Венесуэла. Записки корреспондента.

День первый...

Самолёт «Эйр Франс» задержали в Париже на 5 часов — еле вылетели, ибо ночью рейсы в Венесуэле не приземляются: по причине «опасной криминальной обстановки». Авиалайнер полупустой, пассажиры, судя по нервным разговорам в стиле «что теперь будет?» — только венесуэльцы. Водитель такси, выезжая из аэропорта, блокирует дверцы, и мило предупреждает — после темноты на дорогах рассыпают шипы, затем грабят машину. «Но ты не бойся, амиго — у меня старая „тачка“, им неинтересно». Вот тут и понимаешь, отчего Каракас занимает первое место в рейтинге самых опасных городов мира — здесь больше всего убийств на душу населения. Ужинать уже поздно, думаю, где поменять доллары на венесуэльские деньги — боливары. Предлагаю таксисту. Тот яростно мотает головой — «нет-нет, что вы, я с такими вещами не связываюсь, это незаконно!». «Ну-ну», — усмехаюсь я. — «Завтра, небось, с руками оторвут». Ох, как я ошибался...

Утром в гостинице на «баксы» и смотреть не хотят. Типа, идите в официальный «обменник», однако работник отеля честно добавляет: «там меняют либо американцы, либо законченные придурки».

Государственный курс доллара в Венесуэле — 200 боливаров, а на «чёрном рынке» — 2 715. И если пойти в банк, то по такому расчёту бутылка обычной воды обойдётся в 330 рублей, а скромный обед в недорогом кафе — в 7 000 рублей на человека. Судя по рассказам в Интернете, в Венесуэле должны все попросту давиться за доллар, но такого нет. Нет и многого другого — по телеканалам мира показывают, что демонстранты ежедневно дерутся с полицией, десятки убитых, сотни раненых, море крови. Но в Каракасе тихо, народ в полдень сидит в кафе и лениво попивает ром со льдом, дворники метут улицы. Получается, мировой телевизор (в том числе и CNN с BBC) показывает какой-то фантастический фильм о Венесуэле. «Демонстрации?» — зевает Алехандро, уличный продавец кукурузы. — «Ну да, в субботу будут, вроде как. На одной стороне города митингуют сторонники оппозиции, а на другой Мадуро. Полиция старается, чтобы они не пересекались и не дрались». Вот это да. Заглянешь в Интернет, включишь телевизор — революция, народ прямо не уходит с улиц, чтобы свергнуть злого диктатора Мадуро. А прилетишь сюда, так всем «по барабану».

Дальше было ещё веселее. Я в жизни своей не менял валюту с такими приключениями, как в Венесуэле. В стране проблемы с выдачей денег, у банкоматов длинные очереди, и даже у «валютчиков» в карманах нет «эффективо» — как тут называют «наличку». Брожу по ювелирным магазинам — вам «зелёные» нужны? Нет. Все изображают из себя законопослушных граждан — говорят, в последнее время за обмен с рук стали активно арестовывать, вот народ и не связывается. Один владелец «ювелирки» соглашается. «Что у вас? Доллары? Нет, не буду». «А в чём дело?!». «Я беру только евро...доллары, мужик, это валюта агрессора, указывающего, как нам жить!». Да чёрт возьми! У меня в кармане деньги, и я не могу даже пообедать! Наконец, некая женщина, кормящая на рабочем месте младенца, весьма неохотно соглашается — давай, по 2 200 боливаров за «бакс». Хочется проклясть её, но мне надо на что-то жить. Боливары кажутся прекрасной, недостижимой валютой, за которой скрываются все блага мира — их же так трудно получить. Я печально киваю. Женщина звонит куда-то, и просит подождать 15 минут — «есть проблема». Разумеется, денег не находят. Человек не снял их в банкомате, пусто — везде строгая ежедневная норма. «Президент Мадуро так борется за укрепление национальной валюты» — грустит кормящая мать. — «Чтобы все платили только карточками». Тут уж не знаю, как оно действует, но вчера курс был 3 200 боливаров за 1 доллар, а сегодня вот «бакс» упал до 2 700. Я начинаю понимать, что в самые ближайшие дни умру от голода с долларами в кармане. Уникальная судьба — пожалуй, такого в истории ещё не было ни разу.

В следующем киоске со скупкой золота мне предлагают дать одноразовую пластиковую карточку (оказывается, имеются тут и такие), перевести туда местные деньги, а потом я буду сам искать счастья, снимая купюры в соседних банкоматах. «Но может быть, вам не повезёт». Ну, ещё бы. Кстати, попытки купить сим-карту для телефона тоже терпят неудачу. Иностранцам её не продают, нужно венесуэльское удостоверение личности. Да и чем за неё мне платить? Ощущение, что доллар здесь даром никому не нужен. Печально иду мимо магазинов. Люди выходят оттуда с упаковками яиц, хлебом, пачками масла. Ассортимент не московский, конечно, но опять же, следуя телепрограммам, в Венесуэле страшный голод, продуктовые супермаркеты пусты, и народ едва ли не дерётся за еду. Ничего подобного. Есть очереди, но не километровые. В общем, телевидением США и Европы (да и нашим тоже) создана своя Венесуэла, словно страшный нарисованный мультфильм. Я захожу наугад в кафе. «Доллары за обед примете?» — безнадёжно спрашиваю я. «Да, по курсу „чёрного рынка“, — тихо говорят мне. — Но сдачу тоже дадим долларами...простите, боливаров вообще нет...сами за ними неделю охотимся».

День первый в Венесуэле закончен. Как тут всё необычно. Я здесь уже целые сутки, а так ни разу и не держал в руках «боливарианских» банкнот. О, то ли ещё будет...

День второй...

60 литров бензина стоят тут пять копеек, а набор продуктов — 50 рублей.

На «заправке» мой водитель лезет в кошелёк, и достаёт оттуда банкноту в 2 боливара. Курс венесуэльской валюты меняется каждый день, сегодня он составляет 2 580 боливаров за 1 американский доллар. На российские деньги это 10 копеек. «Надо сейчас заправить полный бак, — говорит таксист. — 60 литров бензина стоят 1 боливар, но мы даём „двушку“ — мельче купюры просто нет». Я не верю своим ушам — неужели полный бак горючего обходится в ПЯТЬ КОПЕЕК? «А сколько можно вообще заправлять по такой цене?». «Один раз в день каждому гражданину. Но мне хватает». Всю дорогу до центра водитель ругает президента Мадуро, и рассказывает: как любит Америку, и как здесь станет хорошо, когда «усатого типа» наконец-то свергнут американцы. Я начинаю думать, что мне совершенно не жаль Мадуро. Он реально развратил страну такими вот щедрыми подачками. Все охотно берут, но «спасибо» не говорят — лишь хотят ещё, и побольше.

На улице скучает приличная очередь в «социальный супермаркет»: там можно купить 400 видов товаров по твёрдым ценам — подобные магазины учредил ещё покойный президент Уго Чавес: для «борьбы с инфляцией и защиты бедных». Магазины финансируются правительством Венесуэлы. Покупатель приходит с паспортом, ему выдают номер, и он ждёт в очереди, пока разрешат войти и купить определённый набор продуктов. Выбор не блещет — только самое необходимое. Есть курица, бананы, ананасы, сосиски, молоко — обычно, коробка еды обходится в 50 рублей. CNN и BBC демонстрировали видео венесуэльцев, обмотавшихся рулонами туалетной бумаги и горестно бредущих через границу с Колумбией. Так вот — туалетная бумага есть абсолютно во всех магазинах, и без проблем. Я в очередной раз просто диву даюсь: телевидение Запада уже пора перевести в Голливуд — оно не репортажи делает, а снимает фантастические блокбастеры. На сайте «Би-би-си» я читал, что голодные венесуэльские дети после уроков ходят посмотреть на шаурму. Я объездил весь город. Рестораны, кафе, закусочные в обеденный час переполнены, в том числе весьма небогато одетыми людьми. Массовый голод западными СМИ нарисован прекрасно, только вот в реальности его нет.

Я фотографирую в супермаркете, и ко мне тут же подбегают работники-«мадуровцы». «Здесь запрещено снимать». «Это что, военный объект?». «Уходите, или мы вызовем полицию». «Слушайте, везде показывают — в Венесуэле голод. Я хочу доказать, здесь всё слегка иначе». «Нас это не интересует, мы на службе: немедленно выйдите!». Вот теперь я прекрасно понимаю, почему Николас Мадуро вчистую проиграл информационную войну. Уго Чавеса в беседах часто хвалят, а о Мадуро отзываются неважно даже сторонники Чавеса. При Уго народ выходил на улицы, протестуя против его бесконечного выдвижения на пост главы государства, тот спокойно шёл к ним навстречу, раскрыв объятья, улыбался и говорил — «Ребята, в чём проблемы? Я ваш президент, я вас люблю, давайте сядем и поговорим!». У Мадуро нет имиджа эдакого рубахи-парня. Он не способен общаться с публикой, а его помощники — «биомасса» среди работников социального магазина, умеющая только «давить и не пущать», и грозить полицией.

На улицах крестьяне из провинции торгуют фруктами и овощами: манго, помидоры, огурцы. Всё примерно в одну цену — 25 рублей за килограмм. Вот десяток куриных яиц у уличных торговцев стоит 4 800 боливаров — 130 рублей, а это уже недёшево. Во время пика нефтяных цен, когда баррель нефти продавали за $150, Венесуэла жила по принципу богатой дурочки. Развивать отечественное производство? Ха-ха, какая ерунда, да мы любую простую мелочь за границей купим. Даже своих менеджеров на добычу нефти не брали — выписывали специалистов из Европы, платили им бешеные деньги. Импорт продуктов питания в страну достигал 95 процентов. Да и сейчас ситуация не слишком-то сильно изменилась. Заказываю мясо в кафе (кстати, по-прежнему плачу долларами, поменять на боливары так и не удалось), приносят отличную отбивную. «Откуда филе?». «Из Колумбии». «А курица?». «Из Бразилии везут, поэтому так дорого». Даже мука для хлеба — и та поступает из соседней Гайаны. Чавес и его преемник Мадуро хотели быть «народными президентами», раздавали деньги направо и налево. Но потом цены на нефть рухнули, начался дефицит продуктов, и народ взбунтовался. Люди требуют, чтобы было, как раньше — копеечная еда в супермаркетах, бензин даром, и слышать ничего не хотят.

«Чавес был грозный парень!» — восхищается поклонник экс-президента, 75-летний Рауль Ромеро, одетый в красную «чавистскую» рубашку. — «А Мадуро что! На улицах открыто спекулируют жратвой, он ничего не делает. В своё время, Чавес арестовывал торговцев, повышавших цены на продукты, закрывал их магазины, конфисковал землю у помещиков, и отдавал её народу. Нам нужна твёрдая рука, настоящая диктатура!».

В мировом телевизоре Мадуро изображают диктатором и палачом, хотя в Венесуэле его открыто ругают на чём свет стоит, рисуют карикатуры, и оскорбляют, как только могут. Но кого волнует правда? Куда красочнее показать страдания по туалетной бумаге...

День третий...

— У меня полицейский недавно «отжал» телефон. Я говорю по сотовому на улице, он подходит, тычет в бок «ствол». «Давай сюда мобилу». Я от неожиданности не понял, автоматически продолжаю разговор. Тот передёргивает затвор, и произносит — «Убью». Пришлось отдать. Это ещё хорошо, я люблю, когда меня полицейские грабят. А вот если бандит из «барриос» — бедных кварталов на горах, он может сначала в голову «шмальнуть», а только потом у трупа пошарить по карманам. Я счастливчик, меня за 27 лет в Венесуэле поставили на «гоп-стоп» первый раз. А многих каждый год грабят.

Мой собеседник — Михаил: гражданин России, живущий в Венесуэле с начала девяностых. Он помогает мне в передвижениях по Каракасу, и инструктирует насчёт визита в местные трущобы. «Охраны у вас не будет? О, кто бы сомневался. Тогда оставьте в отеле часы, телефон, камеру. Денег на такси возьмите немного: у вас должны быть наличные, если возьмутся грабить — иначе обидятся и убьют. Иногда стреляют в руку и ногу, тогда выживете». После столь славного рассказа я отправился в «барриос», как на казнь. Именно там в основном и живут сторонники президента Николаса Мадуро. По CNN и BBC показывают — люди в Венесуэле вконец обнищали, вот и бунтуют против правительства. Ничего подобного — на демонстрации выходит зажиточный средний класс. А Мадуро рукоплещут именно в нищих кварталах, ибо президент даёт их жителям бесплатные наборы продуктов на целый месяц и дарует бесплатные (!) квартиры. Формально они принадлежат государству, но жить в них можно поколениями.

«Да я за президента глотку перережу», — недобро улыбается человек в татуировках, представившийся как Эмилио. — «Кто ещё мне даст еду и „хату“ задаром? Это наш отец и благодетель». Мадуро специально не трогает таких людей, именно поэтому преступность в Каракасе хлещет через край. Мне советуют не останавливаться на улице, что-то разглядывая, а просто идти — иначе бандит успеет присмотреться, подойти и наставить в лоб пистолет. А так — постоянно грабежи на улицах, плюс полиция и национальная гвардия могут запросто отнять у вас понравившуюся вещь. Кто от такого в восторге? «Я люблю русских» — сообщает бизнесмен Карлос, беседуя со мной за чашечкой кофе рядом с площадью Боливара. — «Но лучше бы вы прислали Мадуро экономических советников. Вставьте нам ума! Он не разбирается в экономике. У него один рецепт — дать ещё больше денег бедным, больше бесплатных квартир, бесплатных продуктов, бесплатного бензина, построить тут полный коммунизм. Но от такого, извините, любое государство рухнет».

Митинг оппозиции в западной части Каракаса огромен — собралось не менее 100 тысяч человек. Протестующие относятся ко мне дружелюбно — Россия вызывает либо уважение, либо любопытство, но её не считают врагом за поддержку Мадуро. Вообще ноль агрессии...и тут мне опять интересно, что же такое я вижу на CNN, где показывают — как оппозицию раскатывают в блин танки. Полиция держит нейтралитет: ушла с улиц, дабы не давать повода провокаторам, народ радостно машет пролетающему в небе военному вертолёту. Многие — в футболках с американским флагом, мимо проходит мужчина, держа написанный от руки плакат с переиначенным лозунгом Дональда Трампа — «Сделаем Венесуэлу великой снова!» (в оригинале это говорилось про Америку). «Вы любите США?». «Да, обожаем!». «Помню, у вас уже был в 1993-м году проамериканский президент — Карлос Андрес Перес. Он резко повысил цены на бензин, 80 % товаров были импортными, вогнал республику в миллиардные долги МВФ. Люди вышли на демонстрации, а Перес утопил их в крови, убив 2 000 человек...затем сбежал в Америку».

Человек замирает, открыв рот...и молчит. Наконец, обретает дар речи — «Я надеюсь, в этот раз проамериканский президент будет другим». «Уверены?». «Простите, мне нечего сказать». Спрашиваю девушку из оппозиционеров — как вы относитесь к США? «Это наш сосед, пусть сменит здесь власть». «В странах, где США меняли власть — вроде Ирака, Ливии, Афганистана, погибли сотни тысяч людей. Вы готовы к этому?». Опять пауза. Девушка вздыхает. «Нет-нет. Мы не Африка и Азия. Всё пройдёт мирно. Венесуэльцы не станут убивать друг друга». Зато на вопрос, сохранятся ли бесплатный бензин и бесплатные наборы продуктов, мнение разделяется. Многие искренне уверены — «халява» будет и при новом президенте, как же иначе? Меньшинство признаёт — подарки от государства отменят, «но зато мы будем свободны». Как я уже говорил, протестуют в основном хорошо одетые люди, с достатком. Кстати, у лидера оппозиции Хуана Гуайдо нет реальной экономической программы, кроме как «увеличить в четыре раза добычу нефти». То, что после цены упадут в четыре раза, никто не думает. Короче, у меня ощущение, что в Венесуэле ни президент, ни оппозиция ничего не смыслят в экономике.

Демонстрации в поддержку Мадуро проходят на другом конце города — дабы оппоненты не подрались. «Вы, американцы, совсем обнаглели! — завидев мой фотоаппарат, бросается на меня старушка в красной футболке. — Сволочи! Да как вас люди ещё на первом суку не вздёрнули! Ура социализму!». «Я русский, бабушка». «Ой.., — бледнеет пожилая дама. — Простите, умоляю». «Поменьше нервов, сеньора». Народу не меньше, чем на митинге оппозиции — все радостные, танцуют, поют песни.

Солдаты лезут в кадр, и не дают снимать — не только мне, но и обычным прохожим. «Нельзя фотографировать». «Кто запретил?». «Президент Мадуро». Нет, Мадуро определённо делает всё возможное, чтобы его не любили, и даже очень в этом преуспел. Тут уже присутствуют именно бедняки, рабочие предместий и крестьяне. Я интересуюсь — скажите честно, вас сюда на автобусах собрали и привезли? «Да, привезли! — соглашается дедушка с портретом Че Гевары. — Но я бы пешком сюда пришёл ради Мадуро! А вот то, что нам заплатили — это ложь! Я здесь бесплатно!». Другие люди ему радостно аплодируют. Мне пожимают руки — «Русские, добро пожаловать! Венесуэла любит вас, вы здесь дома».

День митингов закончен. По тротуару, усыпанному пластиковыми бутылками, смятыми пачками из-под сигарет и другим мусором носятся дворники. У подъезда старого дома старики пьют кофе. «Говорят, сегодня какой-то генерал перешёл на сторону оппозиции, — произносит один. — Значимый человек». «И как зовут этого парня?». «А хрен его знает». Венесуэла раскололась пополам. И ситуация там может измениться в любую минуту.