Атлас карт 1800 года. Украина, Белоруссия. Расположение этих территорий в Российской Империи.

Первое известное историкам письменное упоминание о городе Харькове относится к 1656 году.

28 марта этого года чугуевский воевода Сухотин получил царскую грамоту на строительство на Харьковском городище укреплений. Официальной же датой основания города считают 1654 год.

Но вот единой версии кем и как положено начало одному из самых крупных городов Украины сегодня не существует. Историки, археологи, краеведы и даже писатели не устают предлагать собственные версии событий более чем трехсотлетней давности.

Из текста грамоты:  и к иным к Нашим к Украйным городам не пропустил, и с Окольничим Нашим и Воеводой, со Князем Иваном Ивановичем Ромодановским, по его отпискам, где велит вам с собой быт.

Украйным городам, но ен украинским. А каким боком атамана ( по польски гетмана)  запорожев  Хмельницкого припаяли к Харькову. За время СССР наврали и про Киевскую русь И про крещение, что якобы пошло из Киева, а не с Крыма

И вот охота вам всё это раскапывать? Нам-то какая разница? Пусть украинцы ищут.

Интересно, что имел в виду Александр Сергеевич: "Тиха украинская ночь."?

Ох и нравятся мне такие исторические баталии, автору спасибо. Много интересных ресурсов обнаруживаешь после них.)))

Путаете Украину и так называемую Слободско-Украинскую Губернию. Украйн было много, в том числе и рязанская и слободская, а вот Украина была одна.  Украина ---- земли Речи Посполитой где руководил Гетман. То что пшеки называли Украиной мы называли малороссией и никогда не называли Украиной. У нас вообще не было такого понятия как Украина, у нас было понятие украйна, означавшее окраину.

Понятие Украина к нам пришло из Польши, и распространялось оно на ту часть Малороссии, которую Украиной называли поляки, то есть на Гетманщину.

Читаем Данилевского. 1854 год. "Слобожане" Введение

Малороссия историческим путем образовала три отдельные страны. Запорожье, это славянское рыцарство, единственное в мире братство, жившее войной за родину и веру, представляет шумную, живописную вольницу днепровских островитян, летавших в легких лодках, с выборными атаманами, из бревенчатых куреней за шелками, коврами и золотом Турецкой Анатолии. Гетманщина, старая степная гетманщина, где на кровавом поединке решен спор между туземным населением и польскими старостами, между православием и иезуитами, где вращались тени «Тараса Бульбы» и «гайдамаков» — представляется с своими сожженными городами, с гетманами и бунчуками, слепцами-бандуристами и отважным казачеством... Третья часть Малороссии, молодая, светлая страна, степная Слобожанщина, представляет тихий, благодатный, живописный край, зеленые сады и пажити, широкие реки и торговые широкие проселки, леса и города, молодые и богатые, как сам край, старину, у которой нет ни одного воинственнаго, громкого имени, ни одного воинственного, громкого события, много счастливых хуторов и слободок, мирных добряков, лелеюших мечтательную лень, среди зеленых весей и полей, героев домашнего очага, картин пустынных гладей, усеянных душистыми цветами, и этой благодатной старости и привольного детства, среди тысячи предметов, питающих чудесность и страстную любовь к родному приюту...

Что же это такое Слобожанщина и откуда она взялась?

За двести лет назад страна, именуемая Слободскою, представляла пустыню безлюдных степей и диких лесов, по которым носились одни дикие татары и где возвышались одни дозорныя места пограничных обывателей. Четыреста лет сряду эта богатая область была безлюдна и пустынна, с той самой поры, как набег ордынцев опустошил ее, вместе с соседними русскими княжествами. И вот, потомки ее владельцев вспомнили о покинутой отчизне...

Донец, на триста верст протянувши логовище своих вод, леса и сенные раздолья, родной Донец принял забытых родичей, как некогда он же, по словам певца старого времени, принял издалека князя Игоря. Золотая, туманная старина встала из мрака. Донец, по словам вещого Слова, сказал Игорю: «Княжо Игорю! Не мало-ль тебе ныне величия, а врагу нелюбия, а Русской земле веселия?» — И отвечал родной реке князь Игорь: «О, Донче! Велик ты, лелеющий князя на волнах своих; велик ты, стелющий ему зеленую траву на серебряных прибрежиях, велик ты, одевший его темными мглами, под сению зеленого полесья!»

Прошли многие столетия, и описанное певцом старого времени снова возникло...

За двести лет назад близ берегов Донца, верхом на изнуренном коне, показался чубатый гетманец, с пищалью и котомкой за плечами, в изношенной черкесске и синей шапке, подбитой смушками. Он окинул взором безмолвную пустыню лесов и полей, где жили некогда его мирные деды, страну, четыреста лет не видавшую своих родных изгнанников, и слез с усталого коня... На диком, глухом месте скоро поднялся уединенный курень; на заре дым легкою струей встал над куренем; через год в соседстве раскинулась пасека, в прибрежном тростнике заколыхался под рыболовною сетью челн... Немного лет спустя, вокруг куреня поднялись, как из земли, другие бревенчатые курени. Из куреней возник хуторок, хуторок с садами, бакшею, колодцами и хлебными кладями... Пять-шесть хуторков соединились вниз по реке в один, и возникла слободка. Слободка пустила в степь, как корни, свои хутора и курени, свои сады и огороды; народ засновал по перелескам и луговинам; стадо вышло на тучное пастбище; над оврагом заскрипел тяжелый воз, запряженный парою круторогих воловъ; вечером, севши на пороге хатки, чернобровая слобожанка затянула песню громкую и звучную; в праздник из слободки понеслись звуки церковнаго колокола... Прошло еще несколько лет. На вершине кургана показались усы и рысья шапка татарина... Слободка засуетилась, окружилась палисадником; из ее ворот вышел с распущенными значками легкий, летучий, бесстрашный отрядъ; быстрый натиск сломил и разметал врагов; слободка стала крепостцей, откликнулась другим городкам-слободкам, и пошла по свету весть о новой стране, о молодой, богатой Слобожанщине! Великий царь Алексей Михайлович объявил во всеуслышанье, что дарит русскому шляхетству и казакам Гетманщины и Запорожья земли но Донцу и соседним рекам, и бросили русское шляхетство и вольные казаки землю смутную и обагренную кровью, бросили Гетманщину и Запорожье для тихой, новой страны, для страны хуторов и слободок! — Богатый край, под одной широтою с северным Китаем и северной Францией, край, почти с тремя миллионами десятин черноземной, нетронутой плугом, степи и полумиллионом десятин лесов, край, где реки замерзают в начале декабря, а вскрываются в начале марта, где мороз постоянно не более десяти, а зной на солнце превышает тридцать градусов; где, наконец, уже в апреле все дышит весною, летят птицы, цветут деревья и кустарники, а в конце июня поспевает озимь, — этот край скоро возродился и закипел жизнью...

Сперва отдельно, потом с семьями, наконец, целыми сотнями и тысячами семейств стали бежать и переселяться в Слобожанщину гетманские и запорожские казаки и русское шляхетство. Лучшие дворянские фамилии переселились в окрестности полковых сотенных городков. Выборные полковники продолжали раздавать, безоброчно и безпошлинно, леса и водяные мельницы, вольные грунты и сенные угодья, ольховые пристены, озера и пасеки. Там, где четыреста лет сряду носились дикие татары, где шла уединенная и редко оживляемая пустынными обозами, по гребню возвышенности, пересекающей слободскую котловину, дорога в Крым, именуемая Муравским шляхом, там к началу нашего столетия было уже до шестисот церквей и до миллиона жителей. Реки усеялись винокурнями и мельницами. Луга и лесные раздолья наполнились косарями. Плуг пошел по косогорам и лучным прибрежьям. Амбары и степныя одонья стали ломиться от хлеба. Богатства полились в руки землевладельцевъ! — Скоро на земли слободския явились пришельцы чужеземные, сербские и болгарские переселенцы, румыно-валахи и, наконец, молдавские аристократические роды, положившие начало новым туземным фамилиям. Молодой университет поддержал литературные начинания, и в пятьдесят лет слобожане встретили сряду три громкие имени: Сковороды, Каразина и Основьяненка! Слобожане вошли в пословицу своим богатством, и когда их живописная родина получила имя Русской губернии, на гербе новой губернии изобразили рог изобилия...

Не все одинакаго понятия о Малороссии, об этой житнице южной отчизны нашей! Для одних это — страна, где проживают ленивейшие в мире пожиратели вареников, о которых ходит но свету столько уморительных анекдотов, — анекдотов, с которыми сравняются одни анекдоты об англичанах. Для других это — что-то до сих пор еще дикое, отсталое, где говорят на тарабарском наречьи, носят чубы и ездят на волах. Для третьих веселонравная и простодушная хохландия — место, где винокурни держат очень выгодно, народ глуповат, хотя подчас лукав, арбузы ни почем, в деревне скука страшная, соседи неучи и женщины довольно, однако, красивы... Для четвертых, наконец, Малороссия — что-то такое, как бы вам сказать, такое странное, над чем иные восхищаются, как над Италией, и чего, впрочем, они никогда не узнают потому, что туда ехать страшно долго и неприятно, а они лучше поедут на Крестовский или в Новую Деревню, — там, по крайней мере, весело, немец ходит по канату и музыка играет!.. Жители-туземцы тоже не одного понятия о Малороссии. Одни ее любят, другие совсем не любят; одни ею восхищаются, другие ею ничуть не восхищаются!