«Болотная в сердце моём!»

 

Как же я ненавидел всю эту болотную,  проспектно-сахаровскую, новодоворско-собчачью белоленточную вакханалию!

И дело было вовсе не в её откровенно вражеской сути для нашего народа. Меня бесило, что с того момента, как началась та буза с прошлыми выборами Президента, у меня и у моих коллег не было ни одного нормального выходного.

Это уже стало доброй традицией. Пятница. Вечер. Все нормальные люди уже запланировали, с кем напьются, где проспятся и как будут врать жёнам, или  по какому маршруту доберутся до дачи. А в отделах Главка МВД звучат чеканные слова:

"Суббота – усиление. Воскресенье – резерв Министра. Зачитываю список"…

В общем, прощай выходные.

Тогда наше руководство как Гитлер в фольксштурм гребло всех под ружьё – оперативников, системных администраторов, учёных, штабистов, чиновников, настолько прилипших к креслу, что сама мысль отлепить их оттуда казалась совершенно фантастичной. Ничего, отлеплялись и шли как миленькие на Болотные площади, проспекты Сахарова и другие жреческие места таинственной силы  Демократии, транслируемой нам Цивилизованным Миром!

В общем, день ото дня стекались на московские площади толпы жаждущих вдохнуть воздух свободы и вседозволенности. Также на эти места прибывали подлые сатрапы, защитники кровавого режима, мечтающие об одном – чтобы шланг, через который этот воздух свободы поступал, перекрыли бы как можно быстрее и дали служивым людям отдохнуть. В общем, присматривали мы, держиморды, чтобы воздух свободы не слишком сильно пьянил народец, и чтобы всё не перешло в мордобой, призывы к походам на Белый дом (наш, а не американский) и Кремль, дабы снести все его башни в прямом и переносном смысле.

Не знаю, то ли власти действительно были напуганы вакханалией, затеянной креаклами, то ли просто перестраховывались. Но наше руководство успешно позабыло все правила привлечения людей к подобным мероприятиям. Оперативников одевали в форму и посылали патрулировать окрестности, что уже само по себе кощунство. Ребята ведь у нас разными хитрыми вещами занимаются, и однажды, внедрившись для проведения оперативного эксперимента в шайку ворюг или торговцев оружием, можешь услышать:

"А не та ли это ментовская рожа, что не пускала меня на Болотную с булыжником за пазухой, чтобы выразить протест против произвола режима? А получи перо  в бок".

Но приказ есть приказ.

Слава Богу, мне форму не пришлось напяливать ни разу, поскольку  я так и не удосужился получить на складе кожаный реглан или хотя бы матерчатый плащ. Но некоторые наши опера и мои друзья из параллельных структур очень успешно патрулировали метро и улицы. В то время можно было на каждой станции увидеть пару полковников у турникета, ошалело и бессмысленно оглядывающихся окрест, и гордого сержантика между ними – не каждый день тебе в подчинение дают старших офицеров. Благо полковников в Центральном аппарате МВД немеряно – побольше, чем сержантов в метро.

При этом от полковника в метро толку гораздо меньше, чем от обученного рядового. Даже если этот полковник и оперативник. Тонкости патрульно-постовой службы, законодательства и как общаться с обычными алкашами и мелкими нарушителями, а не ворами и убийцами, мы, честно говоря, знаем плохо.  Докопаться, как опытный сержант, до какого-нибудь пьяного столба  у нас не получится. Зато в нашей конторе полно всяких чемпионов по борьбе и боксу,  так что сгоряча засветят кому-нибудь ни за что, ни про что, а потом разбирательства, наказания. Нет, опер и постовой – это разные вещи.  А научный сотрудник из ВНИИ МВД вообще для  сотрудников «земельного отдела» как инопланетянин, а те для него в свою очередь как неразумные туземцы, все в каких-то странных дикарских делах, какие-то там наручники и решётки, пьяный дебош.

Однако, надо заметить, массовку наш полицейский полковник может создать внешне очень даже солидную. Помню, на Ленинские Горы притащили штук сто человек  с большими звёздами из резерва Министра и выгрузили из автобусов. Начинавшая бузить толпа впала в ступор – креаклы решили, что на них бросили резерв Генштаба, всех этих толстых, с отдышкой, краснорожих и злобных мужиков. Так что бунтари бунтовать перестали. Видимо посчитали, что следом пойдёт огнемётная бронетехника.  Им просто не пришло в голову, что перед ними просто толпа мужчин  предпенсионного возраста, которой испортили праздники, выходные и не дают общаться  с детьми и внуками.

Но большинству оперов была поручена все же самая почётная обязанность – шнырять между митингующими и искать замаскировавшихся террористов, гнусных нарушителей порядка, провокаторов и прочую антиобщественную сволочь.

Вот так и потекли наши нелёгкие будни. Как профессиональные революционеры, мы каждую субботу-воскресенье собирались, без оружия, правда, на точке сбора, загружались в автобусы или шлёпали на своих двоих на митинги и демонстрации. Тут дело такое – главное, так замаскироваться, чтобы в тебе мента не опознали. Наша сила – в незаметности. Наша мощь – в скорости и неотвратимости реакции на вражьи происки…

По сути, на некоторых из этих митингов полицейских и прочих   примазавшихся было порой больше, чем самих митингующих. Так что мы вполне успешно создавали массовку и картинку для всяких вражьих информресурсов  – мол, вот она массовость протестов, на которые сегодня приходят не только  зелёная молодёжь и всякое старичьё  1914 года выпуска, но и молодые, энергичные люди.

Вот эти молодые, энергичные, старавшиеся не отсвечивать, и были мы - душители свобод, ловко маскировавшиеся под достойных оппозиционеров.

Нас принимали за своих, требовали, чтобы мы орали хором какие-то антипутинские речёвки. У меня после каждого похода  все карманы были забиты белыми лентами и идиотскими антигосударственными и русофобскими брошюрами, которые нам всучивали приветливо и слабоумно улыбавшиеся агитаторы.

Естественно, осточертевало это настолько, что при малейшей возможности мы рассасывались по окрестным кабакам, здраво рассуждая, что там ещё дивизия таких как мы, и без нас от правопорядка не убудет ничего.

Вот  сидим мы в кинотеатре «Ударник», лопаем суши. За окном под нами вся Болотная с  бурлящей протестующей толпой. И  я приподнимаюсь в своих глазах, напоминая сам себе какого-то философа или йога, с высоты своей неземной мудрости взирающего на смешное мельтешение жалких и никчёмных людишек.

Кабаки вокруг этих сборищ мы облазили все. После очередного испорченного выходного принимали и горячительное, порой даже в лошадиных дозах. А так как народ у нас в службе порой попадается отмороженный и неадекватный, то и выкаблучивали порой такое!

Возвращаемся на место политической баталии. Здоровенный опер, отведав горилки в украинском ресторане, от доброты душевной начинает вязаться к демонстрантам, расходящимся с проспекта Сахарова:

- Ну как, приняли резолюцию?

Либеральные тётки бальзаковского возраста начинают перед ним оправдываться, что пока что не приняли, но всё впереди. А он, воодушевляясь и считая себя минимум Троцким, а то и Лениным без броневика, вопит:

- Как же без резолюции? Куда же вы тогда бежите, трусы?!

После этого в Интернете и какой-то газетёнке появляется статейка, что экстремисты не давали людям покидать место проведения митинга. Ну да, вон он, экстремист, отдыхает после трудов праведных в другом пивняке, выковыривает из зубов  рыбью кость.

Но это так, исключение. Все же отрабатывали мы номер честно. И даже что-то делали. То наши опера словили малолетних ублюдков, мечущих   зажигалки в толпу. То мой коллега полез в разборки между радикалами разнимать, получил, понятно, в глаз кулаком и по плечу древком флага, сам кому-то врезал от души, в общем, порадовался жизни, и день у него удался.

Господи, как же мне обрыдли тогда лики тех, кто собирался на эти сборища. Сейчас вот пытаюсь их как-то систематизировать. Не скажу, что это особо получается, но все же какие-то мысли имеются.

О заводилах этих митингов и говорить нечего – набор известен. Агенты Госдепа да бабки Меркель, представители всяких национальных обиженных групп, деляги, не имеющие ничего, кроме Родины, и примеряющиеся, кому бы её подороже продать. А также профессиональные психопаты, дегенераты, обделённые, обиженные, отодвинутые от кормовой базы – в общем, все по старику Климову, коллективный Сатана.

Основная массовка белоленточных страдальцев за Рассею матушку – это ротозеи. Те, кому делать нечего. Некоторые из них вполне искренне чем-то возмущаются, готовы против чего-то там протестовать – но зачем и против чего, они особо не вникают. Это обыватели, люди с поверхностными желаниями и эмоциями. Иногда готовы покричать что-то в общем порыве, но явно не стойкие идейные бойцы.

Выделяется тут креаклиат - креативный класс, уже смешно. Это в большинстве своём дети неэквивалентного обмена и несправедливого распределения общественного продукта, когда за указатель в метро или логотип Международной выставки «Стоматология для кошек» платят денег  больше, чем получает Уралвагонзавод за готовый танк. Или когда светские львицы в голос орут, что они всю Россию накормили своими налогами с бабок, полученных за корпоративы – и это на полном серьёзе, они нас кормят! Это такие гримасы общества – недолеченные художники, бесценные собачьи парикмахеры, потрясающие стилисты-визажисты, имиджмейкеры, социологи, психоаналитики. Им кто-то внушил совершенно дикую мысль, что в России они недооценены.    Вон, на Западе  катались бы как сыр в масле, а здесь проклятые недобитые коммуняки и чиновники им мяса не докладывают.  Конечно, на больных людей грешно обижаться, но они отожрали значительный кусок медиапространства и Интернета, и их чаянья вызывают какой-то нездоровый ажиотаж и дискуссии. Болезнь эта лечится эмиграцией, но они по скудоумию своему почему то лечат митингами, не соображая, что если государство рухнет, то они сдохнут первыми за никчёмностью в производственном и ратном труде.

Есть ещё профессиональные митингующие. Такие блеклые тётки среднего возраста в вязаных шапочках и скромных пальтишках, очень сосредоточенные и целеустремлённые. Или такие же затрапезные мужички, больше напоминающие  «электронагревателей» - то есть обитавших в естественных тепличных условиях советских научно-исследовательских институтов и лабораторий паразитических организмов, явившихся главным массовым бездумным тараном революций начала девяностых.

Этих «электронагревателей» и тёток в шапочках я видел чуть ли не каждый день в начале девяностых, когда шёл с работы из ГУВД Московской области. Вся Манежка была наполнена этим воодушевлённым, чего-то там  требующим, кого-то там свергающим сбродом. Их тогда называли «ебелдосами» - они все орали «Ельцин, Белый Дом, Свобода». Им страшно хотелось приобщиться к историческим процессам, даже в виде тушек, изжить чувство собственной никчёмности, ощутить свою значимость. Ну  чего-нибудь разломать, только чтобы потом строили другие.

Этот социальный типаж не исчез. Некоторые белоленточники начинали ебелдосами, состарились и все борются с режимом. Им нравится бороться с режимом. С чем-то меньшим, чем с режимом, например, с придурками, разломавшими скамейку во дворе, бороться для них мелко.

Но подросли уже новые. Такой типаж как-то воспроизводится из десятилетия в десятилетие. Тогда они не любили КПСС, сегодня ненавидят Президента и Правительство. Они хотят всё чего-то там нового. Нахотели нам общими камланиями девяностые. Теперь хотят ещё большего. К жизни по большей своей части неприспособленные, на что живут – непонятно. Да и жизнью это назвать трудно. Они стали главными жертвами девяностых, которые выкосили их миллионами. Но неймётся.

Особенно колоритные типы там – эдакие зажигательные шизофреники, как говорил мой знакомый, с кашей в бороде. Среди «электронагревателей» они выделяются неуёмной энергией и гиперактивностью. Они гневливы, недовольны вообще всем на Земле и требовательны. Власть должна, обязана делать так, как это укладывается в горяченном мозгу такого индивидуума. Иначе власть нелегитимна. Долой. Всех повесить, чтобы воцарилась настоящая демократия!

Профессиональные неполживцы, если они не продажные шкуры, в основном бывшие пациенты скорбных домов или просто неодообследованные. Нормальный человек не будет с такой серьёзной мордой орать что-то о свободе прессы и собраний. У неполживцев совсем нет иронии. У них всё серьёзно.

Отдельная песня – молодняк. Отбросим прописные истины о молодёжном экстремизме, радикализме, непримиримости, бинарном мировосприятии, когда есть или хорошо, или плохо. Главные мотивы молодняка на этих непристойных игрищах можно выразить их словами: «А чё, прикольно… А чё, тусня классная, вот и биксы подкатили… А чё, тот пацан дело говорит. Старперов на кичу, заворовались, гады!.. А чё, сто рублей на дороге не валяются за то, чтобы тут постоять и поорать».

При этом абсолютная внушаемость в том случае, если какие-то  откровения исходят от кумиров, и абсолютная глухота к голосу разума, если он исходит от всяких старых никчёмных маразматиков, которым уже аж под сорок лет.

Для молодёжи главное поскакать в толпе и ощутить сладкий вкус потрясении устоев. В таком возрасте ещё страшно хочется выделиться, заявить о себе как личности. Блеснуть на фоне серой массы. И ещё – попасть в ритм со своими сверстниками. Да и себя самым умным считать – мол, старпёры не соображают, как Россию обустроить, но мы то знаем! В общем, такое скромное желание раздолбать весь мир, а потом…  А потом мозг уже не пашет – горизонт планирования маловат. Но какие на фиг горизонты? Тусня, все свои, прикольно, да ещё сто рублей дали!

Способность к критическому восприятию  у них начисто отсутствует.  Выступает Артемий Троицкий, такой белоленточный странный персонаж, лопающийся от креатива. Напялил на себя с любовью сооруженный костюм презерватива и вещает, как то ли власть имеет его, то ли он её поимеет  - бред такой, от которого у меня уши в трубочку закручиваются. А рядом стайка восторженных и бесшабашных, как щенки дворняги, студентов. Один из них, очкарик, по виду отличник, с придыханием говорит:

- Молодец Артемий! Умеет все-таки он сказать!

По-моему, информативнее было бы, если бы этот Артемий мычал, но и тогда, мне кажется, такие воодушевлённые студентики твердили бы:

- Мощно промычал! Режим уже зашатался!

После этого «умеет он сказать» я почему-то утвердился в мыслях, что до двадцати пяти лет людям вообще нельзя давать голосовать. Они просто не понимают устройства социума, у них нет ответственности, им главное, чтобы прикольно и старпёров долой. В общем, находка для  либерала – это лицо малолетнее, малообразованное и малодумающее.

И наши западные доброжелатели воспринимают это так же.

Читали нам в конторе лекции люди из всяких хитрых аналитических центров. Помню, выступающий поведал:

- Вон, видные оппозиционеры. Два «К» (думаю, вы поняли, о ком речь). Им Англия выделяет в год на подрыв  российской государственности шесть миллионов  фунтов стерлингов. За несколько тысяч они подкармливают в Москве парочку моложёных правозащитных движений и их лидеров. Лидеры получают небольшие, но все же вспомоществования. По пятьсот рублей дают группе студентов, чтобы те помитинговали и побуянили. Некоторые парни и девчонки соглашаются просто из любопытства. Приглашают на это торжество либерального духа журналистов. Так и появляются репортажи о массовых протестных выступлениях в Москве.

Да, все довольны. На шесть миллионов в Англии жить можно. Скорее всего, те, кто их выделяет, тоже толк в попилах знает. И власть в России тоже довольна – эти выступления никому не угрожают, ну а шум – пусть все видят, какая у нас терпимая к придуркам демократия.

Хотя толк с этого не совсем нулевой. Все же на болотные бесовские игрища удалось мобилизовать немало студентов, так что эти сетевые оппозиционные структуры сработали. Да и Навальнячий пользуется этими  наработками, хотя в его исполнении это выглядит совсем позорно – он уже начинает осваивать протестный ресурс старших групп детского сада. Во всяком случае, школьники на его митингах под овации новых ебелдосов уже вовсю толкают программы немедленного обустройства России по их лекалам – типа отменить тоталитарную власть учителей и комиссии по делам несовершеннолетних, допустить альтернативные правилам сложения и умножения субъективные толкования в разрезе развития креативности и свободы выражения личности.

Но это уже какая-то агония, доведение ситуации до полного абсурда, за что Навалалону и его команде большое человеческое спасибо. После его манипуляций воспринимать эти действа без смеха не выходит…

Ну, в целом, если подбить итоги -  люди на этих сборищах становятся баранами, которых кормят  низкокачественными лозунгами, чтобы нагуливать жир протестности. Ну а дальше – убой и шашлык, во всяком случае, пастухами  так постоянно задумывается и никогда не получается.

Но главное действующее лицо всех этих митингов одно – это толпа!

Толпа – это не сборище организмов. Она сама единый организм. На эту тему написано великое множество художественных и документальных книг, а также научных трудов. Из них получается, что  толпа – организм низкоинтеллектуальный, подверженный лёгкому внушению, взрывным эмоциям – от разрушительной ярости до позорного страха.

В основном это воспринимается как какие-то аллегории, сравнения. Но я-то знаю – это и есть организм. Во всяком случае, сообщество клеток, соединяемых единой энергией.

По поводу энергии. Баку конца восьмидесятых. Карабах, Сумгаит, взаимная армянско-азербайджанская резня. Тогда я впервые увидел эту самую настоящую, классическую единую толпу.

На площади Ленина в Баку, которая считается одной из самых больших в мире, собиралось до нескольких сот тысяч человек. Они там ошивались не одну неделю, синхронно  сотнями тысяч глоток, не останавливаясь ни на миг орали «Карабах, Карабах», жгли костры высотой метров десять –   зрелище было дикое, языческое, откуда-то из глубины веков.

Я тогда был молодой и чувствительный. И когда подходил к площади, ощущал совершенно явственно  упругость - будто силовой барьер. Преодолеваешь его, голова идёт ходуном, и ты подстраиваешься под этот ритм толпы. И хорошо, если ты морально и идейно не часть этой толпы. Потому что отождествление с ней отнимает твою индивидуальность.

Примерно такие же ощущения у меня были и от московских белоленточных сатурналий, правда, гораздо менее сильные. И народу было поменьше, и агрессивная объединяющая идея не такая мощная, и смехуёчков  с подколками побольше, что разряжает атмосферу. Но всё равно это была толпа. Со всеми её закономерностями. С микромозгом  в виде её поводырей – безответственных деляг от политики и демагогов, которые, считая, что управляют толпой, сами подпадают от неё в зависимость.

Ну что можно сказать об этом организме? Во-первых, он чрезвычайно глупый. Говорить с толпой на языке логики бесполезно. Толпа живёт лозунгами. Притом чем тупее, чем проще – тем больше отзвук. А если эти лозунги прокатаны ещё до этих сборищ, так вообще хорошо, не нужно даже малейшим образом напрягаться, чтобы попасть в ритм. Мозги присутствующих и так уже отформатированы.

При этом лозунг считается жизненной аксиомой. У толпы восприятие черно-белое – или-или, оттенков и сомнений она просто не знает. При произнесении лозунга уже выработан  условный рефлекс:

"Партия жуликов и воров!"

И у элементов толпы сразу начинают слюни течь, как у собаки Павлова, и остатки соображения теряются.

Таких лозунгов достаточно: «Независимость судей», «Сменяемость власти», «Свободные СМИ», «Опора на мелкий бизнес, который спасёт страну», и прочее, и прочее, и прочее.

Подразумевается изначально, что в проклятой лапотной России всего этого нет, и что при этом тёмное русское быдло, не понимает своего несчастья. И только собравшиеся Воины Света видят, как оно и надо, и призваны на землю принести эти блага.

Если начать разбираться, то выясниться много моментов, не укладывающихся в общую концепцию. Например, что человечество ещё не произвело на свет независимых судей – все они подвержены тем или иным влияниям, а в России у судей независимости столько, что простым гражданами она уже поперёк горла. Что больше всего мелкий бизнес развит в Африке, а все крупные и успешные государства паразитируют именно на бизнесе крупном. Что СМИ в России не просто свободны, а разнузданно свободны и могут молоть такое, за что на том же Западе их поубивали бы. И так по любому лозунгу. Но кому это интересно?

Большинство лозунгов – это какой-то перевод с английского. Все про порочность несменяемости власти и благословенность разделения властей, и прочая англосаксонская муть. Ничего о правах рабочих, об индустриальной революции. На фиг надо? Власть нужно менять каждый год – вот тогда заживём! Правда, в последнее время начинают осваивать тему несчастных бабушек и украденных пенсий. Но это так, дань обстоятельствам. Ни бабушки, ни пенсии по большому счёту никого не интересуют.

Толпу можно подбить на любое преступление. Но её нужно пинать, сама она для этого слишком малоповоротлива. Поэтому  во всех приличных провокациях, для которых собирают биомассу твиттерами, листовками, сарафанным радио, использованием сетевых структур, флеш-мобами, должно быть агрессивное ядро. Боевые группы. И снайперы, и провокаторы, и борцы с ОМОНом, и разогреватели публики. В общем, весь набор. Для украинских майданов америкосы готовили таких боевиков в специальных лагерях в Прибалтике десятилетиями. Думаю, пиндосы проклятые наших вниманием тоже не обошли…

«Мы не сделали скандала, нам вождя недоставало.

Настоящих буйных мало – вот и нету вожаков».

Задача множества всяческих наших органов сделать так, чтобы  настоящих буйных так и оставалось мало. Заводил нужно выявлять, изолировать, а при серьёзном обострении и уничтожать - они сами готовы уничтожать кого угодно.

Слава те Господи, наши компетентные товарищи наработали вполне приличную практику по борьбе с зачинщиками. И в ответ креаклам только остаётся выть на Луну – ни за что мальчиков повязали, всего-то кирпичом полицаю по шлему дали!

Конечно, толпа – это сила. Порой она служит инструментом гигантских общественных сдвигов. Были и революции, изменившие облик цивилизации, и борьба за национальную независимость. Но суть наших подобных акций проста до безобразия – это игра на стороне наших геополитических противников, за их счёт и для достижения их целей. Это просто предательство и пособничество нашим недругам. Пусть и уголовно ненаказуемое, но для предателей  в Аду приготовлен самый страшный круг.

 Радует, что наше население после Киева уже не испытывает иллюзий и видит, что погремушки-поскакушки далеко не школа демократии и не инструмент прогресса, а скальпель, которым хотят вспороть живот нашей государственности. Так что некоторую прививку мы получили. Насколько сильную – посмотрим после выборов. Хотя что-то мне подсказывает, на сей раз все будет куда спокойнее. По непроверенным слухам источником  того  белоленточного  движения была именно свара кремлёвских элит. Успешность этого бардака основывается на верхушечном расколе и неспособности государства к мобилизации, к тому, чтобы предложить народу реальное хорошее будущее.

Ну а как мы, полицаи? Что  делать нам? А ничего. Опять суббота. Опять усиление.

На этот раз городские сумасшедшие с белыми лентами решили устроить автопробег во имя свободы и демократии по американскому образцу. Методички, по которым подбивают неразумную часть нашего населения на всякие непотребства, кажется бесконечны. Каждый раз что-то новое. И все это будет тянуться вечно. Теперь вот «ударим автопробегом по авторитаризму».

И вот стоим мы на Садовом кольце, где уже собрались толпы сочувствующих автопробегу с флажками и плакатами. Кто-то чего то  орёт, подрыгивает  – в общем, обычное обезьянье счастье.

И мы стоим в сторонке, типа,  тоже сочувствующие.

И вот подходит к нам опытный борец с режимом. По возрасту, похоже, из старой ебелдосной гвардии – это  у него морщинами по лицу написано и овсом по бороде. И начинает от нас требовать подписать петицию против полицейского произвола в целом и против душителя свобод Нургалиева в частности – ну только чтобы с указанием наших паспортов и фамилий.

- А зачем? – спрашиваю я.

- Это же полицаи! Палачи! Вы знаете, что они с людьми творят! Как они пытают наших соратников! Э-э, братцы, скажу я вам...

- Не, не подпишем, - говорю я.

- Почему?

- Так вы же сами сказали – они кого хотят, того и гнобят. Мы их боимся.

- Да-а-а. Не бойцы вы. Не бойцы, - обдав нас презрительным взглядом, борец с режимом удаляется…

 

Сильно за текст не пинайте – это не социальное исследование и не политическая концепция. Это мои эмоции и зарисовки с натуры.  И соответственно глубоко личные оценки и суждения, которые, конечно же, не истина в последней инстанции. С другой стороны, и не от фонаря взятые.