Две глобальные стратегии

"Мягкая" война между нами и США никогда не прекращалась, мирным казался лишь период нашего кажущегося "поражения"... Механизмом "поражения" была навязанная и принятая нами уверенность, что мы просто должны всё делать "как они" — успешные, цивилизованные, обогнавшие.

Запад

"Мягкая война" СССР и США была ничем иным, как конкуренцией публичного, гласного идеологического контроля (у нас) и негласных технологий манипулирования и промывания мозгов (у них). Эти технологии опирались на огромную базу гуманитарных научно-экспериментальных и просто опытных разработок на Западе.

Обязав пролетариат бороться с частной собственностью, Маркс идеологически утвердил непреходящее идеологическое величие капитала. Поскольку не частная собственность как таковая важна, а контроль олигархии над использованием и распространением научного знания.

Маркс предложил пролетариату политическое средство, которое использовала олигархия Нового Времени — буржуазия — для свержения феодального государства и католической церкви. То есть Революцию.

Революция и сегодня главный инструмент олигархии, контролирующей науку как производительную силу и источник власти. Одна из целей этого контроля — остановить прогресс самой науки, сделать его полностью управляемым и подконтрольным, не допустить появления новых государств, основанных на научном знании.

Знание в американской системе власти должно быть спрятано как можно глубже в элитарные институты — как и проектировал Лео Штраусс, основатель школы американских неоконсерваторов, определивших современную политику США. Таково основное условие функционирование американских социальных технологий.

Т.н. информационное общество — глобальный олигархический проект, при котором знание как основание современной власти должно быть заменено информацией.

Россия

Диктатура марксизма пришла к власти сугубо контрреволюционным путём — и должна была бы отрефлектировать это. Этого не случилось... Великая Октябрьская Контр-революция — вот как это событие должно бы было называться в советских учебниках.

Идентичность советской власти и коммунистической монополии на власть была связана исключительно с научным знанием об истории, о социуме и, в особенности, о труде. Утрата этой идентичности означала и падение власти.

Исторический опыт показывает, что наша актуальная, исторически адекватная идеология всегда выигрывала у американского промывания мозгов, пока оставалась таковой. Русские обладают гораздо более глубокими традициями и историческим сознанием, нежели американцы, и морочить нам голову по штатовским методикам будет весьма затруднительно. Хотя такие попытки предпринимаются.

Правящий класс должен править с помощью планово, проектно и программно изменяемой идеологии — наилучшего на данный момент социального знания, но никак не светской религии, что больше пристало олигархическому правлению (светская вера демократии). Вот что хотел построить советский пост-марксизм, начиная с Александра Зиновьева и Георгия Щедровицкого, вот в чём смысл предлагаемого им развития.