Попадание в строй: превращение бесконечного дефицита в базу силы

КЕВИН БАРРЕТТ И МАЙКЛ ХАДСОН

• 21 ноября 2021

Кевин Барретт: Добро пожаловать на Truth Jihad Radio (Радио правдивого джихада), радио-шоу, ведущее тотальную борьбу за правду, раскрывая всевозможные интересные факты и точки зрения, которые обычно запрещаются, скрываются, скрываются, искажаются или иным образом искажаются в контролируемом корпорациями мейнстриме. Сегодня мы переходим к довольно сложному предмету международной экономики, в порядке анализа империи. Джон Перкинс «Исповедь экономического убийцы» и продолжение показали нам долговое измерение империи. Наша империя США - первая в истории империя, которая больше всего работает в долгах. И если вы хотите узнать, как это работает, вам следует обратиться к «Суперимпериализму» Майкла Хадсона. Недавно она была переиздана с новой заключительной главой, и она в значительной степени ломает ее: это фантастическая книга, к тому же отчасти тревожная, которая заставляет вас осознать, насколько шатки основы всего нашего мира прямо сейчас. Итак, поговорим об этом. Привет, добро пожаловать, Майкл Хадсон как дела?

Майкл Хадсон: Что ж, у меня неплохо, и мне здесь хорошо.

Кевин Барретт: Хорошо, что наконец-то Вы у себя. Я читал Ваши статьи в течение многих лет, и я только что впервые прочитал Super Imperialism, не хочу признавать, но это настоящий шедевр. Я думаю, что любой, кто преподает университетский курс по этим вопросам, должен его назначить. Но я не уверен, что существующий мейнстрим имеет преемственный запрос на получение этих заданий. Какой был ответ?

Майкл Хадсон: К этой книге? Проблема не в приемлемости. Проблема в том, чтобы включить это в учебную программу. Я был профессором экономики с 1960-х годов, но у меня нет возможности включить в учебную программу ни международные финансы, ни даже деньги и кредит, ни платежный баланс. Я не думаю, что платежный баланс, являющийся сегодня ключом к мировой долговой проблеме, преподается где-либо. Мне сказали, что в 1969 и 1970 годах мой курс был единственным курсом по бухгалтерскому учету платежного баланса в Соединенных Штатах. Большинство экономистов на самом деле смотрят на экономику как на бартер. И деньги на самом деле не появляются, потому что экономисты говорят: «Ну, мы в долгу перед собой, так что это не имеет особого значения». “Мы» - 99 процентов, которые в долгах или «мы» один процент, которым все обязаны в Америке и на международном уровне (это не одно и то же). Прямо сейчас вы видите, как по всему миру вспыхивают кризисы. Аргентина, опять же, вот-вот объявит дефолт или аннулирует свой долг перед Международным валютным фондом, который по сути служит рычагом американской внешней политики. И это то, что я обсуждаю в Суперимпериализме: как Международный валютный фонд ссужает деньги для поддержки правительств, дружественных Соединенным Штатам.

Майкл Хадсон: И когда политика США, являющаяся обычным неолиберализмом, создает проблемы для таких экономик, МВФ ссужает деньги такой стране, как Аргентина, для поддержки бегства капитала. Это позволит всем американским корпорациям в Аргентине и богатым семьям переводить свои внутренние деньги в песо или эскудо, или с чем они имеют дело, из страны в доллары. А затем МВФ позволяет валюте обрушиться - и, по сути, приводит к ее обрушению. При этом говорится, что если вы не можете выплатить свой долг, но при этом вам необходимо ввести жесткую экономию и снизить заработную плату, прекратить инвестировать в общественную инфраструктуру, прекратить многие государственные расходы. Таким образом, результатом такой политики МВФ и Всемирного банка страны становятся все менее и менее способными выплачивать свои долги. И поэтому они все глубже и глубже влезают в них и все больше, и больше начинают зависеть от официальных кредитов США. Кредит МВФ и, по сути, долг используются на международном уровне для обнищания других стран, так же, как теперь он обедняет экономику США.

Кевин Барретт: И все это поднимает вопрос, почему Вы были единственным, кто преподавал это в университетах. А учитывая его центральное значение для истории, геополитики и того, как на самом деле работают вещи в мире. И вот здесь я задаюсь вопросом, должно ли быть какое-то политическое сопротивление в форме своего рода пропагандистского способа продвижения определенных взглядов на политику и экономику, идущих сверху вниз. До того, как я прочитал книгу Джона Перкинса много лет назад, я понятия не имел, как это на самом деле работает. Похоже, что кто-то не желает, чтобы мы знали, как это работает.

Майкл Хадсон: Не совсем. Конечно, правительство хочет знать, как это работает. Причина, по которой я преподавал платежный баланс, заключалась в том, что я много лет работал в Chase Manhattan (Чейз Манхеттон) в качестве аналитика платежного баланса, а затем в Arthur Andersen (Артур Андерсон), бухгалтерской фирме, которая позже была закрыта за мошенничество, в качестве аналитика платежного баланса. А в экономике эту тему просто не преподавали. Экономическая теория в университетах в значительной степени игнорирует деньги и кредит. Это то, что Стив Кин, я и люди Современной денежной теории из Университета Миссури в Канзас-Сити, которые теперь все рассеяны - Стефани Келтон, Рэнди Рэй - мы все пытаемся сказать: «Погодите, вы смотрите на экономику, как если бы она была чисто технологической, чисто физической наукой, вы смотрите на технологии и рост ВВП. Но на самом деле наиболее быстро растет долг, а долг - это то, что замедляет экономику и не дает ей расти. Есть попытка не смотреть на деньги и кредиты, созданные банками, или на то, для чего они их создают, что в основном касается недвижимости, ради экономической ренты.

Еще в 1890-х годах экономика остановилась. Была антиклассическая реакция против Адама Смита, Джона Стюарта Милля, Маркса, Генри Джорджа и всех тех, кто говорил об экономической ренте. Большую часть состояний в Америке нажила экономическая рента. Таким образом, богатые собиратели состояния и сборщики ренты продвигали своего рода бартерную теорию экономики. Но с точки зрения того, чего хочет правительство, когда вышел мой «Суперимпериализм», я подумал, что, вероятно, эту книгу купят многие левые. И действительно, ее быстро перевели на испанский, русский и другие языки. Но сразу же Герман Кан из Института Гудзона, Института национальной безопасности, нанял меня и сказал, что министерство обороны хочет предоставить мне грант в размере 85 000 долларов, чтобы я мог приехать в Вашингтон ...

Кевин Барретт: Чтобы они могли понять, как они правят миром.

Майкл Хадсон: Да. Они не понимали, что отказ от золота для Соединенных Штатов привел к тому, что центральным банкам других стран не в чем хранить свои валютные резервы, кроме как в долларах США, что по сути означало в казначейских облигациях США, давая ссуды Казначейству США. И поэтому они посмотрели на мой Супер Империализм, как на книгу! И в течение следующих четырех лет я то и дело ходил в Белый дом и другие правительственные учреждения, чтобы объяснить это, и не было вообще никаких попыток помешать этому обсуждению.

Фактически, я работал во множестве брокерских конторах, которые хотели, чтобы я объяснил им, каковы валютные эффекты американской долларизации и стандарта казначейских векселей для бесплатного обеда Америки. И Герман Кан и другие говорили: «Ну, смотрите, это здорово. Американский империализм позволяет нам иметь бесплатный обед, и мы можем привлечь иностранные государства не только для финансирования нашего долга, но и для финансирования дефицита платежного баланса, который в основном носит военный характер». Таким образом, иностранные центральные банки оплачивали валютные издержки военной экспансии Америки на протяжении Корейской войны, войны во Вьетнаме и на протяжении 1960-х и 70-х - 80-х годов по всему миру. И снова, экономика как дисциплина не занимается политикой, а политическая теория не занимается экономикой. Так что мне действительно некуда было вписать это в учебную программу. Но книга переведена на многие иностранные языки. Было как минимум два издания на китайском языке, где было продано больше копий, чем где-либо еще.

Кевин Барретт: Я понимаю, почему Китай заинтересован в этом.

Майкл Хадсон: Да, потому что если вы понимаете, как Америка получает бесплатный обед благодаря долларовому стандарту, если вы понимаете, как МВФ и Всемирный банк обедняют страны, тогда вы поймете, почему другие страны пытаются дедолларизовать, избавляясь от доллара, и почему это вызывает отчаяние в Соединенных Штатах, которым теперь приходится финансировать свои военные расходы по всему миру за счет собственных долларов. И это вызывает падение доллара. Это вызывает инфляцию. Это заставляет другие страны отрываться от орбиты США и оставлять Соединенные Штаты изолированными. Итак, когда Соединенные Штаты в 1971 году отказались от золота, создали систему, которая давала им огромное количество бесплатных обедов и иностранных денег в течении 50 лет. Но теперь этому приходит конец. Они стали таким хищными, оскорбительными и разрушительными по отношению к третьему миру, разрушительными для других экономик из-за плохой экономических действий МВФ и Всемирного банка. По сути, это была разрушительная экономика неолиберализма Рейгана и Билла Клинтона, Маргарет Тэтчер в Англии и социал-демократических партий в Европе. Меняются другие страны, и весь мир раскалывается и раскалывается географически, в основном в последствии финансовых факторов, монетарных факторов и проблем с платежным балансом. И внезапно возник пустота в том, как преподают экономику в Соединенных Штатах.

Кевин Барретт: Что ж, думаю, это хороший знак. Но удача для вашей книги не обязательно может быть удачей для Империи США, а может, даже и для всего мира. Итак, первый вопрос, который возникает после прочтения вашей книги: если на этом этапе этот новый блок России и Китая, и Иран на их стороне, и различные другие страны проявляют интерес, собирается ли этот новый блок попытаться вырваться из долларовой аферы, которую вы описываете в книге. Самый большой вопрос: почему ничего подобного не происходило раньше? Потому что, как вы описываете, до Второй мировой войны считалось само собой разумеющимся, что страна, которая имеет огромный дефицит и влезает в долги, оказывается во власти своих кредиторов. И каким-то образом США изменили это положение, особенно после того, как Никсон отказался от золотого стандарта. И вместо того, чтобы мир отреагировал так, как все страны до Второй мировой войны, преследуя свои собственные национальные интересы, кажется, что большая часть мира потратила многие десятилетия на беспрецедентное следование крайне несправедливой системы. Так почему же реакция была такой странной после Второй мировой войны, когда до этого это было немыслимо?

Майкл Хадсон: С самого начала другие страны поняли, что система несправедлива. Генерал де Голль объяснил, насколько это было несправедливо, еще в 60-е годы. Проблема в том, что для того, чтобы иметь альтернативу, должна быть критическая масса. А это означает критический экономический беспорядок. У Соединенных Штатов был один способ - убедить другие страны последовать их примеру, сказав: «Что ж, мы разрушим вашу экономику, если вы не будете следовать нашим правилам, и мы разрушим вашу экономику, делая то, что мы пытаемся сегодня сделать с Россией, Китаем и другими странами». Под введением экономических санкций и санкций они имели в виду: «Вам нужен наш экспорт, и вам нужен наш рынок. Куда вы собираетесь продавать свои товары, кроме богатых американцев? Где вы собираетесь брать еду, кроме как с американских ферм?» Другие страны не могли прокормить себя, и они не смогли найти рыноки, потому что все рынки были закольцованы поставками в США и иностранным инвестициям из США, а многие страны сами не хотели делать шаг в направлении собственных инвестиций в государственную инфраструктуру (В том числе до недавнего времени Россия). Как-то существовала идея, что если приватизировать инфраструктуру, она подешевеет. Конечно же, это не так. Она, загруженная долгами, становится лишь монополистом и дорожает.

Майкл Хадсон: Что ж, другим странам потребовалось 50 лет, чтобы развиться до такой степени, что два года назад, когда Соединенные Штаты ввели сельскохозяйственные санкции против России, Россия сказала: «Хорошо, мы будем делать свой сыр, мы будем выращивать собственное зерно». И вот, два года спустя, Россия является крупнейшим экспортером сельскохозяйственной продукции в мире. Что ж, в годы холодной войны этого не было из-за ужасной колхозной системы, которая существовала там. То же самое и с Китаем. Тридцать лет назад Китай не развил способность производить высокие технологии, товары, автомобили, самолеты, электричество. Другим странам требовалось много времени, чтобы развиваться. И, к счастью (для Китая и России), у вас были Билл Клинтон, Джордж Буш и Обама, по сути, продвигали офшоринг американской промышленности. Они подтолкнули американские компании сказать: «Зачем нанимать американскую высокооплачиваемую рабочую силу, если можно нанять иностранную рабочую силу?» И у всех зарубежных стран валюта упала, в основном потому, что всякий раз, когда стране приходится платить по долгу, она выбрасывает свою валюту на валютный рынок, и валюта дешевеет. И что действительно обесценивается, когда страна снижает обменный курс, так это цена рабочей силы. Так что внезапно результатом этого долларового стандарта и политики кредиторов МВФ стало то, что рабочая сила за пределами Соединенных Штатов стала намного дешевле, чем рабочая сила в Соединенных Штатах.

Майкл Хадсон: Так американская промышленность начала перемещаться в Азию, не только в Китай, но и в другие страны Азии. Европейская промышленность сделала то же самое. И внезапно Китай сказал: «Ну, вы знаете, мы очень рады, что вы пришли и построили здесь фабрики и использовали нашу низкооплачиваемую рабочую силу. Но вы должны показать нам, как построить завод. Вы должны поделиться с нами своей технологией». И поэтому американские компании были рады поделиться своими технологиями с 1990-х годов и (особенно) после того, как Китай присоединился к Всемирной торговой организации примерно начиная с 2000 года. А теперь другие страны говорят: «Хорошо, спасибо за технологию. Вы нам больше не нужны. У нас есть достаточно богатые возможности для экспорта на ваш рынок. У нас возникли возможности полагаться друг на друга на нашем собственном рынке. Мы можем создать свою валюту. Нам не нужны доллары. У нас есть собственные печатные машины в наших странах. Мы тратим нашу собственную валюту, иены или что-то еще». Итак, вы можете видеть, как все это разворачивается. И в основном об этом моя книга «Суперимпериализм», о том, как этот процесс развернулся и внезапно оставил Америку без промышленности и как страну должника.

Кевин Барретт: И о чем они думали, когда Клинтон и последующие президенты и люди, стоящие за ними, решили пойти дальше и в основном экспортировать производственные мощности США и переместить заводы за границу? Неужели они действительно считали, что это устойчиво? Или - существует теория заговора о том, что есть злые глобалисты, которые хотят уничтожить Соединенные Штаты? В это верят многие сторонники Трампа. Конечно, сторонники Трампа также считают, что описанная вами система на самом деле работает против Соединенных Штатов, что США были невероятно щедрыми и бросали все свои деньги этим неблагодарным странам и так далее, и тому подобное. Но возвращаясь к вопросу об экспорте производственных мощностей в США, почему они это сделали?

Майкл Хадсон: Вы спросили, не видели ли они, к чему это ведет? Это неправильный вопрос. Им было все равно! Временные рамки корпоративных инвесторов обычно составляют от трех месяцев до одного года. Все, что их волнует, - это следующий год. На этом основаны их зарплаты. Так что они точно знали, к чему это ведет. Им было все равно, потому что они сказали: «К тому времени мы выйдем на пенсию. Мы хотим как можно быстрее заработать как можно больше денег. Наши зарплаты как руководителей основаны на том, насколько высоко мы можем поднять курс акций. Давайте поднимем цену акций высоко. Мы будем получать бонусы, мы будем получать высокие зарплаты, и даже если они потом рухнут, к тому времени мы выйдем на пенсию как мультимиллионеры ».

Майкл Хадсон: И было еще кое-что: они хотели навредить родам. Демократическая партия всегда относилась к трудящимся так, как сказала Хиллари Клинтон: «Белые лейбористы достойны сожаления». Работодатели не любят труд. Происходит классовая война, и Клинтон, как и Тони Блэр в Англии, возродила классовую войну против лейбористов. Она бросила весь свой вес на корпоративную индустрию. А Демократическая партия со времен Клинтона и Обамы по сути стала партией Уолл-стрит, крупных корпораций Америки, нефтяной промышленности и иностранных инвесторов. И их бизнес-план - как можно быстрее зарабатывать деньги, забирать деньги и бежать.

Майкл Хадсон: Для них это было совершенно логично. Конечно, они знали, что происходит. Но для них тот факт, что они становились богатыми, а рабочая сила все больше и больше влезала в долги, на самом деле было бонусом. Потому что они действительно очень противные люди. Их идеология отвратительна. Они хотят разбогатеть, делая других людей беднее. Это их стратегия. Весь бизнес-план экономики Соединенных Штатов за последние 20 лет состоит в том, чтобы один процент богатых получил 99 процентов долга, а американские инвесторы и банки влезли в долги странам третьего мира, а затем сказали: «Вы должны понизьте ставки заработной платы, вы должны прекратить объединение в профсоюзы, вы должны просто предоставить дешевую рабочую силу».

Майкл Хадсон: Клинтон и все последующие президенты, особенно Обама, по сути, вынудили другие страны действовать в одиночку, что было противоположностью созданию империи. У вас не может быть однополярной единой глобальной экономики, если вы заставляете другие страны оставаться в вашей империи только посредством обеднения их собственной рабочей силы. В какой-то момент они собираются дать отпор и скажут: «Мы не хотим нищать». Именно это и происходит, неделя за неделей, месяц за месяцем в сегодняшних новостях».

Кевин Барретт: И в сегодняшних новостях мы видим утверждения о том, что эта новая демократическая администрация хотела изменить ситуацию и продвинуть эти большие инфраструктурные проекты и участвовать в определенном перераспределении в стиле Берни Сандерса и так далее - вы знаете, утверждает, что демократы были своего рода оживления американских левых такими, какие они есть. В новой статье о кончине демократов вы пишете, что в сегодняшней политической дуополии США демократы играют ключевую роль в защите республиканцев от атак слева . И это в основном все, что они делают. Так что, я полагаю, вы не были особенно удивлены, когда эти амбициозные предложения стиля Берни Сандерса практически все отошли на второй план.

Майкл Хадсон: У них никогда не было шансов состоятся, потому что философия Национального комитета демократической партии, который действительно управляет партией, такова: ну, если у нас есть инфраструктура, она должна быть раздана монополиям, которые собираются наростить богатства от государственных субсидий.

Майкл Хадсон: Есть два вида расходов на инфраструктуру.  Соединенные Штаты в конце 19 века разработали всю философию расходов на инфраструктуру. А Саймон Паттон, который был первым профессором экономики в США в бизнес-школе, он был профессором бизнес-школы в Wharton School (школа Вартона), сказал: «Инфраструктура - это четвертый фактор производства наряду с рабочей силой, землей и капиталом. Но цель инфраструктуры заключается не в получении прибыли, а в том, чтобы правительство инвестировало и предоставляло недорогие услуги в области образования, транспорта, связи и обеспечения недорогой инфраструктуры, чтобы американские промышленники могли нанимать рабочую силу, которой не нужно платить высокую стоимость за образование, не нужно платить высокую стоимость здравоохранения, не нужно платить высокую стоимость за связь, кабельное телевидение, телефоны или что-то еще ». Хорошо,

Майкл Хадсон: Они сказали: «Мы хотим приватизировать инфраструктуру вместо того, чтобы правительство предоставляло недорогую инфраструктуру. Наши политические кампании оплачиваются крупными монополиями, и мы собираемся дать Comcast (торговое название компании Charter Communications, используемое для продвижения потребительских и коммерческих услуг кабельного телевидения, Интернета, телефона и беспроводной связи, предоставляемых компанией) и Spectrum (Крупнейший в США телекоммуникационный конгломерат со штаб-квартирой в Филадельфии, штат Пенсильвания) право взимать огромную экономическую ренту с кабельного телевидения. Мы собираемся превратить наши бесплатные дороги общего пользования в платные, такие как платная дорога Индиана. Мы собираемся переделать улицы и паркоматы, мы собираемся их приватизировать, как это сделал Чикаго, приватизировав свои счетчики. Мы собираемся сделать Америку экономикой с самой высокой ценой в мире. И все (богатство) этой дорогостоящей экономики будет отдано инфраструктурным монополиям. Итак, первоначальная концепция плана Байдена, по сути плана Демократической партии, состоит в том, чтобы предоставить участникам кампании монопольные права на инфраструктуру. Это будет как с фармацевтикой, дать1 доллар, и пусть фармацевтическая компания заработает пол триллиона.

Кевин Барретт: Это почти то, что они сделали с вакцинами COVID.

Майкл Хадсон: Да, именно так. Правительство заплатило за разработку вакцины и заявило участникам кампании: «Здесь вы можете делать все, что хотите, и это прекрасно. Теперь мы можем заставить страны третьего мира платить за вакцину столько денег, что их валюта упадет, и мы сможем использовать их подешевевшую рабочую силу и сделать еще дешевле сырье». (Разве не то же самое частенько происходит сегодня в России)

Майкл Хадсон: Итак, это часть системы. Инфраструктура, по мнению Демократической партии, представляет собой пародию на то, чем была американская инфраструктура столетие назад. И они не понимают, что способ финансирования инфраструктуры и цена на нее являются ключевыми. Конечно, как сказал Берни Сандерс, «послушайте, американским компаниям не придется платить своим сотрудникам столько денег, если государство оплачивает все их медицинские расходы». Сейчас восемь процентов ВВП Америки идет на медицинское страхование и здравоохранение. Это выше, чем в любой другой стране, а здравоохранение намного хуже, потому что все это делается ради прибыли и делается как можно дешевле, и это финансируется.

Кевин Барретт: Таким образом, гневная реакция на это, которую мы ожидали, до некоторой степени развилась, поскольку за границей этот новый блок с Россией и Китаем настаивает на дедолларизации, что может свести на нет империю, не позволяя США управлять этим огромным дефицитом для поддержки своей военной оккупации большой части земного шара. Но здесь, в Соединенных Штатах, гневная реакция на это пришла через республиканцев и движение Трампа. И эти люди, конечно, еще меньше заинтересованы в дешевизне общественной инфраструктуры и продвижении предложений в стиле Берни Сандерса. Они даже больше заинтересованы в том, чтобы давать своим вкладчикам монопольную ренту, чтобы сколотить баснословные состояния, грабя людей. Так откуда же в США осознанная и гневная реакция на это? политическая система? Нужна ли нам третья сторона? Или движение Трампа может превратиться в более просвещенное злобное популистское движение?

Майкл Хадсон: Вы очень четко сформулировали проблему. То, что Вы только что сказали, происходит именно так. Создать третью партию в США практически невозможно. Берни Сандерс изучил это много лет назад. А то, как написаны законы штатов, они действительно не позволяют любой третьей стороне попасть в избирательный бюллетень. У демократов и республиканцев в законах есть мелкий шрифт, так что он, по сути, запрещает кому-либо что-либо делать. Поэтому, когда к вам приходит кто-то вроде Берни в качестве независимого представителя, ему приходится объединяться либо с республиканцами, либо с демократами. Я, конечно, не вижу, чтобы республиканцы Трампа были лучше, потому что они такие же, как демократы. Я считаю их одной партией. На самом деле нет никакой разницы. У них просто разные группы клиентов, и они обе финансируются одними и теми же участниками кампании - Уолл-стрит, крупными корпорациями, нефтегазовой, фармацевтической промышленностями. И это действительно не имеет значения ... Например, если вы посмотрите на выборы мэра в Буффало, Нью-Йорк, прошедшие в прошлом месяце, вы увидите, что кандидат от Демократической партии был левым. И поэтому Национальный комитет Демократической партии и Национальная Демократическая партия поддержали республиканцев, заявив: «Мы поддержим республиканцев против любого последователя Берни или любого прогрессиста». Таким образом, у вас есть твердый контроль над дуополией, очень похоже на то, что римский сенат контролировал ситуацию в конце республики и был в состоянии блокировать любое прогрессивное движение. И у вас есть крупные СМИ, New York Times, Wall Street, New York Times, The Washington Post и крупные телеканалы, которые, конечно, не говорят о том, о чем мы говорили последние полчаса. нет. 

Кевин Барретт: Что ж, прогрессивное движение раньше сильно отличалось от того, что существует сейчас. В конце 19 века, в начале 20 века, его гораздо больше интересовали вопросы такого рода, которые вы поднимаете. Сегодня кажется, что так называемые прогрессисты больше всего интересуются гендерными местоимениями и расовой истерией. Как вы думаете, может ли это быть преднамеренной стратегией людей с большими деньгами, у которых есть деньги, чтобы нанять пиарщиков в стиле Эдварда Бернейса, чтобы обмануть обычных людей и заставить их обратить внимание на неправильные вещи?

Майкл Хадсон: Думаю, именно это и произошло. Вопрос в том, если бы у вас была третья партия или прогрессивное движение, о чем они собирались говорить? Они собираются поговорить об экономике, о заработной плате, об экономических проблемах, о долгах. И как вы, как вы предотвращаете появление каких-либо движений и разговоров об экономике? Что ж, демократы из 1960-х, но особенно из 1980-х, сказали: «Хорошо, давайте разделим электорат на американцев, написанных через дефис».

Итак, в 1960-х годах были американцы итальянского происхождения, американцы греческого происхождения, американцы ирландского происхождения. Теперь, если вы просто скажете, что они разделены по полу, по этнической принадлежности, по расе ... что общего у всех этих различных групп идентичности, расставленных через дефис, - это то, что все они наемные работники. Но единственное, о чем вы не говорите это о наемных работниках. Если вы можете заставить людей думать о себе с точки зрения этнических, расовых или гендерных групп, тогда они не будут думать о себе как о лицах, имеющих общий знаменатель: наемных работников, должников, налогоплательщиков и потребителей. И если они думают о себе как о потребителях и должниках, тогда они захотят списать долг, они захотят положить конец монопольному ценообразованию для потребителей. Они захотят добиться прогрессивного налогообложения и переложить налоговое бремя на миллиардеров, а не на себя. И демократы, и республиканцы хотят убедиться, что этого не произойдет. Таким образом, республиканцы стали партией белого рабочего класса, в то время как демократы говорят: «Что ж, они достойны сожаления, мы возьмем все остальное и настроим их друг против друга».

Я не знаю, как долго это может продолжаться, прежде чем люди проснутся и скажут: «Погодите-ка, у всех нас есть общая проблема, и общая проблема - это долги. Мы все в долгах. Мы изо всех сил пытаемся заработать на жизнь, наши зарплаты не растут, а прибыли (у богатых) растут. Нам приходится платить монополистам все больше и больше, и мы боимся потерять работу и пожаловаться на условия труда, потому что тогда мы потеряем медицинское обслуживание, будем отставать по арендной плате и будем выселены, или мы потеряем наши дома. Это не та ситуация, которую нам обещали в 1945 году после Второй мировой войны». И все они сказали бы: «Есть альтернатива».

Что ж, демократы и республиканцы приняли лозунг Маргарет Тэтчер «Альтернативы нет»: TINA (There is no alternative - лозунг, часто используемый консервативным премьер-министром Великобритании Маргарет Тэтчер. Эта фраза была использована для обозначения утверждения Тэтчер о том, что рыночная экономика - единственная работающая система, и что дебаты по этому поводу закончены). И пока люди верят, что альтернативы нет, они просто как-то винят себя и думают: «Ну и дела, мы неудачники. Нам не удалось». И они не понимают, что колода разложена против них, и они должны изменить то, как экономика работает системно. И теперь, когда есть  альтернатива в Китае и других странах, они могут сказать: постойте, это не должно быть так. Наша заработная плата может повышаться. Что делает Китай таким уникальным, так это то, что он не оставил финансовую систему и создание денег в руках банков. Правительство создает деньги, и правительство может списывать долги. Итак, когда у вас есть большие компании, которые залезают в долги, чтобы существенно расширить экономику.

Майкл Хадсон: Правительство США не может заставить Chase Manhattan (Чейзе Манхеттен), Citibank(Ситибанк)  или Bank of America(Банк оф Америка) списать долги, потому что они потеряют все взносы на политическую кампанию, и банки создадут кризис. Итак, по сути, восстановление Соединенных Штатов блокирует  финансиализация. И пока у вас есть эта финансализация, которая также происходит во всем мире и сегодня вызывает целый кризис в странах третьего мира, - пока у вас есть финансиализация, у вас будет медленный крах. Вы будете получать все больше и больше давления, пока не станете похожими на Аргентину.

Кевин Барретт: Что ж, «финансиализация» - это своего рода причудливое слово, которое, кажется, описывает перенос экономики с Мэйн-стрит на Уолл-стрит. И мне приходит в голову, читая вашу работу - и одна из замечательных вещей в вашей работе, конечно же, охват истории, где вы можете прикоснуться к этим историческим примерам из Римской империи и даже назад к библейским временам - мне приходит в голову что два основных мошенничества, лежащих в основе этих процессов, которые вы описываете, - это, с одной стороны, сложные проценты, что, конечно, математически неустойчиво, деньги растут быстрее, чем те физические вещи, которые они могут представлять; и извлечение ренты, извлечение незаработанной ренты: у кого-то есть лист бумаги, на котором написано: «Я владею этой землей или чем-то еще, я владею этими деньгами, я владею этой инфраструктурой, и поэтому ты должен просто заплатить мне за то, что я сижу здесь на заднице и ничего не делаю, потому что у меня есть лист бумаги, которым я могу помахать тебе в лицо». И эти два вида незаработанного богатства, кажется, лежат в основе многих из этих проблем.

Кевин Барретт: Я мусульманин, и мы категорически против ростовщичества, хотя большинство мусульман не имеют ни малейшего представления о том, что на самом деле происходит, что на самом деле поставлено на карту. Но этот основной принцип, согласно которому ростовщичество является ужа

ужасным грехом и чем-то, что нужно просто искоренить, и что Бог и его пророк, а, следовательно, и сообщество его пророка, должны вести абсолютную войну с ростовщичеством, то есть со всеми формами ростовщичества. Однако ссуды и проценты как вечность - этот принцип все еще здесь. Мне интересно, думаете ли Вы, что просвещение людей может помочь в этом и когда они понимают схему Понци, то смогут избежать вовлеченности в нее. В какой-то момент человечество проснется и осознает необходимость отмены незаработанной ренты и сложных процентов?

Майкл Хадсон: В этом и заключалась вся классическая экономика XIX века. Все, от Адама Смита до Давида Рикардо, Джона Стюарта Милля и Маркса, от Альфреда Маршалла до Торстейна Веблена - весь XIX век пытался избавиться от земельной ренты и экономической ренты со стороны класса помещиков. Джон Стюарт Милль сказал, что экономическая рента - это то, что арендодатели зарабатывают во сне. Это нетрудовой доход. Классическая идея свободного рынка заключалась в том, чтобы освободить рынки от экономической ренты, монопольной ренты, земельной ренты и ренты за природные ресурсы. Идея заключалась в том, что налоги должны, по сути, отводить все повышения стоимости земли, природных ресурсов и экономической ренты. И именно к этому мир двигался до Первой мировой войны. Все ожидали, что правительства будут играть возрастающую роль. И именно в Соединенных Штатах и ​​Германии правительства играли наиболее активную роль в продвижении индустриализации и предотвращении экономической ренты в соответствии с антимонопольным законодательством США и аналогичными законами других стран. Они стали ведущими индустриальными странами.

Кевин Барретт: Сегодня против экономической ренты противостоят прежде всего Китай и социалистические страны. Теперь это называется социализмом. Но раньше Адам Смит называл это свободным рынком. И это одна из причин, почему за последние 30 лет они больше не преподают историю экономической мысли в учебных программах по экономике. Они заменили его математикой. И поэтому люди даже не подозревают, что вся идея свободного рынка превратилась из рынка, свободного от арендодателей, частного банковского обслуживания и кредита, в сторону рынка, на котором домовладельцы могут получать значительно больше и не платить налоги, бесплатные деньги для банков, чтобы делать финансовые проценты и не платить налог на прибыль.

Майкл Хадсон: Одним из больших споров по поводу так называемого плана социальной инфраструктуры Байдена заключается в том, чтобы сказать: Самая несправедливая экономическая распродажа из всех - это раздача денег финансовому сектору в форме так называемого вознаграждения. Это означает торговлю спекулятивной прибылью с помощью крупных банковских фирм, манипулирующих рынком. И из всех предложений Байдена о налогообложении финансовой прибыли это было первым, потому что финансисты сказали: «Если вы хотите, чтобы мы продолжали давать деньги вашим кандидатам для победы над республиканцами, вам лучше отказаться от тех, кто собирается атаковать Уолл-стрит. Вспомните демократов, они были партией Уолл-стрит». Так они и поступили.

Майкл Хадсон: Следующим по популярности предложением, которое первоначально сделал Байден в своем плане, было простить студенческий долг. Что ж, опять же, корпорации сказали: «Погодите минутку, вам нужно выплатить студенческий долг, потому что студенты должны погасить студенческий долг. Им придется пойти на работу, пойти на рынок труда и взять все, что мы готовы им заплатить, чтобы не отстать от студенческих долгов». Итак, по сути, то, что сдерживает рост заработной платы и ухудшает условия труда в Соединенных Штатах, - это финансовая и экономическая задолженность.

Кевин Барретт: И извлечение ренты, похоже, также происходит с другой стороны с текущей инфляцией, которая является не только результатом всех этих COVID денег выброшеных в мир, в основном через крупные корпорации и банки, но также и монополизацию различных товаров и услуг, которые мы все оплачиваем. Это произошло в то же время, когда COVID вытеснил малые предприятия из бизнеса. И теперь у них остаются только Wal-Mart (Волмарт) и Amazon(Амазон). А поскольку они являются де-факто монополиями, то могут брать все, что захотят. И поэтому цены растут очень быстро. Считаете ли вы, что консолидация крупных торговых точек является серьезным фактором инфляции? 

Майкл Хадсон: Конечно. Последние полтора года после COVID были золотым дном для одного процента. Фондовый рынок и рынок облигаций пошли вверх. Корпоративные прибыли сильно выросли. А у 99 процентов рабочих выросли их долги. Они говорят о восьми миллионах семей, которые будут выселены из своих домов, которые не могли платить за аренду во время кризиса COVID и потеряли работу, особенно работу с низкими доходами. Предполагается, что мораторий на невыплаченную арендную плату и задолженность истечет в феврале, а в некоторых штатах он уже истекает. И миллионы людей вышвырнут из своих домов. 

(walrom) То, что уже происходит поблизости от нас, в Лос-Анджелесе, ранее просто не возможно было даже предположить. Бездомные заполонили все жилые, еще вчера представляющие собой респектабельные кварталы. Моя 5 летняя внучка погуляв по улицам спального района нашего Лас-Вегаса задалась неподдельно интересовавшим ее вопросом: «А где у вас бездомные?» Ей показалось странным их отсутствие. Люди бегут из крупных конгломератов в спокойные города, многие не могут справиться с ростом цен и с совершенно нетерпимой социальной обстановкой.

Вот почему фонды частного капитала использовали эти деньги, очищенные ими на рынке акций и облигаций за полтора года COVIDа, для покупки недвижимости. И теперь я думаю, что более четверти всех домов, цены на которые растут, покупаются компаниями с частным капиталом. Идея в том, что они хотят превратить Америку из страны домовладельцев в страну арендаторов. Это их бизнес-план, и они очень преуспели. Обама начал процесс с того, что не выручил банки и нарушил свое предвыборное обещание откатить мусорные ипотечные кредиты до реалистичных ипотечных кредитов. Вместо этого он встретился с участниками своей кампании. 

Он пригласил банкиров с Уолл-стрит в Белый дом и сказал: «Я единственный парень, стоящий между вами и мафией с вилами. Но не волнуйтесь, я на вашей стороне. Моя работа - донести до вас моих избирателей.» Так он и поступил. Идея в том, что они хотят превратить Америку из страны домовладельцев в страну арендаторов. Это их бизнес-план, и они очень преуспели. Обама начал процесс с того, что не выручил банки и нарушил свое предвыборное обещание довести мусорные ипотечные кредиты до реалистичных ипотечных кредитов. Вместо этого он встретился с участниками своей кампании. 

Он сразу выселил два с половиной миллиона домовладельцев. Он не списывал долги и не бросил в тюрьму ни одного мошенника из банков с Уолл-стрит, несмотря на их массовые грабежи и финансовое мошенничество. Он даже не взял на себя управление неплатежеспособными банками, такими как Citibank, как его уговаривала Шейла Бэйр, возглавлявшая Федеральную корпорацию страхования вкладов. Проблемы, которые у нас сейчас возникают, можно проследить до администрации Обамы. Федеральная резервная система единолично финансирует фондовый рынок и рынок облигаций. Правительство раздавало монопольные привилегии ради увеличения прибыли, чтобы поддержать цены на акции и облигации, и это стало катастрофой для экономики в целом. 

Но опять же, я не уверен, где это можно вписать в академическую программу. Вот почему большинство студентов решают, что экономика действительно не очень интересна для получения степени, и начинают изучать другие предметы, такие как антропология, социология или что-то еще. Вот почему вы говорите об этих проблемах по радио и в Интернете, но об этом не говорят в New York Times (Нью Йорк Таймс) или The Washington Post (Вашингтон Пост).

Кевин Барретт: Что ж, вопрос к Вам, поскольку Вы экономист. Это то, что я сам не смог бы понять. Мой отец был профессором финансов по последней его работе и мы обычно обсуждали эти вопросы. Он был довольно консервативным, здравомыслящим парнем, который думал иначе, потому что он действительно вел бизнес, а затем ушел на пенсию и стал профессором финансов. И он считал, что большая часть этой профессии носит слишком теоретический характер. Он верил в регрессию к среднему: то есть, если соотношение цены и дохода не в порядке, им придется вернуться к норме и так далее. И поэтому одним из тех соотношений, которые, как я считаю, сейчас немного не в порядке, будет процент от доходов людей, которые они платят за свое жилье, по сравнению с их общим доходом. Правильно? 

Предположительно, это всегда должно возвращаться к некоторым - я не помню точно, каким числам, может быть, Вы помните. Но возникает вопрос: если этим ищущим ренты олигархам удастся скупить достаточное количество жилья в США, смогут ли они навсегда изменить это соотношение, чтобы оно никогда не возвратилось до среднего? Может быть, у вас есть правильные числа. Но давайте просто скажем, что обычно люди тратят на жилье от 25 до 30 процентов своего дохода, а сейчас это от 35 до 40 процентов. Могут ли они навсегда закрепить это и заставить людей продолжать платить от 35 до 40 процентов своего дохода за жилье, если они скупят достаточное количество жилищного фонда? Или вы думаете, что он неизбежно вернется к историческим уровням? 

 Майкл Хадсон:Я не думаю, что соотношение вернется в норму, если не произойдет изменений в налоговой системе. А если бы произошли изменения в налоговой системе, вся финансовая система рухнула бы, потому что 80 процентов банковских ссуд в Соединенных Штатах - это ипотечные ссуды, и эти ипотечные ссуды домовладельцам гарантированы государством до того, когда они взымают на погашение ипотеки 43 процента вашего дохода. И это законный максимум в США. Что ж, представьте, Fannie Mae (Фани Май), государственное агентство по ипотечному страхованию, говорит, мы гарантируем ссуду, чтобы вы не заработали деньги, но вы не можете платить более 43 процентов дохода, потому что в противном случае он был бы нестабильным. Когда я приехал в Нью-Йорк в 1960 году, для банков существовало правило: банки не предоставляли ипотечную ссуду для покупки дома, который поглощал бы более 25 процентов дохода заемщика. Итак, предел дохода уже увеличился с 25 до 43 процентов. Что ж, только представьте себе статус рабочих сейчас, если на жилье уходит 43 процента их доходов. В Нью-Йорке это часто 50 процентов их дохода.

Кевин Барретт: В Сан-Франциско это 200 процентов. (смех)

Майкл Хадсон: Вот почему Соединенные Штаты не могут индустриализироваться, пока цены на жилье поглощают этот высокий уровень дохода, и пока банковский сектор поддерживает это, и пока политические партии заявляют, что мы не будем облагать налогом недвижимость, чтобы все растущей стоимости земли можно было бы передать в залог банкам для выплаты процентов вместо уплаты налогов. По сути, это (отсутствие) налогообложения недвижимости в Соединенных Штатах, которое субсидировало рост цен на жилье, потому что цены на жилье стоят той суммы, которую банк ссудит на покупку дома. Если вам нужно обратиться в банк, и если они ссужают все больше и больше, и эти деньги не будут облагаться налогом, цена будет расти. Итак, у нас есть государственная политика, политика банка, все они пытаются способствовать этому значительному отвлечению доходов на оплату земельной ренты. Опять таки, это полная противоположность тому, что защищали Адам Смит и Джон Стюарт Милль, а также классическая экономика и весь XIX век. Это вынудило американскую рабочую силу и промышленность уйти с мировых рынков.

Если вы должны платить за аренду 43 процента своего дохода, то даже если бы правительство бесплатно предоставило вам все ваши товары и услуги, всю вашу еду, всю вашу одежду, весь ваш транспорт бесплатно, вам по-прежнему придется платить столько денег за аренду и медицинское обслуживание, что вы не сможете конкурировать с рабочими в Азии, странах третьего мира или даже с Европой. Вот что по сути лишило Соединенные Штаты возможности иметь успешную империю. По сути, это жадность финансового сектора и захват правительства финансовым сектором здесь, как это произошло при Маргарет Тэтчер в Англии, а затем при Тони Блэре. По сути, обе страны ввели программы жесткой экономии, и единственный способ исправить это - снизить цены на жилье. Но если цены на жилье упадут, банки разорятся. Вот почему Обама сказал, что он должен поддержать банки: потому что, если бы он действительно снизил цены на жилье до реалистичного уровня, это позволило бы Америке выжить, но банки обанкротились бы. Пока вы не захотите реструктурировать банковскую систему, вы не сможете индустриализировать американскую экономику.

Кевин Барретт: Эллен Браун много раз появлялась в шоу, говоря о необходимости сделать банковское дело общественно полезным. А недавно я прочитал «Миф о дефиците» Стефани Шелтон. Она утверждает, что мы можем решить всевозможные проблемы и вернуть полную занятость и получить всевозможные вкусности, просто заставив правительство потратить больше денег. Это позиция современной денежной теории. И, возможно, в определенной степени это верно в отношении США из-за этих привилегий, которые вы описываете в «Суперимпериализме». Я сомневаюсь, что это так же верно по всем причинам, которые Вы описали. Считаете ли вы, что, если США когда-либо предпочтут больше подходов в стиле современной денежной теории Берни Сандерса, не столкнутся ли они с ограничениями в трате денег из-за этих международных факторов?

Майкл Хадсон: Нет, нет предела тому, сколько денег вы можете создать для внутренних расходов. Прямо сейчас банки создают все кредиты. И Стефани говорит, что вам не нужно полагаться на банки для создания кредита. Правительство может просто создать кредит вместо банков, и оно не обязано взимать проценты. Не обязательно влезать в долги. Стефани была заведующим моим отделом в Университете Миссури в Канзас-Сити, и мы вместе объехали весь мир, говоря речи и читая лекции по этому поводу. Ее логика вполне верна. Проблема в том, что современная денежная теория была захвачена кем-то в гораздо более сильном положении, чем Стефани, - Дональдом Трампом. И Дональд Трамп сказал: «Мы можем просто создать столько денег, сколько захотим». И он снизил налоги и продолжил тратить, и он был готов это сделать. 

Стефани была экономистом Бюджетного комитета Конгресса и советником Берни Сандерса. Но Демократическая партия устроила выборы, чтобы убедиться, что у Сандерса и людей, которые его консультировали, не будет шансов попасть в правительство. И они выбрали версию современной денежной теории Дональда Трампа, в которой правительство создает деньги и раздает их банкам. Это количественное смягчение принесло триллионы и триллионы долларов, но все они были использованы для покупки акций, облигаций и пакетных ипотечных кредитов. Они не использовались для трат в экономике, чего хочет Стефани. 

Итак, вопрос в следующем - если правительство собирается создавать деньги, будет ли оно тратить на экономику? - что отстаивает группа MMT, членом которой я являюсь. Или они будут отданы Уолл-стрит только для поддержки цен на акции и облигации и на содействие финансированию? Это действительно главный финансовый вопрос в экономической политике сегодня.

Кевин Барретт: Хорошо. И я думаю, на этом месте мы можем завершить. Большое вам спасибо, Майкл Хадсон. Я ценю Вашу фантастическую историческую книгу Super Imperialism, а также ваши постоянные колонки, которые люди могут найти в Unz Review, где я также веду обозрения и, вероятно, многие слушают это радио-шоу. Я ценю Вашу отличную работу и надеюсь, что в будущем Вы сможете вернуться и мы сможем продолжить разговор о некоторых многообещающих решениях или, по крайней мере, о некоторых более позитивных политических событиях, чем мы видели до сих пор.

Майкл Хадсон: Что ж, вы задали все правильные вопросы, и наше обсуждение показывает, что существует множество влиятельных интересов, препятствующих поиску решения. Так что я не уверен, когда у нас будет реалистичное обсуждение этого вопроса, но людям важно знать, что альтернатива есть.

Кевин Барретт: Хорошо, спасибо. Майкл Хадсон, отличный разговор. Я с нетерпением жду возможности снова поговорить когда-нибудь. Берегите себя.

Майкл Хадсон: Спасибо, что пригласили меня.