Краткий обзор проблем после пика нефти

Статья британского ученого (Тим Уоткинс) и   продолжение его же статьи  (см. в моем блоге  "Пик спроса на нефть  уже здесь").  В той статье он выдвинул идею, что "пик нефти" и "пик спроса на нефть" являются двумя сторонами одной медали.  Я давал информацию  Финской геологической службы ("Нефть с точки зрения критического сырья"),  тут автор тоже ссылается на нее в тексте, там говорится, что кризис 2008 г. является следствием "пика нефти". Намедни многоуважаемый автор (А.Г.Хуршудов) опубликовал статью про спрос и будущее нефти.  Я знаю, что Александр Григорьевич всегда был и остается оптимистом, это замечательно, я всегда только поддерживаю его и поддакиваю. Но иногда имею вольность возразить, это уже было ранее и, кстати, по этой же теме. Но сейчас даже  и Главред возразил ему. Будем считать, что эта статья (вышла несколько дней назад) в какой-то степени  отвечает (или возражает)  на вопросы, затронутые в  статье А.Г. Хуршудова и обсуждении.  Тут не узкоспециализированные вопросы, а, скорее, вопросы  философии, как выразился сам Александр Григорьевич. Как следует из текста, кризис еще не начался, а нефтяные перспективы (и, следовательно, наши) не очень радужные.

*****

В 1970-е гг. развитые государства  были потрясены  нехваткой нефти. Нефтяные шоки, хотя искусственные  в значительной степени (результат игры мускулами ОПЕК, а позже  ирано-иракской войны),  на короткое время заставили  серьезно задуматься о перспективе исчерпания нефти. Шок был тем более глубоким,  поскольку  все развитые страны в основном завершили переход  с угля на нефть в период беспрецедентного бума 1953-1973 гг.  В Великобритании, например, национальная  железнодорожная сеть, работавшая  на угле,  была  сокращена в 1963 г.  Великобритания последовала примеру Америки, построив  сеть  автомагистралей и создав огромный парк  грузовых авто, которые  заменили большую части железнодорожных перевозок.

Переход с угля на нефть в первую очередь был обусловлен большей  ценностью нефти,  что обеспечивало  дополнительную плотность энергии и дополнительные  преимущества при хранении и транспортировки жидкого топлива.  Тогда думали,  что запасы нефти будут  бесконечными. Если одно нефтяное месторождение иссякнет, геологи найдут другое, а инженеры обеспечат возможность добычи.

Похоже,  что так же думали в и  1970-х годах. Возросшая стоимость нефти открыла путь к открытию новых месторождений на Аляске, в Северном море и Мексиканском заливе. И хотя цены так и не упали до уровня, существовавшего до 1970-х гг., к середине 1980-х они упали в достаточной степени, чтобы начался новый виток экономического роста.

В 1956 году геолог, работавший на нефтяную компанию Shell, опубликовал отчет, в котором, среди прочего, было показано, что процесс открытия, бурения и добычи на нефтяном месторождении занимает примерно четыре десятилетия. Из этого следовало, что если мы определим точку, в которой обнаружено максимальное количество нефти в стране, то можно ожидать, что уровень ее добычи начнет снижаться четыре десятилетия спустя.  Это стало  особой проблемой для США. Там пик открытий  пришел на 1930 год. Это предполагало, что пик добычи в США будет достигнут примерно в 1970 г.

Именно это и произошло, что  и спровоцировало нефтяные потрясения 1970-х гг. Но все пошло не так,  как говорили сторонники "теории пика нефти". Во многом это связано с тем, что первыми пикойлерами  были геологи и инженеры.  Многие современные ученые, обнаружив, что экономисты, за некоторыми  исключениями,  - полные идиоты,  ошибочно пришли к выводу, что для экономики все это не имеет значения ... или, по крайней мере, что экономика просто приспособится к новой ситуации.

Во время  Второй мировой войны США поставляли шесть из каждых семи бочек  потребляемой нефти. На Венесуэлу приходилась  большая часть седьмой бочки, немного приходилось на Британскую Персию и Советский Кавказ. Источники нефти Германии были недостаточны для обеспечения ее  экономики, а   провал  захвата  кавказской нефти в 1942 г. является основной причиной проигрыша в войне.

Истерзанные войной экономики после  1945 года  почти полностью зависели от нефти из США. И это позволило внутреннему американскому нефтяному картелю  (Техасская железнодорожная комиссия)  распространить  свое влияние по фиксированию цен на весь мир. Пока нефть США составляла значительную часть мировой добычи  и пока нефтяные месторождения США имели избыточные мощности, TЖК могла регулировать мировые цены на нефть. Если цены росли  слишком быстро, ТЖК приказывала компаниям производить больше нефти и наоборот. В результате на протяжении  1953-1973 гг. мировая цена на нефть оставалась стабильной на уровне около $25 за баррель (в текущих ценах). Когда в 1970 г. на традиционных  месторождениях  в США произошел пик,  ТЖК утратила контроль над ценами, что стало благом для производителей на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

По иронии судьбы капиталистическая система, которая утверждает, что построена на конкуренции и свободных рынках, оказалась стабильной только в те периоды, когда ее  основная  ценность (энергия)   контролировалась картелями. Когда в середине 1980-х гг. под влиянием ОПЕК  была восстановлена ​​ценовая стабильность,  создались условия для глобального долгового бума 1990-х и начала 2000-х гг. А с  развалом СССР и очевидным поворотом  Китая в сторону  государственного капитализма   на короткое время  в мире настал период умиротворения.

Однако пик нефти никуда не делся,  его просто отложили. Великобритания обнаружила это на собственном горьком опыте после того, как ее месторождения в Северном море, которые когда-то давали больше нефти, чем Кувейт, достигли пика в 1999 г.  А в 2005 г. она стала нетто-импортером нефти и газа. Сегодня британские месторождения в Северном море добывают на 60% меньше нефти, чем в 1999 г.,  а прогнозируемой цены на оставшуюся нефть недостаточно даже для покрытия затрат на ликвидацию.

Опыт 1970-х гг. убедил многих пикойлеров, что после достижения пика мировой добычи нефти цены будут безжалостно расти как следствие дисбаланса спроса и предложения. Это действительно  произошло после  пика 2005 г.:

Международный  валютный фонд ожидал, что к 2020 г. мировые цены на нефть превысят $200  за баррель. Но этого не произошло. Вместо этого в 2014 г. цена на нефть резко упала и с тех пор имеет устойчивую тенденцию к снижению. Причина в том, что пик нефти - это не только геология.

Действительно, многие пикойлеры совершают ту же ошибку, что и экономисты, рассматривая нефть  (и энергию в целом)  как еще один относительно дешевый фактор производства. Например, фонд заработной платы всегда намного выше, чем затраты на энергию для ведения бизнеса. Но, как объясняет экономист Стив Кин:  "Капитал без энергии - статуя, труд без энергии - труп". Ничего не происходит в мире без энергии. И когда стоимость основного  источника энергии (нефть)  начинает расти, последствия ощущаются во всех сферах нашей жизни.

История кризиса 2008 г.  обычно рассматривается  в финансовых терминах и используется для обвинения жертв. Нам рассказывают, что причиной кризиса стали так называемые субстандартные  заемщики,  которые взяли ипотечные кредиты  и не смогли их вернуть. Хотя  до 2008 г. их возвращали. Что же  изменилось? Ответ - рост процентных ставок. Банки основывали свою  кредитную политику  на предположении, что экономика стабильна,  инфляция вырастет примерно на 2%,  а процентные ставки останутся относительно низкими. Но с 2006 г. центральные банки стали повышать процентные ставки. Почему так?  С 2005 г. инфляция начала выходить за пределы диапазона  1- 3%. Согласно всем учебникам,  чтобы вернуть инфляцию под контроль  надо  повышать процентные ставки. Но  учебники по экономике  ошибались. То, что они считали инфляцией,  на самом деле было  приспособление экономики  к своему первому с 1970-х гг. шоку со стороны предложения.

Это неочевидное различие, потому что для большинства  людей результат шоков как со стороны спроса, так и со стороны предложения одинаков:  рост цен. Но при шоке со стороны предложения запас валюты остается стабильным, в то время как один фактор производства исчерпывается, что приводит к повышению цен на все, что от него зависит. Когда это происходит, повышение процентных ставок не может решить проблему, потому что нехватка денег сохраняется независимо от того, сколько валюты находится в обращении.

Шок со стороны предложения в 2005 г. был особенно серьезным, поскольку он повлиял на наш основной источник энергии - нефть. Осмотритесь вокруг своего дома, и вам будет трудно найти хоть одну вещь, которая не была сделана на основе нефти. То же самое верно не только для каждого домохозяйства, но для  бизнеса в  мире. Так что, когда цена на нефть растет, цены на все остальное тоже.  Как объясняет Фрэнк Шостак:

Если цены на нефть растут и если люди продолжают использовать то же количество нефти, что и раньше, это означает, что теперь люди вынуждены выделять больше денег на нефть. Если денежная масса людей остается неизменной, это означает, что для других товаров и услуг доступно меньше денег при прочих равных условиях. Это, конечно, означает, что средняя цена на другие товары и услуги должна снизиться.

Обратите внимание, что общие деньги, потраченные на товары, не меняются. Здесь изменилась только структура расходов: больше на нефть и меньше на другие товары. Следовательно, средняя цена товара или денег за единицу товара остается неизменной.

Повышая процентные ставки,  центральные банки запустили цепь событий, которые привели к краху всей глобальной банковской и финансовой системы. Результатом стал бы резкий отход от потребления дискреционных продуктов, поскольку предприятия и домохозяйства были вынуждены тратить больше на предметы первой необходимости, такие как продукты питания, коммунальные услуги, жилье и, конечно же, энергия. В глобальном масштабе тот худосочный  экономический рост, который наблюдался после краха, был результатом огромного  долга. Как объясняет Тим ​​Морган:

За период с 1999 по 2019 гг. объем мирового экономического производства… составил в среднем 3,2%, а общий рост составил 95% или $64,5 трлн.  Однако за тот же период годовые заимствования, выраженные в процентах от ВВП, составили в среднем 9,6%, при этом общий долг увеличился на $193 трлн., или 177% в период с 1999 ($109 трлн.) по 2019 гг. ($302 трлн.).

Другими словами, каждый доллар отчетного «роста»сопровождался чистым новым долгом в размере $3. Даже это сравнение не показывает серьезность ситуации, поскольку оно не включает огромного увеличения пенсий и других обязательств за два десятилетия, при этом общая ситуация заметно ухудшилась после глобального финансового кризиса 2008 г.

В Великобритании средняя заработная плата (без учета бонусов) в 2019 г. была такой же, как и в 2010 г. За тот же период расходы домохозяйств резко сместились в сторону недискреционных статей, подпитывая апокалипсис розничной торговли еще  до появления SARS-CoV-2. Однако воздействие ощущалось по-разному в зависимости от класса и местоположения. В Великобритании есть как самые богатые, так и девять из десяти самых бедных регионов Северной Европы:

Столичный средний класс, проживающий в Лондоне и архипелаге престижных университетских городков, продолжал процветать на протяжении всего периода. Но на больших территориях бывшей индустриальной и заброшенной прибрежной зоны и в небольших городках в сельской местности Британии наблюдалось снижение уровня жизни. Но поскольку средства массовой информации и истеблишмент, укомплектованный столичным средним классом, мало уделял внимания потребностям большинства, уровень жизни и перспективы  были подорваны. Именно по этой, большей, чем по какой-либо другой причине, в 2016 г. произошел Брекзит.

Другим ключевым событием стало резкое падение инвестиционного дохода. До пика добычи традиционной  нефти процентные ставки составляли около 4,5%. В ответ на нефтяной шок они выросли выше 6%, но после краха упали до менее 1%.  Федеральная резервная система США пыталась  поднять ставки, но удар был настолько сильным, что  очень быстро урезали их снова.

Низкие процентные ставки, несомненно, поддерживали миллионы «зомби-бизнесов» и домохозяйств на искусственном жизнеобеспечении. В то же время они урезали  доходы институциональных инвесторов, таких как пенсионные и страховые фонды, которым для выполнения своих обязательств требуется доходность более  5-8%. Следствием этого является то, что в после 2008 г. наблюдался "поиск доходности", в ходе которого инвесторы стали гораздо более склонны покупать так называемые "мусорные облигации". И одной из отраслей, которая воспользовалась этой тенденцией, стала сланцевая индустрия США.

Нетрадиционная  (дорогая и сложная)  нефть из сланцевых плеев США и канадских битумных  песков стала  экономически жизнеспособной только потому, что инвесторы были готовы потратить миллиарды долларов, получая при этом  миллионы. Хотя в долгосрочной перспективе такая добыча не выгодна, за последнее десятилетие мировая добыча нефти достигла новых высот.

Так родился миф о "Саудовской Америке" и "веке энергетической независимости". Но более трезвые аналитики отметили, что сланцевые скважины имеют отвратительную привычку истощаться на 90% всего за три года.  Так возник  своего рода "эффект красной королевы",  когда нефтедобывающим компаниям надо бурить все больше и больше скважин только для того, чтобы поддерживать уровень добычи нефти.  Сланцевая индустрия будет счастлива, если продержится еще десять лет.

Но, несмотря на всю иррациональность  добычи сланцевой нефти, она эффективно подавила опасения по поводу пика нефти. Само существование сланцевой добычи, казалось бы, подтвердило миф экономистов о бесконечной взаимозаменяемости,  когда один ресурс иссякает, то повышение цен приводит к разработке альтернативных ресурсов:

Большую часть последнего десятилетия нам продавали техно-утопическую сказку о "пике спроса на нефть". Нам сказали, что  переход на "чистую энергию" и такие технологии, как электромобили и автобусы с водородным двигателем, означает снижение спроса на нефть. Утверждали, что в течение примерно десяти лет наша потребность в нефти полностью исчезнет, ​​поскольку мы вступаем  в  "четвертую промышленную революцию", основанную на цифровых продуктах, ​​услугах и возобновляемых источниках энергии.

Как и во всех других историях,  тут  достаточно правды, чтобы придать ей видимость убедительности. Спрос на нефть на душу населения  снижается. Итак, вы  - столичный  либерал из среднего класса, который пишет для средств массовой информации. Вы смотрите вокруг, видите своих друзей за рулем электромобилей и делаете вывод о  снижении потребления нефти на душу населения. И вы говорите себе, что это пик спроса на нефть в действии.

Данные говорят о другом:

Несмотря на титанические усилия по внедрению   невозобновляемых технологий производства возобновляемых источников энергии, на них по-прежнему приходится менее 5% потребления первичной энергии. Что еще хуже, они не заменили ископаемое топливо, а только  добавились в глобальный микс. И хотя развитые государства, такие как Германия и Великобритания, проделали долгий путь к декарбонизации своего внутреннего производства электроэнергии, большая часть их истинного загрязнения была перенесена в Азию. Если они будут готовы отказаться от всех импортируемых товаров, производимые на основе ископаемого топлива,  только тогда они смогут действительно заявить, что вступают в новую индустриальную революцию. А пока "Новый зеленый курс" - это просто еще одно название того же старого империализма, который они всегда практиковали.

Пик нефти, в том числе сланцевой,  наконец,  произошел в 2018 г.  Добыча нефти в 2019 г. была не ниже 2018 г.,  но в 2019 г. не было месяца, когда добыча была бы выше, чем в ноябре 2018 г. И, конечно же, в 2020 г. возникли  более неотложные проблемы, о которых следует беспокоиться. Тем не менее, добыча нефти  и спрос  резко упали в результате различных ответных мер  на пандемию. Некоторые скважины будут закрыты навсегда, так как их реактивация будет стоить слишком дорого. Другие откроются снова, но только если цена на нефть значительно вырастет. Что касается спроса, то даже самые оптимистичные экономисты и политики перестали говорить о "V-образном восстановлении". Ожидается,  что Европа и некоторые части США введут предрождественские ограничения, спрос во всей мировой экономике будет подавлен. Это означает, что в ближайшие пару лет цены на нефть будут скорее ниже, чем выше.

Именно сейчас мы можем заглянуть в ту часть истории пика  нефти, которую часто упускали из виду первые пикойлеры. Простое предположение о том, что падение добычи нефти приведет к росту цен на нефть, не позволило исследовать  влияние нефтяных цен на экономику в целом. Тем не менее, экономика -  это, прежде всего,  энергетическая система. Прежде необходимо исследовать  стоимость ее энергии. Часть энергии должна быть направлена ​​на обеспечение энергии в будущем. Еще одна часть должна быть отложена на поддержание инфраструктуры, необходимой для работы системы. Третья часть должна быть отложена для инвестиций в будущее энергоснабжение. Однако они будут составлять лишь небольшую часть доступной нам энергии. Остальное должно обеспечивать неэнергетическую экономику,  включая почти все товары и услуги, которые мы потребляем:

Если  стоимость энергии растет, то  мы должны отвлечь больше энергии из неэнергетической экономики, т.е. неэнергетическая экономика должна  быть урезана:

Это может сильно сказаться на уровне жизни большинства населения. С одной стороны, их доходы сокращаются, поскольку неэнергетические секторы экономики пытаются оставаться прибыльными. С другой стороны, рост стоимости энергоемких недискреционных товаров и услуг (жилье, транспорт, коммунальные услуги, продукты питания и т. д.) Заставляет их сокращать свое потребление.

Как много раз предупреждала Гейл Тверберг, постпиковую экономику движет не производство, а потребление. То есть, хотя нефтяной отрасли необходимы более высокие цены, чтобы оставаться прибыльной, именно коллективная нехватка покупательной способности потребителей приводит к снижению цен. Поскольку потребителям приходится больше платить за предметы первой необходимости, они сокращают расходы на  дискреционные товары, провоцируя апокалипсис розничной торговли и вынуждая производителей сокращать производство… тем самым снижая спрос на нефть. Таким образом, цены на нефть снижаются до уровня, который потребители могут себе позволить:

Хотя, с точки зрения столичных либералов, это снижение спроса на нефть может видеться  положительным, на самом деле оно указывает на серьезный развал мировой экономики в ближайшем будущем, так как большая часть неэнергетической экономики, которую мы построили после Второй мировой войны больше не может поддерживаться.

В своей недавней презентации Симон Мишо  (Simon Michaux) из Финской геологической службы подчеркивает тенденцию к снижению цен на нефть после кризиса 2008 г.:

Другой взгляд на это состоит в том, что все усилия центрального банка по количественному смягчению  не смогли устранить последствия нефтяного пика. Немного осталось людей с приемлемым  доходом, чтобы потреблять достаточно и поднять цену на нефть до уровня, при котором отрасль может оставаться прибыльной.

По иронии судьбы, одним из ответов нефтяной промышленности на эту проблему стал их переход в  "зеленку". Энергетические компании используют невозобновляемые технологии  для производства возобновляемой  энергии, чтобы снизить затраты на электроэнергию для своих операций в последней попытке снизить цену на нефть. Но даже это может быть только краткосрочным решением, если дискреционная покупательная способность экономики в целом будет продолжать снижаться. Возможно, более отрезвляющая интерпретация посткризисных тенденций состоит в том, что, когда эти два тренда  встретятся, то индустриальной цивилизации придет конец.

На данный момент, однако, продолжающееся падение цен на нефть будет рассматриваться экономистами, политиками и журналистами как доказательство того, что переход от ископаемого топлива к возобновляемым источникам энергии набирает обороты. В результате, вместо того, чтобы предпринимать серьезные попытки смягчить ущерб, который нанесет серьезная нехватка энергии, они будут продолжать распространять мнение о том, что их мифическая четвертая промышленная революция идет полным ходом.

Да, человечество со временем вернется к «зеленой энергии», но не так, как представляют себе техно-утопические фантазеры. Скорее, по мере того, как энергетическая основа индустриальной экономики рушится, те, кто выживет, в основном останутся с энергетическими технологиями, такими как водяные колеса, ветряные мельницы и паруса, т.е. на  экономическом уровне начала девятнадцатого века.