Подводные леса России

Почему то проблема того, как преобразовать Россию в первую страну с нулевым уровнем выбросов углерода, воспринимается шутливо. Политически несознательные люди, даже не понимают  о чем идет речь. На самом деле, речь идет о серьезнейшим вещах. Грета Тумберг страдает, ее лишили будущего, и когда то и кому то этот счет будет предъявлен. Поэтому многие озаботились, чтобы этот счет предъявили не им. Над эти работают европейцы. Стараются отодвинуть угрозу в России. Лишь беззаботные украинцы, смешно выпучивая глаза спрашивают, в чем радость открытия, того что  Российские северные моря поглощают много углерода .



В 1992 году в Рио-де-Жанейро приняли соглашение — Рамочную конвенцию ООН об изменении климата, в которой развитые страны условились действовать совместно в условиях изменения климата.
В 1997 году приняли Киотский протокол, который содержал обязательства для стран по сокращению выбросов. Наследие Киотского протокола — Парижское соглашение от 12 декабря 2015 года. Оно регулирует меры по снижению содержания углекислого газа в атмосфере с 2020 года. 175 стран-участниц, в том числе Россия, подписали документ 22 апреля 2016 года. Сегодня 197 стран — участники Парижского соглашения, из них 185 его ратифицировали.

Парижское соглашение не предусматривает механизма квот и в нем отсутствуют санкции для стран, не справляющихся с выполнением национальных вкладов. Но обязательства стран — участниц Парижского соглашения планируют обновлять каждые пять лет, начиная с 2022 года. Не исключен сценарий появления штрафов за эмиссию.

К сожалению, при подготовке Парижского соглашения Россия не занимала активную позицию в формировании методик расчета экологического налога и выработке доктрины, связанной с низкоуглеродными технологиями. На тот момент было не очевидно, что обсуждались стратегически важные вопросы. Но теперь они могут повлиять на мировую экономику и экологическую политику в целом. Принятые документы декларируют, что методики прямого измерения выбросов парниковых газов не целесообразны. Вместо этого документы рекомендуют применять коэффициенты в зависимости от состава топливно-энергетического комплекса в каждой стране.

Но такой подход приводит к тому, что Россия в принципе всем должна, поскольку у нас есть нефть и газ, которые мы продаем другим странам. А нефте и газодобыча приводит к огромным выбросам метана из-за утечек и двуокиси углерода при сжигании попутного газа.

Европейским странам которые ранее выкачали свой нефтегаз, такая позиция очень удобна. Типа вы свой нефтью, углем и газом, загрязняете землю. То что они свой уголь и нефтегаз уже сожгли, то что наиболее грязные производства они переносят в третьи страны, во внимание не принимается.

Россию не устраивают несколько вещей. Первое, отсутствие методик измерения поглощения парниковых газов. Непризнание атомной энергии зеленой энергией. И непризнание всей остальной энергии солнечной. Любая энергетика на земле кроме энергии из урана, является в той или иной степени солнечной энергией. Уголь с нефтегазом это чистейшая солнечная энергетика, на ископаемой основе. Тем более европейцы признают сжигание древесины "зеленым" процессом.

Парижское соглашение запрещает национальные методики подсчета и использует методику МГЭИК — межправительственной группы экспертов по изменению климата. Но эксперты МГЭИК насчитали поглотительный ресурс в секторе лесного хозяйства России — всего 600 млн тонн.

И уже в течении нескольких лет напрягая своих ученых, Россия пытается изменить методику подсчета
Но и тут много своих  подводных камней. Я уже писал что специалисты Рослесинфорга совершили трудовой подвиг. По итогам первого цикла госинвентаризации, выяснив, что леса РФ поглощают до 1,6 млрд тонн СО2 в год вместо 0,6 млрд тонн СО2.  На самом деле и это большое занижение. Профессор Владимир Лукьяненко считает что российские леса связывают свыше 12 млрд тонн углерода в год. В принципе так оно и есть. Но климатическая доктрина предусматривает компенсацию выбросов только за счет поглощения управляемыми лесами. Это такие территории, где ведется полный учет рубок, не бывает пожаров, и идут постоянные мониторинговые исследования. Как оказалось, на территории России таких лесов почти нет.

То есть надо или создавать такие территории управляемых лесов, или договорится, что вместо 12 млрд тонн углерода которые связывают российские леса, скажем на на втрое меньшую сумму. Но не в 20 раз меньшую, как считают эксперты МГЭИК. Если мы правильно все посчитаем или создим управляемые леса с мониторингом территории, то сможем заработать на поглощении углерода. Для этого у нас все есть.

Геохимический цикл показывает количество углерода в атмосфере, гидросфере и геосфере Земли, а также годовой перенос углерода между ними (все указанные величины — в гигатоннах)


Но сначала нужно доказать мировому сообществу, что мы поглощаем. Над этим все и трудятся.

8 февраля этого года Путин подписал указ о необходимости создать собственную климатическую доктрину (Указ о мерах по реализации государственной научно-технической политики в области экологии и климата). Первое, что следует сделать в рамках этой стратегии, — изучать климат и механизмы адаптации к его изменениям. Второе — научиться прогнозировать последствия изменения климата.

Предстоит исследовать много новых междисциплинарных областей. Мы должны показать, что у нас есть планы по снижению выбросов парниковых газов. Необходимо увязать выбросы с поглощением и доказать свое донорство. Иначе как страна рано или поздно мы будем платить огромный экологический налог.

Например, если ставка за одну тонну CO2 будет на уровне 30 долларов, то с России могут спросить 45 млрд долларов. А с 2035 года ставка может подняться до 50 долларов за тонну. Но если мы докажем что мы не выбрасываем, а 5-8 раз больше поглощаем. То просто ничего не делая, Россия сможет получать 200 млрд. долларов.
Будет приятно если через пяток лет украинцы будут платить русским экологический налог. Ведь именно украинцы убили филлофорное поле Зернова в Черном море, практически уничтожив всю его биомассу своей жадностью. Ну а за жадность и за кислород из России надо платить. И углерод Черным морем теперь не поглощается в отличии от северных морей России.

Уменьшение филлофорного поля Зернова в результате советской добычи водоросли с 50 по 80-е



А ведь кроме лесов, у нас есть еще водная гладь. Аналогичный подвиг хотят совершить в Академии наук России.

России необходимо создавать не только наземные, но и морские карбоновые полигоны для развития системы расчета углеродного баланса. Один из них может быть создан на Сахалине. Об этом рассказал президент Российской академии наук (РАН) Александр Сергеев в ходе пресс-конференции.  «Гектар водной поверхности океана депонирует больше СО2, чем гектар лесов. Сейчас получается так, что у нас водные поверхности оказались забытыми. Еще одно предложение, по словам главы РАН, есть к руководству Архангельской области, часть которой занимает акваторию Белого моря, богатого водорослями. «Мы забыли про водоросли, потому что водоросли живут на том же самом процессе фотосинтеза, мы рисуем карту лесов и карту сельхозугодий, но не карту "подводных" лесов. А они есть, и делают существенный вклад в депонирование.

Растворимость CO2 в морской воде возрастает с понижением температуры. В полярных областях CO2 интенсивно поглощается океаном, а в теплой экваториальной зоне он может выделяться в атмосферу. Поэтому холодные воды Арктики и высоких широт в целом содержат больше углекислого газа, чем воды низких широт.

Концентрация CO2 в воде в зависимости от температуры


К лесам, которые на суше поглощают углерод, хотят добавить подводные леса России. Ведь наши моря холодные, в них углерода в разы больше чем в тропических морях. Каждый отдыхающий на красном или средиземном море должен заплатить России экологический народ за свой углерод

А ведь после подводных лесов можно перейти к большим глубинам



CO2, полученный в ходе обмена с атмосферой, потребляется при росте фитопланктона. Зоопланктон питается фитопланктоном и дышит, снова выделяя углекислый газ. Фрагменты распада фитопланктона и фекальные пеллеты, формируемые зоопланктоном, содержат углерод, частицы которого оседают по отдельности или в скоплениях. Но лишь 5–50% общего углерода достигает глубины 100 метров. От 2 до 25% оседает между 100 и 500 метрами. Микробы разлагают оседающие частицы, часть из них потребляется зоопланктоном, поэтому предполагается, что только 1–15% исходного углерода из поверхностных вод опускается ниже 500 метров. При этом CO2, образовавшийся при окислении органического вещества (дыхании), рециркулирует обратно в поверхностные слои.

Что именно происходит в океанских глубинах, для нас загадка. Но на этой загадке тоже можно заработать, если введут экологический налог.