По всей строгости кривосудия

Автор Степан Степанович Сулакшин — генеральный директор Центра научной политической мысли и идеологии, д.полит.н., д.физ.-мат.н., профессор.

Почему российские суды осуждают, а не оправдывают?

Может быть потому, что они так и называются: «суды»? От слова «судить». Но дело в том, что «судить», это не обязательно «осуждать». Это еще и «оправдывать». Качество и состояние российского правосудия таково, что ежегодно миллионы долларов, будем говорить так, «штрафных санкций», европейские суды, в частности Европейский суд по правам человека, как инстанция окончательного, не обсуждаемого решения, выписывает, фактически, российскому правосудию.

Государственный бюджет, то есть все налогоплательщики, платят за неправосудные решения российского суда этот штраф. Вопрос. А почему платят налогоплательщики? Мы с вами? А не виновники начетов? И каковы цифры?

Но прежде, чем эти цифры назвать, вообще о самой природе суда тоже нужно сказать пару слов. Это ведь состязательность. Если Обвинение должно обвинять, то Защита должна защищать. И у них, в нормальном правосудии, права и возможности одинаковы. А над ними судья. Он должен руководствоваться только доказательствами одной Стороны и доказательствами другой Стороны. И, как мы понимаем, квалификация, уровень юристов со стороны Обвинения и со стороны Защиты примерно одинаковы. Они учились в одних и тех же университетах. Они примерно одно количество лет работают в той или иной сфере правосудия.

Состязательность говорит, что права и возможности обвинять и защищать, тоже одинаковы. Это у нас в Конституции записано. То есть по некоторой логике природы правосудия и судебного процесса, количество обвинительных решений суда и количество оправдательных решений суда, должно примерно как-то соответствовать друг другу. То есть, как говорят, фифти-фифти.

Как же соответствуют они у нас в России?

От 0,4%, до 4,5%. В среднем, около одного процента оправдательных приговоров по уголовным делам. В Европе оправдательных приговоров около 50%. Это имено та оценка, о которой я и говорил. В Соединенных Штатах до 25%. Интересно сопоставление Тайваня и Китая. В Тайване, — 12% оправдательных приговоров, в Китае, — 0,7% оправдательных приговоров. Как у нас.

У меня есть собственный опыт участия в судебных делах, и я наблюдал, как фабрикуются обвинительные материалы, как фактически подложные лжесвидетельства оформляются в виде протокольных «свидетельств» так называемых «свидетелей», особенно когда следствие ведется по статьям, связанным с экстремизмом, обвинениям в терроризме, когда следствие ведет спецслужба. Есть еще один эффект, очень интересный, — оправдывают государственных чиновников и служащих правоохранительных органов в двадцать раз чаще, чем обычных граждан. О чем это говорит? О том, что есть очень непростое наследие. Наследие сталинизма. Когда действовал принцип «Был бы человек, а статья найдется». Наследование режимом монополии КПСС, когда в стране властвовал не закон, а Устав КПСС. Монополия вот такой своеобразной ветви власти, которая стояла над всеми и над судебной ветвью власти в том числе. И сегодня эта монополия тоже имеет место. Это президентская вертикаль, а к ней «пришлёпка» в виде «Единой России». Именно вот этот монополизм, разрушение самостоятельности ветвей власти, сдержек и противовесов между ветвями власти одна из причин того, что у нас правосудие превращается в кривосудие.

Но что удивительно, даже в сталинские времена, в 1943 году, когда был самый разгар шпиономании, при всех особых требованиях к правопорядку в условиях военного времени мы видим от 7% до 10% оправдательных приговоров. На сегодня же от половины до четырех с половиной процентов.

Есть еще одно очень важное соображение. Суды присяжных дают примерно 20% оправдательных решений. Значит, отсюда следует вывод: суд — зависим. Суд под давлением. Под давлением репрессивной машины. Под давлением «телефонного права». Под давлением политического заказа, когда нужно заткнуть рот критикам власти. Сейчас это особенно явно касается уже тысяч людей, арестованных и подсудимых. Особенно на подходе к выборам Президента.

Присяжные по совести своей принимают решение, выслушав те же самые Стороны обвинения и защиты. Не может так быть, чтобы судья, профессиональный юрист, и присяжные, которые тоже уже опыт какой-то судебный накопили, в десятки раз иначе относилисьбы к одному и тому же событию, если они исходят из своей объективной потребности найти справедливое, правосудное решение.

С нашим правосудием дело плохо. Поэтому когда Партия нового типа придет к власти, то будет выдвинут закон «Об ответственности судей за необоснованные решения». Но там есть очень важный технический вопрос, правовой вопрос, а кто будет судья над судьями? Кто будет определять «необоснованность решения»?

Это вышестоящие инстанции. Ведь если решение нижестоящей инстанции отменяется вышестоящей, то это и есть оценка квалификации нижестоящего решения. Это первое.

Второе, международная квалификация деятельности российского правосудия. Это те самые суды, в институтах которых Россия принимает участие, и по приговорам которых выплачивает миллионы долларов каждый год. В этом законе будет предложено, чтобы вместо того, чтобы мы с вами отвечали за все российское кривосудие, выплачивать эти штрафы будут те, кто принял неправосудные, неквалифицированные решения. Это судьи, которые приняли решения, впоследствии отмененные. Такой закон мы обязательно внесем.

Я не хочу сказать, что судейский корпус весь поражен недобросовестностью или страдает от недостаточной квалификации. Такие явления есть, но надо помочь нашим судьям выйти на путь достоинства, независимости, демонстрации своего профессионализма, а не сервильности к политическому давлению и заказу. Защитить судей в стремлении выйти на эту позицию. Защитить судей от политического давления. От криминального и лоббистского провоцирования. От взяточничества и тому подобных вещей. От угроз, в том числе. Вот это и будет, одним из направлений реформы российского правосудия. Это возможно, потому что, еще раз, в Европе 50% оправданий, в Америке 25% оправданий, а у нас, пол процента.

Тема очень серьезная. Мы обязательно к ней еще вернемся.