В Африке опасно…

 

Наконец-то добрался до нашумевшего фильма «Турист».  Краткое пояснение – он весьма живописно демонстрирует то, как наши частные военные компании нетолерантно гнобят демократию на африканских просторах и очень этим гордятся.

Сразу скажу, что фильм получился хороший. Конечно, до лучших образцов советского военного кинематографа не дотягивает сильно, но на фоне того, что сейчас снимается – это просто какая-то отрада для глаз и для души. Недостатком является некоторый недобор драматизма, переживаний и даже некоего позитивного пафоса, схематичные истории героев. Но в том формате, в котором снято, думаю, это было бы даже излишне. Там просто достаточно лаконично и скупо, но очень убедительно, показаны нормальные русские воины, которые тихо, без истерик и интеллигентских рефлексий, так любимых нынешними киношниками, по-деловому, настойчиво, а в итоге и героически, делают свою боевую работу. Радует, что в фильме нет душещипательных разговоров, моральных колебаний, каких-то скользких смыслов. Все прямолинейно, как шпала. Есть мы, есть защищаемые нами туземцы, есть честь русского офицера – а остальное все под каток и трамбовать.

И, конечно же, русские не сдаются. Когда вокруг все бегут, вспухает взрывами земля, и, кажется, нет ни одного шанса выжить, русский солдат защищает свою позицию, а потом устало идет по выжженной земле, без злости и даже победного ликования, а просто с чувством выполнившего свой долг человека, и смотрит на груды безжизненных врагов.

Что больше всего порадовало в фильме. Простая и четкая, острая, как отточенная сабля идея – мы возвращаемся в Африку.

Один из самых любимых стонов антисоветчиков-либералов – СССР развалился, потому что кормил полмира и всю Африку придачу вместо того, чтобы строить дороги и свинарники. Такой селюковский подход – моя хатенка с краю, вишня, кабанчик, и на фиг ничего не надо. Упускается одно – и Российская Империя, и СССР по сути своей являлись сверхдержавой. А тут помимо армии, территории и промышленности необходимо расширение сфер влияния. Это такой закон, как всемирное тяготение. Грозная Латвия может примерить на себя роль пекинеса, жить в нагрудном карманчике Байдена и гавкать, когда прикажут, или просто от избытка чувств,  на тех, кто крупнее тебя в тысячу раз. Медведь же не находится все время в  своей берлоге. У медведя - среда обитания, огромные леса и вооруженное противостояние с такими же грозными соседями.

По поводу безвозмездности нашей политики СССР в  Африке – тоже вопрос спорный. Мы не только отдавали, но и получали по контрактам, поддерживали свою промышленность. В общем, вели себя, как и положено мощной державе.

Да, времена были. Есть, что вспомнить нашему поколению. И есть, чем гордиться...

 

***

1981 год. Первый курс. Я, молодой и наивный,  только что надел погоны курсанта Военного Краснознаменного института. Того самого, который в журнале «Штерн» обозвали змеиным гнездом советской разведки. На самом деле у нас готовили военных юристов и военных переводчиков.

И вот слышу я случайно разговор наших институтских медиков. И какой-то холодок ползет по коже от того, что передо мной приоткрывается ранее незнакомый, огромный, притягивающий и вместе с тем смертельно-опасный мир.

- Курсант только с практики прибыл, - говорит врач. – Симптомы похоже на какой-то редкий вид малярии. В инфекционку на Соколиную гору свезли. А там все. Не выжил.

В инфекционной больнице на Соколиной горе было отделение тропических болезней. И, к сожалению, там нередко оказывались курсанты с «перевода», прибывавшие из экваториальной Африки.

Не спасли парня. Очередной павший воин в Холодной войне между мировой системой социализма и Западом. Вот только эта самая Холодная война становится очень даже горячей в странах третьего мира. И там грохочут не дипломатические обвинения и идеологическая трескотня, а реальные пулеметы.

Наше население тогда было крепко заперто за железным занавесом,  но сама сверхдержава  раскинула свои крепкие объятия на добрую половину мира. И, честно говоря, это именно СССР дал многим странам вздохнуть свободнее, почувствовать свою государственность и независимость, выйти из состояния, когда «цивилизаторы» считают тебя за коврик под ногами, вечно вытирают ноги и грабят, грабят, грабят. Крах колониализма и неоколониализма во многом именно наша заслуга, и, кто бы что не говорил, это дело благородное.

  

И, естественно, у Державы было много специалистов, занимающихся по всему миру «деколонизацией». В том числе и наши военные переводчики.

Честно сказать, переводчики порой были просто несносны своим апломбом и высокомерием. В те времена попасть в профессию, связанную с поездками за границу – это как очутиться в привилегированной касте. Железный занавес, достаточно кондовая и скудная сфера услуг, недостаток джинсов и  видеомагнитофонов у основной массы населения создавал комплекс неполноценности, а у тех, кто все это имел – ощущение превосходства. Дипломаты, внешторговцы и прочие допущенные к заграницам - они в принципе были все одним миром мазаны. Особенно молодая поросль. В компании с нашими переводчиками ты быстро шизел, поскольку все разговоры крутились вокруг нескольких тем – в какой стране какими чеками платят, где сколько нужно отработать, чтоб купить машину, откуда какие шмотки и видики везти в Россию. В общем, как забарахлиться по максимуму. И ходили они, нам на зависть, с третьего курса не с офицерскими сумками, а с фирменными дипломатами, которые не в каждой «Березке» найдешь.

Но был один момент. Помимо чеков и шмоток, из-за границы они привозили еще шрамы войны, память о бомбёжках, ежедневном риске, военных столкновениях с Западом, перепахивающим карту мирового пространства. А некоторые и не возвращались вовсе. Потому что на войне как на войне.

После третьего курса курсантов с языковых факультетов  отсылали на стажировку, обычно на год, на какую-нибудь локальную войну. И, бывало, косили ребят болезни, подцепленные в тропиках. Или вражеские пули. Африка горела и тогда, как горит и сейчас. А еще Камбоджа. И дальше со всеми остановками.

Конечно, самым опасным был Афган. Туда, в основном, посылали слушателей с «ускоренных курсов». Это такая фирменная фишка в институте была. Брали туда только из армии. Год ты ходил курсантом и усиленно изучал какой-то актуальный язык, звучащий сегодня на полях боев. Методика была уникальная, потому что за год тебя учили говорить и переводить вполне достаточно для исполнения своих обязанностей. Потом давали младшего лейтенанта, и в горячую точку на два года, в советнический аппарат или в сороковую армию в Афганистане. Там год за три шел, приезжали уже старлеями и доучивались потом еще четыре года.

Некоторым везло. Помню лейтенантика, который умудрился попасть на практику аж на Острова Зеленого мыса, где отъелся и преисполнился невозмутимого взгляда на мир, был вполне доволен жизнью и мечтал распределиться в те же края. Но везло немногим.

Так что эта сторона геополитической деятельности была совсем рядом со мной. И от нее исходила какая-то странная и притягательная энергия Больших Дел и Большого Передела мира.

Одно из первых достижений, что пустила по ветру свора стервятников, рвавших на клочки СССР, было военное зарубежное сотрудничество. Мы ушли из Европы, с Кубы, из Африки и Азии. Трусливо бежали, не переставая низкопоклонно заверять Запад, что мы теперь его верная прислуга, у нас больше нет своих национальных интересов в мире. Министр индел Козырев открыто говорил: у России не может быть своих интересов вразрез с интересами США, за что теперь там пригрет и обласкан, проживает по сей день, поганец.

Тогда казалось, что ушли мы из большого мира навсегда. А ведь для такой страны, как Россия, уход с территорий влияния – это только начало. Дальше уже внутренний раскол, скукоживание, потеря территорий и в итоге государственности. Но мы всегда восстаем из пепла. Мы возвращаемся. Мы опять и в Азии. И в Африке. Возвращаемся на постсоветское пространство, в Европу и в моря, захватываем новые сферы влияния в Латинской Америке.

Пусть уже нет былого военного сотрудничества в виде тысяч военных советников и их аппарата. Но зато идет по африканским саваннам тяжелой поступью боец «Вагнера», который занят тем же, чем и его предшественник – советский военный советник: втягиванием  Черного континента в нашу орбиту.

Руководители некоторых африканских государств, где война шла десятилетиями, уже радостно сообщают: пришли русские и все наладили, нет теперь войны, и экономика восстанавливается. В другие места приходит Китай, вкладывая гигантские деньги. А Запад отступает. Со своим лицемерным трепом, с хорошей миной, но отходит. Потому что Европа и США – это прошлое мира. А Россия – его будущее.

И в фильме «Турист» это показано отлично…

 

***

Пусть мазками, но достаточно четко в фильме проводится простая линия – наше влияние для Черного Континента позитивно. Мы несем туда мир. Запад несет войну. Это такой водораздел между нами и ними. И, надо сказать, это истинная правда.

Порадовало, что в кино возвращается образ врага. Это не только осатаневшие от крови повстанцы, сначала убивающими мирное население, а потом друг друга. Это прежде всего гладкий двуличный французик с вечной мобилой в руке, который пытается разорвать африканскую страну на части и утопить в крови. Только время французиков прошло. Даже из Мали с ее ураном их поперли, скоро в ядерные топки нечего кидать будет.

Вообще роль европейской цивилизации в Африке очень неоднозначна. Конечно, вся современная инфраструктура обустроена руками или под руководством белых. Города, дороги, транспорт – это от них. Вместе с тем все это настолько обильно полито кровью местного населения, там прошло такое количество геноцидов, там белый человек проявил себя с настолько скотской стороны, что вообще начинаешь сомневаться, а человек ли он. И бесконечный грабеж Африки - это ведь тоже факт.

Еще в конце девятнадцатого века английские генералы хвастались: «Мы выставили пушки и расстреливали тысячи прущих на нас обезьян. Это было великолепно». Такие вот заявления звучали в салонах у джентльменов. Тогда еще не было движений за права негров, и любой чернокожий считался животным. В Европе их целыми семьями держали в зоопарках на показ публике еще в начале прошлого века.

Несправедливость имеется историческая. Европа на Гитлера обижается за слишком, по ее мнению, грубые садомазохистские ласки в отношении нее и евреев – о славянах можно вообще не вспоминать, это, как сказал Шольц, смехотворно.  А ведь многие европейские деятели прошлого по геноциду и свирепости обставили безумного Адольфа, как профессиональные бегуны школьника.

Все благосостояние патриархальной, милой и вежливой, а ныне еще и донельзя толерантной Бельгии выросло на кровавейшем геноциде. Был там предприимчивый король Леопольд Второй, путем лицемерия и международных афер наложивший лапу на Конго. Практически все население загнали на каучуковые плантации, дававшие дикий доход. Со всего мира самый отпетый сброд маньяков и убийц собрали и запустили, чтобы те обеспечивали добычу каучука. Они и обеспечили. За недостачу сухого каучука сборщиков пороли, отрубали руки. За порчу каучуковых деревьев убивали. За отказ работать уничтожались целые деревни. За невыполнение плана – массовые казни. Десять миллионов убитых конголезцев – такая «несущественная» плата за процветание тихой Бельгии с уютными домишками и брусчаткой, с вежливым населением, в мутных глазах которого плещется кровь страшно замученных негров.

Бизнес, ничего личного – только общественное. Триумфальная арка в Брюсселе, роскошные Ипподром и Королевские галереи в Остенде – все это кровь конголезцев.

И теперь это сообщество евровампиров с детской непосредственностью и тупой упертой настойчивостью учат морали нас - страну, которая не уничтожила ни один народ на своей территории, сохранила языки, культуры.

Что, давно это было? Да не так и давно – всего лишь в конце девятнадцатого века. А народы не меняются. Гниль, патологическая алчность, маньячная жестокость и лицемерие никуда не деваются. Поэтому с такой готовностью  тактичные бельгийцы подливают масла в огонь украинского конфликта. Потому как привыкли воевать до последнего негра. А теперь и украинца.  А еще потому что именно Россия – такое режущее глаз черное пятно на белой простыне Глобализма, которой как саваном прикрыли весь мир.

Кстати, в самой Африке все больше проявляется осознание, кто есть кто. По мере того, как уходят марионеточные в руках Запада режимы, вспоминается и геноцид. А также помнят негры, что мы для них делали хорошего, как строили заводы и поставляли станки с машинами. И к России во многих странах отношение, как к родной стране, потому что очень многие закончили наши институты. И мы, в отличие от европейцев, всегда общались, по возможности, конечно, с чернокожими, как с равными, а не как с вдруг заговорившими шимпанзе…

 

***

Немножко без особых подробностей, чтобы не вогнать натурализмом зрителя в ступор, показаны в «Тристе» некие особенности  конфликтов в Африке. Прежде всего, их патологическая кровожадность. Проходят на экране сцены с трупами мирного населения, с захватом заложников. Хотя на деле все обстоит куда хуже.

Вот сейчас весь мир воем воет по поводу слезинки невинного азовца, обвиняя нас во всех мыслимых и немыслимых нарушениях демократии и прав человека. И почему-то не слышно такого воя по поводу несчастной Африки? По некоторым подсчетам, после Второй Мировой войны в вооруженных конфликтах на Черном континенте погибло более двадцати миллионов человек. Хотя, может, и больше – кто их считал.

В «лучшие времена» в Демократической республике Конго, где есть уникальные минералы для изготовления мобильников, за которые бьются, как бешенные, страны и корпорации, погибало в год до миллиона человек. Геноцид в Руанде народа тутси – более миллиона жертв. А вечная война за алмазы на юге Африки!

Сьерра-Леоне, там чуть ли не половина мужчин или вообще без рук или с одной рукой. В 1996 году в ответ на призыв президента Каббы к соотечественникам "взяться за руки" ради национального согласия, повстанцы начали отрубать своим жертвам конечности и оставлять обрубки на ступенях президентского дворца, дабы внушить ужас всем, кто посмеет внять призыву президента.

Вообще, там бесчинствовали все – и правительственные войска, и корпус миротворцев, и племенное ополчение, чье традиционное оружие – мачете, копья и древние мистические воинские ритуалы. Но повстанцы превзошли всех. Массовые изнасилования, пытки, казни, грабежи и каннибализм – их рутинная практика.

Там же сплошь и рядом была практика мобилизации десятилетних детей в повстанческие подразделения. Можешь поднять автомат и выстрелить – уже солдат, и неважно, что тебе еще из рогатки по воробьям пулять и в машинки играть. Иди и убивай.

Наши специалисты, очутившиеся в центре этого конфликта, изумлялись тому, как толпы негров, еще вчера спокойные и доброжелательнее, вкусив кровь просто теряют разум, и тогда вырезают всех, кто попадется под руку. Почему? Народ в Африке все же пребывает во многом в природном состоянии. Когда кровь врага и ярость - это единственный рецепт выживания.

Но практически всегда за их спиной стоит европеец, подзуживая – нападай, убивай, ешь сердца врагов. А мы присвоим твои полезные ископаемые и в итоге заставим пахать на нас.

Вообще, конечно, и жизнь в Африке, и приобщение ее к современной цивилизации требует всестороннего осмысления.

Мир белых – это цивилизация, прогибающая саму поверхность планеты, укрепившаяся так твердо и тяжело, что от нее по почве идут трещины. То, что создали негры – это пока что имитация, карго культ, сооружения из тростника.

У моего родственника, военного представителя в Африке, еще с советских времен там масса друзей. Один из них – врач в Луанде. Столица Анголы очень живописный город построенный португальцами в колониальном стиле. Был СССР – была там власть назревающего социализма, и доктор, как представитель уважаемой профессии, да ещё окончивший советский мединститут, был в большом почете, у него имелся богатый особняк в столице, своя клиника.

Не стало СССР, не стало присмотра со стороны белого человека, и страна стремительно стала возвращаться в свое исходное состояние. Часть населения бежит из столицы, дома забрасываются, зато растут как грибы круглые хижины с тростниковыми крышами в саваннах и джунглях. Вот и живёт доктор теперь в такой хижине, рядом с городом. Правда, все так же уважаем, но уже среди дичающего населения.

Не знаю, чем это определяется, может какими-то высшими силами, эгрегорами, трендами развития или принципами существования больших систем, но черная раса сегодня редко где способна самостоятельно поддерживать относительно высокий уровень существования цивилизации. Манит чернокожего «Максимку» в хижину и джунгли. И тянет его не создавать государственный аппарат и сложные социальные системы, а вольготно жить племенным укладом. Не перешагнули они какой-то порог, чтобы войти на полном праве в технотронную эпоху.

Хотя, тот же родственник за двадцать лет африканской жизни полюбил и саму Африку с ее дивной природой.

И население – где-то наивное, искреннее, где-то кровожадное и анархичное, но живущее своей культурой, интересной и самобытной, своими понятиями и где-то даже близкое нам по духу в стремлении объять необъятное.

Вообще, негры живут одни днем А белые торопят время – они живут планами – как закончат школу, как пойдут на работу, потом на пенсию, потом на кладбище. Белые стремятся в будущее с упорством маньяка. Черные никуда не стремятся. Поэтому по социологическим исследованиям самый большой уровень депрессии в мире – в Швеции. А самый оптимистичный настрой – в Нигерии.

 

***

По практике путешествий по горячим точкам могу оценить, что  сама боевая работа и деловая обстановка в наших «конторках по устрашению и усмирению» показана в «Туристе» достаточно достоверно. Конечно, есть вечные проблемы подобных фильмов, когда атакующие прут не по боевому уставу, а скучиваясь и выгодно подставляясь под пулеметы. Но тут уж вопрос о зрелищности кадра.

Боевая работа в Африке. Сколько для слуха русского слилось в этих словах.

Упомянутый выше мой родственник, с нашего восточного факультета, с его амхарским языком, на третьем курсе попал в Эфиопию на практику. Пришлось ему вместе с неграми и в атаку ходить, и видеть поле, усеянное телами, и привыкнуть к тревожной музыке ночных канонад.

Хотя, конечно, в атаки наши ходили редко – там боевых подразделений не было, все больше военспецы да советники, которые учили воевать и заставляли воевать. Может и сами где-то постреливали – ну это надо узнавать у тех, кто бывал там в разных горячих ситуациях.

В фильме достаточно хорошо показаны многие скользкие моменты. То, что негры в основной своей массе воевать не умеют и мотивированы слабо. Сегодня, может, уже подучились, но в былые времена достаточно было трёх десятков отпетых бойцов элитных подразделений ЮАР, чтобы захватить враждебную базу с полутора тысячами бойцов, притом без своих потерь.

Нашел очень характерные воспоминания нашего советского военспеца в Эфиопии:

«Мы сразу заставили рыть окопы. Со скрипом, но пошло. Вечером приказываешь вырыть окоп, утром приходишь – ничего подобного. Выкопает малюсенькую ямку и сидит. А их начальству хоть бы что.

Сначала офицеры смотрели на нас с недоверием и даже свысока! А как они стреляли! Спрячет голову, как страус, винтовку выставит и палит куда попало. Потом уж я прут длинный срезал: вижу, кто-то так стреляет, как перетяну по заднице! И матом по-амхарски еще врежу.

В общем, одним из первых наших уроков была стрельба. Взяли все образцы стрелкового оружия, прочистили, пристреляли. Собрали их руководство и попросили, чтобы выставили пехотное отделение. Эфиопы стреляли из М-16, мы вшестером – из «Калашниковых». И все попали с первого раза. Я глаза скосил – у эфиопов челюсти поотвисали. У них из одиннадцати человек попали только двое. Начальник штаба сразу: «Научите наших солдат так стрелять!» А оружия там было море. Над кроватью у меня всегда висели два автомата, под кроватью – ящик гранат, гранатомет. А с собой носил ТТ – хороший был пистолет, в руке сидел гораздо лучше «Макарова».

Также мы организовали боевое охранение, разведку, комендантскую службу, заставили рыть блиндажи, траншеи, огневые позиции. И теперь как сомалийская артиллерия начинала бить, солдаты сразу в них ныряли. Проходишь потом, улыбаются: «Никаких проблем, камрад Виктор!» Еще бы!

До нас по сто человек убивало чуть не ежедневно! А как вырыли траншеи, в декабре – марте погибло от артобстрела только четверо.

Обкатку танками делали. Офицеры сначала – ни в какую! Заставил. А потом им понравилось: по 5-6 человек прыгали в окоп, чтобы танк над ними прошел. Приходилось порой и танки вместо них водить. Там много таких дорог: с одной стороны – скала, с другой – пропасть. И как-то один танк ухнул вместе с десантом. Очень они боялись таких участков. Тогда я и еще два наших танкиста садились за рычаги и проводили по очереди всю колонну».

Интересно, что в фильме ситуация и с окопами, ми с боевым охранением, и со стрельбой показана один к одному. То есть нечто, что не меняется в этом мире.

Особенно много таких историй про Анголу. Многие наши курсанты и выпускники прошли ее. Притащили оттуда кучу баек и анекдотов, а также  жутковатеньких историй, типа о самом богатом прапорщике. Во время вылазки в джунгли одного нашего слушателя-прапорщика взяли в плен и ему дали пожизненное заключение в ЮАР. А пока он сидел, ему шли и командировочные, и приличная зарплата, поэтому его и называли самым богатым прапорщиком. Чем дело кончилось – не знаю.

Конечно, воевали в той же Анголе негры тоже слабенько, стадом – то есть толпой, быстро переходящей от безумной отваги к панике. Вытягивали войну в основном кубинцы. Задорно, отважно, бесшабашно и порой легкомысленно. Были случаи, когда они просто не окапывались – мол, это для трусов. А потом артналет – огромные потери у тех, кто не вырыл нормальные окопы. Но все равно кубинцы вытаскивали на себе все эти африканские войны. Были искренне преданы делу всемирного коммунизма и вообще – ребята они верные и непоколебимые.

Интересно показаны в фильме тоже вечные непоследовательность и предательства местных в этих негритянских конфликтах. Целая военная база, узнав о приближении противника, снимается с позиции и уезжает, оставив разгребать все проблемы русским. Другие не просто бросают свои  окопы, но и переходят на сторону врага.

  

А ведь так было не раз во всех концах мира. В Афганистане наши переводчики со своими советником рисковали однажды проснуться в полку ДРА, за который они отвечали, и выяснить, что он уже успел стороне врага. И не раз было, что именно русский солдат оставался на последнем рубеже. И побеждал.

И одна из ярких  идей фильма. Лучше русского солдата нет никого. И с русской продуманной военной машиной не может сравниться никто и ничто. Мы вобрали лучшее со всего мира, от всех наших врагов, начиная от татаро-монгол и кончая тевтонами. Россия – это Бог войны, а артиллерия и ВКС – его главные Архангелы. Что мы  сейчас и демонстрируем на Украине, борясь, по существу, против всего блока НАТО ограниченными силами.

А вообще, смотришь на все эти боевые действия в фильме и закрадывается мысль – это все же не совсем война. Это кровавая бойня, очистка территорий, что угодно. После Второй Мировой войны первая полноценная война, а не пострелушки в джунглях и горах и не бомбежки с воздуха пустынников – это Украина. По масштабу боевых действий, по охвату и использованию родов войск, сил и средств.  После 1945 года такого не было. А Африка – ну это «Зарница» в джунглях, хоть и кровавая донельзя.

Мир несовершенен. Мир живет насилием и подавлением. И России, никуда не деться от своей миссии по привнесению на нашу заштатную планетку хоть какой-то справедливости и гармонии. Но, к сожалению, ничего не бывает просто и даром. Льется кровь, в том числе и наших людей. Однако никуда не денешься. Бремя русского человека. Мы вернулись в те земли. И мы теперь уже не уйдем…

 

Секунда рекламы. Мистическое и историческая проза за судьбу мира: 

Александр Зеленский, Илья Рясной. Оператор вероятностей.

https://author.today/work/200227

 

Новый фантастический роман про светлое будущее.

Илья Рясной. «Майор Казанцев и НЛО»

https://author.today/work/146033