть... И снова ползли по небу свинцовые тучи. Оно было серым и неприветливым. И чужим. Всё вокруг было промёрзлым. Моросящий воздух напитывал влагой тонкие одежды. Пятки идущих застывали, скользя по мокрым камням... На горе Монтсегюр всё ещё красовался последний снег.
|
Внизу озверевший от холода маленький человек хрипло орал на крестоносцев, приказывая срубить побольше деревьев и тащить в костёр. Пламя почему-то не разгоралось, а человечку хотелось, чтобы оно полыхало до самих небес!.. Он заслужил его, он ждал этого десять долгих месяцев, и вот теперь оно свершилось! Ещё вчера он мечтал побыстрее возвратиться домой. Но злость и ненависть к проклятым катарам брала верх, и теперь ему уже хотелось только одного – видеть, как наконец-то будут полыхать последние Совершенные. Эти последние Дети Дьявола!.. И только тогда, когда от них останется лишь куча горячего пепла, он спокойно пойдёт домой. Этим маленьким человечком был сенешаль города Каркасона. Его звали Хюг де Арси (Hugues des Arcis). Он действовал от имени его величества, короля Франции, Филиппа Августа.
Катары спускались уже намного ниже. Теперь они двигались между двух угрюмых, вооружённых колон. Крестоносцы молчали, хмуро наблюдая за процессией худых, измождённых людей, лица которых почему-то сияли неземным, непонятным восторгом. Это охрану пугало. И это было, по их понятию, ненормально. Эти люди шли на смерть. И не могли улыбаться. Было что-то тревожное и непонятное в их поведении, от чего охранникам хотелось уйти отсюда побыстрей и подальше, но обязанности не разрешали – приходилось смиряться.
Пронизывающий ветер развевал тонкие, влажные одежды Совершенных, заставляя их ёжиться и, естественно, жаться ближе друг к другу, что сразу же пресекалось охраной, толкавшей их двигаться в одиночку.
Первой в этой жуткой похоронной процессии шла Эсклармонд. Её длинные волосы, на ветру развеваясь, закрывали худую фигурку шёлковым плащом... Платье на бедняжке висело, будучи невероятно широким. Но Эсклармонд шла, высоко подняв свою красивую головку и... улыбалась. Будто шла она к своему великому счастью, а не на страшную, бесчеловечную смерть. Мысли её блуждали далеко-далеко, за высокими снежными горами, где находились самые дорогие ей люди – её муж, и её маленький новорождённый сынишка... Она знала – Светозар будет наблюдать за Монтсегюром, знала – он увидит пламя, когда оно будет безжалостно пожирать её тело, и ей очень хотелось выглядеть бесстрашной и сильной... Хотелось быть его достойной... Мать шла за нею, она тоже была спокойна. Лишь от боли за любимую девочку на её глаза время от времени наворачивались горькие слёзы. Но ветер подхватывал их и тут же сушил, не давая скатиться по худым щекам.
В полном молчании двигалась скорбная колонна. Вот они уже достигли площадки, на которой бушевал огромный костёр. Он горел пока лишь в середине, видимо, ожидая, пока к столбам привяжут живую плоть, которая будет гореть весело и быстро, несмотря на пасмурную, ветреную погоду. Несмотря на людскую боль...
Эсклармонд поскользнулась на кочке, но мать подхватила её, не давая упасть. Они представляли очень скорбную пару, мать и дочь... Худые и замёрзшие, они шли прямые, гордо неся свои обнажённые головы, несмотря на холод, несмотря на усталость, несмотря на страх.. Они хотели выглядеть уверенными и сильными перед палачами. Хотели быть мужественными и не сдающимися, так как на них смотрел муж и отец...
Раймон де Перейль оставался жить. Он не шёл на костёр с остальными. Он оставался, чтобы помочь оставшимся, кто не имел никого, чтобы их защитить. Он был владельцем замка, сеньором, который честью и словом отвечал за всех этих людей. Раймонд де Перейль не имел права так просто умереть. Но для того, чтобы жить, он должен был отречься от всего, во что столько лет искренне верил. Это было страшнее костра. Это было ложью. А Катары не лгали... Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни за какую цену, сколь высокой она бы ни оказалась. Поэтому и для него жизнь кончалась сейчас, со всеми... Так как умирала его душа. А то, что останется на потом – это уже будет не он. Это будет просто живущее тело, но его сердце уйдёт с родными – с его отважной девочкой и с его любимой, верной женой...
|
Перед Катарами остановился тот же маленький человечек, Хюг де Арси. Нетерпеливо топчась на месте, видимо, желая поскорее закончить, он хриплым, надтреснутым голосом начал отбор...
– Как тебя зовут?
– Эсклармонд де Перейль, – последовал ответ.
– Хюг де Арси, действую от имени короля Франции. Вы обвиняетесь в ереси Катар. Вам известно, в соответствии с нашим соглашением, которое вы приняли 15 дней назад, чтобы быть свободной и сохранить жизнь, вы должны отречься от своей веры и искренне поклясться в верности вере Римской католической церкви. Вы должны сказать: «отрекаюсь от своей религии и принимаю католическую религию!».
– Я верю в свою религию и никогда не отрекусь от неё... – твёрдо прозвучал ответ.
– Бросьте её в огонь! – довольно крикнул человечек.
Ну, вот и всё. Её хрупкая и короткая жизнь подошла к своему страшному завершению. Двое человек схватили её и швырнули на деревянную вышку, на которой ждал хмурый, бесчувственный «исполнитель», державший в руках толстые верёвки. Там же горел костёр... Эсклармонд сильно ушиблась, но тут же сама себе горько улыбнулась – очень скоро у неё будет гораздо больше боли...
– Как вас зовут? – продолжался опрос Арси.
– Корба де Перейль...
Через коротенькое мгновение её бедную мать так же грубо швырнули рядом с ней.
Так, один за другим Катары проходили «отбор», и количество приговорённых всё прибавлялось... Все они могли спасти свои жизни. Нужно было «всего лишь» солгать и отречься от того, во что ты верил. Но такую цену не согласился платить ни один...
Пламя костра трескалось и шипело – влажное дерево никак не желало гореть в полную мощь. Но ветер становился всё сильнее и время от времени доносил жгучие языки огня до кого-то из осуждённых. Одежда на несчастном вспыхивала, превращая человека в горящий факел... Раздавались крики – видимо, не каждый мог вытерпеть такую боль.
|
Эсклармонд дрожала от холода и страха... Как бы она ни храбрилась – вид горящих друзей вызывал у неё настоящий шок... Она была окончательно измученной и несчастной. Ей очень хотелось позвать кого-то на помощь... Но она точно знала – никто не поможет и не придёт.
Перед глазами встал маленький Видомир. Она никогда не увидит, как он растёт... никогда не узнает, будет ли его жизнь счастливой. Она была матерью, всего лишь раз, на мгновение обнявшей своего ребёнка... И она уже никогда не родит Светозару других детей, потому что жизнь её заканчивалась прямо сейчас, на этом костре... рядом с другими.
Эсклармонд глубоко вздохнула, не обращая внимания на леденящий холод. Как жаль, что не было солнца!.. Она так любила греться под его ласковыми лучами!.. Но в тот день небо было хмурым, серым и тяжёлым. Оно с ними прощалось...
Кое-как сдерживая готовые политься горькие слёзы, Эсклармонд высоко подняла голову. Она ни за что не покажет, как по-настоящему ей было плохо!.. Ни за что!!! Она как-нибудь вытерпит. Ждать оставалось не так уж долго...
Мать находилась рядом. И вот-вот готова была вспыхнуть...
Отец стоял каменным изваянием, смотря на них обеих, а в его застывшем лице не было ни кровинки... Казалось, жизнь ушла от него, уносясь туда, куда очень скоро уйдут и они.
Рядом послышался истошный крик – это вспыхнула мама...
– Корба! Корба, прости меня!!! – это закричал отец.
Вдруг Эсклармонд почувствовала нежное, ласковое прикосновение... Она знала – это был Свет её Зари. Светозар... Это он протянул руку издалека, чтобы сказать последнее «прощай»... Чтобы сказать, что он – с ней, что он знает, как ей будет страшно и больно... Он просил её быть сильной...
Дикая, острая боль полоснула тело – вот оно! Пришло!!! Жгучее, ревущее пламя коснулось лица. Вспыхнули волосы... Через секунду тело вовсю полыхало... Милая, светлая девочка, почти ребёнок, приняла свою смерть молча. Какое-то время она ещё слышала, как дико кричал отец, называя её имя. Потом исчезло всё... Её чистая душа ушла в добрый и правильный мир. Не сдаваясь и не ломаясь. Точно так, как она хотела.
Вдруг, совершенно не к месту, послышалось пение... Это присутствовавшие на казни церковники начали петь, чтобы заглушить крики сгоравших «осуждённых». Хриплыми от холода голосами они пели псалмы о всепрощении и доброте господа...
Наконец, у стен Монтсегюра наступил вечер.
Страшный костёр догорал, иногда ещё вспыхивая на ветру гаснущими, красными углями. За день ветер усилился и теперь бушевал во всю, разнося по долине чёрные облака копоти и гари, приправленные сладковатым запахом горелой человеческой плоти...
У погребального костра, наталкиваясь на близстоявших, потерянно бродил странный, отрешённый человек... Время от времени вскрикивая чьё-то имя, он вдруг хватался за голову и начинал громко, душераздирающе рыдать. Окружающая его толпа расступалась, уважая чужое горе. А человек снова медленно брёл, ничего не видя и не замечая... Он был седым, сгорбленным и уставшим. Резкие порывы ветра развевали его длинные седые волосы, рвали с тела тонкую тёмную одежду... На мгновение человек обернулся и – о, боги!.. Он был совсем ещё молодым!!! Измождённое тонкое лицо дышало болью... А широко распахнутые серые глаза смотрели удивлённо, казалось, не понимая, где и почему он находился. Вдруг человек дико закричал и... бросился прямо в костёр!.. Вернее, в то, что от него оставалось... Рядом стоявшие люди пытались схватить его за руку, но не успели. Человек рухнул ниц на догоравшие красные угли, прижимая к груди что-то цветное...
И не дышал.
Наконец, кое-как оттащив его от костра подальше, окружающие увидели, что он держал, намертво зажав в своём худом, застывшем кулаке... То была яркая лента для волос, какую до свадьбы носили юные окситанские невесты... Что означало – всего каких-то несколько часов назад он ещё был счастливым молодым женихом...
Ветер всё так же тревожил его за день поседевшие длинные волосы, тихо играясь в обгоревших прядях... Но человек уже ничего не чувствовал и не слышал. Вновь обретя свою любимую, он шёл с ней рука об руку по сверкающей звёздной дороге Катар, встречая их новое звёздное будущее... Он снова был очень счастливым.
Всё ещё блуждавшие вокруг угасающего костра люди с застывшими в горе лицами искали останки своих родных и близких... Так же, не чувствуя пронизывающего ветра и холода, они выкатывали из пепла догоравшие кости своих сыновей, дочерей, сестёр и братьев, жён и мужей.... Или даже просто друзей... Время от времени кто-то с плачем поднимал почерневшее в огне колечко... полусгоревший ботинок... и даже головку куклы, которая, скатившись в сторону, не успела полностью сгореть...
Тот же маленький человечек, Хюг де Арси, был очень доволен. Всё наконец-то закончилось – катарские еретики были мертвы. Теперь он мог спокойно отправляться домой. Крикнув замёрзшему в карауле рыцарю, чтобы привели его коня, Арси повернул к сидящим у огня воинам, чтобы дать им последние распоряжения. Его настроение было радостным и приподнятым – затянувшаяся на долгие месяцы миссия наконец-то пришла к «счастливому» завершению... Его долг был исполнен. И он мог честно собой гордиться. Через короткое мгновение вдали уже слышалось быстрое цоканье конских копыт – сенешаль города Каркассона спешил домой, где его ждал обильный горячий ужин и тёплый камин, чтобы согреть его замёрзшее, уставшее с дороги тело.
На высокой горе Монтсегюр слышался громкий и горестный плач орлов – они провожали в последний путь своих верных друзей и хозяев... Орлы плакали очень громко... В селении Монтсегюр люди боязливо закрывали двери. Плач орлов разносился по всей долине. Они скорбели...
|
Страшный конец чудесной империи Катар – империи Света и Любви, Добра и Знания – подошёл к своему завершению...
Где-то в глубине Окситанских гор ещё оставались беглые Катары. Они прятались семьями в пещерах Ломбрив и Орнолак, никак не в силах решить, что же делать дальше... Потерявшие последних Совершенных, они чувствовали себя детьми, не имевшими более опоры.
Они были гонимы.
Они были дичью, за поимку которой давались большие награды.
|
И всё же, Катары пока не сдавались... Перебравшись в пещеры, они чувствовали себя там, как дома. Они знали там каждый поворот, каждую щель, поэтому выследить их было почти невозможно. Хотя прислужники короля и церкви старались вовсю, надеясь на обещанные вознаграждения. Они шныряли в пещерах, не зная точно, где должны искать. Они терялись и гибли... А некоторые потерянные сходили с ума, не находя пути назад в открытый и знакомый солнечный мир...
Особенно преследователи боялись пещеру Сакани – она заканчивалась шестью отдельными ходами, зигзагами вёдшими прямиком вниз. Настоящую глубину этих ходов не знал никто. Ходили легенды, что один из тех ходов вёл прямиком в подземный город Богов, в который не смел спускаться ни один человек.
|
Подождав немного, Папа взбесился. Катары никак не хотели исчезнуть!.. Эта маленькая группка измученных и непонятных ему людей никак не сдавалась!.. Несмотря на потери, несмотря на лишения, несмотря ни на что – они всё ещё ЖИЛИ. И Папа их боялся... Он их не понимал. Что двигало этими странными, гордыми, неприступными людьми?!. Почему они не сдавались, видя, что у них не осталось никаких шансов на спасение?.. Папа хотел, чтобы они исчезли. Чтобы на земле не осталось ни одного проклятого Катара!.. Не в силах придумать ничего получше, он приказал послать в пещеры полчища собак...
Рыцари ожили. Вот теперь всё казалось простым и лёгким – им не надо было придумывать планы по поимке «неверных». Они шли в пещеры «вооружившись» десятками обученных охотничьих псов, которые должны были их привести в самое сердце убежища катарских беглецов. Всё было просто. Оставалось лишь чуточку подождать. По сравнению с осадой Монтсегюра, это была мелочь...
Пещеры принимали Катар, раскрыв для них свои тёмные, влажные объятия... Жизнь беглецов становилась сложной и одинокой. Скорее уж, это было похоже на выживание... Хотя желающих оказать беглецам помощь всё ещё оставалось очень и очень много. В маленьких городках Окситании, таких, как княжество де Фуа (de Foix), Кастеллум де Вердунум (Castellum de Verdunum) и других, под прикрытием местных сеньоров всё ещё жили Катары. Только теперь они уже не собирались открыто, стараясь быть более осторожными, ибо ищейки Папы никак не соглашались успокаиваться, желая во что бы то ни стало истребить эту скрывавшуюся по всей стране окситанскую «ересь»...
«Будьте старательны в истреблении ереси любыми путями! Бог вдохновит вас!» – звучал призыв Папы крестоносцам. И посланцы церкви действительно старались...
– Скажи, Север, из тех, кто ушёл в пещеры, дожил ли кто либо до того дня, когда можно было, не боясь, выйти на поверхность? Сумел ли кто-то сохранить свою жизнь?
– К сожалению – нет, Изидора. Монтсегюрские Катары не дожили... Хотя, как я тебе только что сказал, были другие Катары, которые существовали в Окситании ещё довольно долго. Лишь через столетие был уничтожен там последний Катар. Но и у них жизнь была уже совершенно другой, намного более скрытной и опасной. Перепуганные инквизицией люди предавали их, желая сохранить этим свои жизни. Поэтому кто-то из оставшихся Катар перебирался в пещеры. Кто-то устраивался в лесах. Но это уже было позже, и они были намного более подготовлены к такой жизни. Те же, родные и друзья которых погибли в Монтсегюре, не захотели жить долго со своей болью... Глубоко горюя по усопшим, уставшие от ненависти и гонений, они, наконец, решились воссоединиться с ними в той другой, намного более доброй и чистой жизни. Их было около пятисот человек, включая нескольких стариков и детей. И ещё с ними было четверо Совершенных, пришедших на помощь из соседнего городка.
В ночь их добровольно «ухода» из несправедливого и злого материального мира все Катары вышли наружу, чтобы в последний раз вдохнуть чудесный весенний воздух, чтобы ещё раз взглянуть на знакомое сияние так любимых ими далёких звёзд... куда очень скоро будет улетать их уставшая, измученная катарская душа.
Ночь была ласковой, тихой и тёплой. Земля благоухала запахами акаций, распустившихся вишен и чабреца... Люди вдыхали опьяняющий аромат, испытывая самое настоящее детское наслаждение!.. Почти три долгих месяца они не видели чистого ночного неба, не дышали настоящим воздухом. Ведь, несмотря ни на что, что бы на ней ни случилось, это была их земля!.. Их родная и любимая Окситания. Только теперь она была заполнена полчищами Дьявола, от которых не было спасения.
Не сговариваясь, катары повернули к Монтсегюру. Они хотели в последний раз взглянуть на свой ДОМ. На священный для каждого из них Храм Солнца. Странная, длинная процессия худых, измождённых людей неожиданно легко поднималась к высочайшему из катарских замков. Будто сама природа помогала им!.. А возможно, это были души тех, с кем они очень скоро собирались встречаться?
У подножья Монтсегюра расположилась маленькая часть армии крестоносцев. Видимо, святые отцы всё ещё боялись, что сумасшедшие Катары могут вернуться. И сторожили... Печальная колонна тихими призраками проходила рядом со спящей охраной – никто даже не шевельнулся...
– Они использовали «непрогляд», верно ведь? – удивлённо спросила я. – А разве это умели делать все Катары?..
– Нет, Изидора. Ты забыла, что с ними были Совершенные, – ответил Север и спокойно продолжил дальше.
Дойдя до вершины, люди остановились. В свете луны руины Монтсегюра выглядели зловеще и непривычно. Будто каждый камень, пропитанный кровью и болью погибших Катар, призывал к мести вновь пришедших... И хотя вокруг стояла мёртвая тишина, людям казалось, что они всё ещё слышат предсмертные крики своих родных и друзей, сгоравших в пламени ужасающего «очистительного» папского костра. Монтсегюр возвышался над ними грозный и... никому ненужный, будто раненый зверь, брошенный умирать в одиночку...
Стены замка всё ещё помнили Светодара и Магдалину, детский смех Белояра и златовласой Весты... Замок помнил чудесные годы Катар, заполненные радостью и любовью. Помнил добрых и светлых людей, приходивших сюда под его защиту. Теперь этого больше не было. Стены стояли голыми и чужими, будто улетела вместе с душами сожжённых Катар и большая, добрая душа Монтсегюра...
|
Катары смотрели на знакомые звёзды – отсюда они казались такими большими и близкими!.. И знали – очень скоро эти звёзды станут их новым Домом. А звёзды глядели сверху на своих потерянных детей и ласково улыбались, готовясь принять их одинокие души.
Наутро все Катары собрались в огромной, низкой пещере, которая находилась прямо над их любимой – «кафедральной»... Там когда-то давно учила ЗНАНИЮ Золотая Мария... Там собирались новые Совершенные... Там рождался, рос и крепчал Светлый и Добрый Мир Катар.
И теперь, когда они вернулись сюда лишь как «осколки» этого чудесного мира, им хотелось быть ближе к прошлому, которое вернуть было уже невозможно... Каждому из присутствовавших Совершенные тихо дарили Очищение (consolementum), ласково возлагая свои волшебные руки на их уставшие, поникшие головы. Пока все «уходящие» не были, наконец-то, готовы.
В полном молчании люди поочерёдно ложились прямо на каменный пол, скрещивая на груди худые руки, и совершенно спокойно закрывали глаза, будто всего лишь собирались ко сну... Матери прижимали к себе детей, не желая с ними расставаться. Ещё через мгновение вся огромная зала превратилась в тихую усыпальницу уснувших навеки пяти сотен хороших людей... Катар. Верных и Светлых последователей Радомира и Магдалины.
Их души дружно улетели туда, где ждали их гордые, смелые «братья». Где мир был ласковым и добрым. Где не надо было больше бояться, что по чьей-то злой, кровожадной воле тебе перережут горло или попросту швырнут в «очистительный» папский костёр.
Сердце сжала острая боль... Слёзы горячими ручьями текли по щекам, но я их даже не замечала. Светлые, красивые и чистые люди ушли из жизни... по собственному желанию. Ушли, чтобы не сдаваться убийцам. Чтобы уйти так, как они сами этого хотели. Чтобы не влачить убогую, скитальческую жизнь в своей же гордой и родной земле – Окситании.
– Зачем они это сделали, Север? Почему не боролись?..
– Боролись – с чем, Изидора? Их бой был полностью проигран. Они просто выбрали, КАК они хотели уйти.
– Но ведь они ушли самоубийством!.. А разве это не карается кармой? Разве это не заставило их и там, в том другом мире, так же страдать?
– Нет, Изидора... Они ведь просто «ушли», выводя из физического тела свои души. А это ведь самый натуральный процесс. Они не применяли насилия. Они просто «ушли».
С глубокой грустью я смотрела на эту страшную усыпальницу, в холодной, совершенной тишине которой время от времени звенели падающие капли. Это природа начинала потихоньку создавать свой вечный саван – дань умершим... Так, через годы, капля за каплей, каждое тело постепенно превратится в каменную гробницу, не позволяя никому глумиться над усопшими...
|
– Нашла ли когда-либо эту усыпальницу церковь? – тихо спросила я.
– Да, Изидора. Слуги Дьявола, с помощью собак, нашли эту пещеру. Но даже они не посмели трогать то, что так гостеприимно приняла в свои объятия природа. Они не посмели зажигать там свой «очистительный», «священный» огонь, так как, видимо, чувствовали, что эту работу уже давно сделал за них кто-то другой... С той поры зовётся это место – Пещера Мёртвых. Туда и намного позже, в разные годы приходили умирать Катары и Рыцари Храма, там прятались гонимые церковью их последователи. Даже сейчас ты ещё можешь увидеть старые надписи, оставленные там руками приютившихся когда-то людей... Самые разные имена дружно переплетаются там с загадочными знаками Совершенных... Там славный Домом Фуа, гонимые гордые Тренкавели... Там грусть и безнадёжность, соприкасаются с отчаянной надеждой...
|
И ещё... Природа веками создаёт там свою каменную «память» печальным событиям и людям, глубоко затронувшим её большое любящее сердце... У самого входа в Пещеру Мёртвых стоит статуя мудрого филина, столетиями охраняющего покой усопших...
|
|
|
|
– Скажи, Север, Катары ведь верили в Христа, не так ли? – грустно спросила я.
Север искренне удивился.
– Нет, Изидора, это неправда. Катары не «верили» в Христа, они обращались к нему, говорили с ним. Он был их Учителем. Но не Богом. Слепо верить можно только лишь в Бога. Хотя я так до сих пор и не понял, как может быть нужна человеку слепая вера? Это церковь в очередной раз переврала смысл чужого учения... Катары верили в ЗНАНИЕ. В честность и помощь другим, менее удачливым людям. Они верили в Добро и Любовь. Но никогда не верили в одного человека. Они любили и уважали Радомира. И обожали учившую их Золотую Марию. Но никогда не делали из них Бога или Богиню. Они были для них символами Ума и Чести, Знания и Любви. Но они всё же были ЛЮДЬМИ, правда, полностью дарившими себя другим.
Смотри, Изидора, как глупо церковники перевирали даже собственные свои теории... Они утверждали, что Катары не верили в Христа-человека. Что Катары, якобы, верили в его космическую Божественную сущность, которая не была материальной. И в то же время, говорит церковь, Катары признавали Марию Магдалину супругою Христа, и принимали её детей. Тогда, каким же образом унематериального существа могли рождаться дети?.. Не принимая во внимание, конечно же, чушь про «непорочное» зачатие Марии?.. Нет, Изидора, ничего правдивого не осталось об учении Катар, к сожалению... Всё, что люди знают, полностью извращено «святейшей» церковью, чтобы показать это учение глупым и ничего не стоящим. А ведь Катары учили тому, чему учили наши предки. Чему учим мы. Но для церковников именно это и являлось самым опасным. Они не могли допустить, чтобы люди узнали правду. Церковь обязана была уничтожить даже малейшие воспоминания о Катарах, иначе, как могла бы она объяснить то, что с ними творила?.. После зверского и поголовного уничтожения целого народа, КАК бы она объяснила своим верующим, зачем и кому нужно было такое страшное преступление? Вот поэтому и не осталось ничего от учения Катар... А спустя столетия, думаю, будет и того хуже.
– А как насчёт Иоанна? Я где-то прочла, что якобы Катары «верили» в Иоанна? И даже, как святыню, хранили его рукописи... Является ли что-то из этого правдой?
– Только лишь то, что они, и правда, глубоко чтили Иоанна, несмотря на то, что никогда не встречали его. – Север улыбнулся. – Ну и ещё то, что, после смерти Радомира и Магдалины, у Катар действительно остались настоящие «Откровения» Христа и дневники Иоанна, которые во что бы то ни стало пыталась найти и уничтожить Римская церковь. Слуги Папы вовсю старались доискаться, где же проклятые Катары прятали своё опаснейшее сокровище?!. Ибо, появись всё это открыто – и история католической церкви потерпела бы полное поражение. Но, как бы ни старались церковные ищейки, счастье так и не улыбнулось им... Ничего так и не удалось найти, кроме как нескольких рукописей очевидцев.
Вот почему единственной возможностью для церкви как-то спасти свою репутацию в случае с Катарами и было лишь извратить их веру и учение так сильно, чтобы уже никто на свете не мог отличить правду от лжи… Как они легко это сделали с жизнью Радомира и Магдалины.
Ещё церковь утверждала, что Катары поклонялись Иоанну даже более, чем самому Иисусу Радомиру. Только вот под Иоанном они подразумевали «своего» Иоанна, с его фальшивыми христианскими евангелиями и такими же фальшивыми рукописями... Настоящего же Иоанна Катары, и правда, чтили, но он, как ты знаешь, не имел ничего общего с церковным Иоанном-«крестителем».
– Ты знаешь, Север, у меня складывается впечатление, что церковь переврала и уничтожила ВСЮ мировую историю. Зачем это было нужно?
– Чтобы не разрешить человеку мыслить, Изидора. Чтобы сделать из людей послушных и ничтожных рабов, которых по своему усмотрению «прощали» или наказывали «святейшие». Ибо, если человек узнал бы правду о своём прошлом, он был бы человеком ГОРДЫМ за себя и своих Предков и никогда не надел бы рабский ошейник. Без ПРАВДЫ же из свободных и сильных люди становились «рабами божьими», и уже не пытались вспомнить, кто они есть на самом деле. Таково настоящее, Изидора... И, честно говоря, оно не оставляет слишком светлых надежд на изменение.
Север был очень тихим и печальным. Видимо, наблюдая людскую слабость и жестокость столько столетий, и видя, как гибнут сильнейшие, его сердце было отравлено горечью и неверием в скорую победу Знания и Света... А мне так хотелось крикнуть ему, что я всё же верю, что люди скоро проснутся!.. Несмотря на злобу и боль, несмотря на предательства и слабость, я верю, что Земля, наконец, не выдержит того, что творят с её детьми. И очнётся... Но я понимала, что не смогу убедить его, так как сама должна буду скоро погибнуть, борясь за это же самое пробуждение.
Но я не жалела... Моя жизнь была всего лишь песчинкой в бескрайнем море страданий. И я должна была лишь бороться до конца, каким бы страшным он ни был. Так как даже капли воды, падая постоянно, в силах продолбить когда-нибудь самый крепкий камень. Так и ЗЛО: если бы люди дробили его даже по крупинке, оно когда-нибудь рухнуло бы, пусть даже не при этой их жизни. Но они вернулись бы снова на свою Землю и увидели бы – это ведь ОНИ помогли ей выстоять!.. Это ОНИ помогли ей стать Светлой и Верной. Знаю, Север сказал бы, что человек ещё не умеет жить для будущего... И знаю – пока это было правдой. Но именно это по моему пониманию и останавливало многих от собственных решений. Так как люди слишком привыкли думать и действовать, «как все», не выделяясь и не встревая, только бы жить спокойно.
Комментарии
Много разных историй по этой странной войне. Пишут, что в ней победил Сатана.
А юг Франции самое красивое место в Европе, ещё и Альпы конечно.
склонен считать, то победили бабло и жадность - кроме райской природы, эта провинция дает контроль над торговыми путями через Пиренеи
Ерунда. Чисто религиозное побоище
Чепухой только не надо здесь размахивать.
Формально- религия на первом плане, но куды девать политическое влияние, территориальные экспансии и прочий меркантилизм папства и европейских владык?
это есть и в данной истории было вишенкой
Формально- религия на первом плане, но куды девать политическое влияние, территориальные экспансии и прочий меркантилизм папства и европейских владык?
+ВСЁ!
религия в очередной раз послужила идеальным покрывальцем
простота не везде полезна. Но спорить здесь и не зачем
Гумилёв называл катарскую ересь - антиситемой. Это ИГИЛ в христианстве!
позиция с точки зрения религиозного марксизма-материализма
хорошая песенка с кратким изложением событий
https://www.youtube.com/watch?v=RqBP7TlN4iM
Без дуализма, альбигойцев, тамплиеров и Богомила нещитово. Надо разширшить и углУбить. Богомил , кстати, может считаться условно православным, болгарин патамучто.
Еще крестовые походы бывали в Пруссию, ага, до русских пределов, но об этом у нас не любят..
В смысле? То, что тевтонские рыцари сюда с крестовым походом ходили, вроде как не новость для учащихся российских школ. Хоть "Александр Невский" и был в большей степени фильмом-плакатом - за исторической частью там следили.
современные богумилы чисто мусульмане обрезанные : )))))
Перспективный чат детектед! Сим повелеваю - внести запись в реестр самых обсуждаемых за последние 4 часа.
Имхо, экспансия рыцарства на Новгород в эти же годы тоже крестовый поход... так что не катарами едиными пытались кормиться. И истребление тамплиеров в 1307, и гугенотские войны - звенья одной цепи консолидации церкви
Тамплиеры тут как бы в сторонке. У них другая проблема была,слишком много бабла в своих руках зажали и не учли,что Господь велел делиться. Вот Филипп красивый им и напомнил. Тож дядька был не очень хороший,но за Францию попу рвал не щадя себя. А тут такой вкусный кусок,да еще прям под боком,лежит,сволочь и манит,манит,как кота крынка со сметаной. Ну грех был не хапнуть. Ну а чтоб надежней и вроде как по закону,зачморили бедных рыцарей христовых,обвинив в сатанизме,гомосячестве и стяжательстве. Тем более папа был свой,прикормленный до усеру. Так что храмовников,создавших первую в мире ТНК,другого и не ожидало,слишком рано решили глобализацию проводить
Против тамплиеров выступил король, который был за античные идеи и прочую дикость.
А против гугенотов - хорошо. Это протестанты. Дикари, которые мешают людям употреблять наркотики, вводят цензуру в искусстве и т.д.
Протестантов уничтожать хорошо. Ну, вот, например, начнут продаваться наркотики в аптеках без рецептов. Соберется митинг, где матери будут размахивать плакатами с надписью "18+". Приедут несколько гантраков и начнут расстреливать этих матерей из пулеметов. А раненых раздавят трактором. Так вот, уничтожать протестантов - так же замечательно, как расстреливать из гантраков матерей, машущих плакатами с надписью "18+", а затем давить раненых трактором. Уничтожать протестантов так же замечательно.
пятиминутка пропаганды в пользу протестантов окончена
Такой пропаганды у меня не было.
Я серьезно.
Те люди, которые отвоевали против протестантов Тридцатилетнюю и Семилетнюю войны, как раз и защищали возможность жить, не подвергаясь большому притеснению запретителей. Так как они воевали, то и можно было до 1913 года покупать наркотики в аптеках без рецептов. Так как они воевали, то потом, в 90-е годы 20-го века, и можно было продавать алкоголь без возрастных ограничений. Так как они воевали, то потом и появились видеоролики про то, как девушки пинают мужчин в промежность.
Могло быть иначе. Была еще Женева с Кальвином. Запрещали очень хорошо поесть, запрещали танцевать.
***
В общем, хорошо относиться хорошо ко всем благам и удовольствиям, данным силами мироздания.
Лучше - за благодать сил мироздания, против морали и законов, измышленных людьми. Хуже - против благодати сил мироздания, за мораль и законы, измышленные людьми.
Очень хорошо - за благодать сил мироздания, против морали и законов, измышленных людьми.
так рождался гумманизм....
так укреплялись католицизм и папство
И правильно укреплялись. Вот римские императоры гуманисты были - и о поголовном уничтожении всех христиан даже не думали (им это просто в голову не приходило) - и где теперь та империя и те императоры? А римские папы в Риме как сидели, так и сидят.
судя по происходящему - недолго осталось...
мечеть парижской Богоматери виднеется отчетливо....
Есть мнение, что катары таки не все погибли, а рассеялись и скрытно сохранили свою веру. Они ведь не только на Юге Франции жили. И до наших дней сохранились, как-то так.
В общем эпизод войны гибелинов и гвельфов, папифигов и папеманов (кто платил и не платил денежки папе), следуя терминологии Француа Рабле :)
если интересно, почитайте о богомилах и нестяжателях
К сожалению-империи( а Франция все-таки была ею)-по другому не рождаются. Только кровью и железом.
Это все понятно. Но-всякое разночтение основных религиозных принципов( неважно, какой религии)-рано или поздно порождает сепаратизм и желание жить своим хутором. Это не в смысле осуждения или восхваления данного принципа. Это просто факт. Борьба никонианцев и раскольников тоже-в сути своей менее всего означала борьбу за количество пуговиц на кафтане или количество перстов при сотворении крестного знамения. Это точно так же была борьба за фин.потоки и идеологическое единство( более-менее) страны.
Тотальное истребление собственного населения по религиозному признаку. Сначала агрессия - затем репрессии. В наше время это называют геноцидом. Между тем, в истории Европы подобных и ещё более кровавых историй, превеликое множество. Не потому ли европейцы и либерасты так любят вспоминать "сталинские репрессии", чтобы прикрыть собственные, во много раз более масштабные, зверства?
лицемерии было свойственно гейропецам до христианства
Оно и после принятия христианства никуда не делось.
Всякое бывало. Чего только стоят Детские Крестовые Походы.
Примерно в те же годы у французской школоты появилось четкое понимание - больше терпеть мусульман на Святой Земле нельзя, нужно собраться вместе и выгнать их.
Весть летит во все концы, вы поверьте нам юнцы - ну и потянулись на юг Франции вереницы детей. Как раз в Лангедок и Прованс.
Нашлись добрые дяди, ЕМНИП генуэзцы, которые совершенно бесплатно предоставили детям свои корабли ради Святого Дела!
В общем корабли забили детьми под завязку и отвезли их.... в Египет. Где и продали в рабство.
Многовековые традиции эффективного ведения дел в европке. Бгг.
Причины, как обычно, приземленней. Собственно, ересь стала лишь поводом. Тулузская марка к тому времени достигла пика своего расцвета и имела все шансы превратится в нормальное такое королевство, конкурента французской и арагонской корон. Граф Тулузы был наследным титулом (хотя изначально это была имперская должность, на которую назначали), а в вассалах имел массу таких же графьев.
Жирный кабанчик при этом поплевывал и на формальный сюзеренат французской короны, и на папский престол, заведя свою собственную церковь - - катарскую.
Жирного кабанчика зарезали. Корона Франции хапнула земли, парский престол - - монастыри и приходы.
Именно. Кстати-и гугеноты в массе своей были гораздо богаче католиков. Что в общем-то и послужило причиной их истребления.
Катары - одна из разновидностей ариан, а не наоборот. И Те самые Кирилл с Мефодием в частности и вся Орхидская епархия в целом была арианской. Поэтому и все славяне были изначально арианами, а потом одних подмяла католическая, а других греческая церковь. Тот самый Кирилл например, перестал считаться еретиком греческой православной церковью только в во второй половине двадцатого века.
Поэтому и проводилось столтко крестовых походов против славян.
манихейцев упустили
Там много кого было.
манихейцы в основе этих много кого
Ну вас незатруднит предоставить упоминания из текстов того времени ?
Найдите произнесение символа веры Владимиром - он арианский.
Я вас спрашивал не про Владимира, а про еретичество Кирила.
Европа всегда была гнилым местом
Рутьеры...добробаты... ничто не изменилось.
Сударь, у вас на карте красным обозначена территория Лангедок-Руссильон, со столицей Монпелье.
Южные Пиренеи, где столица таки Тулуза это рядом :))
Благодарю за уточнение.
https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/6/63/Occit%C3%A0nia_-_Crosada_deis_Albig%C3%A9s.png
ссыль на пристойную карту с неплохой легендой - разобраться можно
вставить сам не смогу
выбросьте в мусор английские карты, они и сейчас не знают где находится во Франции Пари, вот карта из вики от 1209 года
https://fr.wikipedia.org/wiki/Croisade_des_albigeois#/media/Fichier:Cart...
христианство - милейшее учение.
и господь Моисею, и Христос заповедовали, что нельзя убивать и мародерствовать.
но это для лохов, реально же сам Моисей уже требовал от последователей и к того, и к другого.
Моисей велел собрать по тысячи человек с каждого колена. 12-тысячное войско отправилось на мадианитян и уничтожило всех мужчин, а также пятерых царей мадианитян и Валаама. Города и селения мадианитян были сожжены.
Награбленную добычу, в том числе скот, и пленённых женщин и детей мадианитян доставили к Моисею. Но он прогневался и распорядился уничтожить всех женщин и детей, оставив только девственных девочек:
мародерка составляла 675000 голов мелкого скота, 72000 крупного скота, 61000 ослов и 32000 девственные девочки. 32 мадианитянские девочки были зарезаны во имя господа.
Христос, по-видимому, просто не успел прожить достаточно долго, чтобы отметиться чем-то подобным.
но его последователи не дремали.
уже Иоанн Златоуст объяснил, что убийства бывают неправильные и правильные (по воле бога), и что к последним надо стремиться.
ну а результат описан, и это ведь всего один эпизод.
все же бог есть ненависть.
а христианам надо понимать, прежде всего для себя, кто они - лохи, которые "не убей, не укради" и т.д., или они истинные христиане, готовые загрызть и замучить любого, на кого начальство укажет.
не то чтобы хуже фашистов, но они самые и есть. как в воинстве Гитлера вполне хватало и католиков, и прочих лютеран. встречались, кстати, и православные - ведомство Гиммлера назначало и православных капелланов.
Л.Н.Толстой: "Мне уже несколько раз приходилось высказывать мысль о том, что патриотизм есть в наше время чувство неестественное, неразумное, вредное, причиняющее большую долю тех бедствий, от которых страдает человечество, и что поэтому чувство это не должно быть воспитываемо, как это делается теперь, -- а напротив, подавляемо и уничтожаемо всеми зависящими от разумных людей средствами", поэтому:
Вера и ее институты — это разные вещи. Сами декларируемые принципы могут быть сколь угодно хорошими, но институты практически всегда просто борются за власть, влияние и бабло.
Страницы