Люси на небесах с кукурузой

На арену цирка вышел гипнотизёр. На нём была форма НКВД, иссиня-чёрный целлулоидный козырек его фуражки с красным кантиком зловеще поблёскивал в лучах прожектора. Сделав полный круг вдоль арены, презрительно всматриваясь в лица сидящих в первых рядах зрителей, он вдруг остановился напротив полной дамы бальзаковского возраста во втором ряду и заложил руки за спину. Женщина в этот момент была всецело поглощена очисткой мандаринки от кожуры и не обращала на гипнотизёра никакого внимания. Он прищурился и низким сиплым голосом внезапно спросил:

– Как вам сегодня спалось, гражданочка?

Дама вздрогнула, перестав чистить мандаринку подняла на него взгляд, и тихо вскрикнув покраснела. Затем бросила быстрый взгляд на сидящего слева мужчину.

– Всё в порядке, Люсенька? Ты вся кра... – мужчина не договорил уставившись в оцепенении на гипнотизёра.

Тот медленно засунул правую руку почти по локоть в карман своих темно-синих галифе с малиновыми лампасами и выудил оттуда маленький мячик от гольфа. Подняв мячик над головой, гипнотизёр со ржавчиной в голосе отрывисто гаркнул:

– Встать! Суки!

Как будто неудержимая сила подкинула всех со своих кресел. Зал в одно мгновение встал и замер.

– Руки сцепить!

Все молча сцепили руки. В воздухе воцарилась звенящая тишина.

– Вверх!

Все по команде подняли сцепленные руки вверх.

– Слушай сюда! – выкрикнул гипнотизёр. – Сейчас я буду искать вот этот мячик! Понятно? – Все молчали. – Понятно?! Падлы!

Он снова пристально посмотрел на женщину:

– Ты что, моральный кодекс строителя коммунизма не читала?! – крикнул он. – Отвечай, бл*!

Женщина вздрогнула побледнев, её лицо стало словно мраморным.

– Я передумал, – после недолгого молчания сипло произнёс гипнотизёр. – Не я, нет, а вы будете искать этот мячик. Вы! – Он левой рукой он подал какой-то сигнал.

Потух свет, заиграла лёгкая музыка. В темноте едва-едва можно было понять, что на середину арены цирка вытаскивают что-то огромное. В воздухе запахло парным слоновьим говном и мочей. Принесли что-то ещё и пару минут устанавливали.

Вспыхнул прожектор, музыка стихла. Все по-прежнему стояли со сцепленными руками поднятыми над головами. Посреди арены стоял большущий чан, наполненный коричневой жижей. Над чаном нависал трамплин для прыжков в воду. Трамплин не отличался от тех типовых, что были почти во всех бассейнах СССР с деревянной пружинистой доской. В свете прожектора казалось, что жижа в чане слегка шевелится.

Гипнотизёр-энкавэдист обошёл арену, на этот раз обводя взглядом дальние ряды, держа шарик большим и указательным пальцами над головой и затем лёгким движением кисти руки закинул шарик в чан с говном. Шарик шлёпнулся в центр чана подняв фонтанчик какашек.

– Дамочка, не желаете ли искупаться в шампанском? – гипнотизёр снова подошёл к женщине во втором ряду держа руки за спиной. – Это брют, мадам, – он показал рукой на чан, – советское шампанское. Вы это заслужили. Скидывайте свои наряды... Шарик надо найти. Вы же обожаете купаться в шампанском, я знаю!

– Поможем даме? – гипнотизёр обратился к зрителям, театрально повернувшись к ним.

Зрители расцепили руки. Некоторые стали разминать запястья как будто после наручников. Многие уселись обратно в свои кресла. Послышались первые хлопки в ладоши. Их подхватили и через мгновение хлопали уже все.

– При коммунизме все мы будем купаться в шампанском! – прокричал гипнотизёр жестами призывая хлопать громче. – Хоть каждый день! Шампанского на всех хватит! На всех! Ура, товарищи! Ура!

– Урааа! – подхватили зрители.

Женщина перелезла через спинки кресел первого ряда, бордюр арены и встала рядышком с гипнотизёром. Он помог ей снять плащ, отдав его подбежавшему работнику цирка, развязал красно-белый капроновый шарфик на её шее, и стал помогать ей расстёгивать пуговицы на щёлковой блузке с рюшечками. Скинув блузку, женщина нисколько не смущаясь сняла юбку, скатала вниз колготки. Наступив носком одной ноги на носок другой, она не нагибаясь стащила колготки сначала с одной, а затем с другой ступни и отпнула их в сторону. Оставшись в одних черных и плотных трусах, натянутых до пупка, и в массивном армированном лифчике, она повернулась к трибунам и помахала им рукой. Трибуны взорвались овациями.

– Браво! Браво!!

– Трусы сымай!

– Даёшь трусы! – доносились крики из зала.

Гипнотизёр поднял вверх руку, крики и овации стихли.

Женщина сняла трусы и выпрямилась, показав всем густую поросль небритого лобка из тёмных волос внизу живота. Гипнотизёр сзади расстегнул ей лифчик и большие пухлые груди с огромными розовыми сосками упали до пояса размеренно покачиваясь. Её левая грудь была заметно больше и длиннее другой.

– Повернись, – скомандовал гипнотизёр.

Женщина повернулась спиной к трибунам. Её ягодицы с ямочками хоть и выглядели слегка помятыми временем, но всё же ещё держали форму. Гипнотизёр легонько хлопнул даму по попе ладошкой и произнёс:

– Давай.

– Дама сделала замысловатый реверанс ногами, встала на цыпочки как балерина и невысоко подпрыгнула на месте вскрикнув "ой", и легко словно дюймовочка подбежала к трамплину и стала на него взбираться.

 

– Очаровашка! – расплылся в улыбке гипнотизёр. В дальних рядах послышались смешки, но после его строгого взгляда они тут же стихли.

Гипнотизёр деланно покашляв в кулак подошёл к бордюру арены:

– Если подкованный спец захочет взломать ваш мозг, его не остановить. Чем больше вы защищаетесь и сопротивляетесь взлому, тем ему любопытнее. Ему надо дать что-нибудь найти, но самую важную информацию, которую вы не хотите чтобы нашли, лучше всего прятать в дерме. В говно он побрезгует полезть.

Гипнотизёр-энкавэдист сделал секундную паузу, а затем выкрикнул:

– А мы не побрезгуем! Мы что, принцы датские какие-то?! А?! Барины?! Белоручки хреновы?!

– Или побрезгуем? – опять крикнул гипнотизёр.

– Не побрезгуем! – хором ответил зал.

– Прыгай! – скомандовал он.

Дама начала раскачиваться на доске трамплина расставив руки в стороны. По её полным рыхлым ляжкам пошли волны, заколыхался живот, сиськи стали подпрыгивать не в такт раскачиваниям, да так, что левая, та что была длиннее, стала доставать до её подбородка. Румянец выступил на её щеках.

– Отчего люди не летают как птицы? А?! – подбодрил её гипнотизёр. – Давай! – Он махнул рукой.

Дама прыгнула. Брызги шампанского окатили весь партер долетев даже до дальних трибун. Гипнотизёру тоже досталось. Он стоял весь мокрый с ног до головы. Сняв фуражку и показав тем самым свой плоский, словно соструганный рубанком азиатский затылок, он резким движением сбросил с её верха капельки шампанского. Тут же надел её обратно, поправив козырёк, вскрикнул:

– Ух!

Ненавязчиво заиграл Rammstein Deutschland, зажглись все прожекторы. На арену на велосипеде выехал клоун с красным приклеенным носом, в белоснежной вышиванке, бордовых шароварах и в клоунских жовто-блокитных ботинках. Высоко над головой он левой рукой держал здоровенный початок кукурузы. Сделав один круг по арене он резко тормознул:

– Ку-ку! Ку-ку! Русса-а-а! Хы-гы-гы! – клоун потряс початком и открыл рот изображая смех и показывая свои щербатые зубы.

Он зыркнул поросячьими масляными глазками по рядам:

– Що, говнюки, глазёнки свои вперили? А? Русня? Посмеяться сюда пришли? А вот вам! Нате, выкусите! – Он правой рукой сделал дулю и показал её залу. – Вон ты! Ты! Умник хренов! Що лыбишься? Очёчки ещё нацепил! Пидор!

Клоун словно ниоткуда достал большую бутыль с мутной жидкостью заткнутую тряпкой. Обвёл глазками трибуны и порывшись в шароварах вытащил из них зажигалку. Поднёс зажигалку к тряпке и начал ей чиркать: по залу пробежала судорога.

– Хы-гы-гы! Що, обосрались москалики?! А?! – его живот под вышиванкой заходил ходуном от смеха.

Клоун убрал зажигалку, вытащил тряпку из бутыли, бросив её на пол, и отхлебнул.

– Оох, Добре!

Отхлебнул ещё. И ещё. Подошёл к зрителю в первом ряду и протянул ему бутыль:

– Пробуй!

Молодой человек опасливо глядя на клоуна отрицательно мотнул головой.

– Що, чмобик, брезгуешь? А не пидор ли ты? Ась? – клоун приставил ладонь к уху.

Он подошёл поближе и вылил содержимое бутыли ему на голову. Затем отбросив бутыль в сторону опять достал зажигалку из шаровар и начал ей чиркать прямо у его лица. Отойдя на пару шагов назад, клоун, показывая на молодого человека пальцем, открыл рот изображая смех, и крикнул в зал:

– Ему вкусно! Вкусно тебе, кацапик? А? Вкусно?

Затем добавил:

– Пейте, дети, молоко - будете здоровы! Обезжиренное! Как ликарь прописал, хы-гы-гы! – Клоун достал из шаровар всё тот же большой початок кукурузы и треснул им по голове молодого человека. – Для москалив мы молоко водой разбавляем, обезжириваем шоб не растолстели, и ссым туды ещё, хы-гы-гы!

Публика в зале зашевелилась, раздались смешки, кто-то засвистел.

– Ах! Какой девушк! Ах какой молодэц! - зацокал языком гипнотизёр задрав голову вверх.

Дама, оказывается, давно наблюдала за шоу сверху подплыв к краю чана.

– Ну что, нашла истину? – спросил её гипнотизёр.

– Нашла! – женщина показала белый мячик в вытянутой руке.

– Вылазь. Расскажешь.

На арене женщину отмыли водой от липкого брюта из шланга. Затем её усадили в кресло и откинули спинку. Руки привязали её же капроновым шарфиком к спинке. Клоун надел хирургические перчатки и маску, намазал кукурузный початок вазелином из аптечки под креслом, раздвинул ей ноги и встал перед ней на колени. Затем он кончиком початка стал легонько массировать ей клитор.

Через минуту или две дама раскраснелась и глубоко задышала. Клоун продолжал массировать клитор время от времени засовывая початок с каждым разом всё глубже и глубже ей во влагалище.

– Ну, в чём истина? Що видала?

– Я видела... ох... я...

– Ну? Що-що?

Она не отвечала, её грудь стала вздыматься, по телу прошла дрожь, её дыхание участилось. Тогда клоун остановился.

– Дама попыталась сжать ляжки двигая ими вверх-вниз, но клоун не дал ей этого сделать держа её за колени.

– Поделай, поделай ещё..., – она опять попыталась сжать ляжки.

– Ну? Говори, дура!

– Поделай..., ну поделай же!

Клоун прикоснулся початком к её клитору.

– О-о-ох... ох, - простонала она и не своим голосом словно в трансе полушёпотом произнесла:

– Where are you? Are you hiding from me?

Затем продолжила:

– O-o-oh! Little ghost boy, let me be your human toy…

Клоун пихнул кукурузину ей во влагалище и замер:

– Are you surrounded by things we cannot penetrate? Are you in some place that we cannot reach?

Клоун пихнул ещё раз прислушиваясь:

– I can see your dark corona is eating into you… Are you feasting on fears? No-one’s seen you for years, have you wounds grown wings?...

– Что, бл*, это значит? – клоун остановился, стянул маску на подбродок и повернулся к гипнотизёру растерянно смотря на него. Он заметно побледнел.

– Люсенька! Дорогая, с тобой всё в порядке?! – мужчина сидевший рядом с ней рвался на арену. Его крепко удерживали за руки двое ковёрных. –  Ей же плохо, вы что не видите? Вызовите скорую кто-нибудь! Скорую! – истерил он.

– Успокойтесь, ей хорошо, всё в порядке, – ответил гипнотизёр. – Пожалуйста, займите ваше место. Пересмотрите ещё раз "С Легким Паром", вам легче станет.

Мужчина успокоился и послушно вернулся на своё место пробормотав про себя: "нет уж, я лучше трёх мушкетёров пересмотрю..."

– Поделай, ну поделай же! – заёрзала на кресле женщина. – Гад! Гад!

– Ты, Никитка, коксику на кукурузку насыпь, так задористее будет, – посоветовал гипнотизёр и кивнул на аптечку под креслом.

Клоун открыл аптечку, нашёл круглую жестяную коробочку из-под леденцов с поблекшим от времени изображением Незнайки и свинтил крышку. Пока клоун макал кукурузину в порошок, женщина всё время пыталась сдвинуть ляжки охая и причитая. Затем клоун натянул маску и продолжил массировать ей клитор делая паузы перед критическими моментами.

– Он видит сны, – в трансе продолжила женщина.

– Хто? Маркс? Энгельс? Що за сны?

– Сны-сущности. Их много, они рождаются непрерывно и просачиваются через горизонт событий в эргосферу...

Клоун испуганно посмотрел на гипнотизёра:

– Що ж вона бачит? – буркнул клоун и продолжил.

– Как что-то может покидать горизонт? – спросил гипнотизёр.

– Сны-сущности нематериальны, это образы и инструкции, нет, не инструкции… да-да! это какой-то код определяющий взаимодействие образов. Их много, очень много, они все разные и очень яркие. Образы разговаривают друг с другом этим кодом! Он спокоен, он спит там за горизонтом. Я двигаюсь к нему. Я иду к тебе, любимый, лечу-лечу, мой родной! – застонала женщина.

Клоун остановился.

– Ой! Всё кружится-кружится... о-о-ох... Сильно-сильно...

– Голова? – спросил клоун бросив взгляд на аптечку.

– Эргосфера, дебил, – сказал гипнотизёр. – Продолжай.

– Там кто-то есть ещё! – вздрогнула всем телом женщина. – Там кто-то есть ещё… У-у-у-у! У-у-у-у! – вдруг в ужасе закричала она. От этого крика редкие белёсые волоски обрамляющие мясистую лысину клоуна словно наэлектризованные встали дыбом образовав своеобразный нимб.

– Он ловит сны, он их пожирает! У-у-у-у! Он, он... пожирает их…

– Рога? Копыта? – напрягся гипнотизёр.

У клоуна задрожали руки.

– Соберись! Чёрт лысый! – прикрикнул на него гипнотизёр.

– Он пожирает не всё! Он отбирает сны, ловит и отбирает, – женщина слегка успокоилась. – Он контролёр.

– Oh! Lucy-the-Juicy-Pussy! Go on! – гипнотизёр наклонился к ней прислушиваясь.

– Он, тот другой, не хочет меня пускать, не пускает, не даёт пройти к моему любимому, слиться с ним..., – Люси вся напряглась.

– Ты где?

– Не знаю, он выкинул меня наружу эргосферы, но я опять лечу, лечу... к нему!

Клоун внезапно вскочил выронив кукурузину, снял жовто-блокитный ботинок и запустил его со злостью в зал. Подошёл к гипнотизёру и заорал ему в лицо:

– Я коммунист, бл*! А не какой-нибудь беспартийный пидор! – клоун вытаращил свои свиные глазки и поднял указательный палец вверх прямо перед носом гипнотизёра. – Какая на хер эргосфера! Где у Маркса об этом написано? А? Где? У Энгельса может? Или Ленин об этом писал в своём эмпириокретинизме? Нет, не писал! Читать-то я умею! Що ты тут мне втираешь! Да що это за дерьмо! Бл*! Куда она летит? Куда? – Он повернулся к женщине, – Люська! Кончай прикидываться!

Люси тем временем пыталась помочь себе двигая плотно сжатыми ляжками.

– Она не прикидывается. Баран! И скоро кончит! Давай делай!

Клоун успокоился, поднял с пола кукурузину, встал на колени, рывком разжал Люськины ляжки и продолжил. Люси вдруг оживилась и быстро-быстро запричитала:

– Контролёр не поймал сон! Он его пропустил в тот момент когда выталкивал меня! Ох, какой это яркий сон, красивый и страшный! Кварки покидают протоны. Они теперь свободны и не спутаны ни с чем. Вот и всё! Они уходят! Ох, как я люблю Его за это, неподражаемый мой!

– Охренеть! – воскликнул гипнотизёр. Теперь испугался не на шутку он. – Ну, что ещё?

– Не пойму, что-то произошло... со странностью и очарованием... с тонкой структурой... у-у-у-у! опять заголосила Люси

– Ну? Что там опять, что?

Люси вдруг вся напряглась, выгнулась, охнула и обмякла, её ляжки обвисли, большие розовые соски расплылись ещё шире.

– Ты чо, дебил! – гипнотизёр замахнулся на клоуна, – ты чо натворил!

– А що я? – клоун вжал голову в плечи ожидая удара.

– Она должна была вернуть сон контролёру этому грёбаному! Гнида! – гипнотизёр пнул клоуна сапогом в пах.

Клоун не успел вскрикнуть от боли как воздух вокруг внезапно стал плотным, вязким и горячим. Говно в чане всё выкипело в миг превратив арену цирка в преисподнюю. Волоски обрамляющие лысину клоуна вспыхнули и тут же сгорели, его мясистая голова пошла кровавыми пузырями. Азиатское лицо гипнотизёра с запёкшимися глазами стало похожим на ошпаренную зайчатину только что вытащенную из кастрюли, его энкавэдешная гимнастёрка расползлась по швам обнажая дымящееся подгоревшее мясо нанизанное на обугленные рёбра. У женщины первыми вспыхнули волосы на голове, над лобком образовался маленький огненный смерч, кожа с её ляжек и живота сползла вниз и повисла обгоревшими лохмотьями. Кровь тут же запеклась и почернела. Что творилось в зале на этот момент было не видно, так как всё покрывал смог из раскалённой плазмы мгновенно образовавшейся из испарившегося слоновьего говна.

Все были уже давно мертвы когда подошла ударная волна, разносящая всё на свободные кварки и превращающая оставшиеся ошметки жизни в плазменное кварковое варево.