Как я говорил, говорю и буду говорить: контроль полноты и достоверности исходных данных является *необходимой* предпосылкой любой претендующей на практическую полезность модели.

Весьма популярным у нападателей вектором суггестивного воздействия, решающего архи-насущную задачу деморализации масс является эксплоатация темы голода в СССР. С акцентом на «Голодоморе»®©™ (под которым понимается голод начала 30-х годов).

При этом решающим элементом является заполнение всех 146% физиологической квоты восприятия жертвы *объекта* (!) суггестивного воздействия сообщениями *исключительно* о голоде в Союзе. Без никаких указаний на то, что в обсуждаемом интервале Времени голод наблюдался далеко не только там.

В арсенале наиболее грамотных пропагаторов также предусматривается запасной рубеж в виде свидетельств о *регулярных* голодовках в РИ. Но, опять же, и тут — никаких хотя бы намёков об аналогичных явлениях на благословенном заокраинном.

И, в завершение предварительного замечания, напомню зафиксированное князем Кропоткиным свидетельство о бедствиях, порождённых ВФР:

Крестьянин наедался досыта в первый раз за последние несколько сот лет.

Наглядной иллюстрацией и практическим воплощением Тенденции — биографическая справка, посвящённая высокой кухне (голода и отчаяния).

После чего можно переходить к информационной части статьи, описанию событий, которых во вселенной западопоклонников не бывало и быть не могло:

---

Битва за хлеб

Проблемы во Франции начались в 1692-м. Еще 19 апреля 1692 года интендант Безона (Нормандия) Базен пишет Поншартрену: «Я не могу вам сообщить число сел, в которых ситуация с хлебом более-менее нормальная, почти все здесь испытывают с хлебом известные проблемы. Три месяца до сбора урожая, а уже есть голодные смерти. Я опасаюсь, что некому будет убирать хлеб.»

Людовик XIV, вполне осознавая опасность голода, приказал выделить транспортные суда для перевозки зерна из других стран в Бретани и Бордо, однако на море шла не менее жестокая война, чем на суше. Много моряков было забрано в военно-морской флот, чуть меньше — ушло к арматорам на корсарские корабли.

Кинули клич к торговцам из Шотландии и Ирландии — «6 октября 1693 года — мы можем обещать иностранным купцам, что все корабли и транспорты, пришедшие с пшеницей во французские порты, будут освобождены от уплаты всех пошлин и налогов, эти же условия распространяются на ввоз сливочного масла, сыра, и другие молочные и зерновые продукты. Продающим зерно по низкой цене будут выплачиваться премии в размере 1000 луидоров за корабль.»

Однако писец уже начался. 21 июля 1693 года — «урожай собран в размере ⅔ от того, который был в 1692 году. Могли бы собрать и больше, но зерно, выделенное для посевов у крестьян, часть из них из-за недоедания употребила в пищу, плюс — недобросовестные бароны и сеньоры часть выделенного из королевских хранилищ зерна разграбила».

Крестьяне из неурожайных районов потянулись в урожайные, устилая дороги своими трупами. Перигор только за неделю потерял до 15 тысяч человек. Те, кто дошел до хлебных областей, нищие и грязные, стали разносчиком заболеваний — вспыхнули эпидемии брюшного тифа, оспы, сыпного тифа. По прикидочным подсчетам Франция в 1693-м потеряла от 1.2 до 1.6 миллионов человек. Голод грозил теперь и армии.

Если в мае 1692 года буассо пшеницы стоил 3 ливра, то в июле 1693-го — уже 30, а к маю 1694 года цена достигла заоблачных высот — 52 ливра за буассо. В этой ситуации Людовик через шведских и датских посредников начал гигантские закупки зерна в Польше, Прибалтике и России. Первые 30 транспортов в январе 1694 года привел Жан Бар, проскочив все голландские и английские патрули. Еще больший конвой — из 120 транспортов с зерном комплектовался на июнь 1694-го.

Буассо — (Boisseau) — древняя французская и бельгийская мера хлеба. Величина ее была различна: в Париже = 13 l, в Брюсселе для овса 62,66, для соли 66,89 l.

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона.

И-23: наглядно о наличии (достаточности) возможностей по построению спекулей у *абсолютного* (!!!) монарха.

По мотивам использования критиканцами так кстати «случившегося» инфоповода для атаки на ВВП.

Непонятно по какой причине, конвой не стал дожидаться эскадры Жана Бара, который был отвественным за проводку конвоя, и 19 июня гигантский караван из 150 транспортов с зерном (от 700 до 1000 тонн водоизмещением) покинул гавань Бергена под прикрытием 2 шведских и одного датского корабля. Естественно, что в районе Доггер-банки он был обнаружен голландской эскадрой лейтенант-адмирала Фризского Адмиралтейства де Вриза. Голландцы недолго думая перехватили конвой, датчане и шведы продекларировали робкие протесты и вызвались сопровождать конвой до Голландских берегов, мол такой у них и был контракт.

Меж тем ответственным за доставку конвоя (уже захваченного голландцами) король сделал Жана Бара.

И-23: ну и попутно зацените готовность обитателей железной бочки к оказанию помощи соседям, попавшим в беду.

28 июня 1694 года из Дюнкерка вышла корсарская эскадра из семи кораблей: 50-пушечного «Фортюн», 40-пушечного «Комт», 54-пушечного «Мор» (флагман), 50-пушечного «Миньон», 44-пушечного «Адруат», 50-пушечного «Жерсье» и 24-пушечного флейта «Портефе», плюс два мелких судна снабжения.

Утром 29-го в 12 лигах от Мааса, около Текселя он обнаружил гигантское количество парусов. Подразумевая, что это и был тот самый конвой, Бар пошел на сближение. Высланные вперед разведчики подтвердили — да, это тот самый караван, под эскортом 5 или 8 голландских кораблей. То есть голландцы уже взяли конвой как приз. При этом в стороне от конвоя заметили еще 3 шведско-датских судна, по-видимому в качестве наблюдателей.

Эскадра де Вриза состояла из 58-пушечного приватира «Принсесс Эмилиа», 40-пушечного «Оуд Нарден», 50-пушечного «Оост Стеллингверф», 58-пушечного линкора «Принс де Фриз» (флагман), 50-пушечного «Стад эн Ланден», 34-пушечного «Зеерийп», 44-пушечного «Ваппен ван де Шермер», 54-пушечного «Флиссинген».

Жан Бар созвал военный совет.

Сделаем небольшое отступление. Дюнкерк под руку французской короны перешел недавно. Люди там не были французами и говорили в основном на фламандском языке. Тем не менее, они ХОТЕЛИ быть французами. И корсары, превыше всего ставившие наживу, решили, что сегодня они будут биться бесплатно. За хлеб. Потому что Франция погибает. Армия погибает от голода несмотря на великолепные победы. Крестьяне мрут как мухи. Голод стучится в двери.

Бар был немногословен: «Я возьму на себя флагмана, ваша задача — потопить или захватить остальных.»

Чтобы четко установить количество и вооружение противника, он послал на быстроходном тьялке к противнику лейтенанта Шамблажа с задачей разведки. Шамблаж словно издеваясь продефелировал в 40 ярдах от восьми голландских кораблей, несмотря на огонь противника обошел их сзади, прошел с другого борта и вернулся к эскадре Бара.

Отдельно стоит сказать о флейте «Портефе». Это торговый корабль, оснащенный мелкими 4-фунтовками, и непригодный для боя. Однако команда в полном составе выразила готовность идти в бой, поскольку без него у Жана Бара оставалось 6 кораблей против 8-ми. С каждого из кораблей набрали как с миру по нитке народ на «Портефе», добавив к его команде 120 человек, командиром на нем Бар назначил своего первого лейтенанта — Лабрюйера.

Перед боем Бар отдал приказ: «Огонь из пушек открывать только сблизившись вплотную! Два залпа и на абордаж!»

То что было дальше — просто эпично.

Жан Бар перед абордажем, чтобы взбодрить своих товарищей пообещал, тому, кто принесет штандарт адмирала с голландского «Принс де Фриз» 10 пистолей, а тому, кто срубит и принесет кормовой флаг голландского флагмана — 6 пистолей.

И-23: для справки:

Пистоль (pistole) - французское название дублона, золотой испанской монеты в 2 эскудо.

Луидор (Louis d'Or) - французская золотая монета, которую начал чеканить Людовик XIII с 1641 г., по стоимости равна пистолю.

…

Таким образом:

1 пистоль = 1 луидору = 3.3 экю = 10 ливров = 10 франков = 200 су = 800 лиардам = 2400 денье = 4800 оболам

За дело взялся матрос по прозвищу Провансалец. Он перепрыгнул на верхнюю палубу противника, в полете тесаком убил одного из голландских матросов, и начал карабкаться на фок-мачту, чтобы сорвать голландский адмиральский штандарт. Матросы «Принса де Фриза» открыли по нему жаркий огонь из пистолей и ружей, однако Провансалец упрямо лез по вантам вверх, не обращая внимания на свистящие мимо пули. Ему удалось сорвать флаг, но тут же одна из пуль отстрелила ему палец, а вторая прошла на вылет в бедро. Провансалец обмотал раненную ногу адмиральским штандартом, спустился вниз, и… ринулся к кормовому флагу, по пути пристрелив из пистоля голландского лейтенанта и разрубив тесаком голову голландскому солдату. Увидев, что голландцы заряжают картечницу, он ничком рухнул на палубу, и пули просвистели мимо, немного повредив его прическу. Провансалец поднялся, сорвал кормовой флаг, достав последний пистоль, выстрелил в голову голландскому матросу, и как кошка перепрыгнул по вантам на свой корабль.

Восхищенный Жан Бар тут же отсчитал храбрецу 16 пистолей, и подарил ему свою саблю в знак уважения к отваге и доблести Провансальца.

Естественно против таких орлов голландец долго устоять не мог.

Менее чем за полчаса 150 человек из команды голландского флагмана вышло из строя, были убиты первый и второй лейтенанты, тяжело ранен (в руку и ногу пулями, и три раза саблями по голове) контр-адмирал де Вриз, и вскоре «Принс де Фриз» сдался.

50-пушечный «Фортюн» атаковал 54-пушечный «Флиссинген». Голландец не выдержал даже двух залпов и поспешно отвернул прочь, уходя к спасительным мелям Текселя. Там его чуть не перехватил «Комте», однако на помощь «Флиссингену» пришел «Принсесс Эмилиа», и вместе голландцы смогли отбиться от наседавшего корсара.

В свою очередь «Миньон» смело пошел на сближение с 50-пушечным «Стат эн Ланден», выдержав залп голландца, «Миньон» зашел с кормы, сделал два сокрушительных продольных залпа и закинул абордажные крюки. Устрашенная команда голландца сдалась.

В свою очередь 34-пушечный голландский «Зеерийп» смело пошел на абордаж 44-пушечного корсара «Адруат». Голландцам удалось согнать французов с верхней палубы, однако под руководством лейтенаната Габарэ через пушечные порты наверх взобрались пушкари нижнего дека, и сражение на палубе разгорелось с новой силой. В конце концов голландец был взят. Голландский «Оост Стеллингверф» подошел на помощь своему собрату слишком поздно — корсары открыли жаркий огонь, и 50-пушечник предпочел ретироваться.

«Жерсье» атаковал «Оуд Нарден», тот не выдержал огня француза и предпочел убежать. Конвой был отбит.

Жан Бар запретил преследовать голландцев, построил корабли в колонны и повел к французским берегам.

30 июня в Дюнкерк вошли 30 транспортов с хлебом. Еще 120 транспортов под эскортом части корсаров 1 июля пришли в Гавр. Люди, увидев такое количество кораблей с зерном, плакали на пристани, не стесняясь.

Пришедшие транспорта были диким ударом по приживалам и перекупщикам — сразу, как разнеслась весть о прибытия всего конвоя во французские порты, стоимость буассо пшеницы рухнула с 52 до 3 ливров.

И-23: сколько талантливых спекулей бизнесменов в результате этого Действа в лучшем случае остались при своих (а в куда более реалистичном сценарии налетели на убытки)?..

К королю с известием о победе Бар послал своего сына — Корнеля. Говорят, он подскользнулся и упал на скольком паркете Версаля, на что принцесса Конде сказала: «Самое главное, что вы не упали при абордаже голландцев, а здесь — падайте сколько хотите. Это все мелочи по сравнению с тем, что вы и ваш отец спасли Францию».

Король, глубоко благодарный корсару за такую услугу, тотчас же возвел сына дюнкеркского крестьянина в потомственные дворяне и вручил ему Орден Св. Людовика, а отпрыск Бара — 14-летний Корнель — получил офицерский чин, а благодарные горожане соорудили прижизненный бюст герою.

Тот самый бой.

---

Как известно, Жан Бар был из простой семьи, и всяким этикетам не обучен. И Léon Guérin в своей книге «Histoire maritime de France», vol. 2, 1843 приводит такой пример.

Как известно, во Франции того времени особа короля была священна, и ее не то что касаться, иногда и смотреть на фигуру короля открытым взором не разрешалось, все так помазанник Божий и защитник Французского королевства. И в 1694 году, после проводки конвоя с хлебом в Дюнкерк Жан Бар был приглашен королем в Версаль, естественно ради почестей и празднования избавления от голода.

На первом же приеме в Зеркальной Зале Версаля Жан Бар просто подошел к королю, сграбастал его обеими руками, обнял и расцеловал.

Придворные были в шоке, возникла неловкая пауза, которую нарушил король-Солнце. Он хлопнул Бара по плечу и предложил накатить чего-нить покрепче. Стоящим в ахрене вельможам Людовик объяснил, что запрет касаться короля касается лишь дворян, которые используют любые возможности для бунта против своего суверена, тогда как народ всегда был и остается верен королю. Поэтому для простонародья правила, созданные для дворян, не действуют.

И-23: Кто тут любит упражняться в сатире на тему царя/бояр и народа?

+ стоит посмотреть последующее замечание на тему схождения форм.

И-23: легенда к картинке (из комментариев):

Жан Бар выходил в рейдерства из Дюнкерка, а этот порт постоянно пытался блокировать английский флот. Причем действовал корсар очень дерзко — один из его приемов описан у Саббатини в «Одисее капитана Блада» — помните бой «Арабеллы» с двумя испанскими галеонами? Это когда Блад прошел между двумя кораблями не уменьшая парусов, а те побоялись стрелять, чтобы не задеть друг друга?

Так вот, во время приема в Версале, в присутствии многих придворных, Король спросил Жана Бара, как ему удается каждый раз вырываться из блокированного Дюнкерка.

— Ну, это очень просто, — отвечал белокурый неграмотный гигант. — Вот, смотрите, — и он проломился через толпу придворных, бесцеремонно их растолкав.

И-23: обратите внимание на характернейший пример приватизации островными древледемократами достижений своих антагонистов, хоть и с приземлением на вымышленного персонажа художественного произведения.

Точно также, только в обратную сторону проецируется информация о преступлениях (о чём подробнее в следующей статье нити).

---

[исторический анекдот по мотивам]

Жан Бар был простым неграмотным моряком и имел грубоватые манеры. Известен такой исторический анекдот: как-то, приглашенный в Версаль на обед к королю Людовику XIV, Бар, утомившись ожиданием, вынул свою огромную трубку, набил ее табаком и закурил. Пришедшие придворные указали ему: в покоях короля нельзя курить! Гигант взглянул на них с полным равнодушием: «Господа, я привык к курению на королевской службе. Это стало для меня потребностью. А коли так, мне кажется, будет лучше не менять сложившихся привычек». Придворные отправились с жалобой к королю, который как раз заканчивал свое облачение. Выслушав их, Король-Солнце расхохотался: «Огромного роста, говорите, и длинная трубка? Так это же Жан Бар! Ради Бога, оставьте его, пусть он лучше курит…»

---

[биографическая справка]

Жан Бар происходил из семьи потомственных дюнкеркских корсаров, которые сначала промышляли против испанских кораблей, потом против английских купцов. В 1662 году в возрасте 12 лет юный Жан поступил на английское торговое судно (занимавшееся контрабандой) в качестве юнги.

В 1666 году разразилась вторая англо-голландская война. Франция в союзе с Соединенными Провинциями теперь воевала против Англии. Отец Жана Бара — Корнелис — погиб в бое у Лоустофта и это определило будущее сына. Жан поступил на голландскую военную службу, на яхту «Кокхен Грас» и в компанию 1666 года находился у берегов Англии с задачей разведки. Летом того же года в качестве матроса Бар был принят на флагманский кораблю Михаэля де Рюйтера «Де Зевен Провинсьон». В этом качестве Жан участвовал в набеге на Медуэй и Ширнесс, а к концу войны получил под свое собственное командование бригантину «Конрад Доре».

Однако в 1672 году Жан Бар покидает голландскую службу и переходит во французское подданство. В марте 1674 года он получает в командование 35-тонный галиот с командой в 34 человека «Руа Давид», вооруженный всего лишь двумя орудиями. Уже 2 апреля совместно с приватиром «Вильям Дорн» он захватил голландский дрог «Хомме Саваж», груженый углем. 6 апреля около Дувра «Руа Давид» атаковал и взял английский пинас «Эдвенчер» (10 орудий) с грузом вина, который до этого был захвачен голландцами у Ирландии неделю назад.

11 мая 1672 года Жан Бар вышел в свое второе плавание. Около Брюгге впередсмотрящие обнаружили пинас «Санкт-Питер» и Бар пустился в погоню. Через 2 часа корабли схватились на абордаж и французы захватили это судно с грузом в 124 бочки вина из Испании. Этот приз, приведенный в порт, Королевский Призовой Суд оценил в 130 тысяч турских ливров, из которых команда и капитан получили 40 тысяч.

16 мая после двух часов погони в устье Мааса Бар взял угольщик «Коломбе», который шел из Норвегии со сборным грузом. Жан продолжил крейсировать некоторое время у берегов Голландии, потом отошел к Ярмуту, а позже — к Доггер-Банке. 19 июня около Вли «Руа Давид» захватил галиот «Амити», груженый 700 четвертями зерна. Это судно было приведено в Кале и продано за 22 тысячи турских ливров, 35 процентов от этой суммы досталось экипажу.

23 июня Бар захватил два небольших судна, шедших соленой рыбой из Энкхайзена. Всего к августу было захвачено кораблей на 260 тысяч ливров. Много это или мало? Давайте попробуем оценить: оснастка самого «Руа Давид» стоила порядка 15-25 тысяч турских ливров. Одна десятая часть из призовых денег отошла морскому министерству, 60 пистолей отошло увечным, доля экипажа составила порядка 65-75 тысяч ливров, инвесторы получили около 120 тысяч ливров. Сам Жан Бар получил 12 процентов от суммы, то есть 7-9 тысяч ливров, а матросы — от 900 до 1200 ливров. С учетом того, что матросам на военных кораблях выплачивалось по 16 ливров в месяц — корсарство было очень прибыльным занятием. Инвесторы на вырученные деньги снарядили Бару еще одно судно — 12-пушечный галиот «Руаяль».

18 августа Жан Бар с еще одним корсаром вышел в море. Вместе они захватили 120-тонный галиот «Элизабет», а 11 сентября у Текселя — 8-пушечный голландский китобой «Ямбон Доре» одиннадцатью китами на борту. Голландские рыбаки упорно оборонялись, умело маневрируя на мелководье, однако через 4 часа корсарам удалось закинуть за борт китобоя абордажные крюки и судно было захвачено. Во время боя на палубе погиб и голландский капитан. За два этих судна корсары выручили 150 тысяч ливров. Около своих берегов Бар захватил флейт с нидерландским грузом доски на 18 тысяч ливров, идущий в Норвегию.

24 октября у Доггер-Банки корсар вместе с 8-пушечным «Дофине» атаковал 12-пушечный флейт «Санкт-Георг», везущий лес из Балтики. Корабль был захвачен без сопротивления и продан в Кале за 45 тысяч ливров.

К концу года Бар участвовал в захвате еще 4 голландских судов, что принесло ему дополнительно 3-5 тысяч ливров, а с таким капиталом он уже смог подумывать о женитьбе — зимой корсар обручился с 16-летней Николь Готье.

Вообще за 1674 год по словам Людовика XIV «400 вражеских купцов были захвачены нашими корсарами», что нанесло большой удар по голландской прибрежной торговле.

На следующий год англичане заключили мир с Голландией, а действия французских корсаров продолжились до 1678 года.

---

Размышлизм

Долго думалось - почему же в войне за Австрийское наследство, Семилетке и более поздних конфликтах не появилось у Франции корсаров такой величины, как Бар, Дюгэ-Труэн, Форбэн, Сен-Поль?

Ответ пришел неожиданно — у французов наконец-таки появилось, что защищать на море. «Сахарные» острова, колонии Карибского моря и фактории в Индии и Индийском океане приносили в казну ⅔ национального бюджета, поэтому министры Людовика XV очень болезненно переживали захват любого конвоя или атаку любого острова. Во главу угла было поставлено не нападение на вражескую торговлю (как это было во времена Людовика XIV, когда морская торговля Франции была полумертвой), а защита своей заморской коммерции.

Англичане избрали ту же тактику, что и французы. Для островитян большое значение имели колонии в Индии, земли в Северной Америке (оттуда они получали до 70% провианта, который потребляла метрополия), а так же Ямайка и Барбадос, где были расположены плантации сахарного тростника. Конечно, обе стороны выделяли силы для атак на вражеские караваны, но делали это с неохотой и без прежнего размаха.

Самое смешное — история Англии полностью идентична истории Франции. Когда английской торговли не было – во всю гремели имена Дрейка, Рейли, Фробишера, Хокинса и т.п. Как только английская торговля стала сколь-нибудь значимой — сразу же занебесные подвиги корсаров куда-нибудь делись. Исключения типа Энсона лишь подтверждает правило.

Так же было и в Голландии. Все эти Питы Хейны, Клерки, Шулены уступили место Тромпам, де Виттам, Рюйтерам, которые как раз не нападали на чужую торговлю, а защищали свою.

Вывод напрашивается парадоксальный – только нищая в морском плане страна может штамповать корсаров ради нападения на чужое судоходство. Как только своих торговых кораблей появляется достаточно много — на первый план выходит более прозаическая задача — сохранить СВОЕ, а не разграбить ЧУЖОЕ.

Кстати — этим же можно объяснить и успехи немецких подводников в двух войнах. Защищать им было, по сути, нечего, поэтому основная задача была в утоплении тоннажа противника.

И-23: к сожалению тов. Махов явно разминулся с научным наследием товарища Богданова.

А при тектологическом подходе к анализу тут можно увидеть далеко не только простое схождение форм.

Куда интереснее иллюстрация правоты наблюдения тов. Павлова о первичности торможения (и сюда же, с прыжком через Декартову пропасть к Всеобщей Организационной Науке — процессов разрушения). С продолжением в виде вывода об антагонистичности высших (созидательных) форм деятельности низшим (в этом месте в качестве иллюстрации рекомендуется обратиться к вопросам об образовании и трудовой биографии профессиональных оппозиционеров).

---

Цитаты из ЖЖ Сергея Махова

Колокольчику выписать редакционное задание на поиск отражений этого эпизода в голландских учебниках истории.

И да: кто ещё знает истории возведения прижизненных памятников, чтобы «за дело»?