Объекты пропаганды: аудитория в контексте СВО

Почему для пропаганды против России использовали Арнольда Шваргцнеггера? Каковы были цели операции ЦИПСО "Ласковый Марбас"? Почему Зеленский больше не выступает с открытыми обращениями к гражданам России? 

Обо всем об этом в публикации Центра политического анализа и социальных исследований просветительского курса лекций политолога, доцента Финансового Университета при Правительстве России Павла Данилина.

Курс разработан в рамках реализации проекта «Противодействие деструктивным информационным воздействиям на сознание современной молодежи», признанного победителем конкурса грантов Мэра Москвы для социально ориентированных некоммерческих организаций в 2023 году.

Вторая лекция посвящена теме «Объекты пропаганды: аудитория в контексте СВО».

В пропаганде объект – это аудитория. Аудиторией может быть социальная группа или среда или страта, или часть общества, или даже все общество в целом. Чтобы пропагандистский месседж был принят и понят, чтобы он не пропал втуне, субъекту пропаганды необходимо в обязательном порядке учитывать особенности аудитории, четко осознавая характерные черты объекта, его интересы, интересы его окружения. То есть, для того, чтобы правильно составить пропагандистское послание, игрок должен понимать как то, на какую группу в обществе он собирается влиять, так и на то, какие интересы у общества в целом, у союзных групп, у групп противника. Именно четкое представление о том, что собой представляет аудитория, позволяет выбрать правильные формы, средства и методы пропаганды, что, в свою очередь, позволяет месседжу достичь адресата и оказать на него воздействие.

Однако возникает вопрос: когда мы говорим об аудитории, мы говорим о группах, стратах, средах и обществе, но говорим ли мы об индивиде? Ответ на этот вопрос довольно сложный. Некоторые эксперты уверены, что «объектом пропаганды выступает и собственно индивид (в той или иной мере получающий свою дозу пропаганды через СМИ), так и его ближайшее социальное окружение (микрогруппа). Таким образом, достигается, с одной стороны, внедрение идеологем в индивидуальное сознание и их последующее подкрепление социальной средой, с другой» [1]. Однако эта логика представляется неверной. Воздействие на индивида не может быть целью пропаганды, если только этот индивид не занимает ответственный пост и трансформация его взглядов в нужном направлении может повлиять на принятие решений в интересах субъекта пропаганды. Но даже здесь, полагаю, избирательное воздействие осуществляется не на конкретного человека, а на представителей условной группы элит[2].

После короткого предисловия выскажем несколько условий, в которых сегодня действуют пропагандисты различного уровня. Итак, первое: сегодня расширение палитры инструментов доставки информации открыло перед пропагандистами доступ к тем аудиториям, достучаться до которых ранее было бы невозможно в принципе.

Второе: произошла глобализация медиаструктур, фактически монополизация рынка производства и передачи медиаконтента крупнейшими мировыми транснациональными корпорациями означает, что общемировой охват, обеспечиваемый крупнейшими СМИ, социальными сетями и новыми медиа, дает возможность трансграничного воздействия такого уровня, который ранее невозможно было бы и представить.

Третье: за счет глобализации информационных потоков у транснациональных структур появилась возможность дифференцированного и таргетированного воздействия на объекты пропаганды. То есть, глобализация приводит к демассовизации (это видно по снижению популярности телевидения и росту популярности тематических страничек соцсетей). Демассовизация приводит к процессу фрагментации и разделению аудитории на разнообразные – половые, возрастные, национальные, профессиональные и т.п. сегменты.

Обязательным условием успеха пропагандистской работы является требование учитывать как фрагментацию сообщества – реципиента пропаганды, так и объединяющие это сообщество факторы при передаче пропагандистского месседжа. То есть, апеллирование к массе допустимо только в том контексте, который позволяет эту массу каким-то образом структурировать. То есть, нельзя бросать пропагандистский месседж просто «россиянам», «украинцам» или «американцам». Как и месседж для отдельно взятых «русских» и т.п. также вряд ли будет воспринят аудиторией. С этой проблемой наш противник столкнулся на первом этапе проведения Специальной военной операции, о чем будет сказано чуть позже. Зато вполне успешно в ходе второго этапа СВО сработали месседжи, направленные на радикальных патриотов, а в ходе третьего этапа – на отдельную группу радикальной дагестанской молодежи.

При пропаганде на конкретную аудиторию также необходимо принимать во внимание тот факт, осуществляется ли на нее влияние, или же оказывается на нее воздействие? Воздействие – это навязывание посредством пропаганды необходимых месседжей, которые, проникая в сознание, побуждают к определенным действиям. Влияние – более слабое условие, при котором реципиент меняет свою позицию или приобретает выгодную субъекту пропаганды позицию, которые позволяют впоследствии на него воздействовать. Разумеется, способы воздействия на аудиторию разнятся в зависимости от характеристик объекта пропаганды, но этому будет посвящена отдельная лекция позднее.

В том, что касается психологической войны, информационных войн, сопровождающих боевые действия, принято отделять военную пропаганду от гражданской, контрпропаганду от позитивной пропаганды. Но уникальность СВО и ее экзистенциальный характер противостояния российской цивилизации и транснациональных, глобалистских, неоколониальных структур такой возможности не дает. Если за пределами СВО – в более ранний период в действиях сил ССО (Силы специальных операций Вооруженных сил Украины) можно было четко проследить направленность на военную аудиторию, то уже после февраля 2022 года грани в пропаганде между гражданской и военной составляющей были стерты.

Тем не менее, пару слов сказать об этом предшествующем этапе и деятельности ЦИПСО ВСУ необходимо. Все началось с событий февраля-марта 2014 года, когда ЦИПСО в Севастополе работало с целью перевербовки российских офицеров ВМФ РФ, а также для пропаганды «украинщины» на жителей Севастополя. Результаты этой работы были крайне невпечатляющи, но антироссийские настроения офицеров данной группы было решено использовать в ходе событий 2014 года (помните этот мем, когда украинские тролли даже мужского пола начинали рассказ о том, что в Крыму «все не так однозначно» вскоре набившим оскомину зачином: «Я, дочь офицера»?). После 2014 года эту военную часть не расформировали, а наоборот – усилили и нацелили ее работу четко против Российской Федерации.

В «предвоенное время» сотрудники ЦИПСО проводили активную работу по дискредитации российских чиновников регионального уровня. В частности, именно такой была операция «Ласковый Марбас» от 2020 года. Мишенью ЦИПСО стала Наталья Зубарева – заместитель губернатора Белгородской области при губернаторах Евгении Савченко и Вячеславе Гладкове, а в настоящее время – старший советник курского губернатора. Цель спецоперации «увеличение протестного потенциала и формирование устойчивого недовольства деятельностью высшего военного и политического руководства РФ населением РФ». Вот что говорилось в документах ЦИПСО об этом: «Основная ЦА - население Белгородской области в возрасте от 18 до 45 лет. Опосредованная ЦА №1 – работники сектора здравоохранения Белгородской области. Случайная ЦА - население областей РФ, граничащих с Украиной». Расписано было все от и до, и аргументы, и месседжи.

Схожая операция ЦИПСО проводилась в отношении членов семей военнослужащих воинских частей и подразделений Западного военного округа и Южного военного округа. Цель – добиться того, чтобы члены семей военнослужащих «распространяли в социальных сетях сообщения, в которых выражали определенные переживания за своих родных, побуждали военнослужащих Западного и Южного военных округов не участвовать в войне против Украины, способствовали случаям самовольного оставления частей, а также случаям целенаправленного или опосредованного уклонения от исполнения обязанностей военнослужащими ВС РФ, выходили на митинги из-за возможного привлечения военнослужащих Западного и Южного военных округов ВС РФ к войне против Украины».

Таким образом, можно констатировать, что до СВО пропагандисты противника (в данном случае определение таковым ВСУ вполне допустимо, а расширение списка не рассматривается) концентрировали свое внимание на следующих аудиториях: военнослужащие, родственники военнослужащих, жители приграничных с Украиной регионов, социальные работники приграничных регионов.

То есть, мы наблюдаем факт достижимости аудиторий и способность противника работать на них целевым образом. Помимо этого ЦИПСО занималось кооптацией сторонников в либеральном лагере, искало сторонников среди представителей научного и журналистского сообществ (лидеров общественного мнения), использовала преступные группировки (мошеннические колл-центры) для сбора данных о гражданах России. Однако все это, безусловно, меркнет перед тем, с чем столкнулись граждане России после начала СВО.

Первый этап СВО, до осени 2022 года, на начальном периоде характеризовался тотальной пропагандой вне контекста аудитории. Здесь можно вспомнить следующие проекты, не направленные на какую-то специализированную аудиторию, а работающую «по площадям». Это кампания среди российских либерально настроенных лидеров общественного мнения «мне стыдно, что я русский», это распространение различных страхов, в первую очередь, экономического характера, и это, конечно же, обращения к гражданам России со стороны западных лидеров общественного мнения.

Президент Украины Владимир Зеленский также поучаствовал в этой кампании. 24 февраля он обратился к гражданам России с несколькими месседжами. Во-первых, речь шла о запугивании: «Война лишит гарантий всех, гарантий безопасности не будет больше ни у кого. Кто от этого пострадает больше всего? Люди».

Вторым месседжем было уверение, что «это не ваша война»: «Заметьте, я говорю сейчас о Донбассе на русском языке, но никто в России не понимает, о чем эти названия, эти улицы, эти фамилии, эти события — это все для вас — чужое, незнакомое. Это наша земля, это наша история, за что вы будете воевать и с кем»?

И, в-третьих, открытым вопросом и всем своим выступлением он старался провести различие между действиями властей и народа России: «Хотят ли русские войны? Я очень хотел бы ответить на этот вопрос, но ответ зависит только от вас, граждане Российской Федерации». Неудачное выступление, и впредь Зеленский не будет повторять подобные пассажи, равно как не будет обращаться к гражданам России.

На Западе те же самые тезисы подхватывали политики разного толка. Вот Олаф Шольц: «Одной ошибки мы избежим при всех обстоятельствах — уравнивания Путина с Россией. Не народ России принял фатальное решение о нападении на Украину. Украина хочет мира. Мы хотим мира с Россией и русским народом. Эта война - война Путина». А вот уже Арнольд Шварценеггер: «Украина не начинала эту войну. Ее начали не националисты и не нацисты. Власть имеющие в Кремле начали ее. Это не война русского народа…русский народ не в курсе того, что сейчас происходит». Президент США Джозеф Байден также высказался в том ключе, что это персональный выбор Владимира Путина, который «ведет аморальную войну против народа Украины».

Эти месседжи были нацелены на все российское общество. Аудитория – максимально размытая и нечеткая. Посев в надежде запугать, уверить в единстве Запада и готовности Запада помогать Украине, убедить в том, что Россию ждет полноценная международная изоляция и практически блокада, попытки посеять рознь между властью и обществом. При этом все эти слова были сказаны на фоне введения против граждан России целого вала санкций и ограничительных мер, а также после начала тотальной русофобской кампании по отмене всего, связанного с Россией.

Спохватившись, затем стали диверсифицировать аудиторию. Экономические страхи стали передавать на представителей состоятельных групп россиян. На элиты также воздействовали месседжами, что их дети никогда не смогут учиться и работать на Западе, то есть, никогда не станут частью западной элиты. Впрочем, на фоне мытарств бизнесмена Михаила Фридмана в Лондоне, который так старался понравиться Западу, но все равно не преуспел, а также на фоне многочисленных увольнений российских ученых, преподавателей, отмены концертов, закрытия спортивных состязаний для русских атлетов, становилось понятно, что получить права поломойки и официанта на Западе теперь можно только предав свою страну, предав Россию. Некоторые с радостью пошли на это. Однако этих некоторых оказалось критически мало. Запад рассчитывал на совершенно иной эффект от работы по элитам и состоятельной аудитории.

Что касается еще нескольких попыток воздействовать на первом этапе СВО на российское общество в целом – то они также оказались провальными. Одна из них – это постоянное нагнетание страхов об огромных потерях в российских войсках. Эту информацию гнали на все российское общество, совершенно не отдавая себе отчета в том, что в СВО на начальном его этапе участвовали контрактники и добровольцы. Соответственно, подавляющая часть российского общества была довольно далека от чувствительности к информации о потерях. Плюс ко всему, тот объем фейков, который ЦИПСО и западные институты пропаганды обрушили на наше общество в самом начале марта 2022 года, выработал иммунитет к украинской и западной фальшивой информации. Свою службу сослужили и поправки в законодательство о дискредитации армии (Закон от 04 марта 2022 года № 31-ФЗ), затруднившие распространение фальшивок, лжи и фейков.

Усталость от украинской, американской и европейской лжи сыграла свою роль и в еще одной попытке воздействия на русскую аудиторию посредством пропаганды ужасов. Противник, используя наработки как Первой мировой, так и Второй мировой, а также последние наработки американской пропаганды из Балканских войн, войны в Ливии и интервенции в Сирии, провел целый ряд информационных кампаний по представлению российских солдат в образе зверей. На внешнем контуре западное общество частично удалось убедить в правдивости этих состряпанных фальшивок (виагра, которую якобы выдают солдатам ВС РФ для насилия над местным населением и якобы устроенная резня в Буче), но в России вся эта информация воспринималась как откровенная ложь. Тем более, вовсю работали специалисты по борьбе с фейковыми новостями.

Из сегментированных групп аудитории на первом этапе эффективной оказалась работа противника по родственникам контрактников, которые исполняли свой долг, участвуя в СВО. Различные форматы воздействия – от угроз через соцсети и СМС до создания сайтов типа «найди своего» при МВД Украины и рассылок сообщений о смерти воюющих родных – обрушились на близких контрактников. С этим воздействием, впрочем, удалось достаточно быстро справиться. Уже к лету 2022 года у противника возможности по влиянию на эту аудиторию оказались исчерпаны. Но вскоре появились новые варианты и новая аудитория.

На втором этапе СВО – после отступления из Харьковской области, начала частичной мобилизации и оставления Херсона, пропаганда противника сконцентрировалась на конкретных группах. Это были прежде всего мобилизованные и родственники мобилизованных. Также основной мишенью стали армейцы. Попытки посеять рознь между различными родами войск, между мобилизованными, добровольцами и контрактниками, между сотрудниками ЧВК и военнослужащими ВС РФ – все это заняло украинскую пропаганду на втором этапе, который продолжался вплоть до конца битвы за Бахмут. Частично здесь противнику удалось добиться некоторых успехов. Особенно в том, что касается посева семян розни между армейским руководством и все более и более сходившим с ума главой ЧВК «Вагнер» Евгением Пригожиным. Конечно, нельзя сказать, что именно пропаганда противника привела последнего к предательству и мятежу, но несомненно, что свою часть работы она исполнила[3].

Третий этап – это подготовка к началу контрнаступления ВСУ и сопровождение этого контрнаступления. Здесь мы вновь видим как воздействие площадного уровня, так и воздействие на точечные, сегментированные аудитории. Пропаганда страхов на все российское общество перемежалась с воздействием на лидеров общественного мнения из «военкоров», «военных блогеров» и патриотически-настроенной экзальтированной публики. Именно через них в преддверии контрнаступления ВСУ произошел 11 мая 2023 года вброс фальшивой информации о том, что контрнаступление уже началось. Паника в российских соцсетях была подхвачена западными СМИ, особенно немецкими ресурсами типа Bild, а потом к ним присоединились и украинские источники, блогеры и сотрудники ЦИПСО.

На третьем этапе, однако, у противника наблюдалось последовательное запаздывание в реагировании. Реализация проектов на аудиторию происходит таким образом и тогда, когда аудитория либо уже получает иммунитет, либо когда она распадается или вливается в большую группу. Тем самым как истории с запугиванием, так и рассказы о громадных жертвах среди российских военных, особенно участившиеся на фоне провала контрнаступления, не воспринимаются теми объектами, на которых рассчитывала пропаганда противника.

[1]Андрей Мозолин. Исследования пропаганды в теориях массовой коммуникации. Исследовательский центр «Аналитик», 2007. URL: https://www.rc-analitik.ru/file/%7B89440115-2a9a-4c24-a58c-9f7b01525937%7D

[2] Ниже будет приведен конкретный пример, когда пропагандистское воздействие в концентрированной форме на определенную группу воздействовало на руководителя.

[3] Пропаганда противника и пропаганда, которую осуществляли соцсети и СМИ самого крайне медиаактивного Пригожина очевидно, воздействовали на него и выбивали его из нормального состояния. Однако нельзя сказать, что в отношении Пригожина осуществлялось какое-то персональное пропагандистское воздействие. Скорее, работа в сторону углубления противоречий между армией и ЧВК достигла своих целей.