Полиция. Бандиты. Диаспоры. И насилие…

 

Абрек – человек честный и искренний. Он выполняет наказ высших властей России образца девяностых годов: «Обогащайся, как только можешь!»

Он и обогащается. И уже как бы не абрек, а коммерсант. Только товар у него в коробах специфический – оружие, наркотики. Ну, так что такого? Абрек в своем праве. Он делает, что хочет, ибо свобода настала, а нет свободнее существа, чем он сам. Это только тупой мент тут чем-то недоволен. Кричит: «Абрек преступник! Взять! Судить!»  Так под нож такого непонятливого мента, чтобы не мешал национальному самовыражению. Потому что Москва – это город, взятый абреком на кончике кинжала.

Мы все эти затейливые, но вполне предсказуемые, изгибы примитивного абрекского мышления представляем отлично. И знаем, что горцы готовы резать и стрелять без каких-либо колебаний и сомнений. Перед ними – покоренный, по их мнению, город. За их спинами Свободная Ичкерия, где в ауле всегда можно скрыться, накрошив гору трупов в Москве. В общем, от этих отморозков можно ждать чего угодно. Поэтому инициаторы операции  бросили на пресечение крупной криминальной сделки  приличные силы.

Весна. Шумная окраина Москвы. Вдали перед нами маячат два серых и унылых корпуса  гостиницы. С минуту на минуту в ее нумера должны прибыть  абреки с товаром. Там, как в классических гангстерских боевиках, должен состояться эквивалентный обмен – героин да стволы на чемодан, ну или авоську, с деньгами. Романтично. Стильно. Выгодно.

На этом празднике жизни нам, сотрудникам московской милиции, главное умело распределиться по местности, перекрыть все. И не прозевать вражескую разведку, а также машины с тонированными стеклами, салоны которых лопаются от бройлерных туш быков, обеспечивающих силовое прикрытие сделки. Их нужно брать резко, быстро. При настоятельной необходимости валить намертво и без сантиментов. Поэтому  и согнали сюда множество оперов, собровцев, а также два автобуса с омоновцами. Должно хватить.

Битый час, развалившись на заднем сиденье оперативного «Жигуля», пытаюсь сладить с изломанным ощущением времени. Кто участвовал в подобных играх, знает, что время в ожидании начала операции течет как-то иначе. Оно находится под нервным пологом тягостного и всегда долгого, чаще субъективно долгого, ожидания. Труба зовет, сердце стучит, праведная злость зовет в бой. А тут сиди и жди. И все время пытаешься подтолкнуть реальность своими призывами - ну пусть объявится, наконец, эта бандатва. Быстрее. И тогда в бой. Иначе весь адреналин в крови скиснет.

Ждем уже час. А бандиты все не приходят и не приходят. И забронированный ими номер в гостинице пустует. И не видать-не слыхать ни быков в тонированных тачках, ни мимикрирующих под ветошь разведчиков. Активность противника на нуле. Тут вариантов полно. Или информация протекла, что бывает нередко - преступным мир на подкуп ментов денег не жалеет. Или планы абреков изменились. Или наша активность их насторожила, что, впрочем, вряд ли.

За рулем оперативного «Жигуленка» боец московского СОБРа – эдакий высокий, гибкий и стремительный атлет. В салоне кроме меня еще двое молодых и зеленых, только с милицейского ВУЗа, стажеров, решивших положить свою судьбинушку на алтарь служения Московскому РУБОПу, сотрудников которого братва именует «шаболовскими». Все мы в гражданской одежде, стараемся не привлекать внимания. Ведем наблюдение. Ждем приказа «в бой».

- Обнаглела бандатва. Откупаются ведь, суки, - учит жизни молодых коллег собровец. - Управы на них никакой. Ничего не боятся.

- И что делать с братвой? – интересуется стажер.

- Да бить их надо больнее. Это дело полезное, - говорит собровец и углубляется в сладкие воспоминания детства. О том, как вырос в южном бандитском городе. Как на своей шкуре познавал приемы и способы сосуществования со всякой  шантрапой и уголовщиной. Тогда понял, что у этой публики только через битие приходит осознание.

Вот только нам проверить на практике сегодня эти идеи вряд ли представится возможность. Бить и задерживать некого. Уже час прошел с обозначенного времени стрелки. А абреков все нет. По бандитским понятиям если опоздал на стрелку, то автоматом признаешься виеноватым во всех грехах. Так что встречи не будет. И скоро последует приказ сниматься. Когда всем своим трепетным существом ты настроен на бой, суету, угар, и прочие жаркие развлечения грубых натур, обламываться  тяжело…
Но развлечения нас все же настигают. Притом оттуда, откуда не ждали.

Местный опер, которого привлекли к мероприятию как знатока территории, видя, что дело затягивается, идет проверить кафешку, где все время собирается  преступный контингент. Братва там мелкая, но наглая и агрессивная, полрой до полной отмороженности. Жизнь окружающим портит исправно и считает себя хозяевами «на районе».

Заходит опер в эту тошниловку. Тут шантрапа узнает его. Чего в мозгах убогих переклинило – одному черту понятно. Но их старшой орет победно:

- Лягавый!

Наваливаются они на старлея всем скопом. Берут за руки за ноги. Выносят из кабака. Раскачивают.  И роняют его прямиком в лужу. При этом, почему-то фанатично уверенные в своей полной  безнаказанности, идут дожирать недожратое и допивать недовыпитое.

Только с безнаказанностью обидный облом выходит. Мокрый опер поднимается. Отряхивается. Берет рацию и с праведной обидой в душе выдает клич в эфир:

- Нападение на сотрудника милиции!

И не успел еще пахан местной шантрапы котлету дожевать, как около харчевни тормозят два автобуса с ОМОНом и наш «Жигуль»  с РУБОПом. Тут котлета злодею поперек горла и встала.

Омоновцы, переворачивая мебель и дико крича, проносятся ураганом по харчевне.

- Атас! – звучит молодецкий разбойничий клич.

Братва бросается прочь, через служебные помещения и черные ходы. Гады эти тут все знают, а мы все ходы-выходы не перекрыли. Раз – и усвистели все.

Рядом с кафешкой располагается какой-то институт, где учатся разные иностранцы, как правило, из далеких недоразвитых стран. За столиками сидят за трапезой азиаты-студенты, изумленно взирающие на налет. Они с готовностью вытягиваются по струнке по первому требованию милиции. А вот негры начинают возмущаться и демонстративно шлют в неопределенном направлении наши родные внутренние органы.

Что?! Как?! Вот так демонстративно плевать на наш добрый и тактичный ОМОН?!

  

Это прям душевная травма для сотрудников. А душевно травмированный омоновец груб и необуздан.

 Огромного, как Тайсон, и черного, как самая черная дыра, негра омоновцы с некоторым усилием ставят лицом к стенке. Тот начинает что-то дико орать на своем негритянском языке, пытается даже сопротивляться. За что его тут же охаживают от души дубинкой. И он продолжает орать, но уже от боли. Как в песне поется: «супротив милиции он ничего не смог».

На местный криминалитет негр явно не похож. Но кого это теперь интересует? Ситуация  развивается уже по своей логике – возмущаешься, не подчиняешься молодецкому крику правоохранителей, значит, ты враг и нарушитель, так что не обижайся. Ах ты еще и негр! Хижина дяди Тома? Да достали эти Томы, торгующие наркотой у школ. Поэтому получи вдвойне и распишись.

Мы забегаем в подсобные помещения кафе.

- Туда они двинули!  - машет пострадавший местный опер в сторону распахнутой двери во двор. – Ушли, гниды!

Собровец,  до того весь расслабленный, вдруг весь подбирается, как волк. Оглядывается напряженно. И тут уже весьма напоминает охотничью собаку, почуявшую след.

- Сейчас и посмотрим! – кивает он, внимательно оглядываясь.

Смотрит на отверстие в полу, ведущее в подвал. Уверенно направляется туда. Спрыгивает вниз. Буханье подошв ботинок о бетон. Шуршание. Потом молчание. И вот звучит почти ласковый голос собровца:

- Ну, иди сюда, сволочь!

В ответ какое-то возмущенное бульканье:

- А чего сразу сволочь? А чего оскорблять?!

Бульканье сменяется звуками увесистых ударов. И из подвала вытаскивают мелкого, вертлявого блатного с нахально испуганным взором.

- Он, - удовлетворенно кивает пострадавший опер, разглядывая его. – Этот хрен тут за главного! Он велел на меня налететь!

- Ага, - потирают руки доблестные сотрудники правоохранительных органов. В общем, получается, не зря прокатились.

Бандюган по привычке все возмущается - мол, сижу в подвале, никого не трогаю, а тут наваливаются. Типа беспредел, прокуратуры на вас не хватает.

Это он зря. Его пинками раскладывают на асфальте и начинают щедро окучивать милицейскими дубинками. Притом поручили это воспитательное мероприятие, как всегда, РУБОПу. Мол, вы тут специалисты, а это ваши клиенты. Вот и наставляйте их на путь истинный.

И откуда только маски на лица сразу взялись. Но это профессиональный реквизит для любимого в народе театрального представления, именуемого «маски шоу».

Один из моих новых приятелей стажеров особенно усердствует. Второй держит дубинку как-то неуверенно и тыкает ей без всякого энтузиазма.

Через некоторое время воспитательный процесс завершен с сопутствующими телесными повреждениями и душевными муками. Досталось бандюгану прилично, так что вся его наглость куда-то улетучилась, оставив после себя сопли и нюни. Операция все равно не удалась, так хоть шушеру поучить, которая считает себя в Москве хозяевами – вот и день не зря прожит у рубоповца. Теперь уж местного опера за руки-ноги не выбросят из кабака, и шантрапа на районе на время поутихнет. Это проверено на практике. Омоновский сапог и дубиновая резинка поразительные инструменты по силе внушения.

Уже темнеет, когда возвращаемся на базу. В салоне какое-то тягостное настроение. Азарт схлынул. Остался неприятный осадок. Тот, не агрессивный, стажер-миролюбец, который филонил во время внушения, весь из себя теперь мрачный и не к месту совестливый:

- Как-то сильно мы его отдубасили!

Второй, более рациональный и деловой, кипишит в ответ:

- Ты или идешь в РУБОП работать, или в участковые! У нас служба такая – бить этих уродцев!  Если психологически не готов, делать на такой работе тебе нечего! Мы же знали, что придется бить.

- Знали, - кивает «совестливый».

- Ну, так что теперь ныть.

- Вот именно, - авторитетно поддакивает собровец. – Эти мрази только увесистый кулак уважают…

Обычный вечер обычных оперов середины девяностых годов двадцатого века…

 

***

- Сейчас время такое. Бандита посадить невозможно. Бандита можно только убить, - это мне в начале девяностых внушал начальник «бандитского» отдела МУРа, ныне  крупный генерал, фамилии называть не буду.

Да уж. Времечко еще то было. В Москве за год больше двухсот криминальных взрывов. Бандиты считают, что теперь к ним от государства перешли все права на насилие, а само государство – такая же банда. Страна захлебывается от крови. Отморозки творят, что хотят. Пачками укладывают бизнесменов,  конкурентов, даже своих подельников, шпигуют свинцовыми примочками. Стрелки и толковища по сто человек с каждой стороны проходят – сам видел такие массовые антинародные гуляния. За раз на разборках кладут по тридцать человек, как банда «слонов»  потрудилась в Рязани. Мирное население запугано. У простого честного труженика теперь комплекс жертвы, которой никто не может помочь. И везде быковатые татуированные и отъевшиеся на народной беде твари на «Жигулях», «БМВ», с голдой на шее, в разноцветных пиджаках. Управы на них никакой. Полное попустительство со стороны судов, следствия и прокуратуры.

Фактически только милиция в лице опера, да постового с участковым и противостояла этому беспределу. Притом оставшись фактически без инструментов воздействия. Правовая система буксовала, а то и была скуплена на корню и запугана.

1992 год. Шестой отдел МУРа повязал знаменитого в свое время вора в законе Мансура. На него коммерсанты на вещевом рынке  написали заявление в милицию о вымогательстве. Приняли оперативники негодяя прямо на факте, при передаче денег. Он уютно устроился в камере, где рисовал довольно умело и талантливо карикатуры  – вот он сидит за решеткой в полосатой робе, несчастный, с гирей на ноге. А ниже выведено стихотворение, как менты клятые бедному Мансуру клеют статью. Но есть следователь Вова хороший, и он разберется.

Следователь Вова разобрался. Перетер о чем-то  Мансуром и его братвой. Выпустил вора из каталажки и тут же укатил на юга отдыхать, «бросать хрусты налево и направо».

- А где Вова? – спрашивают опера у начальника следотдела.

- Понятия не имею, - разводит тот руками.

- Отгулы хоть взял?

- Нет. Просто взял, да уехал.

- Понятно. Утомился…

Кончилась та история плохо для всех. Мансур, выпустившись, тут же заявился на рынок и объявил, посверкивая «Ролексом» на руке:

- Разобрались люди добрые, отпустили. С Вас, барыги поганые, долг. И еще сверх него двадцать тысяч баксов за обиду.

Коммерсы заплатили. Куда денешься, когда против бандита даже МУР бессилен!

Через некоторое время Мансур захватил заложников. Отсиживался в хате на улице Петровка, прямо рядом с ГУВД. Боец спецназа, ломанувшийся в дверь квартиры, получил в бронежилет пулю. В итоге Мансура и его сожительницу уложили при штурме.

Тот же шестой отдел МУРа заявился вечерочком на чаек к не менее известному вору в законе Макинтошу.  Тот на звонок распахнул дверь и тут же без разговоров выпалил в гостей из ружья. Ни в кого не попал, к счастью. Когда все же опера ворвались в квартиру, Макинтош только вздохнул:

- Да, неудобно получилось.

- За покушение на жизнь сотрудника сядешь, - намекнули ему.

- Я? – Макинтош задумчиво  посмотрел на своих охранников и выбрал наиболее подходящего. – Во, он стрелял.

Охранник только глаза выпучил и как рыба воздух глотал.

- И пожалуйста, господа, не царапайте автоматами мою мебель. Она очень дорого стоит…

Такой вот бесконечный вестерн лихих времен великой криминальной революции. Круговорот насилия и разводок в природе. Коммерсанты разводят и обжуливают на рынках и в магазинах граждан, в том числе и ментов. Приходят бандиты, бьют коммерсантов, забирают у них деньги. Приходят менты, бьют бандитов, конфискуют общаки. Потом милиционер идет на рынок, где его обсчитывают коммерсанты. Один из тех заколдованных кругов, по которым ходила в то время поруганная, еле живая Россия.

Как-то так получилось, что тогда из всех инструментов обуздания криминалитета наиболее действенными остались омоновский сапог, да резиновая дубинка. Да готовность пустить их в ход в любой момент. Сантименты тогда и всякие «устаревшие» представления о законности испарились быстро. Стало понятно, что идет война. А на войне как на войне. Ну и боевые действия шли вовсю.

Помню, в Подольск начальник отдела МУРа поехал по каким-то своим служебным вопросам. Ну там и  попал как кур в ощип  - на него бандиты налетели, аки коршуны, и прилично отделали. А потом попали подольские бандиты. Потому что муровец обиделся. Начальник МУРа дал соответствующее  указание. Спецназ с Колобовского переулка подтянули, МУР по тревоге подняли. И отправились Подольск чистить. Неважно, что это территория другого субъекта РФ. У нас же боевые действия, а не бирюльки.

Потом один бандит подольский нам рассказывал:

- Сижу в нашем кабаке. Тут спецназ милицейский. И давай всех дубинами охаживать. Прилично перепало. Поднялся я с пола. Кровь сплюнул. Вышел с трудом на улицу. Надо же такое расстройство залить коньячком. До другого кабака дошел. Только глоток сделал, двери распахиваются. «Стоять! Милиция! Спецназ!»  Опять всех на пол. И мне по второму разу по ребрам. Ну чего делается, мужики? Это же беспредел!

Святые девяностые. Сейчас бы за превышение все руководство МУРа закатали, да еще репортажи про ментовский беспредел лет десять шли бы по всем каналам. А тогда нормально прошло. Потому как война. Притом с жертвами с обоих сторон.

Незадолго до этого случая опер МУРа поехал трясти уголовную братву в Щербинку. Так бандиты захватили его в заложники. Пытали, стараясь добыть служебные сведенья. Потом убили. А в группу МУРа, прибывшую туда на разбор полетов, местный авторитет швырнул лимонку, были погибшие. Война…

Понадобилось время, чтобы в мозгах обнаглевших от безнаказанности бандитов цепочка нарисовалась – будешь беспредельничать, приедет злой СОБР, ОМОН или просто опер и переломает тебе кости. При этом братву, всякую гопоту и шушеру чаще приводило в чувство не опасение огрести на месте от сотрудников правоохранительных органов в честном бою, поскольку быки посильнее среднестатистического мента по комплекции будут, да и вооружены были иногда ничуть не хуже. Куда действеннее страх того, что тебе рано или поздно все равно переломают кости или просто пристрелят за покушение на жизнь и здоровье сотрудника милиции.

  

Пусть это и будет потом. Ну или ствол за пояс сунут, такой подарок от МВД, что тоже чревато большими душевными и физическими неудобствами. Отложенное наказание порой сильнее непосредственного.

В одном регионе начальника отдела угрозыска грохнули в девяностые при задержании. Бандюгу взяли. И до суда он так и не дожил. Резко обострились все заболевания в камере. Так же как очень болезные оказались бандиты, захватившие персонал в заложники в Крестах. Перемерли дружно.  Жестоко звучит? Ну так война.

Как ни странно, начало помогать. Бандит потихоньку стал упаковываться в свою нишу и отсвечивать как можно меньше. Конечно, не только тумаками этого достигли. Утряслись сферы влияния, самые отмороженные ублюдки сели или пали в схватках, поэтому ныне настал период относительного спокойствия. Но чего это стоило!

 

***

Правильно оно было, все это насилие? Наверное, не правильно. Но есть логика намерений и имеется логика обстоятельств. Намерения у нас у всех просто прекрасные – закон, порядок. А логика обстоятельств такова, что в таком хаосе, как в девяностые, работают только ствол и кулак. Они и работали исправно.

А остальное работало с большими перебоями.  А что могло сработать? Буква закона? Да рухнул тогда закон вместе с СССР.  Да и, честно сказать, он что в Царской России, что в СССР, что в России нынешней заточен против служивого человека. Ну, такова русская традиция. И для общественности, и для судебных, прокурорско-следственных работников почему-то чаще более актуальный враг - это слуга государев, а не уголовный преступник.  Во многом такая позиция и довела Россию до Революции 1917 года и до переворота 1991. Их движущими силами во многом стал сорвавшийся со всех тормозов бандит и маргинал. И в девяностые чуть страну эта бандитская свора чуть не разорвала.

Эх, закон наш. Пытался однажды добиться возбуждения дела по сопротивлению сотрудникам. Одна дура при задержании пыталась открыть по нам пальбу из травмата «Оса». Исписал кипу бумаг. Бесполезно. Начинаются такие юридические заморочки, над которыми голову сломаешь: «А что думал преступник в тот момент? А хотел ли он стрелять? А услышал ли он окрик: «Милиция».  Работает эта статья донельзя плохо.

Зато на памяти моей целая чреда случаев, когда за превышения власти сели сотрудники МВД, по моему мнению, совершенно ни за что. Преступный авторитет пишет заяву, и вот опер в тюрьме. Просто взвыть в голос порой хотелось от несправедливости и даже не скрываемого абсурда ситуаций. Но все смазано и подмазано. Знай, мент, на кого лапу поднимаешь.

Вся эта беззубость закона издавна компенсировалась приватными способами разбирательства и убеждения. Вон, при СССР, прыгнешь на мента – к прокурору он тебя вряд ли потащит. Но с почками проблемы у тебя будут надолго. И шантрапа десять раз думала, прежде чем раззявить свой рот на служителя закона. По домашнему все решалось, кулуарно. И почему-то все довольны были, ибо таковы были правила. Которые рухнули к чертям, когда из каждого утюга стали вопить либеральные недоноски о свободе, гласности  и демократии. Бандиты тогда почему-то возгордились и посчитали себя солью земли русской, и море им по колено. Пришлось ставить на место грубыми физическими методами. Поскольку бумажные не работали.

Помню же я, как после огоньковских статей про то, что милиция у нас вся недемократичная, и надо ей окорот давать бесстрашно, взывая к судам, прокуратуре и общественности, да и просто не выполнять требования. Раскачали и принизили тогда власть так, что на Арбате распоясавшиеся молодчики ворвались в отделение милиции и перевернули там все вверх дном. Это еще в конце восьмидесятых было. Спасибо Горбачеву за счастливое детство и розовый либерализм!

Мой знакомый Толя одно время работал начальником угрозыска в отделении милиции на окраине Москвы. Начало девяностых. Самый разгул бандитской вольницы. Взяли местного авторитетного бандита. В камеру засунули. Следователя ждут. Тут кавалькада машин к отделу подъезжает. В кожаной куртке такой черт с горы выходит - это вроде их пахана. Мимо дежурного проносится прямо к начальнику отделения. Распахивает куртку. Видно, что у него подмышечная кобура со стволом. Лезет в карман. Выуживает толстую пачку денег. Бросает на стол:

- Выпускаешь моего пацана! Берешь деньги! А не то мы весь отдел разнесем!

Начальник отдела, старой, советской школы, да еще борец, ни слова не говоря выходит из-за стола. И пробивает пушечным ударом в лоб пахану. Тот стекает по стеночке, а потом устраивается в камере.

Подъезжает ОМОН. Из машин братву вытряхивают. Пакуют. Ну а дальше – как положено, суд, следствие, адвокаты, поруки, бандиты на свободе. В таких случаях бандюки отделывались условными сроками, поскольку у них хорошие характеристики с места жительства. В общем, беззубая юстиция девяностых. Так что правосудие бандатву совсем не убедило. А разбитая морда пахана и переломанные милицейскими дубинками ребра шестерок запомнились гораздо дольше.

А еще Толя однажды со своими сотрудниками повязал малину, где собралась отпетая уголовная мразь, освободившаяся из разных мест лишения свободы и теперь раздумывающая, как грабить столицу. Всех вывели и в воронок кинули. Толя навис над последним  «синим» - с ног до головы татуированным сидельцем, непонятно как оказавшемся на свободе.

- Давай быстрее! – понукает Толя.

- Да сейчас, начальник, - «синий», присев на колено, возится, завязывая шнурок.

- Ну же!

Неожиданно «синий» распрямляется. В его руке непонятно откуда взявшаяся заточка. И бьет он ей в грудь милиционеру умело, резко. Чтобы убить наверняка.

Повезло, что Толя спортсмен, в спецназе служил, комплекция такая, что американская журналистка, писавшая про него статью, назвала его «русским медведем». Сумел среагировать. Вышиб сначала заточку. А потом и сознание из негодяя.

Отколошматил он уголовника так, что тот надолго запомнил. В хлам измочалил. А что было делать? В прокуратуру идти? А ты докажи, что он напал. Слово на слово. Так что неотложное и жестокое правосудие тут более уместно. Никакой писанины у мента и судебных разбирательств. А у «синего» - гарантированные проблемы со здоровьем и долгая память о том, что на ментов с заточками не бросаются. Зато срок за покушение не получил. Такое правосудие. Всех устроило. А иначе ну никак не выходит.

Нужно еще учитывать, что рядом с нами, правопослушными гражданами, существует целый параллельный мир. Мир, полный настоящих бесов – грабителей, насильников, жуликов, уголовной нечисти. И для них наши законы, написанные для мира нормального, порой смешны и никак не действенны. И силовые структуры, работающие в этой параллельной реальности, порой просто вынуждены соответствовать его законам. Где не бумажка на бумажку, а сила на силу. Иначе не поймут.

Жестоко? Недемократично? Ну а как иначе может быть в демократичные времена. Или вот так колошматить. Или как в Америке, стрелять при малейшем движении. Или сдаваться и выносить бандитам ключи от города: « владейте теперь нами и распоряжайтесь!.

 

***

Надо отметить, что в условиях общего смягчения нравов в последнее время наша правоохранительная система навыки такого оперативного и жестокого реагирования на бандитстский произвол практически утратила. Слишком шустро принялись еще со времен Устинова сажать ментов за превышения. Слишком быстро приноровилось сдавать своих сотрудников начальство.  Так что уголовники закономерно наглеют.

И получается, что полицейский порой не может защитить не только граждан, то и себя самого. Потому что всякая шушера знает, что бить их слуга порядка сильно не будет. Зато его бить можно, и при этом не факт, что за это ответишь. Ошибаются, конечно, как тот снежный человек неназываемой национальности, бросившаяся в Химках на патрульных за то, что те заняли его место на автостоянке.

«Что за милиция, которая не может врукопашную одолеть правонарушителя?!» – читал после того случая странные заявления.

Как бы крут ты не был, всегда найдется кто-то покруче тебя. И полиция не для рукопашных схваток служит, а для наведения порядка. Притом всеми способами. Но сейчас так хотят поставить, чтобы полицейский имел право только красиво заламывать руки, притом интеллигентно, и провожать в участок. Чтобы по уровню реагирования и насилия он всегда отставал от нападавшего и от нарушителя. А так не бывает. Вспомнить блестящий фильм «Новые центурионы» про американскую полицию. Там старый полицейский говорит: «Преступник бьет рукой, возьми кирпич. Бьет кирпичом – возьми палку. Бьет палкой – выстрели в него».

Но с применением оружия у нас совсем швах. Прояви полицейский твердость, подстрели зверька, бросающегося на него, и чем закончится? Тут же появится прикормленный диаспорой прокурор или какой-нибудь еще жнец правового поля. Завизжат как резаные правозащитные организации. А если не поможет, то вся диаспора на машинах съедется на расправу «мента поганого», или «полицая недорезанного»,  требовать. Не мент им нужен, при этом. А демонстрация собственной безнаказанности и крутости. Чтобы другой мент сто раз подумал, прежде чем наезжать на смуглого  «хозяина России».

Вон, последний случай с «совсем невиновным азербайджанцем» в Новосибирске, который всего-то хотел помочь товарищу, со слов диаспоры, отбиться от ментов, имевших наглость проверить у них документы. Спасибо Бастрыкину, что пресек беспредел в отношении  сотрудника ГАИ и обратил внимание на поведение «невиновных рафиков». А если бы шум не поднялся, сидел бы гаишник сейчас в камере, и навешали бы на него всех собак. Потому как правила применения у нас оружия расплывчаты. И все зависит от следака, куда он повернет закон, который как дышло, в какую оценку войдет. А закон  слишком уж упорно поворачивают против служивого люда. А для судьбы государства это чревато и опасно.

Помню, в 2000-х сотрудники МВД в Москве пристрелили при задержании азербайджанского бандюгана. История та же самая, что и сегодня с несчастным гаишником, но только масштабы другие. Собрались многие тысячи азербайджанцев и поперли по улицам Москвы свои порядки наводить. Так ОМОН весь подняли по тревоге, намекнули повстанцам, что на своих ногах никто не уйдет, будь их хоть сто тысяч. Не хватит бойцов ОМОНа – дивизия Дзержинского подъедет. И помогло!

Огромная толпа рассосалась, только завидив экипированных сотрудников. Потому как по опыту девяностых знали – ребята шутить не будут. Сказали – сделают. Сейчас это ощущение уже уходит. Вот и кидаются макаки на служителей закона. Нам это надо?

В Питере в конце девяностых азербайджанцы напали на омоновцев, покалечили их. Потом забили стрелку – мол, поговорим, как себя милиция вести должна. Омоновцы тогда объявили, что уволятся в полном составе, если это спустят с рук.

  

В общем, оформили как оперативно-профилактическое мероприятие. И азербайджанских боевиков начали на подходе паковать и  пролечивать от вредных привычек. «Скорые помощи» в  длинную очередь стояли. После этого представители диаспоры, будь она неладна, послов засылали:

- Вы нас неправильно поняли! Тех, кто это затеял, мы утопили!

Честно говоря, как частное лицо, уже не имеющее отношение к органам, я бы и сегодня не против с плохо скрываемым ликованием посмотреть, как ОМОН будет крушить ребра обнаглевшим нацменам в Новосибирске. Не по закону это? Конечно, нет!

По закону горцев надо было бы всех принять и отдать под суд  за угрозы убийством, давление на правоохранительные органы и мятеж. Так может и им, и нам лучше просто их отпинать по праву сильного. Но не стали. Испугались. Времена уже не те. Да и сотрудники тоже.

К азербайджанцам я отношусь, кстати, вполне хорошо. Сам народ неплохой, отзывчивый. Но там, где начинается диаспора, заканчивается национальность, а появляется этническое бандформирование. Так везде, и у всех.

Обижаться на диаспору грешно. У них инстинкт такой – захапать столько, сколько позволят. Наглеть будут до предела. Вообще, слово «Диаспора» давно пора приравнять к ОПГ, поскольку на деле главная их задача – безнаказанное совершение преступлений и прогибание под себя коренного населения. Так же диаспоры можно под шумок признать иноагентами, а некоторые террористическими - организациями или кем там еще, выбрать можно. А за наглые письма их Президенту России вообще закатывать в асфальт надо – конечно, в переносном, а не прямом смысле…

У насилия полиции есть другая сторона, неприглядная. Когда оно входит в привычку, колотить в околотках начинают всех – и правых, и виноватых. Кроме того, туда начинают стремиться на работу люди с садистскими наклонностями. Так что тут важно чувство меры. И, как это не старорежимно звучит, партийно-политическое воспитание в духе корпоративной этики - где главное понимание, что такое полицейские структуры, что служат они для защиты населения и порядка. Правда, с этим у нас в последнее время швах. Порой приходится с горечью наблюдать сильное расслоение в конторах на купивших себе начальственные места взяточников и тянущих свою лямку обычных сотрудников, которых эти взяточники сдают при первой возможности. Поэтому возврат здорового корпоративного духа просто необходим. И нельзя с этим затягивать, процесс-то идет терминальный.

По поводу вышесказанного. Написано длинно, немножко сумбурно от избытка чувств И представляю, что на меня сейчас посыпется. Мент маньяк и неврастеник предлагает дать полиции право лупить честных граждан. Так вот – ничего подобного. Я считаю, что насилие - это очень плохо. Я вообще против такового. Но опять-таки – проклятая логика обстоятельств. Ну в таких вот обстоятельствах живет совершившее грехопадение человечество. Всегда оборзевшая обезьяна пытается пробовать и окружающий, и общественный организм в целом на прочность. И всегда возникают обстоятельства, которые не описаны правилами и законами, которые создавались для человека, а не для обезьяны…

Еще раз – спасибо Бастрыкину, что выпустил гаишника и устроил разбор полетов в СК Новосибирска. Может, начнет ломать практику, когда полицейский во всем виноват, даже когда ни в чем не виноват… 

И, как говорят по ТВ, реклама.

 

Илья Рясной

«Кантата террора» - такая полуфантастика о попытке Запада окончательного решения русского вопроса…

https://author.today/work/123451

 

 

Новый фантастический роман о покорении Исламом Европы

Илья Рясной

«Майор Казанцев и Европейский Халифат».

https://author.today/work/117359

 https://www.litres.ru/ilya-ryasnoy-24131365/mayor-kazancev-i-evropeyskiy-halifat/

Первая часть -

Илья Рясной «Семь смертей майора Казанцева»

https://author.today/work/94732

https://www.litres.ru/ilya-ryasnoy-24131365/sem-smertey-mayora-kazanceva/