Право - как показатель возраста

Лев Николаевич Гумилев создал теорию, описывающую рождение жизни, исчезновение народов, этносов по-научному.

Ее, как бы, все знают, при случае воспроизводят популярные цитаты, но мало кто читал, а наукой официально так никто и не признал.

Исходя из этой теории, у этноса есть возраст, и его можно как-то определить. Ну, например, проанализировав законы, по которым этнос живёт.

Нужно только помнить: по Гумилеву молодой этнос состоит из свободных, отвечающих за свои поступки людей, а к концу - все превращаются в безответственных детей - маразматиков.

А у отдельного человека, вроде бы, наоборот - он из безответственного ребенка превращается во взрослого человека (по крайней мере, должен).

Поэтому, анализируя действующие законы, будем помнить о некоторой путанице в терминах. Итак:

Ехали два вора в законе, каждый на своей машине. Оба крутые - дальше некуда. Ехали, ехали и столкнулись. Не сильно; у одного крыло помято, у другого - бампер. Стоят и не знают, что делать. Каждый думает: будь передо мной пенсионер какой-нибудь, обобрал бы его до нитки; и дело с концом, а так, когда перед тобой равный, без стрельбы не обойтись, хотя, ущерб явно того не стоит. Можно бы и заплатить, но не вполне ясно, кто виноват; но не обращаться же к ментам. Нашли, однако, решение. Вызвали частного адвоката и сказали ему: «Вот что, парень, мы тут в кафе посидим, а ты посмотри, замерь, что надо и скажи нам, кто кому сколько должен». Ну, и в конце концов расстались если не друзьями, то, по крайней мере, не врагами.

Точно также иногда поступают бизнесмены: работали-работали, не одну сделку провернули, а тут вдруг - вместо прибыли – убытки. Большие, но не смертельные. А, поскольку жить и работать надо дальше; и терять проверенного партнера не хочется, то гораздо выгоднее эти убытки как-то поделить. Дальше все, как у воров – приглашают специалиста и говорят: «Дели!» Разумеется, с его решением заранее соглашаются, и никакой апелляции не будет. Короче, взрослые люди.

Даже страны так себя ведут. Напишут договор и отдельно указывают в каком суде, в случае чего, разбираться будут. Действительно, не бомбить же друг друга из-за каких-то ста миллионов. Вот такое оно, суверенное право. Суверен означает – выше только Бог.

А для граждан или подданных уже не так, над ними есть власть, которая пишет законы и, в случае чего, исполнять их заставит. Но разный возраст этноса предполагает и разное право.

Закон для взрослых исходит из наличия у них свободы и ответственности. Например, существенным признаком преступления является наличие жертвы, то есть действие одного нанесло ущерб другому. Нет ущерба  - нет и преступления.

Взрослый человек, например, может хранить и носить оружие. Убивать только никого нельзя. Или: вот, один взрослый продал другому взрослому наркотик – оба довольны сделкой, то есть, жертвы нет. Могут сказать – эта сделка вредит наркоману, но для взрослого человека свое здоровье – это его личное дело. В 19 веке наркотики и наркоманы были, а наркомании, как преступления, не было. Общество и государство считали: хочешь подыхать, ну, и пожалуйста! Вольному - воля.

А для детей - законы другие. Дети не отвечают за свои действия. Ребенку говорят: «Не играй со спичками!» А он взял и поиграл. Ничего не сжег, впрочем. Все равно - на час в угол и на ужин без сладкого. Ребенок подрос, поехал на своей машине, не пристегнув ремень, ущерба никому не нанес, а все равно штраф, то есть на ужин без сладкого. А, вот если у него найдут цианистый калий или тротиловую шашку – тут уж штрафом не отделаться, хотя жертвы по-прежнему нет.

Сто лет назад оружие продавалось свободно. У Пушкина не требовали лицензии на дуэльные пистолеты.

Почитайте старые детективы – «Графиня была отравлена ядом, который хранился в шкафу у садовника». В то время мышьяком, в полном соответствии с названием, травили мышей. Попробуйте, купите сейчас.

Сто лет назад даже дети были взрослые.

Читаем повесть тех лет. Семья живет на даче, ждет на выходные гостей, а мальчикам 12–13 лет придумали занятие. Старший брат подарил книгу о фейерверках, а папа привез химикаты и фунт пороху. И вот детишки изготовили и запустили фейерверки. Гости смотрели и умилялись. Сейчас не каждый взрослый может купить фунт пороху, а уж делать фейерверки разрешено только лицензированной фирме.

Или, взять к примеру, относительно недавний рассказ Н.Н. Носова «Мишкина каша». Женщина уехала в город на сутки, оставив двух мальчиков одних на даче, поручив набрать воды из колодца, затопить дровяную печь и приготовить кашу. Далее следуют многочисленные приключения незадачливых поваров – предполагается, читателю будет весело. Сейчас такой сюжет трудно представить. (Дети утонут в колодце, угорят, дом спалят и, вообще, проголодаются. Эту женщину надо лишать родительских прав. Ювенальная полиция по этой женщине плачет.).  А раньше мальчик должен был становиться  мужчиной и, если это не получалось, над ним все смеялись.

В начале XX века психолог Юнг посетил США и вот что он сказал:

– Когда я впервые приехал в Северную Америку, то , к своему удивлению, заметил,  что на улицах, пересекавших линии подземки, не было заграждений, а на перегонах не было живой изгороди. В отдаленных окрестностях колея использовалась даже  как пешеходная дорожка. Когда я выразил удивление, то получил ответ: «Только идиот не знает, что по рельсам поезда движутся со скоростью от сорока до ста миль в час». Эти и другие параллельные впечатления сгустились во мне до понимания того, что в Америке общественная жизнь апеллирует к интеллекту и ожидает его, в то время как в Европе, напротив, приспособлена к глупости.

Как давно это было… Сейчас американцы судятся из-за того, что сами себе пролили кофе на штаны. Суть иска: «Да, я – идиот, и руки у меня растут не из того места, но имею на это право, а вот вы обязаны были все предусмотреть».

А сегодня в городе Твери (микрорайон Юность) рельсы пригородного поезда проходят без насыпи прямо между домами – и пока никакого ограждения. С точки зрения Теории Л. Н. Гумилева мы еще не окончательно впали в маразм, и это - хороший признак, хотя по стандартам цивилизованных стран, - конечно, варварство. Только у дикарей человек сам за себя отвечает.