Основным элементом той войны, которую они еще раз захотят раскрутить в весенне-летнее время, будут люди

Газета Суть Времени № 520

Telegram: канал Газеты Суть Времени

Ведущий Богдан Смирнов: России вновь угрожают немецкими танками, а идеология нацизма уже в современном проявлении создает угрозы безопасности страны. Волгоградская речь Путина, как, впрочем, и другие выступления президента, сформулирована не на пустом месте. Если в нашем обществе на всех уровнях дают отпор чуждым нам понятиям и влияниям, то коллективный Запад ради своей откровенной антироссийской и деструктивной политики готов высушить себя досуха. Годовщина СВО не за горами.

(Показывается фрагмент из выступления президента РФ Владимира Путина на торжественном концерте, посвященном 80-летию разгрома Красной Армией немецко-фашистских войск в Сталинградской битве.)

«Сейчас, к сожалению, мы видим, что идеология нацизма — уже в своем современном обличии, современном проявлении — вновь создает прямые угрозы безопасности нашей страны, мы вновь и вновь вынуждены давать отпор агрессии коллективного Запада.

Невероятно — невероятно, но факт: нам снова угрожают немецкими танками Leopard, на борту которых — кресты, и вновь собираются воевать с Россией на земле Украины руками последышей Гитлера, руками бандеровцев.

Мы знаем, что, несмотря на усилия — официальные, продажные по своей сути — пропаганды недружественных нам западных элит, у нас много друзей, причем во всем мире, в том числе и на американском континенте, в Северной Америке, в Европе.

Но те, кто втягивает европейские страны, в том числе и Германию, в новую войну с Россией и тем более безответственно заявляет об этом как уже о свершившемся факте, те, кто рассчитывает одержать над Россией победу на поле боя, видимо, не понимают, что современная война с Россией будет для них совсем другой. Мы свои танки к их границам не посылаем, но у нас есть чем ответить, и применением бронетехники дело не закончится. Все должны это понимать.

Для тех, кто угрожает нам, видимо, непонятна простая истина: весь наш народ, все мы росли и с молоком матери впитали в себя традиции нашего народа — поколения победителей, которые своим трудом, потом и кровью создали нашу страну и передали ее нам в наследство.

Стойкость защитников Сталинграда для российского воинства, для всех нас — важнейший морально-нравственный ориентир, и наши солдаты и офицеры верны ему. Преемственность поколений, ценностей, традиций — все это то, что отличает Россию, делает нас сильными и уверенными в себе, в своей правоте и в нашей победе».

Богдан Смирнов: Сергей Ервандович, сразу первый вопрос. Ориентируясь на речь российского президента, в Вашем понимании, какова она — потенциальная, другая война Запада с Россией? Что выявляет и выявило само противостояние с англосаксами? О чем здесь, в этой речи в Волгограде, идет речь? Что вы услышали?

Сергей Кургинян: С одной стороны, я абсолютно убежден, что наиболее агрессивный и наиболее угрожающий России элемент современного мира действительно можно называть англосаксами. Это допустимо, это адресует к некой традиции. Но, с другой стороны, танки «Леопард» — это никак не англосаксы. Это уже романо-германская цивилизация. И вроде бы уже речь идет о том, что и французы пошлют какую-то серьезную технику, вплоть до авиационной. Поэтому мы имеем дело уже не с англосаксами как таковыми — термин очень известный с XIX века («англичанка гадит»), — а с чем-то гораздо большим, что мы еще опасаемся назвать, хотя и говорим «коллективный Запад».

Кроме того, называть сегодня даже Америку (а тем более Лондон, который показал, что ничего особенно не может) англосаксонским Западом — WASP (White Anglo-Saxon Protestants, белые англосаксонские протестанты) — уже невозможно. Он существенно негритянский, армия США очень сильно латиноамериканская. Мы имеем дело с реальностью, возможно, более страшной, чем та, которая стоит за словом «англосаксы».

Во-вторых, конечно, они пошлют всю технику, какую могут, но у них нет сейчас заинтересованности в том, чтобы что-нибудь сделать в суперфорсированном режиме. Они будут нагнетать эту истерику оружия, войну оружия, достаточно медленно — не меньше года.

В-третьих, вот Вы спрашиваете: какая идет война? Ответ — позиционная война. Мы же видим нечто, очень сильно напоминающее Первую мировую войну, и одновременно, конечно, являющееся другим — космос, ракеты и всё прочее. Но это очень странный гибрид Первой мировой — окопы, позиционность — и какой-то совершенно новой техники.

Русские войска в траншее, ожидающие атаки немцев. 1917

Видно, во-первых, что договариваться не о чем, а, во-вторых, что Путин не намерен этого делать. И это вызывает определенные чувства. Я помню, как тяжело было во время Чеченской войны, которую он возглавил, только придя к власти, и сколько было всяких эксцессов, как трудно шел процесс и как перед этим был преступно подписан другими людьми «Хасавюрт». Но я помню также и то, что в итоге вот этого его упрямства и прагматизма что-то оказалось сделано, и сейчас на нашей стороне воюют наши чеченские братья, что, например, в ту эпоху было трудно себе представить.

Поэтому я считаю, что есть очень большие позитивные изменения. И, в частности, они связаны с тем, что вот эта система, которая пришла на смену советской — рыночная и так далее, — оказалась не настолько несостоятельной, как можно было вообразить. Я могу перечислить: цены на нефть, которые создали для Советского Союза огромные проблемы (главной проблемой был Горбачев, конечно, но цены на нефть сыграли всё же свою роль), были, если мне не изменяет память, чуть ли не пять долларов за баррель.

Сейчас подобных цен нет. Но это же зависит и от дипломатии, и от каких-то внешнеполитических отношений, связанных с экономикой, и не только. Полностью перетянуть Саудовскую Аравию и остальной мир на свою сторону США не удалось. Российский валовый внутренний продукт упал не так, как предсказывали, а меньше. Какие-то экономические связи в оставшемся мире мы нашли. Я бы не стал сильно акцентировать вопрос, как именно нас любят другие — другие нас любят с точностью до своей выгоды и будут использовать всячески, и в хвост, и в гриву, — но сказать, что все сразу стали под американское ружье, тоже ведь никак нельзя. Мы имеем дело с гораздо более сложным устройством мира.

Теперь те силы, которые хотят всего плохого, эти силы своим народом помыкают, как хотят. Говорить о том, что где-нибудь, в той же Европе или в Америке есть какие-то умонастроения, которые могут остановить поджигателей войны — наивно… Ну есть эти умонастроения, и всегда они были, но никого никогда они не останавливали. И во Вьетнаме не антивоенные настроения останавливали американскую власть. Ее останавливала мощь вьетнамской армии и советская поддержка. Всё.

Поэтому, конечно, они воевать будут, будут воевать чужими руками — им это очень нравится. Теперь основной вопрос заключается не в танках «Леопард» и не в танках «Абрамс», которые, возможно, и очень хорошие, но не настолько хорошие, как пытается уверить американская пропаганда и западная в целом, а главное — не они будут решать вопрос. Они будут серьезным фактором переоснащения украинской армии. Переоснащение будет идти достаточно медленно, но оно будет. Армия переоснастится. Сказать сейчас, что бронетехника в той войне, которая нам предстоит, в этой странной войне, соединяющей в себе что-то от третьей мировой, а что-то от Первой мировой, в войне очевидным образом конвенциональной, то есть неядерной, и при этом очень большой, то есть в войне, которую отрицали практически все еще пять лет назад, сказать, что в этой войне основным фактором будет бронетехника… нет, не думаю. Она будет элементом серьезным, но не основным.

Основным элементом той войны, которую они еще раз захотят раскрутить в весенне-летнее время, будут люди. Люди, понимаемые не просто как собственно «человеческий материал», обладающий какой-то достойной мотивацией (что тоже очень важно), а люди как управляемые и подготовленные профессионалы. Высоко подготовленные. Подготовленные в смысле способности вести огонь, в смысле оснащенности противотанковыми инструментами всех видов, в смысле — наладившие систему управления между родами войск, между соседними подразделениями, не бегущие, упорно сражающиеся, имеющие хорошее вооружение, хорошее оснащение и хорошим образом экипированные, наученные всему, включая то, как бороться с обморожением — казалось бы, мелочь, но таких мелочей безумно много. Тактическая медицина сейчас тоже значит очень много, умение вести огонь, умение взаимодействовать, связь и многое другое будет определять облик весенне-летнего конфликта, который во многом определит дальнейшее течение событий.

И в этом смысле уже многое можно с удовольствием воспринимать как умеренное улучшение. Впадать по этому поводу в экстаз мне бы не хотелось. Я хочу обратить внимание, что героические успехи наших войск на донбасском направлении и рядом с ним, эти героические успехи всё-таки заключаются в том, что отвоевывается село за селом, город за город в мучительных боях, и мы еще не вышли на основной рубеж, определяющий судьбу целостного Донбасса, а этот рубеж, конечно, — Славянск, Краматорск, Дружковка, Константиновка, Торез и так далее. Да, мы еще не вышли на этот рубеж.

И если посмотреть на карту, то видно, что во время самого крупного провала этой кампании, который, в отличие от других провалов, эпохи, например, Самсонова — Ренненкампфа в Первую мировую войну, всё-таки не привел к окружению наших войск, но был очевидным провалом, на харьковском и так далее направлениях мы отдали бо́льшую территорию, чем та, которую сейчас отвоевываем, что никоим образом не умаляет ни героизм, ни успешность тех, кто сейчас бьется за каждый метр донецкой земли. Всё это так, но именно то, что это так, ужасно пугает Запад, который вот в этом совокупном образе происходящего, о котором я говорю, твердо намерен: первое — выиграть на Украине, второе — воевать весь XXI век.

Он не намерен уйти с прописанной им развалом СССР траектории становления мирового господства. В его сознании, в его политической практике, в практике его военно-промышленного комплекса и его вооруженных сил идея мирового господства никоим образом не рухнула и даже не проблематизирована. Оказанное нами героическое сопротивление, действительно изменившее весь мировой мировоззренческий геополитический контекст, изменено оказалось этой СВО и тем, что мы — начали. Оно никоим образом не укротило волю Запада к абсолютному господству. Если время от времени предлагаются какие-то никчемные схемы примирения, которые никто не собирается реализовывать, то это делается не для того, чтобы найти какой-нибудь компромисс с Россией. Россия названа главным врагом этого человечества.

У нас три человечества, в сущности: Россия, всё остальное, что смотрит на Россию, и враг

Враг этот хитер, коварен, мощен, развернут и будет наращивать прессинг всё дальше. Поэтому мы должны быть готовы к самым серьезным испытаниям уже этой весной и летом и готовить к этому наши героические вооруженные силы, которые опомнились после некоторых начальных эйфорий, а потом, наоборот, депрессий. Они опомнились, они взяли на вооружение некую психологическую стойкость и постепенно с той русской, к сожалению, неторопливостью, которая составляет одновременно и героическую черту национального характера, и его издержки, готовятся к тому, чтобы начать всерьез по-настоящему воевать, и уже воюют. И мы видим массу подвигов и в целом эффективность нашей армии, но эту эффективность надо наращивать всё время. Нельзя, недопустимо принижать и мощь противника, и наши недостатки. Их не надо смаковать, ими не надо упиваться, не надо возвеличивать противника и самоумаляться (тоже одна из наших худших черт). Но при этом нужно обязательно анализировать все недостатки и понимать, насколько серьезен будет противник.

Не «Леопарды» нам конкретно угрожают и не «Абрамсы». Да, это серьезная военная сила, но говорил и повторяю: сколько будет этих «чудо-танков», которые, во-первых, отнюдь не чудо, а просто хорошее изделие, и у нас тоже есть неплохие? А во-вторых, сколько их в крупной армии? Например, в Ираке было пять тысяч. Американцы перекинули во время «Бури в пустыне» пять тысяч элементов тяжелой бронетехники через две недели. Что сейчас мы видим? «Вот, да… может быть, столько… или нет, столько вот поставим… или не поставим…»

Замысел крупного капитала

О чем идет речь? Кто тут главный? Главный тут Ларри Финк (Лоуренс Финк, BlackRock), который построил прочнейшие отношения с Зеленским и покупает Украину. Так он хочет купить ее по дешевке. Он хочет сказать: «Видите, вы уже всё проигрываете. Давайте мы вас спасем танками. Но за это вы нам дайте столько и по такой дешевой цене, чтобы мы могли за эти танки получить до фига и больше». Мы же уже видим этого Финка.

Изображение: (сс) World Economic Forum

Глава BlackRock Ларри Финк

Нам нужно создать срочно компьютерные модели, на которых в полевых условиях можно бойцам показывать, как именно надо разбираться с этими «изделиями». И нужно еще больше и больше выковывать отряды охотников против танков, снабжать войска настоящей современной высокоэффективной противотанковой техникой, учить ею пользоваться. Всё это нужно. Но Ларри Финка — видим? Он уже открыто встречается с Зеленским. Это что значит? Противоположной стороне говорю. Это значит, что этот BlackRock купил Украину на корню.

Что означают все последние отставки? Это посыпалась креатура Коломойского. Почему она посыпалась? Почему победил Ермак так уверенно? А потому что надо продавать консолидированный ресурс, и этим консолидированным ресурсом будет украинский народ, примерно $50 тысяч за один труп боеспособного мужчины. И всё украинское население в качестве таких рабов, и вся украинская земля, вся украинская промышленность — всё под ключ, всё это хочет Финк и договаривается с Зеленским, по какой цене. Там идут взаимные «шуры-муры», там идут подковерные финансовые операции, там идет многое другое, но уже известен бенефициар — тот, кто хочет купить Украину. А как покупают рейдеры? А Финк — рейдер. Они всячески повышают цену своих услуг и понижают возможности Украины: «Вы без нас ничего не сделаете, да? Тогда за каждый танк «Леопард»… — ну, я не знаю, что… — 100 км² земли или еще что-нибудь покруче гораздо, говорю просто навскидку.

Тысячи квадратных километров за танк, сколько они там хотят? Варится вот эта корыстная колониальная междусобойная каша, которая связана с тем, за сколько купят Украину. Решено только одно — что ее купят. Ее не будет как фактически независимого государства, ее будут восхвалять и — уничтожать.

Изображение: president.gov.ua

Генеральный директор BlackRock Ларри Финк (на заднем плане) проводит виртуальные переговоры с президентом Украины Владимиром Зеленским (справа), обсуждая восстановление страны

Мы видим, что происходит очень простая вещь — позиционная война, в которой уже очевидным образом потенциал Украины начинает таять. Украина не может выдержать такую позиционную войну. Ну, тупо совсем — в Российской Федерации больше 140 миллионов населения, а сколько сейчас на Украине? Кто там готов воевать? Да, там готовы бандеровцы, эта сволочь имеется в большом количестве — миллион людей. Они могут делать заградотряды и помыкать еще не до конца готовым сражаться, абсолютно зачумленным украинским обществом.

Послушайте, мы всё время говорим, как замечательна Украина, как много нас связывает и так далее. Но разве нас мало связывало с Германией? Разве не писал Мандельштам: «Себя губя, себе противореча, Как моль летит на огонек полночный, Мне хочется уйти из нашей речи За все, чем я обязан ей бессрочно» — это про немецкую речь. Дальше: «Поэзия, тебе полезны грозы, я вспоминаю немца-офицера…» «Бог Нахтигаль» и так далее… всё же это было. Но это не отменяет того, что Гитлер за считанные годы — за восемь лет — так изменил сознание немецкого народа, что немцы яростно сражались в Берлине и клали там огромное число людей. Разве не было этого, разве не удалось мерзавцам, сумасшедшим нацистам, черни, действительно последнему врагу человечества изменить сознание этого великого народа так, чтобы через восемь лет это был не народ Гете, Гейне и Шиллера, а единая остервенелая свора? Сталин сказал: «Гитлеры приходят и уходят, немецкий народ остается». Но разве этот немецкий народ не показал, как он может лечь под нацистов?

Теперь, что произошло с украинским народом? Это же, но в усиленных масштабах. Бандера — изощренный мерзавец, нелюдь, который сумел вместе со своими подельниками — у нас сейчас выйдет книга «Украинство» во второй редакции, где всё это мы описываем — создать чудовищно человеконенавистническую идеологию, где, образно говоря, в отличие от гитлеризма евреи были отодвинуты чуть-чуть на второе место, а на первое место в качестве главного врага человечества были поставлены русские. Гитлер русских ставил на второе место, евреев на первое — он их ненавидел особо сосредоточенно. Бандера, ненавидя евреев, поляков и прочих, на первое место ставил русских и создал изощренную идеологию как главный инструмент, и она замутнила сознание украинского народа. Опять же, как всегда, не всего народа, но достаточной его части. И делалось это не 8 лет, не с 1933 по 1941 год. Это делалось все 30 лет, а последние 8–9 лет это делалось неистово и с помощью вот этой, столетиями выращиваемой западной мрази, которую называют по-разному — галицийцы, западенцы, грекокатолики, в общем, бандеровцы. Это всё одно и то же.

Значит, мы имеем дело даже в лице Украины с очень серьезным и сильным врагом. А за его спиной стоит весь этот Запад. Остановится он? Нет! Будет он мгновенно оказывать сокрушительную помощь? Нет! Он этого не хочет. Он хочет, чтобы в этом котле варево варилось долго, но он не допустит нашей победы в том ее смысле, в котором она могла бы нарисоваться в красивом сне: мы вошли в Киев, все вокруг кидают цветы и наступает идиллия. Этого не будет. Будет долгая кровопролитная война, ценой которой является существование или не существование русского народа как такового.

Тут некоторые говорили, в том числе этот Солженицын, которого до сих пор пытаются каким-то образом в школах пропихивать, что главная задача — проиграть (вы слышите меня!), и вот те страны, которые проиграли (пусть меня все слышат, в том числе любители Солженицына!), они живут хорошо. Шведы проиграли под Полтавой и живут хорошо, а вот мы выиграли, и это была беда большая: империя Романовых и так далее.

С такой идеологией не побеждают в долгих конфликтах

Я очень рад, что Путин вспомнил Сталинград и всё прочее, я приветствую то, что вводят в курс литературы Павку Корчагина и всё остальное, но я обращаю ваше внимание на то, что какие-то героические страницы истории Российской империи должны восхваляться наравне с тем, что происходило под Сталинградом. Что нельзя, недопустимо вытаскивать сейчас тех авторов, которые: а) противопоставляют эти периоды и б) прославляют бандеровцев и так далее. Нам нужна гораздо более мощная идеологическая ревизия с тем, чтобы сталинградские высказывания Путина обрели полноту, и чтобы ими было насыщены все поры нашей жизни, которые, признаем это, в течение тридцатилетия были насыщены очень опасными вирусами, очень ядовитой гадостью, которая и мешала бороться. Это первое.

Второе. Не будет одной только войны на украинском плацдарме. Конечно, хорошо, что сейчас она одна, конечно, выиграть ее будет очень трудно, конечно, нам надо готовиться к тяжелым испытаниям, и лучше быть к ним готовыми, чем проникаться любыми шапкозакидательскими настроениями. Конечно, нельзя не радоваться героическим успехам и говорить о том, что они недостаточны. Всё в этом смысле не так плохо, как могло быть, но что дальше? Под сурдинку украинского конфликта — что стратегически делается? Укрепляется армия Германии, мощно укрепляется армия Японии, рано или поздно развернутся силы Южной Кореи, американцы облизываются на Китай. И еще не вечер: другие члены НАТО еще покажут свой подлинный лик. И мы еще увидим, кто там голосует за наше расчленение и за суд над нашим руководством. Мы всё это еще увидим. Все эти шуры-муры и поцелуи, а также косые взгляды и их соединения, которые длились 30 лет, уже не могут работать в новой ситуации.

Значит, наша задача сейчас — развивать военно-промышленный комплекс тем образом и теми темпами, которые позволят нам выстоять в больших конфликтах будущего, а они будут. Кто строил, скажем, Сталинградский тракторный завод? Кто строил еще 10 тысяч заводов, которые помогли выстоять в той войне? Вот сейчас речь идет о чем-то сходном с этим. Если действующие лица, существующие на политической авансцене, — я имею в виду чиновников — готовы к таким поворотам, которые обеспечат подобное разворачивание событий, пусть они это и делают. Если не готовы, нужно помнить — чиновникам я говорю, — хорошую, хотя не вполне приличную русскую поговорку: «Не можешь — слезай». И лучше слезай добровольно и своевременно и езжай себе хоть в Тамбов, хоть к чертовой матери, чем мы не получим нужного военно-промышленного комплекса.

Колонна танков Т-34-76 на сдаточной площадке Сталинградского тракторного завода

Нам нужна трехмиллионная профессиональная армия

Нам нужны технологии управления войсками совершенно нового типа. Все эти разговоры о сетецентризме, о роящихся беспилотниках и так далее, поверьте, это не пустое. Это то, к чему надо готовиться. Нам нужно вернуть военную практику взаимодействия между родами войск и всё, что связано со стратегической, настоящей стратегической деятельностью. Мы решили почему-то, что нам предстоят либо конфликты в горячих точках — локальные конфликты и так далее, либо атомная война. Вот видите — нет. Ну, вот нет. То, что происходит — это другое.

И нам не нужно постоянное наращивание ядерной риторики. Говорится в таких случаях: «Начал делать, так уж делай, чтоб не встал». Не надо наращивать эту риторику впустую, провоцируя врага тем, что русские, де мол, только болтают. Нам нужно конвенционально побеждать, конвенционально уничтожать врага. Это будет другая армия.

Нам нужно иначе создать всё, что касается идеологии средств массовой информации. Необходимо говорить о традиционных ценностях, но недостаточно. Потому что это не объясняет предыдущего периода с его низкопоклонством перед Западом. Это не объясняет нынешней насыщенности всей социальной управленческой жизни западными практиками, включая все эти ВТО, болонские системы и так далее. И складывается впечатление, что либо кто-то — я не имею в виду президента России, я вижу, что он перешел Рубикон — а кто-то, тем не менее, надеется на проигрыш, после которого они уцелеют, а вернется та желанная жизнь, сейчас постепенно исчезающая. Либо кто-то надеется на то, что вся та прозападная система, которая позволяла нам торговать нефтью и покупать чужие продукты, — уцелеет без изменений в новой ситуации. А она не уцелеет без изменений!

Может быть, она выстоит в основном, и это хорошо с точки зрения финансовой системы, цены доллар/рубль, насыщенности прилавков товарами. Конечно, очень скверно, что цены растут, но катастрофично только, когда нет товаров, совсем-совсем — это катастрофа. И мы всё это проходили. Сейчас этого нет.

Мы выстаиваем в идущем конфликте, и возможно, при героическом напряжении этой реальности мы можем каким-то образом победить на Украине. И я мечтаю только об этом. Но весь 2022 год говорит о том, что идет другая реальность, другая совсем, что надо быстро и вместе с тем аккуратно и с оглядкой на издержки переходить на другую риторику, другую идеологию, другие культурные стандарты, другое очищение существующей реальности от тех маразмов, которые с жизнью не сочетаемы.

Павку Корчагина вводить можно и нужно, но его нельзя вводить, одновременно оставляя в обязательном школьном чтении «Архипелаг ГУЛАГ», где говорится на позитиве о бандеровцах — ведь там Солженицын их чуть не облизывает! А также провозглашать, что нам нужна победа любой ценой, оставляя «в пантеоне» Солженицына, утверждавшего, что победа — это плохо, а поражение — это хорошо.

Надо вычистить культурный, образовательный, идеологический и все остальные ландшафты аккуратно и до конца. Нужно провести такую ревизию элиты, при которой те, кто готовы к предстоящему, и обладают для этого потенциалом, компетентностью, волей, энергией и могут нарастить нужный нам потенциал, — да ради бога, о чем речь! А кто не готов, кто совсем не готов, кто продолжает по инерции действовать так, как действовал в предыдущие годы, кто выдвигает на первый план стяжательство и кто просто дезориентирован и управлять-то реально не способен, а способен только переписывать западные прописи на русский язык и пытаться с начальственным видом внушать всем, будто это высший разум человечества и диктовать, как надо это исполнять — вот они рано или поздно должны сначала начать сохнуть, потом отсохнуть, а потом быть убранными.

Вокруг чего мы будем строить наше будущее?

Дальше возникает вопрос о том, сколько именно нам нужно предпринять усилий для окончательного оформления мотивации героически воюющих наших ребят. Достаточно ли для этого просто вялых рассуждений о том, что будет, когда они придут с войны (а еще неизвестно, когда они придут, и будет ли мир), надо ли им будет платить потребительские кредиты? Можно было бы уже десять раз отказаться от всяких исков по кредитам и тому подобному.

А может быть, нужно нечто большее? Может быть, нужно на практическом уровне сделать всю эту героически воюющую часть нашего общества солью земли русской, подкрепив эти слова реальными, материальными действиями — созданием полноценных военных городов, созданием других укладов в жизни, которые всё время будут являть нам чудеса мобилизованности, в чем-то взятые из традиций казацкого существования, а в чем-то — из других традиций.

Может быть, нам надо гораздо более решительно заняться чем-то из советского наследия, которое прекрасным образом сочетаемо с досоветским: князь Ухтомский с его великой теорией доминанты — он часть какого наследия? Советского или имперского, этот князь? И таких примеров я могу привести много.

Может быть, это еще активнее надо взять на вооружение, наплевав на западный мейнстрим и противопоставив этому западному мейнстриму не только традиционные ценности — что прекрасно, но недостаточно — в том смысле, что для их защиты необходимы еще большие усилия по выметанию всего, что им противостоит, из нашей жизни? Того, что называлось вестернизацией. Может быть, надо что-то еще и добавить? Может быть, осторожно это нужно добавлять и, может быть, здесь Донбасс станет примером чего-то опережающего, развивающего, двигающего вперед.

Я не считаю теорию Тойнби последним словом геостратегической, историософской и прочей мысли, мне гораздо ближе другие теории, но если взять ее на вооружение и считать, что нарратив — это то, что находится на цивилизационном шве, а на нем находится Донбасс — так может, этот нарратив и надо оформлять для медленного стратегического поворота действительности, позволяющего нам сохранить максимум из того, что добились, и при этом создать новую жизнь, в которой можно будет выстоять против колоссальных угроз расчеловечивания в XXI веке?

Может быть, нам не стоит говорить о том, что Запад — это некий мейнстрим, у которого непрерывно надо учиться. Может быть, многое из того, что происходит на Западе, имеет свои альтернативы, и только в случае этих альтернатив можно будет вообще отстоять человека в XXI столетии, а Запад хочет его уничтожить? Диктатура Запада нужна не сама по себе, она нужна для того, чтобы в итоге уничтожить человека, уничтожить этот самый вид Homo sapiens, «венец творения». Не должен он дальше продолжать быть венцом творения.

Мы очень сильно — и правильно — сфокусированы на том, что происходит на Украине, но мы можем услышать слова вполне официальных деятелей, что для того, чтобы человечество существовало дальше, нужно уничтожить его 90%. Это же доктрина Запада. У меня возникает вопрос: оставшиеся 10% — они будут людьми? Нет. Не будут, потому что идут две линии по деградации человека: по невосхождению и по нисхождению. Следом за советской идеологией, за коммунизмом, оказалось фактически отвергнуто христианство во всех его видах, все мировые религии, а потом было сказано, что даже античная патриархальность с ее олимпийскими богами и прочим — это прошлый день, а новое — это вообще боги совсем темного типа.

О верованиях будущего

Когда-то, по-моему, Генри Торо написал, что у жителей островов были боги, рожденные при свете дня, но они были ничто перед богами, рожденными в ночи. Так может быть, сейчас наступает эпоха пророчества Торо, но только не на островах, где примитивные племена живут, а для оставшейся части человечества? Может, речь вообще идет о том, что боги, рожденные в ночи, — это и есть завтрашние боги оставшейся ущербной части человечества, в которую всех хочет превратить Запад? Но разве не видно, что он этим занят? Разве не видно, что человека постоянно примитивизируют, дегенератизируют, деградируют, а потом его спаривают с какими-то технологиями так, чтобы якобы он стал сильным? А разве вопрос не в том, чтобы сам человек восходил и чтобы технологии служили ему, а не диктовали свою волю? Разве не о фактической ликвидации человечества идет речь?

У Достоевского в «Бесах», (помимо того, что цитировал президент) было еще сказано, что «необходимо лишь необходимое». А понимают люди, что такое необходимое? Понимают они значение тезисов, например, марксистских — «из царства необходимости в царство свободы»? Или: «в царство свободы дорогу грудью проложим себе», или слова о том, что человек свободен фундаментально?

Атака на это понятие свободы как несводимости человека к необходимости — разве не это лик Запада? Гитлер отдыхает! Президент совершенно правильно говорит, что мы имеем дело с новым нацизмом. Но с каким? Что он хочет, что он делает, фактически уничтожая человека как такового? Совместима ли эта западная дегуманизация с рассуждениями о том, что многое полезное нам надо заимствовать?

Конечно, что-то — надо. Я же не говорю, что не надо уравнения математической физики заимствовать. Но идущая цифровизация — она что означает? Только то, что мы быстро применяем компьютерную технику в новых масштабах, или что великие слова о том, что вначале было Слово, теперь будут звучать как «в начале была Цифра»? А вы задумывались над тем, что будет стоять за этим?

Люди, воюющие в Донбассе, наша армия, всё наше население, поймите! Эта война более серьезная, чем Великая Отечественная, еще более серьезная, враг еще страшнее! И если тогда какая-то часть Запада по необходимости не участвовала в этом, то теперь Запад будет консолидирован, а остальные станут выжидать. Это хорошо, что они не падают на колени и не присягают Западу. Но они выжидают. И в этом гордом стратегическом одиночестве нам придется победить, ибо альтернатива — просто наше небытие. Всё! Или — или, в этом огне брода нет!

А вот когда эта победа будет ясной, а ясной она будет только тогда, когда Запад сделает всё, что он может, и провалится, а мы укрепимся так, что он поймет, что ловить ему нечего, — вот тогда за нами пойдет существенная часть человечества. Произойдет то великое, что происходило в Сталинграде. Никто до конца не понял, сколь великими были действия в Сталинграде.

Изображение: © ИА Красная Весна

Мамаев курган. Сталинград

Почему единственный маршал, который оказался похоронен не на Новодевичьем, — это Чуйков? Почему Чуйков говорил, что он не может оторваться от своих товарищей? А потому, что там, на Мамаевом кургане, вообще в Сталинграде, решалось не только что-то геополитическое, был явлен не только воинский героизм, там происходила какая-то метафизическая схватка. Мы не понимаем ее до конца, там прямо вторглась какая-то тьма. Нам сейчас необходимо постоянное повышение мотивации, идеологической готовности, управляемости, знания уставов, умения воевать, воинского искусства, взаимодействия родов войск, необходимо оснащение новым эффективным военно-техническим потенциалом, экономическое, финансовое выстаивание и так далее — это наше будущее.

Война стала тотальной, всё стало войной — культура, информация, идеология, метафизика — вот уже и Путин, и патриарх говорят об этом. Это надо довести до конца, до такого концентрата, который сделает нечто большее, чем делалось в ту великую эпоху, потому что после великой эпохи наступил позор 1991 года. А нам отступать некуда!

Отступать некуда! Позади все наши предки!

Отступать некуда! Позади судьба человечества!

Отступать некуда! Впереди — абсолютный враг!

И да здравствует наша победа!

Источник: Газета Суть Времени № 520