Чем опасен ПОПС?

Был такой анекдот в «благословенные» девяностые. Министр внутренних дел вызывает к себе помощника:

— Что-то у нас совсем денег мало. Давай-ка зарплаты по всей милиции снизим, посмотрим, что будет.

Проходит месяц. Заместитель докладывает:

— Всё в порядке, на зарплату жалуются, но на службу ходят.

У министра новая идея — перестать зарплату платить вовсе. Проходит ещё месяц, заместитель снова докладывает:

— Всё нормально. Ноют, нудят, но каждый день на службе как штыки.

Министр решает продолжить эксперимент — приказывает брать с милиционеров на входе деньги за появление на службе. Через месяц сам вызывает к себе заместителя.

— Ну как?
— ГАИ и ОБЭП платят, остальные через форточки лазают.

Так вот, к чему я напомнил про те «свободные от коррупции» времена. Всем понятно, что если с сотрудников берут деньги за то, что они ходят на работу, тут что-то не так. Потому что глубоко идейных людей даже в России не так уж много, и потому что даже самому идейному в мире человеку всё равно желательно хотя бы пару раз в день что-нибудь кушать.

И всем опять-таки понятно, что довольно быстро эта извращённая экономия выродится во что-нибудь нехорошее — не получающие зарплаты люди вынуждены будут в итоге или уволиться, или полностью перейти на незаконные методы добычи пропитания.

Ровно та же самая проблема заключается и в ПОПС, политике отрицательных процентных ставок. Ситуация, когда банк берёт с вас плату за хранение ваших денег, ненормальна. Она приводит к целому ряду перекосов и разрушает в итоге всю систему.

Ниже я приведу свой перевод опубликованной в Financial Times статьи Хува ван Стениса, управляющего директора «Морган Стэнли». На всякий случай отмечу, что в Википедии есть статьи и о Financial Times, и о «Морган Стэнли», и о Хуве ван Стенисе. Издание, банк и персона пользуются в финансовом мире большим авторитетом.

Мистер Стенис указывает на то, что основные плюсы от снижения ставок экономики стран Запада уже получили, и что дальнейшее снижение приведёт к разрушению системы.

В конце статьи Хув ван Стенис прямо указывает на два слабых звена.

Во-первых, это фонды денежного рынка, которые инвестируют в краткосрочные денежные облигации. В Японии после включения ПОПС все 11 таких фондов перестали принимать новые вложения.

Во-вторых, это банки. После того, как банки массово начнут брать с клиентов плату за хранение денег, клиенты не менее массово понесут денежки в домашние сейфы. В той же Японии и в Германии уже наблюдается такая тенденция.

Проще говоря, включение ПОПС на полную мощность приведёт к неустранимым проблемам у банков и у фондов денежного рынка. А этого достаточно, чтобы дефицит денег привёл у обрушению всей финансовой системы подсевших на низкие ставки стран Запада.

Таким образом я довольно сдержанно отношусь к оптимизму некоторых товарищей, которые называют ПОПС чуть ли не «новой парадигмой» и требуют, чтобы Россия поскорее вскочила в последний вагон катящегося под откос поезда.

Если корову меньше кормить и чаще доить, она будет приносить фермеру гораздо больше денег. Однако сердце подсказывает мне, что фермер, который попытается проверить эту соблазнительную теорию практикой, через некоторое время может столкнуться с весьма обескураживающим итогом эксперимента.

http://www.ft.com/cms/s/0/018ea7f8-ef67-11e5-9f20-c3a047354386.html
 

Хув ван Стенис. Отрицательные процентные ставки — это высокорискованный эксперимент.

Будут негативные ставки побуждать банки одалживать деньги обильнее и под меньший процент, помогая тем самым экономическому восстановлению? Я не уверен. Я боюсь, что отрицатательные ставки — это опасный эксперимент с уменьшающимся положительным воздействием.

Традиционно считается, что негативные ставки это всего лишь естественное продолжение количественного смягчения, что-то типа приглушения мощности кондиционера. Эта точка зрения недооценивает ответную реакцию финансовых посредников. Они подрывают прибыли банков. Они дают кредиторам стимул к просадке, а не к росту. Они поощряют банки искать возможности для инвестирования за рубежом, а не на домашних рынках. Они также рискуют нарушить механизм финансирования банков. Это всё идёт вразрез с желанием центробанков облегчить условия кредитования и поддержать финансовую стабильность.

Нельзя сказать, что QE не помогло глобальной экономике и не помогло банкам восстановить свои балансы. Низкие ставки улучшили доступность их кредитов, уменьшили плохие долги и подняли стоимость активов, увеличив тем самым стоимость залога. Но рыночные ожидания большую часть этого уже учли, и постоянные низкие ставки будут теперь действовать на прибыльность банков как усиливающийся холодный ветер.

Один контраргумент заключается в том, что негативные ставки до сих пор неплохо проявляли себя в Швеции, Дании и Швейцарии. Подробности однако более тревожны. Банки изо всех сил старались компенсировать негативные ставки путём увеличения стоимости кредитов — в частности ипотечных — и путём взимания более высоких сборов. В результате стоимость займов выросла, а не снизилась.

Суть проблемы в следующем: рынки больше не уверены, к чему приведёт введение низких ставок в ряде стран. Питер Прат, главный экономист Европейского центрального банка, сказал на прошлой неделе: «Как другие центробанки и продемонстрировали, мы ещё не достигли физической нижней границы». Покуда остаётся эта неопределённость, банкам трудно понять, являются ли экономически целесообразными новые кредиты, а инвесторам трудно правильно оценить банковские активы. После снижения ставки по депозитам ЕЦБ ещё на 10-20 базисных пунктов влияние на прибыль банков может стать экспотенциально отрицательным.

Дания и Швейцария стремились смягчить удар при помощи многоуровневых схем, которые должны были обложить налогами только избыточные депозиты и удержать иностранных инвесторов от увода денег с рынка. ЕЦБ пытается применить альтернативную схему: новую целевую долгосрочную операцию рефинансирования, при помощи которой он будет платить банкам за выдачу кредитов. Но это не в полной мере компенсирует сопротивление отрицательных ставок. По моей оценке будут выбраны только от 5 до 15 процентов от полуторатриллионного увеличения TLTRO. Эта оценка сделана на основе опроса крупнейших банков Еврозоны на конференции Morgan Stanley’s Financials на прошлой неделе. Среди банков северной Европы практически нет тех, кто претендовал бы эти компенсации. Другими словами, почти половина от TLTRO может в итоге превратиться в старые операции финансирования — субсидирование ставки без новых кредитов.

Для банков косвенные последствия негативных ставок могут иметь более важное значение, нежели прямой эффект. Существует риск того, что ликвидность на рынке будет снижаться, поскольку низкие ставки означают, что финансовые посредники будут копить высокодоходные активы. Есть также вопрос, как фонды денежного рынка, которые помогают многим корпорациям управлять их финансами, будут держаться в условиях отрицательных ставок. В Японии все 11 компаний, которые управляют фондами денежного рынка, прекратили принимать новые вложения.

Отрицательные ставки, если они распространятся на банки, могут также начать подрывать доверие потребителей к банкам как к правильному месту для хранения денег. С тех пор, как появились отрицательные ставки в Германии и Японии, там выросли продажи сейфов.

Коммерческие банки и другие финансовые институты рынка более чувствительны к отрицательным ставкам, чем центробанки. Если центробанки не могут оценить этот фактор, они могут принести больше вреда, чем пользы.